Канон. Поэт-песенник Валерий Калинкин. Часть 2

Вторая часть музыкальной программы "Канон", гостем которой стал поэт-песенник Валерий Калинкин, познакомит вас с творчеством Валерия Михайловича. Поэт расскажет о том, как он пришел к вере и о чем переживает сегодня.

– Валерий Михайлович, люди военные, на мой взгляд, гораздо острее чувствуют присутствие Бога в жизни, поскольку они очень часто рискуют своей жизнью. Это действительно так?

– Действительно, так. Глянем в прошлое. Один прославленный фронтовик (не помню уже кто, но помню мысль) сказал: «В окопах на передовой атеистов не было». Я целиком и полностью ему верю. Что такое окоп на передовой? Это порой – мгновение до вечности, до небытия, и в эти минуты человек вряд ли будет думать о чем-то суетном, преходящем. Даже находясь в высочайших властных структурах, в эти мгновения он, безусловно, развернется к Богу, потому что думает о вечности. И в мирное время (правда, оно не для всех мирное; вроде бы во многих ситуациях, исключая те, где оказывается интернациональная помощь) в повседневных армейских буднях не стоит вопрос о жизни и смерти. Тем не менее перед тем, как приступить к выполнению любой задачи, в какой-то степени сопряженной с риском (скажем, вождение по колейному мосту – а вдруг, не дай Бог, свалится; прыжок с парашютом – а вдруг ни основной, ни запасной не раскроются), все равно в эти самые мгновения (и не только в эти, а и в дни, недели и месяцы подготовки к этому событию) верующий человек думает о Боге: христианин о Христе, мусульманин о Магомете и т.д. Как говорится, тот самый случай, когда «без Бога ни до порога».

– В прошлой программе Вы сказали, что метались вместе со страной. Когда Вы осознанно пришли к Богу, в каком возрасте?

– В зрелом возрасте.

– А что для Вас вера в Бога, общение с Господом?

– Я, наверное, не знаю такого человека, кто мог бы как-то сформулировать ответ на этот вопрос. Наверное, мне опять не уйти от общих слов. Во-первых, осознание того, что все мы смертны; осознание того, о чем мне говорили с детства: что на земле все мы находимся в гостях, а дом наш – там. Скорее всего элементарная забота о самосохранении в вечности. Я не могу сказать о себе, что я знаток теологии, абсолютно нет. Что касается христианской теории, естественно, Библию я читал, как и любой нормальный православный человек. При чтении возникали определенные вопросы, мне казалось, что где-то, в чем-то в Библии наблюдаются нестыковки. И только много позже я понял, что все-таки Библия писана мудрейшим пером, да иначе и быть не могло, потому что пером этим водила Высшая Духовная Сила.

– Поскольку Вы еще и поэт, а поэт – это тонко организованная личность, наверняка Вы наблюдали в своей жизни маленькие персональные чудеса или, как их называют люди, Промысл Божий. Вы можете поделиться этим опытом?

– Могу. Лично мне в жизни наблюдать не приходилось, но от той же бабушки, от родителей я слышал, как немой заговорил, как слепой увидел. У меня нет оснований не верить этим людям: моему отчиму, моей мачехе, которых я называл мамой и папой, и особенно моей бабушке Арине. Конечно, я бы очень хотел воочию увидеть какое-то чудо.

– Вы в прошлой программе сказали, что Вам в детстве ответил Самуил Яковлевич Маршак, и он направил Вас на профессию, ставшую хлебом Вашей жизни. Ведь это же тоже, наверное, чудо? Господь дал Вам встречу с такими людьми.

–Я бы сказал, что это не чудо; это Промысл Божий, Провидение Божие. Если с этих позиций рассуждать, то, конечно же, да. Даже в том, что я во время своей короткой, непродолжительной командировки в Афганистан остался жив, когда рядом горел автобус с нашим ансамблем «Пламя» (они тоже еле успели выбежать), я также усматриваю Промысл Божий, да иначе и быть не может. Значит, Высшая Сила оставила меня на этой земле.

– Валерий Михайлович, в начале нашей встречи Вы подарили мне свою книгу и несколько дисков. Один из этих дисков – Ваши песни в исполнении Валентины Толкуновой. Можете рассказать о сотрудничестве с этой певицей более подробно?

– Меня всегда слушают с интересом, когда я открываю эту страницу моей биографии. Когда я был главным редактором журнала «Армия и культура», Валентина Васильевна была членом общественной редколлегии этого журнала. И скажу, очень и очень активным членом. Меня связывали годы человеческой и творческой дружбы с незабвенной Валей.

А история этой песни, диск которой Вы держите в руках, такова. Во-первых, надо сказать о том, что меня многие спрашивают, почему «Офицерская честь» начинается с минорных строк:

Сердце болью задело - это боль офицера,

Это честь офицера. Притуманился взгляд.

Говорят, будто вроде офицеры в народе

Не в чести и не в моде. Только зря говорят.

Если рассуждать об офицерской чести с современных позиций, наверное, излишний минор. Но это были крикливые девяностые годы, когда авторитет армии был опущен, как говорится, ниже плинтуса. Тогда, как во времена оны во Франции, дочь мясника считалась более успешно вышедшей замуж, чем дочь любого другого, вышедшая замуж за генерала. Вот такое было время.

И вот однажды фотокорреспондент Юра Агасьянц приносит мне фотографию. На митинге, традиционно крикливом для старта девяностых лет, разъяренная толпа пытается сорвать погоны с майора. Вот тут я и написал стихотворение «Сердце болью задело». А музыкальный редактор этого журнала, светлой памяти Леонид Данилович Печников, о котором я уже говорил, сказал: «Валерий Михайлович, здесь, наверное, надо не только стихом. Здесь надо песней». Буквально на другой день он принес ноты, и родилась эта песня «Офицерская честь». Мы начали думать, кому бы из исполнителей дать эту песню. Мы думали об исполнителе, а пришли к исполнительнице. Как раз Валя пришла на заседание редколлегии и говорит нам: «А почему вы думаете, что это должен петь исключительно исполнитель? Почему вы видите и слышите здесь исключительно мужской голос? А разве это не может быть моим женским поклоном офицерскому корпусу нашей страны?» И вот тогда она запела «Офицерскую честь». И запела так, что залы слушали ее стоя. Вали нет, а с песней выступает ее брат, мой друг, заслуженный артист России Сергей Толкунов, который будет выступать и на моем творческом вечере; на него я уже пригласил и Вас, и нашего телезрителя.

– Валерий Михайлович, в детстве Вас простимулировал к написанию стихов Самуил Яковлевич Маршак. А как бы Вы могли обратиться сейчас к современному поколению, которое пытается сочинять стихи? Что бы Вы могли сказать молодым поэтам с высоты Вашего опыта?

– Если это можно назвать высотой. Я бы сказал так, как говорили многие до меня: поэзия – это в ряде случаев, да и в большинстве, все-таки понятие не профессиональное. Для великих мира сего (классика, современная классика: Евтушенко, Рождественский, Вознесенский – светлой памяти, их уже нет) – это да. Они имеют право сказать о себе: «Я поэт»; или написать в графе «профессиональная принадлежность» – поэзия. Все-таки абсолютное большинство людей, к коим и я себя отношу, вряд ли, наверное, вправе писать, что род их занятий – поэзия. Поэтом может быть и токарь, и слесарь – это тоже не я сказал, а классик советской поэзии.

– То есть поэт – это образ мыслей?

– Да, образ мышления. Классик сказал: он утром попашет, вечером попишет стихи... Поэтом может быть человек любой профессии; человек, причастный к умственной работе или физической, без разницы. Главное, чтобы он мыслил, размышлял поэтическими категориями; чтобы он жизнь не фотографировал, а размышлял над нею. И конечно же, чтобы умел, как говорится, хоть трошки рифмовать строчки, которые из-под перышка выбегают. Хотя я сто раз говорил (когда мне показывают стихи, очень часто графоманские, чем я и сам когда-то грешил): многие думают, что рифма – это уже стихотворение. Нет, я должен повторить мудрую мысль, что, сев за рояль, на рояле не сыграешь; и, поймав рифму, стиха не напишешь. Рифма – это скорее всего инструмент. А главное, основополагающее, стержень – это, конечно, размышление, образное размышление. Поэтому что сказать молодым поэтам? «Дерзайте ныне ободренны», как говаривал великий Михайло Васильевич Ломоносов.

– На Ваш взгляд, песенная поэзия отличается от простой поэзии?

– В разговоре со мною Вы все время употребляли выражение «поэт-песенник». Вы, естественно, имеете право на это. А я почему-то, и не только я, а даже сильные мира сего от песни, как Иосиф Давыдович Кобзон, считают, что нет такого понятия «поэт-песенник», есть просто поэт. Я не допускаю мысли, что для стиха я пишу, скажем так, в полруки, а вот для песни постараюсь. Хотя одновременно с этим считаю, что все-таки лучшие мои стихи – в музыке; в музыке Александра Морозова, в музыке Олега Иванова, в музыке Валерия Семина, в музыке Евгения Доги, в музыке Владимира Михайлова. Лучшие мои стихи все-таки в песне. Но это я так считаю, это мое сугубо личное мнение.

– Сначала Вы пишете стихи, а потом музыка? Как у Вас происходит сотрудничество?

– Как правило, в абсолютном большинстве случаев. Ну а, например, такой композитор, как Александр Морозов, вообще не пишет музыки без стиха. Он говорит: «Я не могу понять, как буду писать музыку, не видя перед собой стихотворения. Я просто не пойму тональности будущей песни». Так что в основном сначала стихи, а уже потом музыка. Хотя есть несколько случаев. Например, такой. Когда я увидел нашу популярнейшую киноленту «Любовь и голуби», в заключение которой звучит прекрасный вальс, я еще тогда пожалел, что это просто музыка, что она не положена на стихи. Я написал стихи и показал это исполнителю главной роли Александру Михайлову. В общем-то, он одобрил.

– Исполняет сейчас?

– Не знаю, исполняет или нет, но одобрительный отзыв я получил. Не знаю. Александр Михайлов – выдающийся актер, ему, может быть, сейчас совсем не до Калинкина и его песни.

– Валерий Михайлович, помимо Вашей поэтической и журналистской деятельности Вы еще и автор нескольких театральных пьес. Вы мне также подарили записанный на видео спектакль. Можете рассказать об этой грани Вашего таланта?

– Я недавно пошутил (не могу без шутки, когда звучит слово «драматург» применимо ко мне): «При слове “драматург” в адрес Калинкина Антон Павлович Чехов снова убегает на Сахалин». Тем не менее мысль о драматургии возникла где-то лет пятнадцать назад. Одна-единственная тема у меня – жизнь Вооруженных сил, человек армии и флота, либо служащий, либо служивший. Вот и пьеса «При одном неизвестном», запись которой я вручил, была поставлена на сцене московского Театра современной пьесы в исполнении известных наших киноактеров – заслуженной артистки России Любови Руденко и в недавнем прошлом актера Театра на Таганке Александра Цуркана. Мысль (вернее, образ) пьесы – это человеческая верность семье, своим принципам, верность делу, которому человек служит, и умение оставаться человеком даже в сложных житейских ситуациях. Мои герои прожили вместе семнадцать лет, расстались на семь лет, а потом опять соединили сердца. Но что пьесу рассказывать? Пьесу лучше посмотреть.

– А где можно посмотреть, где она поставлена сейчас?

– В Театре современной пьесы. В московских театрах (не могу похвастаться) не принята пока в репертуар. А вот некоторые периферийные театры (хотя периферийность – понятие относительное), как говорится, положили глаз. Где-то в сентябре мой режиссер-постановщик Аркадий Светлов проводит в Анапе режиссерский семинар, а он руководитель Российской творческой лаборатории режиссуры. И он мне сказал, что порядка десяти режиссеров заинтересовались материалом.

– Будем ждать от Вас новых постановок, новых стихов, новых песен. Валерий Михайлович, в конце программы у нас существует традиция, когда гость говорит напутственные и добрые пожелания телеаудитории канала «Союз». Прошу Вас.

– Телеаудитории канала «Союз» оставаться во все времена телеаудиторией канала «Союз». Да, порою передачи, особенно такого духовного характера, идут не в прайм-тайме, порою прайм-тайм отдан совершенно другому, далекому от традиций православия, далекому от нашей русской духовности. Не хотелось мне об этом говорить, но коли болит, скажу. Не могу быть равнодушным, когда четырехсотметровая Останкинская «игла» впрыскивает в душу моего народа наркоту чуже- и косноязычия, космополитизма, всего того, что никак не совместимо с обликом христианина,  вообще с обликом человека России. Поэтому аудитория телеканала «Союз», к которой я сам имею счастье принадлежать, будет держаться. Будем держаться у телеэкрана, взявшись за руки. Телеканалу «Союз» – дальнейшего продвижения, дальнейших успехов.

– Большое Вам спасибо! Валерий Михайлович, мы приготовили для Вас небольшой подарок, икону с образом преподобного Серафима Саровского. Пусть этот образ оберегает ваш домашний очаг. Мы желаем Вам душевных сил, здоровья. И продолжайте радовать нас своим творчеством. Храни Вас Господь!

– Храни нас Господь! А эта иконка, конечно же, займет достойное место среди икон моего дома.

Ведущий Александр Крузе

Записала Людмила Ульянова