Канон. Автор-исполнитель Павел Фахртдинов. Часть 1

Гость программы "Канон" - автор-исполнитель Павел Фахртдинов. Павел расскажет о своем творческом становлении и пути в храм. Музыкант исполнит несколько собственных песен в студии программы.

– Сегодня ко мне в гости пришел автор-исполнитель Павел Фахртдинов.

Павел Фахртдинов – поэт, музыкант, певец. Родился в подмосковном городе Электросталь в 1982 году в семье автора-исполнителя и солистки фольклорно-этнического ансамбля. В 2004 году закончил юридический факультет Государственной классической академии. Павел с детства занимался сочинением песен, стихов и музыки, является лауреатом нескольких фестивалей авторской песни. В настоящее время Павел ведет активную творческую деятельность: гастролирует с несколькими авторскими проектами по миру, принимает участие во многих различных фестивалях, выпускает пластинки.

– Вроде бы мы знакомы с тобой давно, но как говорится в том анекдоте: а поговорить так и не получалось.

– Это верно. Надо срочно исправлять.

– Думаю, что сегодня совместим приятное с полезным. Ты человек разносторонний: и певец, и композитор, и поэт, плюс у тебя еще есть две «земные», если можно так выразиться, специальности: юридическая и психологическая.

– Да, это правда. Но второй почти нет: я окончил психоаналитические курсы. Психоаналитика – это уже с некоторой иронией и предвзятостью, с такой улыбкой.

– Это больше для себя?

– Да, мне это было просто очень интересно, и когда представилась счастливая возможность получить какие-то знания в области психоанализа, я, разумеется, согласился. Просто мне это было интересно. Опять же, подростку (на первом курсе я еще был подростком) нужно было как-то исправлять свои возрастные проблемы, справляться с ними. Поэтому я, конечно, с радостью кинулся в это дело, но заканчивал уже с сознанием того, что не буду работать психоаналитиком.

– А юридическое образование помогло?

– Помогло: работал шесть лет, сидел за компьютером в офисе, писал какие-то бумажки. Работник я был так себе.

– Но все-таки там какая-то стабильность. Как можно отважиться бросить стабильность и отправиться в такое плавание?

– Да, стабильность была. Но, ты знаешь, мне было не страшно броситься в плавание – мне было страшно увязнуть в этом офисном болоте. Я сейчас никого не обвиняю, просто для меня это было только работой, мне это было неинтересно. У меня не хватало времени заниматься музыкой. Я и музыкой не занимаюсь, потому что на работе, и на гастроли не могу никуда поехать. Меня зовут, например, во вторник или среду поехать куда-то сыграть концерт, а я не могу, потому что у меня работа. И в то же время я был плохим работником, потому что мысли все у меня были о музыке. И слава Богу, что я ушел из офиса. Моя жена меня поддержала, поддержала семья.

– Это очень важно, когда есть человек, который поддерживает.

– Мы решились: проживем. Мало того, хотя прошло девять лет, как я не работаю, до сих пор у меня замечательные отношения с бывшими коллегами. Мы встречаемся по праздникам, иногда я просто иду мимо их офиса и думаю: дай зайду. Мы пьем чай, говорим.

– С какого времени в твоих руках появилась гитара?

– Дело в том, что мой папа – довольно известный бард Марат Фахртдинов. Он играл мне колыбельные, когда я еще был в маме. Мне всегда было интересно, что же это за чудо-инструмент? Как папа так красиво песни поет? Как он это делает? И я как-то всегда понимал, что от музыки мне не уйти, а музыке никуда не уйти от меня. Когда я закончил то ли школу, то ли институт, мои родители нашли сочинение первоклассника Павлика Фахртдинова на тему «Кем я хочу стать, когда вырасту?». Что там первоклассник может написать? Я написал, что хочу быть музыкантом и композитором. В первом классе.

– Детские мечты сбываются.

– Да. И я, так или иначе, занимался этим всю жизнь. Помню, что родители пытались отдать меня на скрипку. Дело, мягко говоря, не пошло: я забирался под рояль в музыкальной школе. Просто я довольно ленивый человек.

– Такое у многих музыкантов бывает.

– Гитара у меня была всегда, и на гитаре-то мне хотелось играть.

– Чтобы все девчонки-то ахнули.

– Да, чтобы нравиться девчонкам. То есть я однажды понял, что если у меня есть гитара, то все внимание будет на меня.

– Ну вот, у тебя сегодня в руках гитара, и все внимание приковано к тебе. Что ты нам исполнишь?

– Начну с песни, которая называется «Выведи».

 

Выведи меня отсюда, человек с крыльями,

Я хочу найти рельефы следа на воде.

Мне когда-то было слово, я его выменял,

А сейчас так много слов, но все не те.

 

Только слышу, как спускаются на крыши

Люди, или же высшее,

Что не ново, – они несут нам слово

Позабытое, потерянное,

Временами между нами бывшее.

А теперь кто мы друг без друга...

 

Выведи меня отсюда верою в светлое:

Страшно в одиноком лифте жизни в темноте.

Мне б найти без грима лица черные, белые –

Я все время вижу маски, все не те.

 

Только слышу, как спускаются на крыши

Люди, или же высшее,

Что не ново, – они несут нам слово

Позабытое, потерянное,

Временами между нами бывшее.

А теперь кто мы друг без друга...

 

Выхожу еженощно на узкий балкон

Подышать никотином,

Оставляя себя, на постели лежащего навзничь.

                                              В коридоре у двери входной только пара ботинок.

На всякий случай я… я не запираюсь на ночь.

Вдруг захочется выйти куда-нибудь и не звенеть ключами,

Чтоб не будить того, кого уже долго нет.

Я курю на балконе пустыми-пустыми ночами

И смотрю вослед навсегда уходящему свету.

Выведи меня отсюда, человек с крыльями.

 

– Паша, вроде бы начало, а уже сразу нам такая сильная песня. Вообще творчество тебе помогает, наверное, понять себя? Это своего рода психоанализ?

– Своего рода да.

– Но и не только?

– Наверное, да. Знаешь, когда спрашивают: кому посвящены, о чем Ваши песни?.. Все песни обо мне. Все.

– Поэтому они и «цепляют».

– Мне кажется, что автор любой хорошей песни, будь то Боб Дилан, Леонард Коэн, Борис Гребенщиков, Егор Летов, пишет о себе, наверное. Я так думаю. Мне трудно себе представить, что я могу написать…

– …на заказ?

– Нет, на заказ я как раз могу написать... Но я вас уверяю, что вы это не услышите; вряд ли я буду петь песни, которые написал на заказ и которые мне самому не нравятся.

– А помимо музыки что делает тебя счастливым? Потому что даже в этой песне финал все-таки мажорный. Что для тебя счастье?

– Мне кажется, что я вообще совершенно счастливый человек. Я занимаюсь своим делом, сочиняю песни, с этими песнями езжу по городам и весям, по разным странам. Мои песни поет некоторое количество людей. У меня есть семья. У меня столько денег, сколько мне нужно. Слава Богу, не больше.

– Тоже смущает этот фактор?

– Особо много денег у меня не было никогда, просто я думаю, что это тоже замысел Божий, потому что, наверное, могу начать валять дурака при больших деньгах.

– Господь дает сколько нужно.

– Да. Кстати, это поразительная история. Бывало такое, и даже сейчас иногда так бывает, когда прямо не на что в метро зайти. Приходится залезать в копилку, буквально по монетке собирать. И я думаю: «Ой, ой! Как же быть?» Тут же раздается какой-нибудь звонок – предложение сыграть какой-нибудь концерт. Или кто-то: «Ой, извините, мы Вам забыли перевести».

– Значит, ты на правильном пути. Это прямо такие маячки.

– Мне кажется, что я на правильном пути не то чтобы давно, но я бы очень хотел думать, что занимаюсь своим делом.

– Много молодых людей хотят уехать на Запад. У тебя были такие мысли?

– У меня были такие мысли, да.

– А сейчас твое отношение? Тебе хорошо здесь?

– Мне хорошо везде.

– То есть ты такой человек мира?

– Да, я космополит. Мне хорошо везде, но я русский человек, потому что живу русским языком. Моя жена – профессор Парижского университета, она уже несколько лет живет в Париже.

– И ты между двумя странами?

– Я между двумя странами. Я понимаю, что это ее профессия – французский язык, а моя профессия – русский язык. И не только профессия, я не уверен, что смогу быть счастливым на другом языке. Я думаю на русском, воспитан на русской литературе. В конце концов, я просто русский человек, даже русский человек в сторону «татарства», потому что никуда не деть корни.

– В сторону Азии. Ваша история прямо как у Высоцкого и Марины Влади.

– Ну да, да. С другой стороны, мне, может быть, такая жизнь-то как раз и нужна. Порой начинаешь грустить, впадать в какие-то безрадостные мысли, чувствуешь себя одиноко и некомфортно, когда возвращаешься с гастролей, а у тебя дома никого нет. И вот я думаю: наверное, что-то надо менять. А потом раз – и выясняется, что именно эти переживания мне и нужны для того, чтобы сочинить песню.

– Но семейная жизнь как у вас происходит? Ведь это сложно – жить на две страны.

– Во-первых, это длится не так давно. Мы с моей женой знакомы очень давно, женаты уже 11 лет. Наши отношения, я думаю, от этого только крепнут.

– А есть песни о любви?

– Все мои песни о любви. Все.

– Можешь нам исполнить?

– Давайте. Я спою песню о любви, но она не столь романтична: принято ожидать, что песня о любви – это такая романтика-романтика, розовые цветочки. Называется песня «Небесный глазок».

Если на нас скоро взглянет в небесный глазок

Тот, кто развел полюса и скроил континенты,

Мы перевяжем себя следом от тормозов

Как траурной лентой.

 

Дождь зарядил так, что, кажется, будет потоп.

Чешется шея – она превращается в жабры.

Нам с тобой, в общем, не важно, что будет потом,

Пусть хоть пожары.

 

Нам с тобой, в общем, не важно, что будет пожар.

И превратимся мы в черный и слипшийся пепел.

Мы отделяли, поскольку нам дан такой дар,

Зерна от плевел.

 

Если у нас кто-то долго по-свойски гостил,

Знал все пароли, разведал все тайные «нычки».

Мы отделяли любовь от привязанности

Или привычки.

 

Горе туманом могло нам глаза заволочь.

Или гордыня горела во лбу как тиара?

Мы отделяли заботу и жажду помочь

От самопиара.

 

Так каждый день проживали, чтоб равен был трем,

Так прижимались друг к другу – в конце концов слиплись.

Нам все казалось, что мы никогда не умрем,

И мы не ошиблись.

 

Мы будем долго жить реликтовым пластом

Под толпами машин на каменном плато.

И упадем с вершин, как лавовый поток,

В одно из тихих утр.

 

Не важно, где лежать, мы пепел – это факт,

Хотя немного жаль, что не увидим, как

Для нас построят дом, в котором будет дверь

С дверным глазком вовнутрь.

 

Если на нас скоро взглянет в небесный глазок

Тот, кто развел полюса и скроил континенты,

Мы перевяжем себя следом от тормозов

Как траурной лентой.

– Паша, спасибо большое за эту песню. А что тебе помогло научиться отделять зерна от плевел? Вера? Ведь это не все могут.

– Я надеюсь, что мне вера вообще во всем помогает. Мне кажется, что если бы я не был верующим человеком, то, наверное, просто бы не жил.

– А как ты нашел Бога? Как ты пришел к вере?

– Меня бабушка водила в церковь, когда была жива. Она рано умерла: когда мне было 12 лет, тяжело болела. А я все не понимал: «Бабушка, зачем ты меня будишь? Зачем каждое воскресенье ты меня куда-то везешь? Что там происходит? Я не понимаю». Говорил, что мне душно и так далее. А потом бабушка умерла, и меня некому стало водить в церковь. Потом настал период превращения мальчика в юношу. У меня это проходило очень тяжело. Я слушал музыку в каком-то сумасшедшем количестве. Я слушал разную музыку: от авторской песни до совсем тяжелого-тяжелого какого-нибудь металла, лютого совершенно. Мне в руки стали попадаться какие-то книги. Например, Достоевский. Не то чтобы он мне помог, он меня вогнал в такое состояние, что мой образ жизни, поступающая ко мне информация стали действовать на меня совершенно угнетающе. Большое спасибо Достоевскому – я стал думать. Я погрузился на какое-то внутреннее дно, довольно темное, вязкое, и стал думать: «Как же быть? Что же делать?» Стал тыкаться в разные места, долго к этому шел, и все не то, все не то. Потом как-то пришел в церковь. Поскольку я не знаю ничего, меня там бабушки обругали: не так стоишь, не то делаешь. А поскольку у меня  чувство внутреннего конфликта и жажда справедливости…

– Тем более возраст такой.

– Максимализм: «А что это вы меня ругаете? Вот возьму и еще к вам приду».

– То есть сделать наоборот.

– Наоборот, да. И я стал более или менее ходить. Я стал ходить из чувства: ну должно же что-то быть, ведь столько людей ходит? А я не понимаю там ничего. Не могу сказать, что мне было хорошо.

– То есть это была такая работа.

– Это была даже не работа…

– Воспитание духовное.

– Я не формулировал так. Это было то место, где я мог побыть с собой наедине, как это ни парадоксально звучит. Так я формулировал. Через несколько лет, когда я уже учился в институте, то познакомился с одним священником – отцом Александром Лыковым. И благодаря ему, благодаря тому, как он ведет исповедь, какие говорит проповеди, я понял, что…

– Ты понял, что ты в храме не наедине с собой.

– Да. Я просто стал ходить. Благодаря ему я уже пришел к вере на регулярной основе.

– Паша, давай более подробно поговорим о твоих духовных исканиях в следующей программе.

– С удовольствием.

(Продолжение следует.)

Ведущий Александр Крузе

Записала Людмила Ульянова