Канон. Композитор Андрей Микита. Часть 1

В новом выпуске программы «Канон» Александр Крузе познакомит вас с творчеством выдающегося современного церковного композитора, доцента РАМ им.Гнесиных - Андрея Микиты. Андрей Иштванович расскажет о первых композиторских опусах, об осознании веры и о том, как ему в этом помог Сергей Рахманинов, а также о недавнем творческом «раздвоении» и современных подходах к сочинению музыки. И конечно, в программе будет звучать неземная музыка Андрея Микиты.

Андрей Микита – композитор, пианист, педагог, музыкальный общественный деятель. Родился в Ленинграде в 1959 году. Окончил Ленинградскую и Московскую консерватории по классам фортепиано и композиции. С 1989 года член Союза композиторов. В современной музыке является одним из создателей эстетической концепции под названием «новый сакральный романтизм», в котором открыта эмоциональность, направленная на раскрытие религиозного содержания. Концепция основывается на технологических и композиционных достижениях XX – XXI веков. Является автором более 50 православных богослужебных песнопений и множества концертных сочинений христианской тематики. Является председателем музыкального объединения «Современная традиция» Союза московских композиторов. Сочинения Андрея Микиты исполняются в крупнейших концертных залах мира. Андрей Иштванович сотрудничает с ведущими коллективами и дирижерами нашей страны, среди которых Российский национальный оркестр, Государственный академический симфонический оркестр России имени Е.Ф. Светланова, Государственный академический русский хор имени А.В. Свешникова, Московский Синодальный хор и многие другие. В 2009 году совместно с митрополитом Илларионом Алфеевым создал интернет-сайт «Церковный композитор». Является членом жюри нескольких международных композиторских и музыкально-просветительских конкурсов. Доцент Российской академии музыки имени Гнесиных.

– Андрей Иштванович, расскажите об истоках Вашего творческого пути, о детстве и о первых музыкальных композиторских опусах, связанных с коммунистической пропагандой.

– Я родился довольно давно, в Советском Союзе, где коммунистическая пропаганда работала очень хорошо. Все дети до определенного возраста целиком и полностью разделяли ее и воспринимали. Первое мое сочинение, которое я помню, записала моя мама. Это была песенка про Владимира Ильича Ленина. Мое детство прошло в городе Костроме на Волге. Тогда, в 60-е годы, ходили еще колёсные пароходы, оставшиеся от Российской Империи. На таком пароходе я катался, и когда лопасти шлёпали по воде, мне показалось, что они подсказывают такую фонему: «Иль-ич, Иль-ич, Иль-ич!». Мне было примерно 4 года. Это меня как-то завело. Сначала я сочинил стихи:

«Ильич, Ильич, Ильич», –
стучат колеса корабля.
«Ильич, Ильич, Ильич», –
шумят знамёна Октября!

И мелодию потом придумал, а мама записала. Это был один из первых опытов. Было еще несколько сочинений, например, вальс. Эти сочинения мама отправила в Москву Дмитрию Кабалевскому, который считался специалистом по детской музыке. Я удивлен, что при всей его занятости он ответил. Он сказал, что пьески симпатичные и стоит заниматься музыкой.

– Вы сами проявили желание учиться?

– Естественно. Мой отец – хоровой дирижер, закончил Гнесинский институт, как он тогда назывался. Мама моя тоже играла на фортепиано. Дома стоял инструмент. Как любой ребенок, я пытался что-то сыграть. Потом начались систематические занятия на фортепиано.

– Но Вы всегда параллельно сочиняли?

– Да, но в Костроме не было педагогов-композиторов. По всей видимости, в области игры на фортепиано я стал делать большие успехи. И нам сказали, что в провинциальном городе делать нечего, нужно ехать в столицу. Мы переехали в Ленинград. Я поступил в специальную музыкальную школу при консерватории на фортепианное отделение. И где-то с шестого класса стал параллельно заниматься композицией. Так эти два занятия и сопровождают меня до сегодняшнего дня. Чтобы пианизмом заниматься, нужно постоянно играть гаммы и этюды, а сейчас уже нет времени и возможности. Но иногда все равно приходится играть. Свою музыку я исполняю на рояле публично.

– Помимо этого, Вы являетесь доцентом одного из высших учебных заведений.

– Да, я довольно долго уже преподаю. Хочу сказать, что в Советском Союзе профессия композитора была очень престижной, в социальном плане в том числе. Другой вопрос – насколько музыка была хороша или нужна. Но практически любой композитор, став членом Союза композиторов, продавал свои произведения Министерству культуры.

– Как можно стать членом Союза композиторов?

– Тогда это было довольно сложно, сейчас легче. Но даже на сегодняшний день требуется высшее композиторское образование. Те люди, у которых его нет, могут стать членами только по специальному решению правления. Хотя мне кажется, что эта мера устарела. Сейчас ясно, что можно научить профессии, но стать композитором нельзя научить – у тебя либо есть талант, либо его нет. Можно научить материализовывать. А как научить тому, чтобы приходили идеи? Я всегда пытаюсь отстоять такую точку зрения: необязательно иметь высшее композиторское образование. Много приходит пианистов, у них есть высшее музыкальное образование, есть желание и позыв сочинять, и это самое главное.

– Вы застали не одно поколение композиторов. Подход к написанию у современных композиторов чем-то отличается от прошлых поколений?

– От советского времени – безусловно, потому что тогда это было выгодно. Произведения практически любого качества покупались министерством, в общем-то, не глядя. А оплата была такая, что на гонорар от одного произведения в год ты мог жить на уровне чуть выше среднего. А если два произведения в год или крупное сочинение, например, симфония, то жить можно было просто замечательно.

– Теперь я понимаю, сколько имел Юрий Михайлович Антонов, плюс еще с каждого ресторана тогда отчислялись деньги.

– Это другое, это гонорары за песни. А там твое произведение могло даже никогда не исполняться. Министерство купило, положило эти ноты в сейф и все. А ты жил хорошо. Поэтому была масса композиторов, для которых сочинительство было не призвание, а просто заработок. Так сложилось: закончил факультет, тебя приняли в Союз композиторов…. На сегодняшний день академическая музыка непопулярна и мало востребована.Сейчас для людей, которые пишут и получают за это маленькие гонорары, это, действительно, призвание. Поэтому композиторы, которые работают в нынешнее время, являются настоящими композиторами.

– Но ведь и время изменилось. Теперь есть много возможностей писать музыку на компьютере. Необязательно иметь триста скрипачей, все это можно записать дома. Подход как-то поменялся?

– Сначала, когда появились компьютеры, все набросились на это дело и стали думать, что им не нужны исполнители, но очень скоро выяснилось обратное. Ведь исполнение – это участие другой личности, оно вносит массу своего, чего автор даже не предполагает. Известно из истории музыки, что многие великие композиторы, в частности Сергей Прокофьев, слыша, как Святослав Рихтер играет его музыку, говорил: «Это лучше, чем я написал».

Записывая с помощью компьютера, ты должен исполнять роль и композитора, и исполнителя. А они учатся по пятнадцать лет. Любой исполнитель хорош, он может где-то замедлить, еще что-то привнести. Такие нюансы вырабатываются годами.

А в случае компьютерной озвучки ты должен эти года в свое время вместить. То есть,чтобы секунда музыки звучала нормально, придется поработать целый час. Это оказались такие временные затраты, что я через какое-то время отказался. Живые музыканты сыграют в большинстве случаев лучше, и результат будет неожиданней.

– Нет будущего за компьютерной музыкой?

– Если музыка как ценность – нет, а если музыка фоновая – да, потому что это дешевле. Но фоновая музыка не требует никаких затрат. Музыка, которая звучит в магазинах, например, не требует оркестра, солиста. А музыка, которая предназначена для воздействия на душу, должна быть исполнена людьми.

– Раз мы заговорили о музыке как о духовной ценности, повторю, что Вы являетесь известным церковным композитором. Когда Вы поняли для себя, что область духовной музыки необходима для творческой самореализации? Я прочел в одном из интервью, что у вас был некоторый период, когда Вы писали только светскую музыку и только духовную. И это были отдельные пути. А сейчас, со временем, будь то фортепианный концерт или хоровая оратория – это обращение к Богу в той или иной форме.

– Я рос в советское время и до 80-х годов прошлого века был обычным советским человеком. Естественно, как любой творческий человек, я искал и понимал, что источник творчества не во мне. В советское время многие искали: кто-то в буддизме, кто-то в йоге и так далее.

И в связи с празднованием тысячелетия крещения Руси в 1988 году появилась какая-то информация о православии. Но обращение для меня произошло удивительно, через музыку – «Всенощную» Рахманинова. В 1987 году такая музыка вошла в нашу жизнь. В Ленинграде, в филармонии, хор Владимира Минина исполнил «Всенощную» Рахманинова. Она даже называлась не «Всенощная», а «Опус № 37». Я просто пришел на концерт, не зная, что это такое. И вдруг эта музыка и текст перевернули мою душу. Я плакал в зале. С этого момента началось мое обращение в православие.

Я крестился в сознательном возрасте. Мое образование было целиком светским, а параллельно началась духовная православная жизнь. Я пытался писать песнопения, пел в церковном хоре, писал для этого хора. Сначала я разделял музыку церковную и музыку светскую. Постепенно они слились. Сейчас вся моя музыка религиозна, но это не всегда проявляется в названии, например.

В связи со 100-летием со дня рождения Георгия Свиридова я написал пассакалию памяти Свиридова. Она еще не исполнялась, но надеюсь, что в следующем сезоне она будет исполнена. Интонации, которые там использованы, связаны со знаменным распевом, то есть в настоящее время всё органично соединилось.

 

Автор и ведущий: Александр Крузе
Расшифровка: Дмитриева Марина