Канон. Дирижер Владимир Минин. Часть 1

В новом выпуске программы "Канон" Александр Крузе встретится с выдающимся деятелем культуры современности, дирижером, народным артистом СССР - Владимиром Мининым. Владимир Николаевич поделится секретом долголетия Камерного хора, художественным руководителем которого он является, поговорит о расширении творческих рамок в хоровом искусстве и вспомнит основные этапы своей жизни.

– Сегодня мы в гостях у выдающегося деятеля современной культуры. Об этом человеке великий русский композитор Георгий Васильевич Свиридов говорил так: «Это очень талантливый человек, большой артист, настоящий художник, который умеет зажигаться и зажигать других. Это редкий дар». Мы в гостях у художественного руководителя и главного дирижера Московского государственного академического камерного хора, народного артиста Советского Союза Владимира Минина.

Владимир Николаевич Минин – советский и российский хоровой дирижер, хормейстер, педагог, народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III и IV степени, ордена Почета. Родился в Ленинграде в 1929 году. В конце 30-х начал учиться в Ленинградском хоровом училище им. М. И. Глинки, но окончил хоровое училище уже в Москве в 1945 году. В том же году поступил в Московскую консерваторию. С 1949 года работал хормейстером Государственного академического русского хора СССР. В середине 50-х был художественным руководителем и главным дирижером Ансамбля песни и пляски Северной группы войск Советской армии в Польше. С 1955 по 1957 год проходил аспирантуру в Московской консерватории у А. В. Свешникова. За десятилетие, с конца 50-х по конец 60-х, был художественным руководителем нескольких хоровых коллективов: Молдавской хоровой капеллы, Ленинградской академической капеллы; был заведующим кафедрой хорового дирижирования в Новосибирской консерватории. С 1971 по 1979 год – ректор Музыкально-педагогического института имени Гнесиных.

В 1972 году собрал хор и позже преобразовал его в профессиональный коллектив, известный во всем мире как Московский государственный академический камерный хор. Хор под управлением Владимира Николаевича Минина является одним из авторитетнейших хоровых коллективов в мире. С этим хором работали десятки выдающихся композитов современности, среди которых Георгий Свиридов, Родион Щедрин, Гия Канчели и многие другие. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II наградил Владимира Минина орденом святого князя Владимира и орденом святого князя Даниила Московского, а в 2013 году Патриарх Московский и всея Руси Кирилл – орденом «Славы и Чести», высоко оценив вклад Владимира Николаевича в сохранение духовных шедевров русской культуры. В декабре 2012 года Владимир Минин был удостоен ордена Андрея Первозванного.

– Владимир Николаевич, я хочу Вас поздравить с 45-летием Вашего коллектива, отмечающимся в этом году.

– Спасибо большое.

– На Ваш взгляд, в чем секрет долголетия коллектива? Или, образно говоря, на каких «китах» держится камерный хор под Вашим руководством?

– Думаю, что на Ваш вопрос можно было бы ответить так: до тех пор, пока есть репертуар, интересующий публику, и есть певческая манера, близкая этой публике, жив и интерес к данному коллективу. И это невзирая на то, что жанр хорового искусства сегодня находится на периферии интересов государства и, пожалуй, на периферии внимания к нему со стороны тех, на ком лежит ответственность за состояние искусства в целом.

– А можно как-то изменить баланс на этих весах?

– Изменить баланс можно при одном условии: если руководство государства поймет, что наши предки воспитывали поколения буквой, цифрой и нотой. Так как у нас сегодня буква в меньшей мере, а цифра в большей мере главенствует в школе (плюс спорт), то, конечно, ни о каком серьезном эстетическом воспитании речи идти не может.

– Вначале Вы сказали «пока есть репертуар»… На сегодняшний день современные композиторы пишут для хоров?

– Понимаете, если жанр находится «в загоне», то и интерес к этому жанру со стороны композиторов тоже ослабевает. Поэтому приходится идти на различного рода ухищрения. В частности, это переложение оркестровых или фортепианных пьес для хора; «перелицовывание» каких-то произведений для голоса – опять-таки для хора. Поэтому, в связи со смертью Г. Свиридова, В. Гаврилина, остался последний композитор, который пишет для хора, – В. Рубин. Я больше не знаю серьезных музыкантов.

– Говоря о расширении рамок, я не могу не отметить Вашу работу со Стингом – всемирно известным музыкантом. Вы сделали переложение, причем это было не просто веяние моды (я видел фрагмент в Интернете), это были действительно работа и погружение.

– Тут повезло с выбором песни, потому что она – с содержанием, отвечающим каким-то очень тонким чувствам человека. И потом, удачное переложение.

– А кто делал переложение?

– Его делал (как это ни покажется странным) артист Государственного академического симфонического оркестра имени Е. Ф. Светланова Александр Заборов. Он сделал очень хорошее переложение.

– Получается, если нет хоровых произведений, их можно черпать из эстрадной, из джазовой музыки?

– Как выход из положения. Понимаете, одно дело – произведение, написанное для хора, а другое – произведение, которое можно петь хором. Это разные вещи.

– На Ваш взгляд, какая сейчас тенденция в современной музыке? Куда она движется сегодня?

– В симфоническом репертуаре такой же кризис. Если Вы посмотрите на афиши, то увидите, что оркестры играют практически одно и то же. Понимаете, искусство в нашей стране сегодня находится не в том положении, в котором оно находилось в 50-е, 60-е годы ХХ века, когда к искусству проявлялось внимание, когда атмосфера в обществе «провоцировала» композиторов на создание серьезных произведений. Общество жило этим ощущением, невзирая на тот, скажем так, пресс, которым обладало советское руководство. Так же как во времена Николая I, когда был гигантский пресс после восстания декабристов. А в это же самое время творили Глинка, Пушкин, Лермонтов, Гоголь. Чем больше пресс – тем больше сопротивление.

– На одном из своих творческих вечеров Вы назвали свою профессию странной, несмотря на то, что эта «странность» дала вам мировое признание и стала делом всей Вашей жизни. В чем странность профессии?

– Это было что-то такое: я либо погорячился, либо оговорился. Странность… Нет, профессия как профессия. Ее странность (как и симфонического, и любого вида дирижирования) заключается в том, что не ты непосредственно участвуешь. Например, пианист – он подошел к роялю и от него зависит все; скрипач – от него зависит, как он сыграет. А здесь ты свои намерения овеществляешь через исполнителей, и настолько, насколько ты сумел заразить и воспитать исполнителя, зависит твое искусство.

– Но ведь, во-первых, Вам удалось исполнить произведения Г. В. Свиридова впервые, а во-вторых, он именно Вам доверял, потому что чувствовал в Вас родную душу; Вам удалось понять замысел композитора.

– Свиридов ведь был композитором, если хотите, авторитарным. Он хотел, чтобы сочинение было исполнено только так, как он это слышит.

– То есть вы все равно спорили?

– Споры были, но мы приходили к компромиссу, который зависел от того, насколько я был убедителен. Компромисс был либо ближе к его точке зрения, либо посередине, либо ближе к моей точке зрения. Но самое главное – музыку Свиридова я чувствовал так, как будто бы она была моей родной музыкой.

– А Вы помните свое первое музыкальное впечатление из детства? Откуда все истоки?

– Конечно, помню. Самое первое музыкальное впечатление – песни крестьян в деревне.

– Ваши родственники пели?

– Нет, крестьяне возвращались с покоса, летом. Это был 1933 год, я был малюсенький, мне было четыре годика. В Ленинграде было голодно, и меня отправили в деревню к моему прадеду. Вот я там, в этой деревне… Первые впечатления – это, конечно, впечатления от природы; дворовые запахи (причем самые разнообразные, включая навоз, деготь); вкусовые ощущения, когда хлеб пекли сами, в русской печке, и мне на ужин отрезали краюху теплого черного хлеба, посыпали ее крупной солью и давали стакан парного молока – это была сказка, счастье, конечно. И песни крестьян, возвращавшихся с покоса. Вот это самые первые впечатления.

– А когда вы решили связать свою жизнь с музыкой профессионально? Как это получилось?

– Я ничего не решал, это судьба. Я ведь учился в обыкновенной средней школе. Но у нас была замечательная учительница, которая вела хор. Она окончила Смольный институт благородных девиц в Петербурге и, видимо, приняла идеи революции. Она вела у нас в первом классе хоровое пение; я как сейчас помню, для меня это было удивительно. Она учила с нами песню М. Блантера «Партизан Железняк», а там есть довольно образные слова: «След кровавый стелется по сырой траве…», и так далее. Я, видимо, в этом пении стал так выделяться, что учительница позвала мою бабушку и сказала: «Отведите вашего внука в Капеллу (Государственная академическая капелла Санкт-Петербурга. – Прим. ред.), потому что Свешников проводит набор мальчиков в хор». Бабушка отвела меня.

– То есть прямо в первый набор?

– Да. А. В. Свешников проводил набор в два класса – во второй и в третий. Так как я перешел из первого во второй, то, естественно, поступил во второй класс, а третий класс был на год старше нас. Было отобрано 30 мальчиков.

 (Продолжение следует)

Ведущий Александр Крузе

Записала Людмила Ульянова