Канон. Юрий Нечаев и Наталья Левитина. Часть 1

В новом выпуске программы «Канон» ведущий Александр Крузе встречается с музыкальной семейной четой - солистом Большого театра Юрием Нечаевым и певицей Натальей Левитиной. Они расскажут о своем пути на большую сцену, о том, что музыка привела их к вере, и поговорят о семейных ценностях. Также телезрители смогут насладиться классической музыкой в исполнении ведущих солистов Большого театра и Центра оперного пения Галины Вишневской.

– Юрий Нечаев и Наталья Левитина – супружеская пара известных оперных певцов.

Юрий Нечаев родился в городе Антраците Луганской области. В 1983 году окончил вокальное отделение Хабаровского училища искусств, в 1988 году – вокальный факультет Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского. С 1989 года является ведущим баритоном Большого театра. За эти годы объездил с гастролями весь мир, исполняя главные партии в ведущих театрах.

Наталья Левитина окончила Саратовскую государственную консерваторию имени Л. В. Собинова, затем – Центр оперного пения Галины Вишневской в Москве. В настоящее время активно гастролирует, выступая сольно, а также принимая участие в различных проектах совместно со своим супругом.

Вы являетесь исполнителями, выступавшими на лучших мировых театральных подмостках. Не могли бы вы рассказать о своем творческом пути? Как вы пришли на большую сцену?

Юрий Нечаев:

– Я родился в Донбассе, в городе Антраците. Там говорили на странном языке: наполовину украинском, наполовину русском. Как правило, основным языком был русский, хотя изучали и украинский. Это рабочий регион, шахтерский. И люди были очень связаны с Россией тем, что существовало много смешанных браков, ведь через 60 километров уже начинается Ростовская область, города Новошахтинск, Новочеркасск. То соединение культур, которое было, давало очень большие результаты.

– До Большого театра Вы получили образование там, у себя на родине?

Юрий Нечаев:

– Нет. Мама у меня была экономистом в нефтяной и газовой промышленности. Она окончила Ростовский институт нефти и газа, по распределению была направлена в Краснодар в нефтегазовую разведку, и мы уехали с ней туда. А из Краснодара в 1973 году переехали на Сахалин, там как раз началось шельфовое бурение севера Сахалина, в Лахе, это Адаптинская коса. Там я окончил школу.

Я хотел быть артистом театра и кино, и в 1977 году поступал во Владивостокский институт искусств. Когда сдавал вступительные экзамены, жил с музыкантами. Мне было семнадцать лет. Два или три тура я прошел и уже мог стать артистом.

Но тут музыканты мне говорят: «Понимаешь, дорогой ты наш, почти в каждом большом городе есть или театральное училище, или институт, а театр на этот регион один. Выпускается двадцать человек. Один попадает в театр, а остальные девятнадцать оказываются безработными или массовиками-затейниками. А в кино попадает вообще один из ста тысяч. Ты что-то еще умеешь?» Я говорю, что пою украинские песни. И там, в общежитии, спел «Ридна мати моя». Они говорят: «Пойдем» – и привели меня на вокальную кафедру. Я еще раз спел ту же песню. И преподаватели с вокальной кафедры, видя, наверное, мою перспективу, тембр голоса, фактуру, молодость, сами пошли и переложили мои документы с актерского отделения на вокальное, на подготовительный курс, потому что у меня не было музыкального образования.

Когда прошел год учебы во Владивостоке, к нам из Хабаровска приехал очень красивый парень лет тридцати шести, который уже оканчивал Хабаровское училище искусств, Цикиновский Евгений. И он, услышав меня, говорит: «Что ты тут делаешь?» – «Учусь». – «И что? Через семь лет ты получишь два подготовительных и пять основных? Ты же петь хочешь?» – «Да». – «Езжай в Хабаровск, там есть Григорий Алексеевич Иванов, драконовский педагог». Я спрашиваю: «Что такое «драконовский»?» – «Ну, или сразу голос потеряешь, или будешь всю жизнь петь». Я отвечаю: «Хочу. Я такой человек, что мне именно такие педагоги и нужны».

И я приехал, спел ему. Он говорит: «Голос хороший, но петь Вы не умеете. Беру». Я перевелся и буквально за полгода сделал большие успехи.

Я должен был служить в ансамбле песни Дальневосточного округа, но в военкомате были свои виды на нестроевую службу, и я попал на Камчатку. Там я отслужил два года в строительных войсках, но это было только название, на самом деле я служил солистом вокально-инструментального ансамбля военных строителей. Вернувшись оттуда в Хабаровск, я окончил училище, потом Московскую консерваторию и в 1988 году прослушался в Большом театре. И вот уже двадцать восьмой сезон – в Большом театре.

– Наталья, у Вас такой же тернистый длинный путь?

Наталья Левитина:

– Как-то вдруг выяснилось, что у меня есть голос. Мой любимый педагог в консерватории, Людмила Васильевна Лукьянова, говорила, что человек, который единожды понимает, что у него есть голос, – это совершенно пропащий человек, он бросает все, и уже голос его ведет либо до победы, либо на тернии.

Я родилась на Урале, в Челябинске. Там окончила училище культуры как режиссер музыкального театра, потом поступила в Саратовскую консерваторию, к профессору Людмиле Васильевне Лукьяновой. Наверное, все молодые люди торопятся жить, и мы, будучи студентами четвертого курса, уже начали думать, куда дальше ехать, и все поехали куда-то прослушиваться. Уже тогда меня зачислили студенткой в Центр оперного пения к Галине Павловне Вишневской, и я ездила между Саратовом и Москвой – заканчивала консерваторию и училась параллельно в Центре.

Мне очень хотелось попасть в Санкт-Петербург, я очаровалась городом, и мне казалось, что я обязательно должна быть именно там. Но все мы знаем, что человек предполагает, а Бог располагает. Потом муж сказал, что я молодец, что не поехала в Санкт-Петербург, там ужасный климат для певца: очень сыро.

Вся моя дальнейшая работа в основном связана с Юрой. Мы вместе создали с ним программу «Духовное откровение русской музыки»: это все то, что русскими композиторами и поэтами написано на эту тему, где есть прямое упоминание об иконе, о вере, о духовном искании...

Юрий Нечаев:

– ... о душе.

Наталья Левитина:

– ... о Боге. И оказалось, что набирается колоссальная программа, порядка пятидесяти произведений – от Глинки до Свиридова. Мы решили не распыляться, потому что невозможно объять необъятное, и выбрали четырех композиторов: это Рахманинов, Мусоргский, Римский-Корсаков и Чайковский.

Юрий Нечаев:

– Стоя на службе, слушая хоры, литургию, соло, люди должны понимать, что духовная музыка есть и в миру, по выходе из церкви. Наши великие предки оставили нам именно такие откровения – как продолжение церковной жизни в миру. Это произведения, которые говорят о смирении, покаянии... Они написаны на мирские тексты такими великими композиторами. Я считаю, что это правильно, вера должна быть основой. Мы здесь временные путники, на этой земле, и вся жизнь вечная – там. За этот маленький период земной жизни мы оставляем себе ту музыку, те фильмы, литературные произведения, которые нас отдаляют от Бога или к Богу приводят.

– Ваш путь к вере связан с музыкой? Вы говорите, что столько произведений непосредственно связано с Богом. Невольно задумываешься.

Юрий Нечаев:

– Конечно. Вот удивительно: когда мы учились в консерватории, мы пели в церкви. Нас, пятерых человек, на четвертом курсе даже чуть не выгнали. Нас спас Гугая Натанович Чтиц, мой профессор, декан (светлая ему память!), а еще то, что это была анонимка.

В консерваторию пришла анонимка с фамилиями тех, кто поет в церквях, а я пел в Тарасовке, под Москвой, и в Новодевичьем монастыре. Тогда были сексоты, которые докладывали о таких случаях, – это была их работа, на них обижаться нельзя, они выбрали свой путь. Заведующим кафедрой был Евгений Евгеньевич Нестеренко. Он говорит: «Гугая Натанович, вот пришла такая бумага, где есть и Ваши ученики, и из других классов. Надо что-то ответить». Тот спрашивает: «А скажите, кем подписано?» – «Анонимно». – «Ответьте, что мы разобрались». Потом он нам по-отечески сказал: «Не можете тихо – не работайте. А если работаете, то меньше говорите».

Но тогда, я считаю, это даже не путь к Богу был, а просто студенческий заработок. Мать Церковь давала нам какую-то копеечку.

– Все-таки это откладывалось в душе?

Юрий Нечаев:

– По-разному. Откладывалось как красивый, хороший жест. Церковь с тем своим уникальнейшим путем, который она прошла с человечеством, была для нас закрыта. Мы получали совершенно другую установку: Бога нет, это все от лукавого, вас обманывают; главное – это человек-коммунист, вместо Бога – партия. Партия знает, когда тебе умирать, когда жениться – приходи к нам, мы за тебя все решим. И было ощущение, что и без Церкви проживем, и без Бога нормально. Сами себе строили карьеру, выбирали пути.

Вдруг раз – и ничего не получается. И возникает мысль: почему так? Вроде все сложил, все делаю как надо, все просчитываю, интуиция работает – а оно как-то... не твое. По голове получил – начинаешь почему-то кричать Богу: «Господи, помоги, прости!» Вдруг отпустило – и снова не надо нам Бога, мы же сами все можем. Когда плохо – опять...

Я расскажу случай, это очень важно. В 1996 или 1997 году на Международном оперном фестивале имени Ф. И. Шаляпина ставили «Пиковую даму», я пел там партию Томского. А партию Германа пел народный артист Юрий Марусин. В день премьеры он мне звонит и говорит: «Юра, я, наверное, петь не буду, даже говорить не могу – у меня лимфоузлы огромные, наверное, простыл». Мы едем в кафедральный собор Петра и Павла. Поехали пораньше, часа в четыре. Заходим. Стоит какой-то батюшка, разговаривает с прихожанкой. Я думал, поставим свечи, помолимся, попросим у Господа сил. Вдруг этот батюшка подходит и говорит: «Здравствуйте. А вы кто?» – «Мы певчие. Сегодня премьера, а главный исполнитель, Герман, не может петь». Он говорит: «Пойдемте со мной». Заводит нас в алтарь, там есть храмовая Седмиезерная икона с фрагментом пояса Божией Матери, очень почитаемая, и он нас ею благословляет.

Мы приезжаем в театр. Юра идет к фониатру, она говорит: «Да, у Вас большие лимфоузлы, Вы пока посидите, потом придете, я Вам сделаю укол, и Вы споете». Он приходит через 15 минут, а там вообще нет никого. И он так поет премьеру! У меня есть запись того спектакля. И он говорит: «Спасибо батюшке!» А мы даже забыли, как батюшку зовут.

Проходит колоссальное количество времени. Я попросил отца Владимира в Казани стать моим духовным отцом. Он согласился. И в 2004 году я ему рассказываю эту историю: «Представляете, мы пришли, какой-то батюшка нас благословил, и...» А он говорит мне: «А я все думаю, как они тогда спели?» Что это? Как это Господь устраивает? Так я обрел духовника, отца Владимира в Казани.

И вот я пришел в храм. Я стал абсолютно по-другому читать литературу. Я стал плакать в храме, мне было так хорошо, так светло! Потом мы познакомились с Натальей, она стала приезжать в Казань, и мы ходили в храм вдвоем. Отец Владимир нас соборовал в первый раз. И я уже настолько ощущал потребность в службе, потребность прийти в церковь! Мне стало очень хорошо, радостно, уютно туда ходить. Я начал находить для себя какие-то ответы, понимать, что я вообще ноль в этой жизни, всё только по милости Божией. Есть поговорка: «Если вы хотите насмешить Бога, расскажите Ему о своих планах». Я понял, что другой путь, которым я, может быть, шел бы и достиг чего-то, – он тупиковый, он без Бога.

И мы с женой, тогда еще неженатые, пришли к тому, что нам необходимо повенчаться и создать христианскую семью. Хотя путь к этому был у нас тернистым, мы проверяли себя в каких-то ситуациях. Но оказалось, что Господь судил нам повенчаться. Два года назад в лавре, в семинарском храме отец Михаил Вахрушев нас повенчал.

– Брак – это одно из семи основных таинств христианства. Целью брака является духовно-телесное единство, взаимная поддержка, взаимопомощь. Как вы поддерживаете друг друга? Какой главный закон семейной жизни?

Юрий Нечаев:

– По-разному. Мы – мирские люди...

– Более того, вы оба – творческие личности. Как вы решаете профессиональные вопросы?

Юрий Нечаев:

– И в профессии, и в жизни есть свои перипетии. Но когда батюшка Михаил нас венчал, он сказал: «Просыпаться и проводить целый день вы можете как угодно, но ложиться вы должны в мире, помирившись». Вот такое наставление. Нам казалось, что повенчаемся – всё, теперь манна небесная, благодать, все само организуется, само устроится.

Наталья Левитина:

– Мы были наивными людьми.

Юрий Нечаев:

– А потом начались испытания. Звоним батюшке Алексею в Казань. Он говорит: «О, теперь только все начинается. Теперь бесы к вам придут, будут испытывать, крутить вас».

Наталья Левитина:

– Он нам сказал, что венцы, которыми нас венчали, помимо всего прочего символизируют еще и мученический терновый венец.

Юрий Нечаев:

– Мы понимали, что нужно только смирение, только покаяние, надо просить прощения друг у друга и у Бога.

 

Расшифровщик: Наталья Ершова