Канон. Народный артист РФ Павел Овсянников. Ч.1

В новом выпуске программы "Канон" Александр Крузе встретится с человеком, который руководил Президентским оркестром с "эпохи Брежнева" до "эпохи Путина", народным артистом РФ - Павлом Овсянниковым. Павел Борисович расскажет о специфике своей работы и творческой обстановке в Кремле. Также в программе будут использованы архивные видеоматериалы выступлений оркестра под руководством П.Б. Овсянникова.

– Поздравляя с юбилеем моего сегодняшнего гостя, глава нашего государства Владимир Владимирович Путин сказал следующее: «Яркий, многогранный талант и поистине неиссякаемая энергия позволили ему состояться в профессии, завоевать признание коллег и поклонников музыкального искусства». Сегодня у меня в гостях дирижер, народный артист России Павел Овсянников.

Павел Овсянников – дирижер, композитор, народный артист России. Родился в Москве в 1951 году. Окончил музыкальную школу, затем музыкальное училище при Московской консерватории и наконец в 1977 году Московскую консерваторию имени Петра Ильича Чайковского. В том же году стал музыкантом, чуть позже – дирижером и художественным руководителем, а с 1995 года – главным дирижером Образцово-показательного оркестра Комендатуры Московского Кремля. За годы работы в Президентском оркестре Павел Борисович создал и утвердил всю музыкальную часть официальных ритуалов первого лица страны. Помимо этого сотрудничал с ведущими отечественными и мировыми исполнителями, такими как Филипп Киркоров, Иосиф Кобзон, группой «Скорпионс», Мирей Матье и многими другими. Павел Овсянников является автором музыки к балетам «Том Сойер» и «Катя и принц Сиама». В 2004 году создал новый коллектив – симфонический «Оркестр 21 века» имени Сергея Прокофьева, художественным руководителем и главным дирижером которого является по сей день.

– Должен Вам признаться: когда мне было восемь лет, мама привезла меня в Москву, в Кремль (мы тогда жили в Туле) на балет «Лебединое озеро». Конечно, в тот вечер меня поразил сам Кремль, само театральное действо – балет и волшебная музыка Петра Ильича Чайковского, и за дирижерским пультом стояли Вы, за что должен сказать Вам большое спасибо.

– Спасибо, принимаю.

– Помните ли Вы свое яркое музыкальное впечатление из детства, Ваше первое впечатление о музыке?

– Наверное, помню. У меня родители – простые люди: отец был водителем автобуса, а мама была учительницей черчения. Но при всем этом они очень любили петь, и когда родственники собирались какой-то большой компанией, по окончании торжественных мероприятий все обязательно пели песни. И я, когда был маленьким, к этим песням примыкал. Вот с этого все и началось.

– А как потом Вы выбрали для себя музыкальный путь?

– Никак не выбрал, родители за меня выбрали. Решили, чтобы я учился в музыкальной школе, повесили ремень на гвоздик, чтобы я пиликал на скрипке очень уверенно, и этот ремень подействовал.

– Музыкальную школу Вы окончили по скрипке. А как Вы потом стали дирижером?

– Очень просто. Когда я стал оканчивать музыкальную школу (а учился я в музыкальной школе при училище, при Консерватории), я уже был высокого роста и мне говорили: «Знаешь что, парень, переходи-ка ты со скрипки на альт». Я понял, что надо срочно завязывать со скрипкой, и поступил на теоретическо-композиторский факультет, а дальше уже шел по этой линии.

– В детстве Вы были таким же энергичным и шкодливым, как Том Сойер?

– Не знаю, мне трудно судить. Наверное, это должны сказать мои мама и папа, но, во всяком случае, свободного времени у меня было очень мало.

– Наверное, Вы догадываетесь, почему я спросил про Тома Сойера. Почти 20 лет назад состоялась премьера Вашего балета «Том Сойер». Расскажите об этом произведении.

– Знаете, это произведение возникло, когда у меня появился мой сын. Он родился и оказался очень шкодливым и живым. Я долго думал: что бы посвятить моему сыну, что оставить после себя? Первой попалась моя любимая книга «Приключения Тома Сойера». Я написал музыку к этому спектаклю, и его удалось поставить в Кремле, с «Кремлевским балетом». Состоялась премьера, потом уже в других театрах этот балет поставили. А премьера была именно в «Кремлевском балете».

– У Вас, наверное, какая-то особая любовь к балету? Потому что буквально в ближайшее время состоится еще одна премьера.

– Да, 11 сентября в Таиланде, в Бангкоке будет премьера. Туда приедет на гастроли Екатеринбургский театр оперы и балета, и состоится премьера моего балета, который называется «Катя и принц Сиама». Это история, связанная с тайским принцем и русской девушкой Катей Десницкой; очень интересно.

– А история чья? Народная?

– Нет, это было на самом деле, о любви. В свое время тайский принц учился в России, встретил девушку Катю Десницкую.

– То есть это современность?

– Это было в начале прошлого века. Они друг друга полюбили, но возникли всякие обстоятельства; их союз был невозможен. Но все равно они победили, заключили свой союз. Потом возникли разные перипетии. Это сюжет из настоящей жизни.

– Скажите, дирижировать проще своей музыкой или чужой?

– Не могу ответить на этот вопрос. Разная бывает музыка. Бывает сложная, такая, что ей очень трудно дирижировать. Есть композиторы, которые пишут так сложно, что просто невозможно; там сплошные переменные размеры, ты думаешь не о том, чтобы какой-то образ слепить, а лишь о том, как бы соединить это все. А бывает прекрасная, всем известная музыка Чайковского, Прокофьева; от нее получаешь только удовольствие. А свою музыку, конечно, знаешь «от и до», поэтому и дирижировать очень легко.

– Интересно – я читал в одном из интервью – при том, что Вы исполняете классическую музыку, Вы очень любите джаз-рок, такие коллективы, как «Земля, ветер и огонь», «Чикаго».

– Да, до сих пор.

– Такой странный симбиоз.

– Дело вот в чем. Американские группы, о которых Вы сейчас сказали, опередили свое время, даже теперешнее время, хотя этой музыке уже больше двадцати лет. Я на ней учился. Честно говоря, я до сих пор учусь. Даже на фестивале «Русское поле», который скоро будет, я тоже узнаю для себя какие-то новые вещи, беру их на заметку. А эти группы просто фантастические по своему стилю, по технике, по вокалистам. До сих пор их никто не превзошел и, боюсь, не превзойдет.

– Вы сейчас коснулись «Русского поля». Наш телеканал является информационным партнером этого фестиваля. Давайте поговорим о нем немного подробнее.

– Давайте поговорим.

– 29 июля в московском музее-заповеднике «Царицыно» в четвертый раз пройдет фестиваль «Русское поле». Вы являетесь главным дирижером. Расскажите нам более подробно об этом мероприятии.

– Это удивительное мероприятие. Понимаете, какая интересная вещь: сейчас наша культура не скажу, что переживает упадок, но идет куда-то, мне кажется, не совсем туда. Мы все время кого-то копируем, что-то стараемся у Запада перенять и забываем, что у нас есть прекрасная русская культура, народная, которая трогает сердца – во всяком случае, наши сердца, – гораздо сильнее, чем американская музыка.

– При этом Вы любите американские группы, как Вы сказали.

– Одно другому не мешает. Конечно, я черпаю и отсюда, и оттуда; важно, чтобы был результат. А что касается «Русского поля», то это удивительное мероприятие, в котором участвует огромное количество коллективов, всяких ремесленников. Там происходят бои, есть реконструкции, на пруду плавают старинные ладьи. Очень много всяких лотков, где продаются и просто демонстрируются удивительные вещи народного промысла.

И самое важное для меня то, что песни исполняются огромным хором, который соткан и собран из большого количества (до шестидесяти) коллективов. Представляете? Все собрано в одно, и мы поем. Конечно, поем в классическом виде русские народные и украинские народные песни, и поем эти же песни в современной обработке, и поем современные песни групп «Любэ», «Алиса», «Скрэтч», «Ва-банк» вместе с Александром Скляром. Мы поем их песни вместе с ними, это очень интересно. Мы как бы прокладываем мостик от старины, ретро к нашим дням с одним и тем же коллективом. Это очень сложно, но в то же время очень интересно.

– Помимо того, что это фестиваль и площадка для отдыха, это еще и конкурс. Так?

– Да. Там параллельно две площадки: одна большая, на которой выступаем мы, а вторая – конкурсная, где выступают разные певцы, коллективы. Среди них выбираются лучшие, и потом они участвуют в гала-концерте в этот же день. Представляете? Все это за один день.

– А как Вы – человек с классическим образованием, исполняющий классическую и эстрадную музыку, попали в мир народного искусства?

– Я из него и не уходил. Это моя родная музыка, я ее с детства знаю и помню. Вообще, я очень много работал и с нашей замечательной певицей Л. Зыкиной, и с другими певицами и певцами народного плана. Я счастлив, что так происходит в моей жизни. Понимаете, я не делю пожанрово: этот певец народный, этот классический. Если он талантливый, он талантлив во всем.

– Павел Борисович, долгое время Вы были художественным руководителем, начальником и главным дирижером Президентского оркестра. Это очень ответственная, почетная должность. Вы можете рассказать о специфике этой работы более подробно?

– Конечно, можно очень долго рассказывать. Я вообще счастливый человек, мне в жизни очень повезло. Во-первых, повезло, что меня приняли на работу в Кремль. А потом так получилось, что я участвовал в создании трех президентских оркестров. Представляете? Первый, конечно, главный для меня – Президентский оркестр Российской Федерации. Я попал в такое время, когда можно было создать что-то новое, и мне удалось это сделать вместе со своими музыкантами, коллегами.

– Вы попали при каком руководителе?

– Я попал при Леониде Ильиче Брежневе. Я попал на работу в этот оркестр практически сразу после Консерватории, так что вся моя жизнь связана с ним. Второй – Белорусский Президентский оркестр. Его не было. Ко мне обратился президент Александр Лукашенко (я тут же спросил разрешения у нашего высшего руководства) с тем, чтобы помочь в создании их президентского оркестра. Его руководитель Виктор Бабарикин долгое время был здесь в Москве, ходил за мной по пятам. Никаких методических заданий я ему не давал, он просто был рядом со мной и смотрел, как я делаю. Он все понял, и создал по образу и подобию Президентский оркестр Белоруссии.

Третий президентский оркестр – это оркестр Северной Кореи. Там не было такого оркестра, и глава Северной Кореи – на тот момент товарищ Ким Чен Ир ­– обратился с подобной просьбой, и мне удалось помочь в создании президентского оркестра. Он до сих пор называется оркестр «Млечный путь».

– А чем отличается специфика работы в этом оркестре от обычного симфонического оркестра?

– Это оркестр служебного направления. Он должен обеспечивать разные торжественные мероприятия: награждения, проведение инаугурации; бывают какие-то торжественные мероприятия, связанные с президентом Российской Федерации. Вот в этом специфика. Приемы – тоже очень важно. Оркестр все время находится в гуще событий и должен четко понимать политическую ситуацию. Хотя он политикой не занимается, но понимать ситуацию должен: что можно, что нельзя.

– А то не там «Марсельезу» сыграешь?

– Это немножко примитивно, но, в принципе, что-то в этом духе. Нужно поднимать культурный уровень и заниматься разной деятельностью. В мои обязанности входило не только то, что связано с оркестром, а еще в какой-то степени мне приходилось заниматься, допустим, колоколами Спасской башни. Такая у меня была миссия, и я этим очень горжусь.

– То есть Вы в Кремле отвечали за все звучание музыки?

– Да. Допустим, при смене гимна я тоже отвечал за этот процесс.

– А по поводу Спасской башни: что Вы конкретно сделали? Фальшивили колокола?

– Нет, все дело в том, что во времена Бориса Николаевича Ельцина эти колокола не играли музыку. Они играли только перезвоны каждый час и каждые пятнадцать минут. Они отбивали: один час, два, три и так далее. У нашего руководства возникло желание, чтобы эти колокола играли гимн Российской Федерации и «Славься» Глинки. Была организация «НИИЧаспром», не знаю, существует ли она сейчас, но тогда она занималась этими колоколами. Сотрудникам дали задание проработать, и они, как честные труженики, сказали: «Чтобы выполнить это, нужно выбросить все со Спасской башни и поставить туда новые колокола».

– И смету огромную?

– И огромную смету. Даже не в смете дело, наше государство справилось бы с расходами, но тогда бы мы лишились этого колорита перезвонов. Новый год, когда вся страна Москву слушает, был бы у нас уже каким-то другим.

– Технари.

– Технари, да. Но они молодцы, это не в обиду им сказано. Просто мне пришлось… У меня на тот момент была техника сэмплирования, которой ни у кого нет. Я сэмплировал, то есть, грубо говоря, записал звуки колоколов, которые находились в тот момент там, и понял, что не хватает всего лишь только трех колоколов, чтобы исполнить эту музыку и оставить прежние.

– То есть Вы разложили все по нотам.

– Да, я разложил по нотам, как звучат колокола, и сыграл мелодию на основании тех колоколов, добавив три новых звука. Получилось, что мелодию можно сыграть, не хватает только трех. Эти три колокола заказали, довольно долго их делали голландские мастера (потому что все колокола – голландские). Потом их повесили, и они до сих пор играют.

– Интересно. А история по поводу гимна?

– Тоже непростая история. Было очень много конкурсов. При переходе нашей страны из одного состояния в другое автоматически гимном стала «Патриотическая песня» Глинки. Она была гимном Российской Федерации и никогда особо не исполнялась. Тут вопрос такой, что не совсем еще понятно: то ли Глинка это написал, то ли кто-то другой… Это отдельная тема для разговора, неважно. Гимном стала «Патриотическая песня». Но для пения она была не особенно приспособленной, там наверх идет гаммообразная мелодия, никто это не мог ни спеть, ни запомнить. В общем, все как-то не очень хорошо относились к этому гимну.

Министерство культуры устраивало много конкурсов на создание нового гимна. Присылали профессиональные и непрофессиональные композиторы, профессиональные и непрофессиональные поэты, но так ничего и не выбрали. Все это продолжалось, и никто ничего не мог.

Мне это, честно говоря, надоело, потому что я этот гимн играл каждый день. Я понял, что он не имеет никакого политического веса. Я обратился в Администрацию Президента, сам пришел. Сказал: «Давайте я сделаю вам варианты разных гимнов, запишу их, чтобы вы могли выбрать». Сделали диск ограниченным тиражом в десять экземпляров, как я помню, на котором были «Боже, царя храни», «Коль славен наш Господь в Сионе» (самый первый гимн), «Патриотическая песня», гимн, написанный Пугачевой, гимн Свиридова. Я сам тоже написал один вариант гимна. Собрали это, диски отдали руководству.

Собрали даже не Госсовет, а президиум Госсовета, то есть ограниченный круг людей, чтобы все-таки можно было решить: Президиум – это двадцать человек, а Госсовет – больше ста. Собрались эти люди во главе с президентом, выслушали меня. Я им долго рассказывал о том, что не надо брать гимн Советского Союза, что у него есть определенные минусы: он был гимном партии, под этот гимн много крови пролилось в свое время. Все эти люди во главе с президентом меня внимательно выслушали, и я вышел в коридор. Они долго заседали, потом вызвали меня и говорят: «Мы выбрали гимн Советского Союза». Я говорю: «Ну все, значит записываем».

И я являюсь автором официальной аранжировки этого гимна, который вы всегда слушаете утром, и с хоровой партией то же самое. Потом ее много раз пытались переписать: и ансамбль Александрова (Ансамбль песни и пляски Российской армии имени А. В. Александрова. – Прим. ред.), и еще кто-то. Но все равно официальной первой версией является та, которая записана Президентским оркестром и Вашим покорным слугой.

– Я помню, что была статья злопыхателей против автора текста гимна Сергея Михалкова. Говорили: «Вот, вот, вот! Какой-то текст не такой, мы бы лучше написали». Он говорит: «Ворчите, ворчите, а вставать вы все равно будете».

– Ну напишите лучше, попробуйте! Не так просто это написать. Такую ругательную статью – легко, а вот попробуй, напиши гимн.

– Все равно в этом гимне есть гордость за страну.

– В музыке – да, я согласен с Вами. Все-таки в нашей стране есть какая-то недоделанность. Мы поменяли строй? Поменяли. Флаг поменяли? Поменяли. Гимн тоже надо было поменять, понимаете? Что-то мы оставили на потом, и до сих пор с этим живем.

– А на Ваш взгляд, есть какие-то достойные композиторы? Или, может быть, Вы слышали произведения?

– Возьмем Пугачеву. Прекрасный был гимн, мелодия у Пугачевой потрясающая. Но тут можно рассуждать… Гимн приняли, мы должны его уважать и любить.

– Я задам Вам еще один вопрос о специфике Вашей работы. Сейчас с успехом прошел фильм «Путин», снятый американским режиссером Оливером Стоуном, и всем сейчас интересно: что же там у Путина в Кремле? Нам интересно, какую музыку любит наше правительство? Вы застали Брежнева, Горбачева, Андропова, Ельцина, Черненко. Какие у них вкусы?

– Вы знаете, на этот вопрос я Вам не отвечу.

– Почему? Это военная тайна?

– Нет, это не военная тайна, в этом нет ничего военного. Дело все в том, что каждый человек имеет право на какие-то личные вещи. Я, конечно, знаю, это моя работа. Мало того, я знаю, допустим, какая любимая мелодия у Билла Клинтона. Мало того, я знаю, что у него есть собачка, которая тоже любит какую-то мелодию. Я это тоже знаю. Но есть этические моменты, которые я соблюдаю, и никогда ничего говорить на эту тему не буду. Это не то что тайна, а личное дело каждого человека. А наш президент тоже человек.

– Но музыка, в любом случае, в Кремле звучит? Не все так строго там.

– Конечно, в Кремле сейчас звучит много музыки. В Кремле сейчас появилась замечательная новая традиция – развод караула, который сопровождает духовой оркестр, играющий музыку. Там много концертной деятельности, много приемов. Музыка в Кремле звучит, все замечательно.

– Бедные музыканты, которые участвуют при разводе. Ведь развод…

– Они не бедные.

– Я имею в виду, в холодное время.

– Ну и что?

– Они же стоят на улице. Не мерзнут? Инструменты…

– Нет, все рассчитано. Им выдается спирт, все хорошо.

–Надо правильно пояснить: спирт – в инструмент.

– Это кому как нравится.

– Некоторые и вовнутрь?

– Ничего страшного.

 (Продолжение следует)

Ведущий Александр Крузе

Записала Людмила Ульянова