Канон. Народный артист России Олег Андреевич Анофриев. Часть 1

В новом выпуске двухсерийной программы «Канон» автор передачи Александр Крузе встречается с актером, певцом, голосом любимых с детства «Бременских музыкантов», «Львенка и Черепахи» и многих других мультфильмов и телепередач, народным артистом России Олегом Анофриевым. Олег Андреевич расскажет о своем детстве, поделится секретом семейной жизни и прочтет прекрасные, глубокие стихи. И, конечно же, зрители услышат любимые песни, исполненные Олегом Анофриевым.

– Сегодня мы в гостях у человека, которого все знают с детства. Его голосом поют знаменитые Бременские музыканты, Львенок и Черепаха, Моряки в порту, и спокойной ночи всем малышам уже более полувека желает именно он, народный артист России Олег Анофриев.

Олег Анофриев – актер театра и кино, певец, композитор, поэт, режиссер, народный артист России – родился в Геленджике в 1930 г., детство провел в Москве. С ранних лет Олег Анофриев мечтал стать актером, с шестого класса участвовал в драмкружке, а актерскую профессию получил в Школе-студии МХАТ, которую закончил в 1954 г. По распределению Олег Андреевич попал на работу в Центральный детский театр. Потом был театр им. Моссовета, где состоялся первый серьезный театральный дебют – роль Василия Теркина в одноименном спектакле. Успех спектакля был колоссальным во многом благодаря игре главного персонажа, а после гастролей театра по Болгарии болгарский город Руссе даже присвоил Олегу Анофриеву звание Почетного гражданина. Постепенно главное место в жизни Олега Андреевича начинает занимать кинематограф. Первой ролью стал стиляга из фильма "Секрет красоты", а в 1958 г. О. Анофриев впервые запел с экрана в фильме "Девушка с гитарой". В 1964 г. исполнил песню Аркадия Островского "Спят усталые игрушки" для детской программы "Спокойной ночи, малыши". В 1966 г. Олег Анофриев сыграл капитана Лялина в фильме "Друзья и годы", где исполнил бессмертный шлягер "Это было недавно, это было давно". В 1969 г. на экраны страны вышел мультипликационный фильм "Бременские музыканты", в котором партии всех героев, за исключением Принцессы, исполнил Олег Андреевич. В 1992 г. Анофриев дебютировал как кинорежиссер, поставив фильм "Быть влюбленным". В 1999 г. Олег Андреевич выпустил книгу "Солдат и балерина". Всего в творческом багаже Олега Анофриева около 60 ролей в кино, более 20 озвученных мультфильмов; также Олег Андреевич написал около 50 песен и мелодий, звучавших по радио и телевидению, среди которых "Одуванчики", "Какая песня без баяна" и многие другие.

Демонстрируется отрывок из м/ф «Бременские музыканты» с песней «Ничего на свете лучше нету».

Несколько поколений детей выросло на мультфильмах и телепередачах, говорящих и поющих Вашим голосом. Могли бы Вы рассказать о своем детстве?

– Детство было тяжелое, военное. Дело в том, что я древнее существо 1930 г. рождения. Когда началась война, мне было 11 лет, и 15 лет, когда закончилась. Это ведь самые сознательные годы – с 11 до 15 лет, когда всё откладывается в памяти, так что не могу сказать, что это были самые счастливые мои годы, но они все равно были радостные. Радостные, потому что мы были молодыми, безответственными, не очень понимали, что такое настоящая война. Конечно, помогали, как могли, но всерьез все происходящее не воспринимали, и, только когда стали приходить похоронки, мы поняли, что это не шутки, что это серьезное дело…

Это были годы хулиганские: шпана, челки, кепочки-«копеечки», свой стиль 40-х годов... Прогулки по Старому Арбату (я тогда жил рядом, на Смоленской площади). Это отдельное обучение с девушками, поэтому стремление заскочить в женскую школу и там побалагурить. Вспомнить, конечно, можно саму Москву. Она тогда представляла собой очень строгое и даже несколько печальное явление, потому что очень много людей из Москвы эвакуировалось, все мосты были заминированы: и Метромост, к тому времени уже построенный, и Бородинский мост, так как оттуда был возможен подход немцев к Москве. С другой стороны, мы шалили как могли, хулиганили, попадали в милицию, имели приводы. Мать работала на заводе, хотя она никогда до этого не работала, отец был в армии, два брата тоже служили в армии, и мы были предоставлены двору. А во двор приезжали солдаты на ночевку целыми машинами, и наши женщины разбирали их по квартирам. Мы хихикали над этим, конечно, но все было понятно: жизнь оставалась жизнью. После них оставалось чудовищное наследство: в подвал они сбрасывали свои гранаты, у нас были большие подвалы с дровяными складами, и они сбрасывали туда свои РГД-42. Это ручные гранаты, которые разбирались следующим образом: снимаешь рубашку, высыпаешь порох в карман, она уже становится неопасной, вытаскиваешь запал, швыряешь его в сторону, он взрывается, и уже взорвавшийся запал снова вставляешь, и вот у тебя безопасная граната, и ты ходишь весь увешанный ими. Все подоконники были заполнены осколками от так называемых "плевалок": это такие многоствольные пушечки, которые стояли на высоких домах и "поплевывали", когда появлялись немецкие самолеты. Торговали сигаретами, ну как сигаретами – добывали махорку, набивали папиросы, продавали их и на это жили.

– Несмотря на все трудности военного времени, Вы рассказывали в одном из интервью, что именно в детстве Вы приучили свое сердце к музыке. Вы слушали радио, по которому постоянно транслировалась классическая музыка.

– Вы знаете, там и приучать не нужно было, нас наше правительство и руководство приучило к этому. Счастливое детство было в том смысле, что пустых передач не было, а все утро было заполнено музыкой, сказками. Была хорошая детская программа, которая продолжалась несколько часов. Начиналась она с "Пионерской зорьки", потом сказки, потом всякие "Кашалоты" появлялись, и мы все воспитывались на этих музыкальных сказках. Я их очень любил, и сами сказки, и музыку оттуда.

– Ваша семья как-то была связана с музыкой?

– Косвенно. Отец у меня – военный врач 2-го ранга, воевал в Дальневосточной армии. А мама имела отношение к музыке, она пела в хоре. Несмотря на войну, существовали самодеятельные коллективы, и она туда ходила. Я ходил вместе с ней, что-то откладывалось у меня в душе, что-то в голове, но важно, что у меня была такая же любовь к музыке и пению, как и у мамы.

– В этом году Вашему браку с Натальей Георгиевной исполняется 60 лет.

– И даже чуть больше. Мы поженились в 1954 г.

– Мы от всей души поздравляем Вас с этим прекрасным событием! С высоты прожитых лет что бы Вы могли сказать: в чем секрет долголетия семейной жизни?

– В умении уступать друг другу, в компромиссах, которые ты позволяешь себе по отношению к своему партнеру. Ругаться, конечно, ругались и ссорились, но по сути мы любили друг друга, поэтому и прощали. У меня в песнях все давно написано.

– У Вас есть стихотворение, посвященное Наталье Георгиевне.

Жене

Ты – моя юность,

А я – твоя зрелость,

Ты – моя глупость,

А я – твоя ревность.

Ты – мои страсти,

А я – твоя твердость

Ты – мое счастье,

А я – твоя гордость.

Я – твоя мысль,

Ты – моя человечность,

Я – твоя жизнь,

Но а ты – моя вечность!

Вот ее портрет на стене висит, это была очень красивая молодая девушка, и мне многие завидовали и по-хорошему, и по-злому и иногда пытались помешать нашей любви. Но ничего у них не получилось, мы как-то выдержали.

– Вы как раз на этот счет говорили, что Вы не верите в дружбу. Дружбы нет?

– Дело в том, что дружба существует, пока существуют совместные интересы, совместное дело, вера, понимание жизни, когда ты разделяешь мысли своего партнера, а партнер разделяет твои мысли, когда интересы ваши совпадают, и даже если не совпадают, приводят к конфликтам, но все равно это является твоей основой жизни. Все зависит от того, насколько тебе дорог этот человек.

Звучит песня «Это было недавно, это было давно» (из к/ф «Друзья и годы»).

– Все образы, созданные Вами на экране, несут в себе доброту, тепло, высокие нравственные ценности. Все это созвучно принципам православной веры. Скажите, какое место в жизни Олега Анофриева занимает вера?

– Сейчас могу смело сказать, что занимает абсолютно все мои духовные и творческие мысли. Если я пишу, то пишу уже, скорее всего, на эту тему. Возьмем, например, стихотворение «Козино»:

Святое село, Сторожевская вотчина,

Здесь грешников Савва молитвою потчевал,

Крестил в реке, и на счастье

Свеча в руке и Причастие.

Все грешное по течению

Река унесла в забвение,

Осталось дуги свечение

Средь Христова благословения.

Две радуги под моим окном,

Две радуги над моим селом.

Две – осенью, две – зимой,

Не это ли рай земной?

Две радуги надо мной…

Или вот я случайно открыл: одно из последних стихотворений, которое я пишу, тоже касается веры.

Обидно, но стоя на старте

Начала последнего шага

С итогом несбывшихся вёсен

И кипой непосланных писем,

Никем не услышанных песен,

Обидно подумать: «Прощай!»

Там где-то забытое детство,

А раньше младенчества счастье,

А раньше – решенье, отвага

И сладкая радость зачатья.

И все ради слова: «Прощай!»

И я напевающий строчки,

Я сын безответственной ночи,

Я вместе с земною планетой,

Промчавшись вселенной-кометой,

В начале последнего шага

Смогу лишь промолвить: «Прощай!»

Потрескался мраморный камень,

Слабеет со временем память.

Родным, что уйдут вслед за нами,

Врагам, что казались друзьями,

Подругам, обласканным мною,

Завистникам, лести, злословью –

Все то же простое: «Прощай!»

Я очень люблю стихотворение «Рождество»:

Ровно двенадцать часов пополудни,

Пусто в душе, темнотища в окне,

Дождь размывает застывшие будни,

Нету зимы и не место весне.

Плачут в лесу потемневшие ели,

Сдался теплу ослабевший мороз...

Что-то не верится мне, неужели

В эту погоду родился Христос?

Бедный святой невезучий Ребенок!

Вся Твоя жизнь неразлучна с бедой.

Верно ли то, что Ты с первых пеленок

Был освящен Вифлеемской звездой?

Где-то пропали волхвов приношенья,

В яслях овечьих Твой первый покой,

И от рождения – страх и гоненья,

Иродов меч над Твоей головой.

Бегство в Египет, страданья Марии,

Гнев фарисеев, неверье толпы…

Сколько бы людям чудес ни творили,

Глухи и слепы бывали они.

Козни Каиафы, измена Иуды,

Воля Отца, отреченье Петра,

И прокуратора мытые руки,

И к восхожденью Голгофа-гора.

Нет, не случайна за окнами слякоть,

И не случайна слеза на стекле,

И о судьбе Твоей хочется плакать,

Зная Твой горестный путь на земле.

Кончится мрак непогоды осенней,

Эту погоду зимой не назвать.

Ах, поскорей бы Твое Воскресенье,

Чтобы счастливым Тебя увидать!

– Олег Андреевич, тронули до слез!

– У меня много таких стихов, в творчестве сейчас превалирует именно эта тема, я бесконечно возвращаюсь к ней.

Исповедь

Мне наплевать на то, что было раньше,

Что будет после – бред в каком-то смысле.

И я хочу, чтоб так же было дальше,

И я живу, живу, пока я мыслю.

Я наслаждаюсь ночью, днем и утром

И оставляю горесть на смех курам.

Для остальных все это слишком мудро,

И все вопросы только к Эпикуру.

Я сам себя считаю эгоистом,

На сцене Жизни признанным актером,

Не богомолом и не атеистом,

Немного честным и немного вором.

Ну что ж, ищите меру наказанья.

Я не прошу похвал или прощенья,

Ведь я для вас – всего объект познанья,

Вы ж для меня – субъекты для общенья...

 

Автор и ведущий: Александр Крузе
Расшифровка: Татьяна Башилова