Канон. Дирижер, народный артист СССР Владимир Федосеев

Александр Крузе встретился с выдающимся дирижером, народным артистом СССР - Владимиром Федосеевым. Маэстро поделится своими воспоминаниями о блокадном Ленинграде, расскажет о том, как он начал свой музыкальный путь и почему во всем мире так высоко ценят творчество П.И. Чайковского. Поделится дирижер Большого симфонического оркестра и тем, что значит для него вера в жизни.

– Сегодня мы в гостях у выдающегося дирижера, художественного руководителя Большого симфонического оркестра имени П.И. Чайковского народного артиста СССР Владимира Федосеева. Владимир Иванович, в начале нашей программы я хотел бы поздравить Вас с Днем Великой Победы. Всю боль войны Вы испытали, будучи ребенком блокадного Ленинграда. Мы от всей души поздравляем Вас с праздником, желаем крепкого здоровья, мирного неба над головой, и да хранит Вас Господь!

– Спасибо! Я очень тронут и желаю всем людям, особенно в России, здоровья, веры и терпения. Я как-то был на могиле Барклая-де-Толли в Эстонии и увидел надпись:«Верность и терпение». Я тоже это провозглашаю, нам всем нужна верность и терпение, а все остальное у нас есть.

Голос за кадром: Владимир Федосеев, российский дирижер, народный артист СССР, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, ордена святого равноапостольного великого князя Владимира I степени, святого благоверного князя Даниила Московского II степени, ордена преподобного Сергия Радонежского II степени. Имеет орденский знак «За жертвенное служение» во имя святых благоверных князей Московских Бориса и Глеба I степени, академик Международной академии наук. Родился в 1932 г. в Ленинграде, пережил блокаду Ленинграда. В 1952 г. окончил музыкальное училище имени Мусоргского по классу баяна, а в 1957 г. – знаменитую Гнесинку как баянист и дирижер. В том же году возглавил Оркестр русских народных инструментов Всесоюзного радио и Центрального телевидения. После окончания аспирантуры при Московской государственной консерватории получил место главного дирижера и художественного руководителя Большого симфонического оркестра Всесоюзного радио и Центрального телевидения (ныне – Большой симфонический оркестр имени П.И. Чайковского), которым руководит по сей день. Владимир Иванович ведет активную концертную деятельность, выступая на лучших сценах мира с ведущими симфоническими оркестрами и звездами мировой классической музыки. С 2010 г. – член Патриаршего совета по культуре.

– Владимир Иванович, Ваше детство выпало на нелегкое время. Расскажите, пожалуйста, о Вашем Ленинграде, который Вы застали еще ребенком.

– У меня сейчас как будто фильм проходит перед глазами. Я вижу эти страшные картинки: на снегу санки, на санках мертвецы... Программу второго класса я проходил дома, школы, естественно, уже не работали. Мама была общественницей. Когда объявляли тревогу, мы с ней бежали туда, куда падали фугасные бомбы, и засыпали их песком, это я тоже помню. Помню еще, как я искал кошек. Мы практически погибали от голода, и оставалась единственная возможность поесть, поймав кошку, но ведь их тоже уже почти не было. Мало того, люди исчезали... Моя сестра была врачом, но не ходила на вызовы, боялась, потому что и врачей убивали. Страшное время, я не знаю, как это передать. Я сейчас думаю, как все это выдержали? Единственной радостью была радиотарелка, по которой с утра до вечера для фронта передавали симфоническую музыку. Передавали и Шостаковича, и Чайковского. Я прилипал к этой тарелке, слушал и думал: «Господи, ведь есть другой мир! Есть великая музыка, есть память сердца!» Может быть, поэтому мы и выжили. Папа работал инженером на ленинградском военном заводе, помогал нам с сестрой. У него была возможность добыть спирт, и он добавлял нам его по чайной ложке в чай, нам это сильно помогло.

– Вы ведь первый музыкант в семье, Ваши родители не были связаны с музыкой?

– Да. Но отец очень любил музыку, хотел воплотить свою мечту о музыкальном образовании в сыне. У отца был баян, который он отдал мне, чтобы я учился. Может быть, именно этот баян сыграл большую роль в моей судьбе. Был такой символичный случай, когда после блокады весь завод перевозили в город Муром. По дороге нас начали бомбить, а когда поезд остановился, на первой станции после Ладожского озера, немцы разбомбили весь состав. Взрывной волной нас разбросало в разные стороны, я остался один, долго искал родителей и только к вечеру нашел. Милиция предложила посмотреть, какие вещи остались после бомбежки. Все, что мы везли из Ленинграда (вещи, мебель), все сгорело, и только один баян – стоит целехонек! Вот такой был знак. Я стал заниматься на этом баяне с частным педагогом, это и привело меня в мир музыки. Путь этот был трудный, потому что родители мои не были музыкантами, да и никакой протекции... Но все же нашлось несколько известных людей, которые мне помогли. Меня каким-то образом приметил Мравинский, великий наш музыкант Свиридов доверял мне почти все свои произведения.

– Вы уже более сорока лет руководите Большим симфоническим оркестром, который гордо носит имя гения отечественной культуры П.И. Чайковского. Совсем недавно, 7 мая, весь мир отметил 175-летие со дня его рождения. Что для Вас лично значит этот композитор?

– Чайковский – это душа русского народа. Его музыка – без границ, она идет любому человеку прямо в сердце. Допустим, приезжаем в Японию (там просто преклоняются перед Чайковским), и японцы всегда просят исполнять только его произведения. Посмотрите, как его музыка властвует над сердцами! Пожалуй, больше такого композитора не найдешь, поэтому наш оркестр, который получил имя П.И. Чайковского, несет на себе огромную ответственность. Особенно сейчас, в год 175-летнего юбилея Чайковского, когда нужно играть его произведения так, как они были композитором задуманы изначально, то есть в оригинале. У нас даже есть такой цикл: «Оригинальный и неоригинальный Чайковский», то есть известный и неизвестный Чайковский. Что мы подразумеваем под этим? Известный Чайковский – это известный мотив, а неизвестный – мотив тот же, но как он сыгран, как интерпретирован…

Время накладывает на произведение разные впечатления, со временем первоначальная идея автора искажается. Наша задача – играть настоящего Чайковского. Более того, есть не очень известные вещи, например опера «Ундина», которую мы будем играть в этом сезоне. Сейчас мы играли Первый концерт Чайковского, очень известное произведение, но тоже в подлинном варианте, то есть так, как Чайковский его задумывал. Каждый солист, особенно великий, меняет что-то, исполняет по-своему. А наша задача–сделать так, как задумал Чайковский, как он сам дирижировал. Правда, дирижером он был не самым лучшим. Это звучит странно, потому что если композитор сам написал симфонию, он должен ее и лучше всех продирижировать. А на самом деле это не так. Дирижер стоит как бы между автором и слушателем, являясь тем проводником, который может донести симфонию от автора до слушателя в точности. А сам автор ту же Пятую симфонию не то что совсем провалил, но и не оставил ее в нашей памяти, да и за исполнение Шестой его поругивали. Это бывает и с современными композиторами, с тем же Хачатуряном, который дирижировал нашим оркестром. Да и с Прокофьевым случалось...

– Как Вы считаете, почему именно русская классическая музыка пользуется такой популярностью во всем мире, в чем ее феномен?

– Она очень глубока, и в ней нет сентиментальности. Многие делают русскую музыку сентиментальной. Например, мелодии Чайковского – такие бескрайние! Их очень легко сделать сусальными, ненатуральными, перевести в другую плоскость. Это очень опасно.

Я назову примеры, когда русский художник внедряется в другую нацию и творит на ее культурной основе. Глинка - первый из русских профессиональных композиторов, кто написал на испанские темы «Арагонскую хоту» и «Ночь в Мадриде». Написал так, что и сейчас испанцы, простой народ, думают, что это испанец написал. Римский-Корсаков написал «Испанское каприччио» – они думают, что это создал испанец. Свиридов писал на ирландские темы... А обратных примеров нет, чтобы, например, немец или француз интерпретировал русскую музыку. Нет такого! Чайковский написал «Итальянское каприччио» так, что итальянцы были в восторге, это была настоящая итальянская музыка! Только благодаря Господу Богу нам дано это качество, конечно. Есть такое слово –«бескрайность», это про нас.

– На этот год приходится много памятных дат. Весь православный мир отмечает 1000-летие со дня кончины святого равноапостольного князя Владимира. В одном из своих интервью Вы говорили, что мама назвала Вас в честь этого святого, благодаря которому Русь крестилась. Расскажите, пожалуйста, о Вашем соприкосновении с верой.

– К сожалению, у меня был неверующий отец. Мама всегда была верующей, но главой семьи был отец-атеист. Мама украдкой ходила в церковь и меня приобщала к вере, но отец-коммунист был этим недоволен. Я доверился маме и уже в возрасте двадцати с лишним лет нашел себя в православии, нашел свой путь в храм. Это случилось в Москве, когда я уже жил один, без родителей. Я пошел в болгарскую православную церковь на Таганке и крестился. С детства я чувствовал, что моей душе чего-то не хватает, и наконец я это приобрел. И жизни без веры я теперь не представляю, потому что вера – это всё! Без веры русский человек становится каким-то нерусским, что ли. Поэтому для меня главное – это вера и память. Сегодняшний концерт я бы назвал памятью сердца, потому что сердце всегда помнит. Помнит через музыку, через поэзию, через искусство. Я просто не могу себе представить, что было бы со мной без веры. Мною как будто кто-то управляет с Небес. Думаю, что без веры я бы не мог быть музыкантом. Ведь музыка связана с религией, она начиналась с религиозных песнопений. Наши великие композиторы – Чайковский, Бородин, Мусоргский – писали на религиозные темы. Вера – главное, что нам абсолютно необходимо с рождения и до самого конца.

– В год 70-летия Победы в нашем мире, к сожалению, до сих пор неспокойно. Что бы Вы могли пожелать нашим телезрителям как человек, не понаслышке знающий, что такое война?

– Мы частично потеряли молодое поколение. Сейчас ситуация исправляется, я это чувствую, особенно в провинциальных городах, где больше верят и надеются на молодых. Но в столицах это не так. Мне кажется, с детства нужно воспитывать людей через песню, через сказку. В школах на уроках музыки нужно учить совместному пению. Многое из этого уже потеряно... Сейчас технический прогресс и новые технологии отобрали у нас часть людей.

Но что-то начало меняться, я вижу это. Например, в дни празднования 70-летия Победы многие молодые люди почувствовали какие-то связующие их с Отечеством нити. Сколько собралось молодежи на вчерашнем концерте на ВДНХ! А «Бессмертный полк»? Это же прекрасная идея! Все хорошее возвращается, в том числе и с помощью Церкви, с помощью нашего Патриарха, который так много для этого делает. Члены нашего правительства стали ходить в церковь. Впервые! Такого ведь никогда не было. Дай Бог здоровья, сил нашему Патриарху, чтобы все дальше так в правильном направлениии шло. А в церквях сколько сейчас людей? Туда бывает даже трудно войти из-за многолюдства! Даже за границей в русскую церковь, например в Швейцарии или Австрии, невозможно попасть в праздник. Это просто потрясающе, это очень укрепляет наш дух. А то, что творится вокруг… Думаю, все это пройдет, это нужно просто пережить.

 

Автор и ведущий: Александр Крузе
Расшифровка: Татьяна Башилова