Книга «Божии пристани»

По словам духовного писателя Сергея Александровича Нилуса, кто знает и любит историю нашей родины, кому дорог и близок истинный дух ее сынов, кто изучал этот дух не по одним только односторонним и пристрастно составленным учебникам и курсам гражданской истории, тот не может не знать, какое значение для России имели и до сих пор имеют ее православные монастыри и подвизавшиеся в их оградах подвижники и угодники Божии». Эту науку определенно знали те, чьи записки и воспоминания о паломнических поездках в святые обители составили книгу, которая вышла в Издательстве Олма Медиа Групп и называется «Божии пристани». Об этой книге – далее в нашей программе. ***

В этом сборнике представлены увлекательные рассказы паломников о знаменитых русских обителях: Оптиной Пустыни, Соловецком монастыре, Валаамском монастыре, Свято-Троицкой Сергиевой Лавре и Серафимо-Дивеевском женском монастыре. Эти благодатные места всегда притягивают людей: кто-то спешит сюда за исцелением, кто-то за советом к старцу, а кто-то – чтобы просто на время уединиться от мирской суеты и внимательнее вглядеться в истинный, духовный мир, пути которого исполнены Божиим Промыслом.

В первой части книги представлены воспоминания известного писателя 19-начала 20 века, Василия Ивановича Немировича-Данченко, о его паломнической поездке «из Архангельска в Соловки летом 1872 года на монастырском пароходе "Вера"». Весь экипаж этого парохода: командир парохода, рулевой, машинист, матросы - состоял из монахов. «Странно было видеть, - пишет Василий Иванович, - моряков в клобуках, точно и быстро исполнявших распоряжения своего капитана - небольшого, худощавого инока, зорко оглядывавшего окрестности. Не слышно было приказаний вовсе. Движения его руки определяли каждый шаг корабля, превосходно выполнявшего эту безмолвную команду. Высоко, на главной мачте парохода, сверкал ярким, режущим глаза блеском вызолоченный крест, вместо флага».

Вот на таком необычном пароходе и отправился в путь автор воспоминаний. Всех пассажиров на борту было около 450 человек. По словам автор, «Богомольцы кучками сидели у бортов, у входов в каюты, на свернутых канатах, бочках, ящиках, сундуках и узлах. Борта были унизаны головами. Всюду стоял неумолкаемый шум. Около трехсот человек говорило, смеялось, молилось и пело. Из четырехугольного отверстия трюма вырывались на свет Божий целые снопы голосов. Там, словно в купели Силоамской, собралось множество слепых и хромых, глухих и болящих, всех чающих движения воды. Калеки в невообразимой тесноте громоздились одни на других. Сверху все это казалось целою кучею тряпья, из-под которого выглядывали изможденные, измученные лица, худые, словно закостеневшие руки и голые, струпьями и придорожною грязью покрытые, ноги». Все эти и другие люди ехали на святое место, помолиться, покаяться в грехах и получить утешение.

Когда морское путешествие подходило к концу, и паломники увидели впереди смутные очертания острова, по словам автора, «большая часть богомольцев столпилась на носовой части парохода. Одни стояли на коленях и молились, другие пели псалмы. Религиозное настроение охватило даже самых равнодушных. На лицах странниц выражалось самое искреннее умиление. Одни плакали, другие обнимались. «Сподобил Господь святыням помолиться!» – говорили одни. «Угодничкам, Соловецким праведникам! – восклицали другие. «Вот один поворот, - пишет Василий Иванович, - и "Вера" входит в зеленую бухту, в глубине которой, словно грациозный призрак волшебного вешнего сна, поднимается белостенный монастырь с высокими круглыми башнями, массою церквей, зеленые купола и золотые кресты которых легко и полувоздушно рисуются на синеве безоблачного неба».

Все словно замерли. Не слышно и дыхания... доносится только крик морских чаек. Все глаза устремлены на это место поклонения... Все словно ждут чуда и боятся пропустить его. Тихо приближается пароход к обители, которая все ярче и выше поднимается перед нами из голубых волн спокойного моря. "Ныне отпущаеши раба Твоего с миром, яко видеста очи мои спасение твое"! -- шепчет рядом со мною старик и опускается на колени, поникая седою, как лунь, головою. И сколько голов опустилось в эту минуту, сколько рук творило крестное знамение!..» Эти люди достигли святой обители, Божией пристани, но на этом их паломничество не закончилось. После было еще много интересного: экскурсии по монастырю, поездки, прогулки в лесу и другие события, - все эти впечатления нашли свое отражение на страницах путевого дневника Василия Ивановича Немировича-Данченко.

Также подробно описывает свою поездку в Серафимо-Дивеевский монастырь другой не менее известный писатель Сергей Александрович Нилус. «Давно, - пишет он, - еще на ранней заре дней безмятежного детства, довелось мне слышать от проживавших в то время в Москве простень­ких, но богобоязненных старичков о дивной красоте местности Саровской пустыни, про­сиявшей изумительным подвигом жизни старца иеромонаха отца Серафима. Нет, кажется, православного, который не знал бы его хотя бы по имени. Серафимо-Дивеевская женская обитель, на которой почивает особое благословение отца Серафима, дух которого до сих пор не­видимо, но действенно там присутствует, в летописи своей с любовью и в ярких красках описала житие своего основателя и отца попечителя. К этой летописи я и отсылаю читателя, еще незнакомого во всей красоте с духов­ным обликом, житием, прижизненными и посмертными чудесами этого угодника Божия.

«Я могу, - говорит Сергей Александрович, как христианин, как беспристрастный свидетель и как человек, несмотря на свое недостоинство, сподобившийся получить телесное исцеление в прославленных Серафимом Саровским местах, рассказать, что я слышал, видел и, наконец, на себе испытал за краткий промежуток времени от февраля до августа 1900 года». И далее следует рассказ автора, о тяжелой болезни, которая томила его, и о исцелении, которое было даровано писателю по молитвам к старцу Серафиму. В заключение Нилус пишет, что все, что рассказал он – «одна сущая правда. Ум мой, - отмечает автор, - говорит мне: умолчи о случившемся, сохрани его в сердце своем и для близких, ко­торые поймут тебя и не осудят, потому что и тебя знают, и знают все с тобой бывшее. А сердце, пламенеющее любовью к угоднику Божьему, властно требует громкой благодарности, запрещает лукаво мудрствовать.

И вот что странно: когда хозяйственный недосуг и горькие заботы, которыми так отравлена жизнь работника на черноземной ниве, вынуждали меня отвлекаться от велений сердца, я вновь начинал, хотя и смутно, чувствовать как бы возвращение своих исцеленных недугов. Брался за перо, и опять ни тени прежнего не­здоровья... Дивен Бог во святых Своих!

*** Кроме рассказов о Соловецкой и Серафимо-Дивеевской обителях, в этой книге собраны рассказы митрополита Вениамина (Федченкова) об Оптиной Пустыни, которую он посетил впервый раз во время летних каникул, будучи ректором Таврической семинарии, а во второй раз будучи ректо­ром Тверской семинарии. Те богатые сокровенные сокровища святой оби­тели, которые увидел Владыка Вениамин, слиты воедино в его воспоминаниях. Митрополит Евлогий (Георгиевский) рассказывает о том времени, когда он совмещал ректорскую службу с должностью благочинного женских монастырей и том, какую пользу принесло ему это послушание. А о древней Валаамской обители рассказывает писатель Борис Зайцев. Все эти рассказы о Божиих обителях - наших духовных пристанях, будут интересны каждому, кому дорога Россия, ее монастыри и святые угодники, подвизавшиеся в них.