Канон. Встреча с гусляром Максимом Гавриленко и его коллективом "Ладони". Часть 1

В рамках нашей музыкальной программы состоится творческая встреча с гусляром Максимом Гавриленко и его коллективом "Ладони". Ведущий Александр Крузе пообщается с Максимом о группе "Ладони", об их становлении и неповторимом звучании. Максим расскажет о своем уникальном инструменте - гуслях, и о сложном процессе его создания, которым Максим занимается лично. Также зрители смогут послушать три авторских произведения Максима Гавриленко в составе группы "Ладони".

– Французский писатель Виктор Гюго считал, что музыка выражает то, что мы не можем сказать, и то, о чем невозможно молчать.

Сегодня мы в гостях у необычного коллектива – у группы «Ладони». Хочу представить вашему вниманию руководителя коллектива Максима Гавриленко.

Максим Гавриленко, пожалуй, самый известный гусельник нашей страны. Да-да, Максим говорит именно «гусельник», а не гусляр, считая, что музыканта, играющего на гуслях, нужно называть именно так. Максим участвовал во многих музыкальных коллективах и проектах, он уникальный музыкант-мультиинструменталист и автор песен. Несколько лет назад он собрал собственный авторский проект – группу «Ладони» – в котором не побоялся пойти путем экспериментов. Музыкальный состав коллектива достаточно необычен: помимо привычных современному слушателю ударных и бас-гитары использованы такие разные по своей истории и культуре инструменты, как гобой и гусли. Сочетание подобного ансамбля создает удивительно теплое и неповторимое звучание. Максим ломает стереотип восприятия гуслей как музыкальной архаики, показывая оригинальность и свежесть звучания этого инструмента в сочетании с сохранением русской традиции. Помимо выступлений у Максима есть собственная мастерская – студия «Кружовник», в которой он сам лично делает уникальные инструменты – гусли. В настоящее время музыкальный коллектив «Ладони» с успехом гастролирует по просторам нашей страны. Группа выпустила несколько пластинок. Сегодня Максим Гавриленко и группа «Ладони» – гости программы «Канон».

Максим Гавриленко:

– Это содружество людей, которые хотят одинакового.

– Но все-таки, наверное, родоначальником были Вы?

– Получалось, что мы друг к другу прирастали, нарастали, и кого-то выделить из нас... Просто моя функция – играть на гуслях и петь – это единственное, чем я выделяюсь. А творчество – я как раз меньше вкладываю в песни, чем ребята.

– Можете представить коллектив?

– С радостью это сделаю. Андрей Панкратов – барабаны. Удивительный барабанщик (на моей памяти таких совсем мало), который именно играет, а не отрабатывает по американскому (или по английскому) манеру ритм. То есть он именно отходит от слова. Это, конечно, уникальный музыкант. Роберт Мусин – бас-гитара. Про него тоже очень много можно говорить. Это человек, который очень часто меняет, направляет песню совершенно в другое русло. То есть у него очень много композиторства. То, что в группе происходит с гармонией песни, гармоническое построение, – это все Роберт. Иногда он меняет песню абсолютно на сто восемьдесят градусов. Антон Сергеев – гобой. Тоже уникальный, потрясающе умный музыкант, что среди гобоистов, извините, бывает редко. Все партии гобоя Антон придумывает сам, то есть он тоже композитор. Поэтому музыку, аранжировку мы делаем все вчетвером, и кого-то выделить я не могу.

– А почему «Ладони»? Такое необычное название.

– Знаете, это все равно что спрашивать, о чем эта песня. Пускай срезонирует какая-то часть всего этого. Особо никакого смысла мы в это не вкладывали, это скорее такое эмоциональное душевное ощущение.

– Чтобы срезонировало, чтобы у наших зрителей заработали ладони с аплодисментами, могли бы продемонстрировать что-то из своего творчества?

– С радостью. Буквально на днях вышел сингл, который называется «Вот ты и дома, моряк», и вот мы сейчас часть из этого сингла сыграем.

Звучит часть сингла «Вот ты и дома, моряк».

– Вы знаете, ваша музыка погружает в какое-то удивительное состояние. И я надеюсь, что телезрители хотя бы частичку этого смогли почувствовать. Я сейчас слушал это произведение и вспоминал, видел ли я вообще когда-нибудь в своей жизни гусли вот так, воочию. Может быть, что-то из детства есть, но, скорее, всего, это связано со сказками, с былинами. Мы вспоминаем Садко. Вообще, ведь этот инструмент – чисто русский феномен, который, к сожалению, пропал в XX веке.

Максим Гавриленко:

– Я бы не сказал, что это чисто русский феномен. Он, скорее, межнациональный, международный.

– Какие-то аналоги есть у гуслей?

– Конечно, очень много. Допустим, у финнов – кантеле, в Латвии, Эстонии – кюсле. На Ближнем Востоке еще сохранились инструменты, родственные гуслям. Потому что гусли – это всего лишь струны; «гусла» – это струна.

– А есть какая-то школа, пособие, по которым можно изучить этот инструмент?

– Нет, такого нет. Конечно, есть какие-то учебные заведения, например академия имени Гнесиных, еще где-то, но там преподают, скорее, наверное, такую советскую школу игры на народных инструментах…

– А она была в советское время?

– Да. Это всем известный оркестр народных инструментов.

– То есть они используются?

– Да. А до нас был Давид Локшин, он не так давно (лет двадцать с лишним назад) умер. И он как раз донес до нас традицию уже такого профессионального исполнительства, где не просто берутся аккорды, а именно звук гуслей (педаль, длинная струна). Это благодаря ему дошло. Но я бы не стал выделять гусли в какой-то отдельный инструмент именно с нами, потому что…

– Но это изюминка Вашего коллектива, безусловно.

– Ну, я бы не сказал, что это изюминка. Изюминка нашего коллектива – это наша музыка. А гусли – это просто мой инструмент.

– Ну если бы тут была гитара, мне кажется, эффект был бы другой.

– Может быть. Я не задумывался об этом; как-то у нас не было таких мыслей. Гусли – это, прежде всего, какая-то сублимация определенного мировосприятия. Сейчас есть такие попытки – гусли сделать чуть ли не фетишем, очень серьезно этим занимаются родноверы и прочие. Поэтому это уже у меня такая готовая формула. Я не хочу долго объяснять, просто смею Вас заверить, что гусли вне православного мировосприятия – это шаманский бубен, и не больше того.

Поэтому то, что мы играем, я не скажу, что это оторвано от истории нашей культуры. Мы внутри нее. Точно так же как и гусли – это не обязательно былины, духовные стихи. Это, знаете, как про миф: суть мифа не меняется, меняется форма мифа. Точно так же и здесь. Мы же не можем говорить о том, что, предположим, Сергий Радонежский – это наше прошлое? Любой нормальный православный человек понимает, что это наше настоящее.

– Это корневая система, от которой мы не можем отойти.

– Да. Точно так же и то, что мы делаем с группой. Это вещи абсолютно одного порядка. Естественно, мы не претендуем на эпос.

– Просто современное видение.

– Я не скажу, что это современно. Было бы странно, если бы я пытался современными средствами доносить не совсем доступные мне вещи, например очень сложные духовные стихи. Потому что мы уже настолько живем вне русской музыкальной культуры, что у нас получился бы, например, стих о Лазаре под американский бит, потому что это доступно нам. Но сама ритмика слова о Лазаре как раз противоречит английской квадратной системе. Английская – это не значит плохо, просто она противоречит, никак не может соединиться с тоническим стихом русского духовного стиха, например.

Поэтому то, что мы делаем, – это абсолютное продолжение точно такого же мировосприятия. Тут же все очень просто. Как Цветаева сказала: «Не воспитывайте стихи, воспитывайте себя». Поэтому мы не пытаемся подражать древнерусскому слову, потому что это смешно, это было бы нечестно. Это первое, что мы не делаем. Я вообще не люблю говорить о том, что мы не делаем, но иногда приходится. Второе: мы не пытаемся агитировать. То есть мы люди православные, но стараемся, чтобы творчество оставалось творчеством. Песня – это все-таки душевная вещь, и мы не пытаемся на сцену вытащить свои убеждения. Поэтому у нас, конечно, лирика прежде всего.

– А авторство песен принадлежит Вам? То есть внутри коллектива рождаются песни?

– Да.

– Извне ничего нет?

– Есть несколько песен. Мы с радостью взяли пару плясовых, например Курской области. И взяли один духовный стих, мне он очень понравился, мы долго с ним работали и нашли приемлемую для нас форму духовного стиха. Это «Мученичество святого Егория». Она такая веселая, быстрая, притом это, скорее всего, еще домонгольский период. Но такие вещи надо собирать по крупицам. Вообще, у нас репертуар огромный. Например, мы вдвоем с Робертом играем песни на стихи Есенина. То есть очень много, и в рамках одной передачи невозможно описать, как Вы правильно выразились, феномен, что такое гусельная культура. Хотя, опять же, она не существует отдельно; это же не гетто, в котором живет гусельная культура. Это наше общее: мое, Ваше, наше.

– Давайте еще порадуемся этой музыке. Исполните нам что-нибудь.

Звучит песня «Распутица».

– Максим, перед исполнением этой песни Вы сменили инструмент. Вы вообще можете рассказать, есть ли инструмент гусли в открытой продаже?

– В открытой продаже нет. Их сейчас не делают на фабриках.

– То есть это всё творения рук?

– Да, есть мастера: одни лучше, другие – хуже, но это только мастера делают. Остались еще советского периода очень профессиональные серьезные мастера – это Боков, Теплов. Вот эти гусли я сам сделал.

– И те, и те?

– Да. В гусельной студии «Кружовник» в Костроме. Мы их очень долго разрабатывали, придумывали. То есть опять же, когда я делаю какие-то гусли, я исхожу из той творческой задачи, которая стоит в «Ладонях».

Все, что я делаю, я делаю как музыкант прежде всего, как гусляр, а не как мастер. Тем более мастер-то я не очень хороший как раз. Каждый инструмент – это в любом случае эксперимент. Гусли все абсолютно разные, тут очень много диктуется в процессе работы деревом.

– Процесс начинается с чего? Наверное, с подбора дерева?

– О, это очень долгая история. Процесс начинается здесь (показывает на голову) с поиска звука, который мне нужен.

– А можете рассказать об этом инструменте, который в Ваших руках?

– Вот эти гусли сделал Владимир Боков по чертежам Давида Локшина. Но им уже много лет, я их уже немного усовершенствовал так, как мне надо. Это как бы естественное развитие тех гуслей, которые мы можем видеть на фресках Успенского собора во Владимире, к примеру, еще в каких-то летописях можно увидеть.

– А что можете рассказать об этом инструменте (указывает на гусли голубого цвета)? Необычный цвет, очень красивый.

– Цвет – это вообще был такой вызов. Мы как-то с моим другом, коллегой, с которым мы делаем гусли, поспорили: сможем ли мы, не используя химических красителей, окрасить дерево в голубой цвет.

– То есть традиция такая?

– Это никакая не традиция, просто было желание.

– И как добились?

– О, это секрет. В результате сотрудничества с иконописцами, конечно. Это целая технология, я ее придумывал только год! Потому что было очень много неудач. Но дело не в цвете, дело в звуке. Потому что это тоже наша разработка – гусельной студии «Кружовник». Мне нравится, как они звучат. Установили систему звукоснимания: есть такой уникальный мастер Николай Савинов, который умеет подзвучивать редкие инструменты.

– То есть получается, гусли – это вообще творчество в чистом виде. И в плане исполнения никаких методик нет…

– Есть. Любая музыкальная культура имеет свои очень жесткие законы. И в этом случае мы можем как раз говорить о традиционном русском подходе к творчеству, точнее даже, православном. Это творчество внутри канона. Потому что можно гусли как угодно сделать: треугольными, квадратными, круглыми. Здесь нужно творчество с максимальной мерой ответственности и с очень большим опытом, умением и знанием, естественно. Просто так не получится; это уже произвол будет: что хочу, то и творю.

– Но все-таки каждый музыкант, каждый гусляр, получается, адаптирует инструмент под себя?

– Нет, не каждый. Многие довольствуются десятью струнами – традиционный деревенский инструмент.

– А струны тоже, наверное, чем-то различаются? Это же явно не гитарные струны?

– Да, это гусельные струны. Это разная проволока, разной толщины. К сожалению, заказываем в Германии, в Швейцарии.

– Вот так!

– К сожалению. Раньше у нас был очень хороший цех по производству струн, но в 90-х годах их «выжили».

– Пусть и немецкие струны, но давайте послушаем нашу русскую музыку.

Звучит произведение «Конопушки».

Продолжение следует

Автор и ведущий Александр Крузе
Записала Нина Кирсанова