Канон. Встреча с музыкантом Олегом Нестеровым. Часть 2

Продолжение беседы Александра Крузе с музыкантом и писателем Олегом Нестеровым. Разговор пойдет о литературном творчестве Олега, в частности - о его недавней книге "Небесный Стокгольм". Олег расскажет об эпохе 60-х: о положительных и печальных страницах нашей истории. Поделится своим опытом духовного становления и осознания необходимости жизни во Христе.

– Олег, давайте немного отойдем от темы «Планет», но улетим, скажем так, недалеко. Я имею в виду Вашу работу «Небесный Стокгольм», так и хочется назвать «Небесный Иерусалим». Что это? Своего рода антипод?

– Это антипод, другой полюс, Вы абсолютно правы. Москва в начале 60-х мечтала превратиться в «Небесный Стокгольм» – это такой антипод Небесному Иерусалиму. Почему Стокгольм? Потому что это шведская модель социализма. Все мы знаем ситуацию в конце 20-х годов и шведский демократический социализм. В основе партии, которая столько лет была у власти, лежат и христианские идеи, то есть это верх толерантности, верх терпимости, верх гуманного отношения к людям – то, что построило Швецию, построило Стокгольм, сделало Швецию самой богатой страной в мире, если посчитать на душу населения.

Когда летом 1964 года Хрущев приехал в Стокгольм – это была его последняя зарубежная поездка, – он вдруг увидел чудо – изобилие. А изобилие – это одна из двух составляющих построения нового общества, творчески преобразующего мир. Построение материальной базы изобилия и воспитание нового человека. И это сочетание дает рождение нового коммунистического общества.

– Достаточно зайти в известный шведский магазин и увидеть эту модель в малом варианте.

– Хрущев увидел изобилие, к которому Москва заходила слева, а Стокгольм пришел справа. И он приехал в Москву и начал говорить абсолютно крамольные вещи. Многое, в принципе, уже планировалось: принятие новой Конституции, ограничение сроков у власти, суд присяжных, ограничение прав карательных органов, отмена паспортной системы, открытие границы. Приехав из Стокгольма, Хрущев сказал с трибуны пленума: «Товарищи, не будем идиотами, покупаем лицензии, как, например, японцы. Вот китайцы меня обвиняют в буржуазном перерождении. Я хочу, чтобы это случилось при моей жизни». Именно в Стокгольме он понял, что нам, например, нужна двухпартийная система. Это лето 1964 года.

Поэтому «Небесный Стокгольм» – столица государства с идеальным общественным устройством. Конечно, это утопия. И ровно в середине моего романа эта химера начинает постепенно рушиться, и мои герои понимают, что все внутри. У каждого из них своя дорога. Мои герои – молодые люди, которых взяли в Комитет государственной безопасности. В то время он был сильно реформирован: примерно три четверти служащих были уволены, и были нужные свежие молодые ребята, которые бы просто выполняли важные для Родины функции. Их задача была... Но, может быть, я не буду раскрывать карты. И в конце концов каждый из них понимает, по крайней мере главный герой понимает, что «Небесный Стокгольм»... если кратко, в книге Небесный Иерусалим побеждает «Небесный Стокгольм».

Потому как любая попытка построения такого идеального общества всегда заканчивалась миллионами душевных катастроф. В истории человечества это всегда было так, потому что, как говорил Бердяев, мир соткан из неравенства. Свет отделился от тьмы через неравенство. Любой творческий акт, как и первый творческий акт, – это тоже неравенство. Требование равенства – это возврат к изначальному хаосу. По Бердяеву, социализм с любым лицом – это, мягко говоря, плохо. И эпоха величайших неравенств, как эпоха Возрождения, рождала гениев. Об этом говорят и спорят мои герои.

В романе атмосфера 60-х, и я в течение семи лет собирал материал, копался в архивах, встречался с людьми, ездил в поездки и, собрав этот большой исторический материал, написал текст. С одной стороны, это, конечно, роман, но с другой, даже немножко нон-фикшен, потому что у меня сто страниц примечаний. Я даже сделал путеводитель по роману: это активные ссылки nebesny.se. Прочитав роман или во время его чтения можно посмотреть эти активные ссылки на экране: это первоисточники, фотографии, большие статьи, как «Из жизни планет», но, конечно, все проще.

– А не было идеи реализовать этот проект в кинематографе?

– Он будет реализован. У меня уже купили права, и, я надеюсь, будет снят сериал.

– В Ваших работах «Из жизни планет» и «Небесный Стокгольм» есть какое-то ощущение ностальгии и грусти. И в то же время позволяете себе подумать, что было бы, если бы. Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения. Мы с Вами живем в настоящей реальности, которая, на мой взгляд, тоже насыщена интересными событиями. Как Вы считаете, на какие вещи сегодня нужно обратить внимание, чтобы спустя полвека люди не сожалели о нашей эпохе?

– Вы знаете, история повторяется. И в «Из жизни планет», и в «Небесном Стокгольме» – там все о нас сегодняшних, это все для нас сегодняшних. Я уже сказал, что «Из жизни планет» – это не «ретруха», это вдохновляющий, просветительский проект для нынешних двадцатилетних, которым пора исследовать это время и идти дальше, вдохновившись тем, что сделали те двадцатилетние.

– Но не наступать на грабли предшественников.

– Не наступать на грабли. Собственно, «Небесный Стокгольм» – это ответ на извечный вопрос: как реагировать на то, что происходит вокруг? Как я отвечаю на вопрос, почему в моих проектах нет каких-то политических оттенков и так далее? Я могу вспомнить Гете, который сказал, что художник не должен становиться политиком, иначе он должен принять чью-то сторону и автоматически перестать быть художником. Как-то интуитивно я ответил на этот вопрос, что все социальные, общественные явления, которые нас окружают, – это всего лишь проекции на экран того, что происходит внутри. И мне очень важны «лампочки», задача художника – работать именно с «лампочками».

«Небесный Стокгольм» – это про «лампочки». Не важно, что действие происходит в течение 60-х. Это не совсем сага про 60-е, это книга, которая очень полезна современному человеку. Кстати, то, что она в топах продаж в магазинах «Республика», «Москва», подтверждает, что этот роман нашел свою молодую аудиторию, которой очень интересно, что на самом деле было тогда.

Вы знаете, Александр, мы же умудрились взять все худшее от социализма и все худшее от капитализма, когда все рухнуло, и пожить в этой пене пару десятилетий. Современный молодой человек, слава Богу, начинает задавать себе вопросы: «А что важного было тогда, что я могу взять оттуда? Как я могу двигаться дальше?» Потому как стереотипами, что здесь все плохо, а там все хорошо, все уже наелись... Нет.

– Мы сегодня много говорим об эпохе 60-х. Помимо того, что там было много побед, люди действительно жили с каким-то ощущением свободы. Непонятно, насколько эта свобода была мнимой или реальной.

– С формальной точки зрения свобода было очень условна. Но, с другой стороны, страна пережила войну. Иммунная система нашего народа закалилась, получила ту долю антихрупкости, которая была неведома до сих пор.

Мы получили удивительного человека, который управлял страной, недооцененного человека. Конечно, памятник Хрущеву Эрнста Неизвестного абсолютно верно говорит о его двойственной природе – черной и белой. Тем не менее это не просто кукурузник, который бил башмаком. Да, Хрущев был не очень образованный человек, но он впитывал все как губка. У него был очень практический ум. Он много ездил по миру, и привозил все самое интересное, и старался привить это здесь.

– В чем-то он был энтузиаст-романтик?

– Это человек, который мечтал, чтобы наш народ после войны наконец-то зажил по-человечески. Каждый вдруг почувствовал перспективу, свободу, и получилась такая реакция второго порядка «n квадрат», о которой говорил Капица в своем последнем интервью. Это квадрат суммы участников, не просто 1 + 1 + 1, итого 250 миллионов человек, а квадрат суммы участников. По такому принципу работает атомная реакция. За счет множественных обратных связей. А тогда именно наступила короткая эпоха множественных обратных связей, когда началась жизнь, «перекрестное опыление»: когда физики вдохновляли лириков, когда футболисты, космонавты, свобода и перспектива...

В 1961 году мы принимали программу построения нового общества, которая бы творчески преобразовывала мир. Представляете, какая великая это задача – построение нового общества, которое будет творчески преобразовывать мир?

– С другой стороны, вспоминая то десятилетие, в свете православия нельзя не вспомнить довольно мрачные события – хрущевские гонения.

– Это черная сторона Хрущева – хрущевские гонения на Церковь, когда в общественном понимании пойти в храм может только отсталая бабушка в платочке. Контекст приобрел именно такой характер.

– То время как-то отразилось на Вашей семье и какое место вера занимала тогда и сейчас?

– Тем не менее всех как крестили, так и крестили. И меня покрестили в Крапивне – это Тульская область, толстовские места. Меня крестили в полгода, несмотря на то что мой отец был начальником цеха, коммунистом и так далее. Сообщать о крещениях начали с 1962 года, поэтому, может быть, в 61-м я и проскочил. А может быть, отец и не обратил бы на это внимания.

Весьма долгое время я был нормальным советским школьником и об этом вообще не задумывался, как и подавляющее большинство советских детей. Это стало приходить потом, опять же через музыку. Как сказал Шнитке, в XX веке сущность мироздания во многом можно понять именно через музыку.

– Когда Вы пришли к осознанному пониманию, что мы не одни, что над нами Бог?

– Я даже помню этот момент, это был 1988 год: я иду со своим приятелем по Калининскому проспекту, там тогда находилось кафе «Метелица», где был какой-то рок-концерт... На проспекте уже темно, пустынно, подходят двое молодых людей – оказалось, два швейцарца, – мы коротко общаемся: перестройка и прочее. И они смотрят на меня и говорят удивительную вещь: ты знаешь, а вообще скоро Христос войдет в твое сердце. Я иду на рок-концерт. Какой Христос? В какое сердце? Я пожал им руки, мы пошли.

А потом через полгода я ехал в поезде, в плацкартном вагоне из Витебска в Нежин (со съемок фильма на какой-то концерт) и просто помню тот самый момент инициации, когда на меня что-то снизошло и жизнь моя переменилась. Во мне произошел такой переворот: что-то стало совсем неприемлемо, что-то, наоборот, открылось. И это стало прослеживаться в музыке. А музыка, как мы уже сказали в начале нашей передачи, – это тень Бога.

Задача любого искусства – помогать человеку замедляться и настраиваться на эту волну, как, например, молитва. Посмотрел хороший фильм – неделю у тебя в душе гармония, а значит, силы, и значит, все у тебя в жизни начинает получаться, а значит, ты счастлив. А душа воплощается именно для счастья. За счастье каждый из нас в жизни должен, конечно, бороться, проходить через испытания.

– Вот такие происшествия, как, цитирую Вашу книгу: «Откроет ангел книгу происшествий и познакомится со мной».

Олег, к сожалению, наше эфирное время подходит к концу, хотел бы попросить Вас сказать несколько добрых напутственных слов телезрителям телеканала «Союз».

– Дорогие мои, почаще смотрите на небо и улыбайтесь. С Богом!

– Спаси Господи! Мы с телезрителями подготовили для Вас небольшой подарок – Феодоровский образ Пресвятой Богородицы. Пусть Она защищает Ваш очаг, помогает Вам.

Благодарим Вас за эту встречу. Продолжайте радовать нас своими интересными, глубокими проектами и храни Вас Господь! Спасибо.

Ведущий Александр Крузе
Записала Ксения Сосновская