Хранители памяти. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Ч.7

В новом выпуске передачи - возвращение к теме археологии Нового Иерусалима. Начальник Ново-Иерусалимской археологической экспедиции доктор исторических наук Леонид Андреевич Беляев расскажет об уникальном археологическом открытии, сделанном на территории обители, - прекрасно сохранившейся колокольной яме, единственной на территории исторической Руси. 

– Мы возвращаемся к теме археологических раскопок в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре. В этом выпуске передачи «Хранители памяти» рассказ пойдет об одном интереснейшем археологическом открытии.

Леонид Андреевич Беляев, начальник Ново-Иерусалимской археологической экспедиции, заведующий Отделом археологии Московской Руси Института Археологии РАН, доктор исторических наук:

– Все слышали про колокольные ямы, то есть комплексы, сооружения, в которых отливались древнерусские колокола. У всякого интеллигентного человека есть память о колокольной яме и мастере Борисе из фильма «Андрей Рублев» Андрея Тарковского. Это выглядит тяжелым, грязноватым средневековым сюжетом с глиной и дождем, где все копают, мажут грязью и так далее. В конце концов получается замечательный колокол. Как художественный образ – это великое произведение.

На самом деле в практике колокольная яма только имеет такое название. Хотя она действительно вырыта в земле, обычно это целый специальный инженерный комплекс, построенный из нормального обожженного кирпича, с вымеренными углами, прямыми стенками, с многоуровневым кирпичным полом. Сверху все это накрывается большой избой или огромным навесом.

Колокольные ямы – это не только ямы, но и наземные сооружения, и горн, в котором нужно плавить металл для литья колокола. Для этого необходимо соблюдение определенных температурных режимов, поэтому вся эта тончайшая для средневековья технология должна быть как-то выражена в самой инсталляции. Просто вырыть на каком-то пустом месте яму и отлить в ней колокол, на самом деле, невозможно. У Андрея Тарковского колокольная яма представлена так потому, что до недавнего времени никто еще не видел средневековых колокольных ям в России, они никогда не открывались.

Когда мы начали работать в Ново-Иерусалимском монастыре к югу от Воскресенского собора, там под землей обнаружилось какое-то кирпичное круглое сооружение. Должен вам признаться, что с самого начала я не поверил, что это колокольная яма. Были работавшие со мной коллеги, которые говорили, что, может быть, это колокольная яма, но мне казалось, что это какое-то гидротехническое сооружение. Мы все ожидали в этом места колодец с ангелом, который тоже был бы круглый, представляя собой кирпичный цилиндр, в который бы набиралась вода, то есть, водонапорный колодец.

После того, как мы его начали углублять, еще большее наше удивление вызвало огромное количество архитектурных изразцов, которые явно происходили от Воскресенского собора. Собор строился очень сложно, у него довольно сложная история: изразцы помещались, потом убирались, на их местах появлялись новые. Изразцы в качестве строительного мусора были засыпаны в эту яму. По мере углубления мы вышли на кирпичный пол. Мои молодые сотрудники и сотрудницы, проведя тончайшую работу, вымерив углы и обнаружив, где находятся отверстия, сквозь которые поступал жар, изучив стоящую в центре сгоревшую деревяшку, доказали мне, что это не труба, по которой поступала вода (как я полагал сначала), а шест, который был не слишком глубоко вкопан в землю. Таким образом перед нами стала постепенно возникать картина того, что это такое. Возникла яма с прямыми углами, круглая, в середине которой, однако, стояло кирпичное сооружение в форме конуса, не до конца нам понятное. К нему сквозь стенки ямы велись сопла, сквозь которые должен был поступать жар. Под нами образовалось четыре-пять выложенных рядов кирпича, которые образовывали ровную горизонтальную поверхность. В самом низу мы увидели обгоревшие слои глины и следы сильного температурного воздействия.

В конце концов, мои сотрудники с фактами в руках доказали мне, что перед нами все-таки колокольная яма. Многое стало понятно: пристроенные к ней с разных углов сооружения, глубокие колодца, арочные проходы, которые представляли собой сложную систему горнов, в которых плавился металл, для того чтобы это все заливать. Стало ясно, как это делалось, и после этого было уже довольно просто разобраться в технологии и устройстве. Мы видели перед собой прекрасно сохранившееся инженерное сооружение XVII века, которое в точности соответствовало тем правилам, о которых писали европейские колокололитейщики. Такие средневековые книги существуют без картинок, а ренессансные уже с гравюрами, и все это доживает до энциклопедии, до д'Аламбера и Дидро, где тоже есть замечательные гравюры, о том, как нужно отливать колокола.

Перед нами возникла красивая, последовательная картина. В центре этого конического сооружения мы увидели, так называемый «болван», то есть большой кирпичный шпенёк, который обмазывался глиной и образовывал таким образом внутреннюю поверхность колокола. Потом по нему все обжигалось – получалась точная внутренняя кривая колокола. Для того чтобы она была точной, в центре этого «болвана» укреплялся шест, на который ставился деревянный шаблон. Шаблон с вырезанной кривой для колокола вращался на шесте. Колокололитейщики объяснят вам, как сложно рассчитывается кривая и как она важна, для того чтобы получался правильный звук. Деревянному шаблону придавали такую форму, которая потом вращалась, как циркуль на центральной ножке. Вся лишняя глина соответственно срезалась, а где надо было добавить – там добавлялась. Потом все это обжигалось, и получалась плотная обожженная керамическая форма. В эту керамическую форму можно было заливать расплавленный металл. Металл мы тоже нашли.

Ольга Николаевна Глазунова, заместитель начальника Ново-Иерусалимской археологической экспедиции, научный сотрудник Института Археологии РАН:

– На раскопках мы можем видеть топливную камеру (обжигательную камеру мы не нашли, видимо, она была уничтожена фундаментами дворца) и само место, где лили колокол. В центральном круге стоял шест, который работал как центр, вокруг которого делали окружность, и первый круг, вокруг него делался деревянный «болван». Мы даже находили стесанные кирпичи. Помимо самой ямы, мы находили обломки колоколов и большое количество тиглей – это небольшие сосудики, диаметром 10-12 сантиметров, в которые заливалась медь и затем плавилась.

Леонид Андреевич Беляев:

– Эти находки хорошо соединились с сохранившимися текстами описей Ново-Иерусалимского места. У нас есть сведения, что практически весь набор колоколов для Воскресенского собора был отлит в первый, самый ранний строительный период Никона, то есть в конце 50-х – начале 60-х годов. Часть колоколов сохранилась, для них характерно большое количество изображений. Дело в том, что обычно колокола Древней Руси не украшали никакими иконными изображениями, на них были надписи и очень редко орнаментика, а вот никоновские колокола уже полностью иконографичны, кроме надписей, на них масса иконографических сюжетов и декоративных деталей, ими покрыта почти вся поверхность.

Но самый большой колокол, который был отлит первым, так называемый Большой Воскресенский колокол погиб, то есть впоследствии был переплавлен. Мы считали, что у нас нет никаких шансов увидеть его, и каково было наше удивление, когда в конце наших сезонных раскопок, в позапрошлом году (колокольную яму мы открыли в 2010 году), мы нашли кусок колокола. Мы в точности не знаем, первый это Воскресенский колокол или второй, потому что ни один из больших Воскресенских колоколов до нас не дожил. Но мне кажется, что для середины XVIII века – когда был сделан второй Воскресенский колокол – имеющийся фрагмент слишком ранний, а для первого слишком развита иконография. Нужно помнить, что на Никона работало очень много европейских обученных мастеров. Мы знаем, что первый колокол делал сам Зборовский – первый мастер Никона, который умер через несколько лет после работы в Новом Иерусалиме и был похоронен Никоном. Он единственный мастер, про которого в монастыре существует памятная доска, относящаяся к эпохе Никона. Петр Зборовский – мастер Большого Воскресенского колокола, соответственно, нужно думать, что иконография первого Большого колокола, видимо, отличалась от остальных колоколов, которые лили уже другие мастера.

Безусловно, это фрагмент от Воскресенского колокола, потому что на нем изображена сцена Воскресения, правда, не целиком, но мы видим на нем фигуру Спасителя (частично), фигуры Иоанна Предтечи, святых жен и попираемые (очень условно изображенные) адские врата. То есть это сцена Воскресения в его православном эквиваленте, в православной версии сошествия во ад.

Колокольные ямы известны в Западной Европе: Италии, Германии, Прибалтике, но все они гораздо более примитивные, более простые по устройству, и сохранились хуже, чем Ново-Иерусалимская. Наша колокольная яма совершенна, можно сказать, идеальна, словно делалась по учебнику литья колоколов или по энциклопедии д'Аламбера, которая вышла через 150 лет после устройства нашей ямы.

Ново-Иерусалимская колокольная яма точным образом обмеряна, мы знаем, что у нее есть в две-три стороны технологические кирпичные продолжения под землей, куда по-хорошему нужно было бы продолжить раскопки. При строительстве, при вертикальной планировке, при создании инфраструктуры мы всячески старались уберечь это сооружение от разрушения. Под землей оно осталось целым, но всевозможные снова коммуникации прошли достаточно близко. Трудно сказать, удастся ли нам когда-нибудь снова восстановить эту яму и продолжить ее исследование. Конечно, хорошо было бы ее законсервировать так, чтобы на нее можно было бы смотреть. Можно было бы устроить на основе этой ямы маленький музей литья колоколов прямо на территории монастыря, потому что это большая редкость даже на европейском уровне, тем более в таком состоянии и столь конструктивно совершенная.

– Мы еще будем рассказывать о Ново-Иерусалимском Воскресенском монастыре, а сегодня время нашего эфира подошло к концу.

 

Автор передачи и ведущая Елена Чач
Записала Людмила Моисеева