Хранители памяти. Музей истории Санкт-Петербургской епархии. Часть 9

Завершение рассказа о зале новомучеников Музея истории Санкт-Петербургской епархии и обо всем музее в целом. О предметах и инсталляциях, которые посвящены судьбам новомучеников и исповедников Церкви Русской, рассказывает хранитель и экскурсовод музея Ольга Ивановна Ходаковская.

– Здравствуйте, дорогие телезрители! В этом выпуске передачи «Хранители памяти» мы продолжаем рассказ из зала новомучеников Музея Санкт-Петербургской епархии.

Ольга Ивановна Ходаковская, хранитель и экскурсовод Музея истории Санкт-Петербургской епархии:

– У нас на витрине лежит ставленническая грамота священника Михаила Славницкого. Его рукоположил в иереи митрополит Вениамин ровно за сутки до Октябрьской революции, то есть по новому стилю 6 ноября 1917 года. Она у нас представлена как очень впечатляющий документ. Казалось бы, все шло своим чередом, никто не полагал, что на следующий день наступит такой великий, эпохальный перелом. Если мы посмотрим на газеты того времени, на церковную жизнь, на ее обиход, мы увидим, что все текло так, как будто так и должно быть и никогда не будет иначе. Эта грамота также подписана рукой самого митрополита Вениамина и является одним из очень дорогих для нас экспонатов.

В Музее представлена и тема Соловков. Пять новомучеников Петербургских прошли через Соловецкий лагерь особого назначения. И оказалось, что не только они, но еще множество мирян, духовенства. И когда мы пролистали синодик репрессированных по Санкт-Петербургской епархии, то нашли несколько десятков имен мирян и духовенства, связанных вот с этим страшным местом. Все эти имена мы поместили рядом с инсталляцией, посвященной Соловецкому монастырю.

Наша цель не состояла в том, чтобы показать эту мучительную сторону гонений на православных христиан, эту жестокую составляющую. Но без политического начала не обошлось, поэтому, подходя постепенно по нашей экспозиции к 1937 году, мы сделали витрину, скажем так, допросов 1937 года. Здесь можно увидеть реконструкцию фуражки офицера НКВД образца 1935 года, письменный прибор, все то, что видели допрашиваемые на столе, и также лист допроса священника. Что интересно: на этой витрине находится подлинная (я не скажу, как она нам досталась, но подлинная) папка с расстрельными решениями по Ленинграду 1937 года. Это уже не реконструкция в отличие, скажем, от фуражки; это подлинный документ, который так необходим любому музею.

За моей спиной вы видите реконструкцию деревенской избы или комнаты в каком-то небольшом захолустном городке. Это место в нашем Музее посвящено ссыльным петроградским архиереям 1920-х годов: будущему митрополиту Николаю (Ярушевичу) – тогда епископу Петергофскому Николаю, епископу Ямбургскому Алексию (Симанскому) – будущему патриарху, и архиепископу Николаю (Клементьеву), в то время Сестрорецкому. Первые два были сосланы из Петрограда в начале 1923 года за нежелание присоединиться к обновленческому расколу, за создание Петроградской автокефалии. Каждый из них провел три года в глухой ссылке: Николай (Ярушевич) – в Усть-Куломе Зырянского края, а Алексий (Симанский) в городке Каркаралинск в Восточном Казахстане, в Семипалатинской области (в то время рядом был город Семипалатинск). Николай (Клементьев) был сослан в далекую иркутскую ссылку, чуть позже, в 1927 году, вернулся из нее. А вот новая ссылка на юг Казахстана в село Ванновку уже завершилась повторным арестом и расстрелом в ноябре 1937 года.

Здесь вы можете увидеть всю ту типичную обстановку, в которой они находились во время ссылки. Это и чемодан, в котором хранились все вещи: и зимние, и книги; и даже свой иконный складень, который они достали и поставили; и табельный календарь 1926 года. Интересно, что в календаре указаны нерабочие и праздничные дни, и в то время еще нерабочими днями были и Пасха, и Духов день, и Вознесение Господне.

В архиве Санкт-Петербургской епархии есть такая опись, которая называется «Пенсии и пособия семьям священнослужителей». В этой описи я обнаружила письма, причем не один десяток, а несколько десятков писем вдов расстрелянного, репрессированного, сгинувшего духовенства, в том числе и вдов трех канонизированных ныне новомучеников – Григория Сербаринова, Григория Поспелова и Иоанна Сарва. Эти женщины, как правило, очень бедствовали, ничего толком не знали о судьбах своих мужей, ютились по чужим углам, у многих из них сыновья погибли во время Великой Отечественной войны. И вот где-то, как-то они узнали (наверное, в тех храмах, которые они посещали) о том, что для них возможны материальные вспоможения от епархиального управления. И они писали эти письма и действительно их получали. Особо много помогал вдовам своих бывших соратников по службе бывший петроградский протоиерей Николай Чуков, после войны – митрополит Григорий (Чуков). Сохранились целые толстые тетради с указанием той помощи, которая оказывалась этим женщинам. Особенно много переводов было направлено в Джамбул очень бедствовавшей в то время там вдове протоиерея Григория Сербаринова. Эти письма мы представили на витрине так, чтобы можно было читать их тексты; они очень впечатляют.

Нынешний собор санкт-петербургских святых был утвержден благодаря огромной работе, которую проделала комиссия по канонизации Санкт-Петербургской епархии, действующая с 1999 года. Результатом работы этой комиссии являются синодики; первые – 1999 года издания, потом 2002 года; и, наконец, синодик, изданный в результате (повторяю) громадной работы в 2017 году, к 100-летию Октябрьской революции. Председатель Комиссии по канонизации, протоиерей Владимир Сорокин, настоятель Князь-Владимирского собора, которому, кстати, мы обязаны многими представленными здесь экспонатами, заказал вот такой единственный в своем роде экземпляр этого синодика, роскошно изданный и достойный памяти тех, кто здесь упомянут.

У нас в Музее представлены не только люди-мученики, но и храмы-мученики. Множество храмов в Петербурге, как и повсюду, было разрушено. Один из них – Барградский Александро-Невский храм, находившийся на Полтавской улице, на углу нынешней улицы Бакунина. Там теперь находится сквер. Небольшая группа волонтеров проделала раскопки и нашла оставшиеся обломки этого храма, мы их здесь поместили. И поместили фотографию, известную многим: храм разрушается; это момент, когда он еще стоит, но вот-вот будет рассыпан в прах.

Еще интересны шторы Успенского Киево-Печерского подворья. Эти шторы подлинные, относятся к тому времени. Их сохранили люди, которые поселились там после закрытия подворья и превращения его в обычное жилое помещение. Нам предоставил их архимандрит Стефан (Садо). Интересно, что именно в этом подворье познакомились родители нашего Патриарха Кирилла. Раиса Владимировна и будущий протоиерей Михаил Гундяев были певчими в этом хоре. И, помещая здесь над дверью эти занавески, мы как бы отдали дань и этому времени, и тем мирянам, которые не оставляли храмов, не оставляли хоров даже в такое трудное, очень неспокойное для христиан время.

Автор и ведущая Елена Чач, кандидат исторических наук

Записала Людмила Ульянова