Канон. Хормейстер Государственного академического Большого театра России Юлия Молчанова. Часть 1

В гостях у программы "Канон" - хормейстер Государственного академического Большого театра России, художественный руководитель детского хора Большого театра Юлия Молчанова. Диалог пойдет об истории старейшего детского коллектива страны и о специфике работы юных артистов. В программе использованы фрагменты концертного выступления детского хора Большого театра в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя.

– Сегодня у нас в гостях хормейстер Большого театра России, художественный руководитель детского хора Большого театра Юлия Молчанова.

Детский хор при Большом театре является одной из старейших детских студий в столице, он был основан в начале 20-х годов прошлого столетия. Попасть в коллектив достаточно сложно, обладателям хорошего голоса и азами музыкальной грамоты нужно пройти профессиональный отбор. Конкурс на место – как в хороший столичный вуз. Артисты хора задействованы в большинстве постановок театра. Помимо этого хор выезжает на гастроли с концертной программой. Подробнее о жизни коллектива поговорим с хормейстером и художественным руководителем детского хора Большого театра Юлией Молчановой.

– Хотя коллектив, которым Вы руководите, называется детским, на самом деле возраст у него не детский: Вашему хору почти 90 лет.

– Да, детский хор Большого театра – один из старейших коллективов России (по крайней мере, детских); он был создан около 1924 года. Изначально он состоял из детей артистов театра. Это связано с тем, что практически в каждой опере есть какая-то партия для детского хора, и естественно, когда эти оперы ставились в Большом театре, кто-то должен был эти партии исполнять. Сначала это были дети артистов, но по мере необходимости коллектив разрастался.

– И сейчас это уже не носит такой преемственности?

– Да. Большой театр подразумевает очень высокий исполнительский уровень, и у нас очень серьезный, жесткий конкурс. Мы набираем детей только на конкурсной основе, они проходят несколько этапов прослушивания; берем только тех детей, которые нам действительно подходят, только талантливых.

– А какой возраст детей, которые поют?

– Возраст от шести лет и ориентировочно до шестнадцати, иногда чуть постарше. Но самые малыши – это пять с половиной и шесть лет.

– А помимо участия в постановках, в спектаклях коллектив живет какой-то еще концертной жизнью?

– Да. К счастью, коллектив имеет очень много самостоятельных проектов, концертов, но, опять же, мы много выступаем и в составе труппы Большого театра, в каких-то концертах Большого театра. Но также имеем и самостоятельную концертную деятельность – например, сотрудничаем с рядом очень хороших крупных московских оркестров. Тесно сотрудничаем с оркестром Русской филармонии под управлением Дмитрия Юровского, достаточно часто выступаем с капеллой Полянского, с Плетневским оркестром.

– Я знаю, что в этом году у вас состоялся крупный проект с хором Храма Христа Спасителя. Вы принимали участие в Рождественском богослужении со Святейшим.

– Да. Это была ночная патриаршая Рождественская служба, нам посчастливилось принимать в ней участие.

– Для Вас, для детей этот опыт необычен?

– Для детей, естественно, это был необычный опыт. Мы первый раз принимали участие в таком прекрасном проекте.

– Еще ведь была прямая трансляция?

– Да, все было в прямой трансляции. Произошло это так: мы получили такое предложение от регента Храма Христа Спасителя Ильи Борисовича Толкачева, обсудили с ним, каким образом это можно сделать. Получилось достаточно интересно. Мы сделали антифонное пение. В основном, конечно, пел взрослый хор, но какие-то части богослужения пел детский хор, и это очень хорошо звучало. Антифон в церкви – по-моему, получилось просто замечательно.

– Юлия, скажите, а что входит в Ваши обязанности как хормейстера?

– В мои обязанности как хормейстера входит абсолютно полный комплекс подготовки детей к спектаклю. Что это означает? Выучить партии в первую очередь; естественно, театральные партии. Например, начинается какая-то новая постановка (скажем, «Пиковая дама»). Для начала необходимо выучить партии: все разучить, разобрать, принять партии, чтобы все дети это знали. Дальше начинается работа с режиссером, постановочные репетиции, на которых хормейстер тоже всегда присутствует. Следующий этап – это, скажем так, работа с дирижером; приходит дирижер, который также высказывает какие-то свои требования по поводу исполнительства на этапе, скажем, перед оркестровыми репетициями, перед выходом на оркестр. Следующий этап – это когда постановочный момент уже практически завершен или находится на последней стадии, когда дети (и не только дети, но и взрослые тоже) выходят на основную сцену уже с оркестром.

– Прогон такой, да?

– Уже начинаются прогоны в костюмах, в гриме.

– Это колоссальная работа.

– Да, это достаточно большая работа, достаточно большой пласт – довести все до конечного результата.

– А сколько у вас постановок, в которых вы задействованы сейчас?

– Вы знаете, очень много. Детский хор занят практически везде. Я Вам больше скажу: есть даже балетные спектакли, где занят детский хор, например «Иван Грозный»; там акапельный детский хор; кстати, достаточно сложный. Естественно, детский хор поет в «Щелкунчике», и в период декабря-января у нас бывает до двадцати семи «Щелкунчиков» буквально за месяц. То есть в некоторых балетах мы тоже заняты.

Есть спектакли (понятно, что их меньшинство), где детский хор занят в качестве миманса –артистов мимического ансамбля; то есть даже если партия детского хора не написана, детки все равно в чем-то участвуют. Например, они принимают участие в опере «Così  fan tutte» («Так поступают все женщины»), хотя там нет партии для детского хора.

– При всей колоссальности этой работы это же все-таки дети. У них остается время на какие-то шалости, может быть?

– На шалости время остается всегда!

– Как Вы организовываете молодых артистов?

– Знаете, у нас достаточно жесткая дисциплина; и мы просто расстаемся (естественно, после неких предупреждений) с детьми, которые с этой дисциплиной не справляются. К сожалению, театр – это машина; театр – это очень сложно, очень ответственно. Это связано и с ответственностью выхода на сцену, это должен быть абсолютно всегда самый высокий уровень исполнительства, это должна быть высочайшая дисциплина, потому что это связано, вы понимаете, с машинерией,  декорациями,  костюмами, с присутствием на сцене иногда огромного количества людей. Например, в опере «Борис Годунов» у нас на сцене 120-130 человек взрослого хора, солисты, детский хор, большое количество артистов мимического ансамбля. Даже одно это требует колоссальной организации.

В этом есть и свои плюсы. На мой взгляд, в коллективе дети становятся очень ответственными.

– Быстро взрослеют.

– Да, они быстро взрослеют. Ну как взрослеют? Может быть, психологически. Они чувствуют ответственность, чувствуют, что принимают участие в каком-то большом и прекрасном общем деле и что они – часть, составляющая этого огромного прекрасного процесса. На мой взгляд, это очень важно.

– Юлия, а какие-то ограничения в плане питания или, может быть, физических нагрузок есть у детей? Какие-то специальные диеты?

– Нет, конечно. Никаких специальных диет, естественно, нет. И нет никаких ограничений. Единственное, дети имеют возможность питаться в театре бесплатно, то есть театр оплачивает им питание, и мы, конечно, категорически запрещаем продавать им чипсы, шипучие напитки; помимо того, что в них вообще ничего хорошего, это еще и вредно сказывается на голосе. Например, после «Кока-колы» или еще чего-то может абсолютно сесть голос. Поэтому это, конечно, запрещено.

– Простите меня за такой, может быть, немножко сухой вопрос, но текучка кадров в Вашем коллективе часто происходит? Все-таки дети же растут.

– Текучки практически нет никакой. У нас настолько прекрасная, какая-то домашняя атмосфера, что некоторых до 20 лет…

– …в детском хоре держите.

– Не то что держим. Я понимаю, конечно, что человек уже не ребенок, но они говорят: «Юлия Игоревна! Ну пожалуйста, можно мы придем, споем этот спектакль? Юлия Игоревна, можно мы придем и примем участие в концерте?» Вообще у нас такая большая семья. Я, честно говоря, сама достаточно долго пела в детском хоре Большого театра, когда была ребенком. Я просто могу сказать, что традиция этого коллектива такова, что мы до сих пор все общаемся, я до сих пор поддерживаю отношения с ребятами, с которыми пела. Многие из них работают сейчас в Большом театре. Я тоже культивирую в своем коллективе такую атмосферу. Например, у нас есть несколько традиций. Тридцать первого декабря спектакль «Щелкунчик», и мы обязательно собираемся вместе, приходит много выпускников. Иногда эти выпускники поют этот спектакль; то есть не дети, которые сейчас в театре, а выпускники – ребята уже более взрослые; это вот такая отдушина, традиция. Ходим вместе, всем хором на каток, то есть какие-то такие вещи.

– То есть легенды про интриги Большого театра – это всё легенды?

– На мой взгляд, да. Я не знаю, но на детский хор это уж точно никак не распространяется. Вы знаете, интриги и всякие такие вещи есть везде, не только в Большом театре. Я думаю, что в любой сфере это присутствует и всегда будет присутствовать.

– Здоровая конкуренция, в принципе, нужна.

– Да, здоровая конкуренция нужна, но, знаете, у нас все дети очень хорошие, и, по счастью, нет в коллективе каких-то злых детей, они просто не приживаются у нас. Ребята все очень добрые, готовые всегда помочь друг другу, всегда малышам помогают: и загримироваться, и одеться, и вводят в спектакль. В общем, атмосфера замечательная.

(Продолжение следует.)

Ведущий Александр Крузе

Записала Людмила Ульянова