Канон. Встреча с певцом и музыкантом Андреем Давидяном. Часть 1

В новом выпуске программы «Канон» Александр Крузе встретится с джазовым музыкантом Андреем Давидяном. Андрей расскажет о своей творческой семье, о своем детстве и московском рок-движении, у истоков которого он стоял.

– Немецкий композитор Рихард Вагнер сказал: «Музыка не может мыслить, но она способна воплощать мысль». Сегодня своими мыслями с нами поделится, пожалуй, самый яркий джазовый исполнитель нашей страны Андрей Давидян.

Андрей Давидян – российский певец и музыкант, работающий в различных направлениях эстрадной музыки. Родился в Москве в 1956 году в музыкальной семье. Его отец – известный советский певец Сергей Давидян, мать – пианистка и педагог. С детства Андрей увлекался музыкой, проводя все свободное время на гастролях у родителей. Свой первый ансамбль собрал еще в школе. В 1972 году Андрей стал солистом рок-группы «Високосное лето». После службы в армии создал группу «Добровольное общество», которая позже переименовалась в «Викторию». Затем были такие коллективы, как «Рок-Ателье», «СВ» и «Альтер-Эго».

Помимо музыкальной деятельности, Андрей Давидян получил специальность переводчика в Институте стран Азии и Африки. Он владеет арабским, французским и английским языками. Некоторое время работал в Алжире. В перестроечное время Андрей стал солистом Государственного эстрадного оркестра под руководством Максима Дунаевского. В 1993 году создал свой собственный проект «Sound Cake», исполняющий фанк, джаз-рок и соул. С этим коллективом Андрей работает по сей день.

Широкой аудитории имя Андрея Давидяна стало известно в 2013 году, после участия во втором сезоне телевизионного шоу «Голос».

– Андрей, в своей жизни Вы смогли рассмотреть талант, посланный Вам Богом, и направить его в нужное русло. Давайте поговорим о тех людях, которые помогли Вам найти свое место в жизни, – о Ваших родителях. Расскажите, пожалуйста, о них немного.

– Спасибо за прекрасный вопрос, Саша. Вы понимаете, на меня не то чтобы что-то снизошло. Я не мог остаться в стороне, поскольку родился в музыкальной семье. Мой папа был очень известным в свое время оперным и эстрадным певцом.

– Заслуженным артистом.

Звучит фрагмент произведения «Утро туманное» в исполнении Сергея Давидяна.

– Он был действительно знаменитым, потому что в 1956 году вышла картина «Песни первой любви», которая стала безумно популярной и даже популярна до сих пор. Очень многие люди помнят ту музыку и тот голос. Музыку написал Арно Бабаджанян – один из величайших, на мой взгляд, наших композиторов.

– Он был другом Вашего отца?

– Да, они дружили.

– То есть Вы с детства варились в этом котле?

– Да, я с детства в этом варился, и меня не оставляли. Моя мама пианистка, очень яркий человек, преданный своему делу до сих пор, – ей 91 год. Она старается садиться к инструменту и преподавать, чем занималась долгое время до настоящего времени. Родители очень много концертировали и гастролировали, у нас и за рубежом.

– Вы ездили вместе с ними?

– Я ездил здесь, по стране.

– Вы закулисный ребенок?

– Да, закулисный. Меня брали с собой, потому что не было смысла держать взаперти или отправлять в пионерский лагерь: там, кроме рваных подушек и детского дебоша – в хорошем смысле этого слова – ничего не было. Но жить в коллективе тоже необходимо. Наш человек проходит все ипостаси и этапы. Я получил такую долю. Может быть, я присматривался к чему-то, но музыка звучала с детства, потому что я слышал все репетиции: как папа пел, как мама играла, как играли большие составы, для которых аранжировалась музыка. Это были квинтеты, секстеты и оркестры. Папа и мама много работали с большими, очень известными тогда оркестрами.

– Помимо семьи, я думаю, на Вас оказало влияние то окружение, в котором Вы росли, ведь Вы выросли в так называемом дворянском гнезде – в районе метро «Аэропорт». Ваш дом постоянно посещали великие люди?

– Да, и театральные актеры. Я не могу перечислить всех, это были действительно великие люди, и об этом можно много говорить. Были актеры Малого театра, театра Вахтангова, театра Моссовета. Папа дружил с очень многими людьми, он был очень отзывчивый и гостеприимный человек. Все знали, что, придя к нам домой, они получат неплохую закуску, хорошую еду.

– Что будет душевный вечер?

– Да, мой папа очень любил готовить. Он всегда старался это делать и каждый раз спрашивал, заглядывая в глаза: «Ну как?» То есть в этом смысле у меня были хлебосольные детство и юность. Естественно, и я со многими общался. Как к нам относились взрослые большие артисты? Они говорили: «О, сынок, молодец, расти, будь правильным». Какие-то вещи откладываются. Может быть, это как-то сыграло потом какую-то роль.

Звучит песня «Мама».

– Вас относят к так называемой первой волне московского рок-движения. Как пела группа «Машина времени», «ты помнишь, как все начиналось?». Давайте вспомним, как оно начиналось.

– Ой, братцы, как давно это было! Я могу рассказать вкратце, потому что на всем остановиться сложно. Сначала я вообще очень любил всякие барабанные ситуации, пытался играть на ударных инструментах.

– Все такое ударно-шумовое?

– Да. Ритм всегда заводил: он дает драйв. Это мне пригодилось в пении: очень важно подспудно слышать ритм. Можно взять бубен, кабасу или еще что-то, аккомпанировать самому себе и давать барабанщику такой «подхлест», потому что это очень важный аспект.

– Это уже настоящий джаз, его корни. Ведь тогда так и начинали?

– Это свинговое ощущение. Тогда мы просто играли музыку, которая нам нравилась: «Led Zeppelin», «Deep Purple», «Grand Funk», «The Beatles», естественно. Но я понял, и один из моих очень близких друзей сказал: «Старикаш, попробуй, спой вот это», и я стал вдруг петь. Попробовал спеть одну, другую, третью песни. Я пел «Creedence Clearwater Revival» («Вера оживления чистой воды») – была такая группа. До сих пор один из братьев жив и выступает с этой чудной музыкой, заводной и очень доброй. Нас она растила. Это был и Оззи Осборн, молодой.

– Первые ансамбли у Вас были в школе?

– Да, первые команды были в школе: мы создали группу «Високосное лето».

– Танцы, девушки. Группа была создана вместе с сыном Булата Окуджавы?

– Да, с Игорем Окуджавой. Я жил у него дома с 14 лет. Папа носил нам еду. У нас было какое-то внутреннее доверие. Нас не контролировали, а отдавали на растерзание жизни. Мы учились в одной школе, он был постарше. Мы друг к другу очень по-братски относились. Игорь был достаточно одиноким человеком. Я находился рядом и всегда знал, что какая-то помощь будет в этом возрасте. Потом он ушел в армию, я его проводил. Потом он пришел и меня проводил (и не только он). То есть мы никуда не прятались, а шли, как нормальные, обычные, советские тогда люди.

– Но профессиональное музыкальное образование Вы не получали? Вы окончили Институт стран Азии и Африки. Вы переводчик?

– Да, но все годы, что помню, я занимался музыкой: сначала любительской, а потом пришлось профессионально.

– А когда началась Ваша профессиональная деятельность?

– Где-то с 1985 года.

– После института Вы уехали работать в Африку.

– Да, я работал в Алжире. Потом, когда вернулся, в 1983 году, стало очень сложно, потому что намечался уже перестроечный период, и никто не понимал, за что хвататься. Конечно, мы получили очень хорошую подготовку в прекрасном институте, но за нас некому было отвечать, и мы остались сами по себе; кто-то торговал игрушками. Вот такое было время. Потом хозрасчет и прочее-прочее, поэтому было очень трудно.

– В 1985 году Вы начали работать у Дунаевского?

– В 1985-м мои друзья пришли за мной, забрали, сказали: «Бросай все, пойдем: Максим Исаакович собирает оркестр».

– Тогда еще Понаровская там пела?

– Да, Понаровская, Вейланд, Паша Смеян – вечная ему память. Его нет с нами, он ушел. И его брат, Саша Смеян, тоже (они близнецы). Но Саши уже не было к тому времени, а Паша и Юра Титов (барабанщик) пришли за мной на работу (я работал в каком-то МВД, в какой-то школе преподавал: там арабы были, и мне приходилось переводить). С тех пор я уже поплыл в этой лодке.

– Вас считали рок-музыкантом, а теперь Вы известный джазовый певец.

– Я не джазовый, ребята, я просто человек.

– Просто хороший музыкант, скажем так.

– Я и сейчас могу, с удовольствием. Мне хочется тряхнуть стариной: собрать своих ребят – у меня есть прекрасные друзья-музыканты, которые блистательно играют рок-н-ролл – и сделать, может быть, маленький трибьют.

– Мы с Вами решили, что музыкант должен быть просто качественным музыкантом. Он должен играть и то и другое, но любить что-то больше.

– Он должен что-то любить.

– Но должен быть универсальным?

– Универсальность есть во всем. Универсальность петь английскую или европейскую музыку, и русскую – это тоже универсальность. У меня плохо получалось, потому что я вырос на Джеймсе Брауне и Рэе Чарльзе. Я его вообще считаю своим учителем в жизни по тому, как он пел, какую культуру нес. Культура – вот что самое главное в музыке, а в остальном, если вы «догоняете» ситуацию, то придете к чему-то. Движущая сила – это культура, тот уровень, на который вы хотите залезть. Либо вы чем-то можете поделиться, либо нет. Здесь нет потолка, здесь внутреннее совершенствование. Это всегда какая-то работа. Нельзя, на мой взгляд, делать то, что многие делают в этой стране. Лучше петь кавера, чем писать плохую музыку.

– То есть ваша основная цель -– нести культуру?

– Я думаю, что да.

– Какую миссию Вы видите в своем творчестве?

– Приобщить большее количество людей к хорошему, что есть в музыке. Понимаете, на эстраде было много великих людей, они и сейчас живы. Я сказал про Рэя Чарльза, но это не эстрада, это спиричуэл, то, с чего он начинал. Это человек со сложнейшей судьбой.

– Он исполнял ритм-н-блюз?

– Да. А на эстраде были Энди Уильямс, Нэт Кинг Коул (джазовый певец), потом начинаются Хампердинк, Том Джонс и так далее. Вот великое эстрадное наследие. Они живы, и им надо делать при жизни памятники, потому что тому, с какой радостью и теплом они исполняют каждое произведение, надо учиться. Я пытаюсь понять, кто у нас был. У нас были очень удачные, хорошие певцы, но они как-то растворились, уехали из страны. Был Леонид Бергер – я мальчиком ходил и слушал, как он записывал разные песни; был очень теплый композитор Евгений Мартынов, Ободзинский как исполнитель.

– Это те люди, которые несли культуру?

– Вдруг их оказалось очень мало. Они несли тепло, а это очень нужно людям. Это начинаешь понимать, когда выходишь на сцену. Я не умею говорить о себе, просто вижу, как люди тянутся к хорошему. Здесь не важно, на каком языке ты поешь (даже на монгольском). Если у тебя есть какое-то тепло, которое ты можешь донести, и тебя за это благодарят, значит, ты что-то сделал. Вот все назначение, на мой взгляд.

Звучит песня «Не забывайте матерей».

(Продолжение следует).

 

Автор и ведущий программы Александр Крузе
Записала Людмила Моисеева