Хранители памяти. Музей истории Санкт-Петербургской епархии. Часть 3

Мы продолжаем серию выпусков из Музея истории Санкт-Петербургской епархии. О екатерининском периоде истории епархии и времени правления Павла I, о строительстве Митрополичьего корпуса и подлинных предметах минувших веков, представленных в первом зале, рассказывает хранитель музея Ольга Ивановна Ходаковская.

– Здравствуйте, дорогие телезрители! В эфире передача «Хранители памяти». Мы находимся в епархиальном музее Санкт-Петербурга и продолжаем рассказ о его экспозиции, посвященной истории Санкт-Петербургской епархии.

Ольга Ивановна Ходаковская, хранитель и экскурсовод Музея истории Санкт-Петербургской епархии:

– Екатерининский период в жизни нашей епархии отмечен строительством Троицкого собора в Александро-Невской лавре и величественных соборов в Ямбурге (ныне город Кингисепп), в Сергиевой пустыни. В ту же эпоху, в 1793 году, было издано «Добротолюбие». Епархия приобрела практически те границы, которые она имеет сейчас, и совпала с границами Санкт-Петербургской губернии. По указу императора Павла I были созданы так называемые орденские храмы: при храмах столицы появились орденские организации, и орденские знаки были установлены на фасадах некоторых храмов – на Князь-Владимирском соборе и на Троицком соборе Александро-Невской лавры.

Здесь мы также видим документы, относящиеся к управлению епархией в эпоху Екатерины и в эпоху Павла. Конечно, стенд посвящен также и выдающемуся деятелю той эпохи митрополиту Гавриилу (Петрову). Это первый архиерей на петербургской кафедре в сане митрополита.

Следующий стенд посвящен строительству Митрополичьего корпуса, в котором мы находимся. Это очень интересная история. Если посмотреть на гравюры с видами Александро-Невского монастыря 1723 года или 1748 года, мы увидим завершенное каре, но фактически завершения этого не было, и с западной стороны монастыря была лишь легкая ограда. Корпус стал строиться только после того, как неудачный собор Швердтфегера – он здесь изображен на гравюре с видом монастыря – дал трещину и его разобрали. И в 1756 году из этого материала начали возводить Митрополичий корпус, завершая монастырское каре.

Вот здесь на стенде вы можете увидеть этапы строительства этого здания. Его архитектором был Михаил Расторгуев, о котором мало что известно. Здание было построено в классическом барочном стиле, с утяжеленным центром, с крыльями, уходящими в обе стороны, с флигелями, которые соединялись с этими крыльями. В центре находится собственно Митрополичий дом, а крылья и флигели – это уже служебные постройки. В одной из них мы находимся сейчас – это монастырская трапезная, как я уже говорила.

Первым насельником митрополичьих покоев стал архиепископ Гавриил (Кременецкий), который переехал сюда в 1767 году. Последним насельником был священномученик митрополит Вениамин (Казанский). Сначала он здесь был помещен под домашний арест, а 1 июня 1922 года вышел отсюда, чтобы не вернуться уже больше никогда.

Именно Митрополичий корпус был той крышей в Петербурге, под которой находился Александр I в последний раз. То есть это был последний дом, в котором император побывал, после этого покинул Петербург и больше уже в него не вернулся. Это было 30 августа 1825 года по старому стилю, на день памяти Александра Невского. Приложившись к мощам перед отъездом в Таганрог, он решил навестить митрополита Серафима (Глаголевского), чтобы получить его благословение.

И вот он поднялся по той самой лестнице, которая находится здесь неподалеку, побывал у митрополита в гостиной, побеседовал с ним. Чтобы как-то занять государя, Серафим сказал, что есть у них старец – ведь император любил старцев. И позвали старца Алексия (Шестакова). Этот старец, в свою очередь, пригласил государя к себе в келью. Тот заглянул в келью буквально на минуту – она была на самом выходе около ворот. Но сложилась легенда, что это последнее место в Петербурге, где Александр I побывал. Все-таки последним местом был Митрополичий корпус, где он общался с митрополитом Санкт-Петербургским Серафимом.

Книга житий святых была издана при императоре Александре I, за подписью неизвестного нам монаха Соловецкого монастыря Мелетия. Вот у Бунина есть рассказ, который называется «Грамматика любви». Связь с тем, о чем я рассказываю, такова: герой бунинского рассказа, проезжая по какому-то дальнему уезду, услышал о том, что неподалеку находится имение, в котором жил странный помещик. Он очень любил свою крепостную, и когда она умерла, закрылся от мира, двадцать лет просидел в комнате, где она скончалась. Это очень поразило героя рассказа, но больше всего его поразило, когда он, приехав в эту усадьбу, увидел – ему показали потомки – шкатулку, в которой находились простые голубенькие заношенные бусы этой самой Лушки. И герой говорит, что мир для него перевернулся, что он вдруг увидел ее – и вся эта история навсегда проникла ему в сердце. Может быть, это и есть код любой музейной экспозиции, когда предмет (например, эта старинная книга с подписью неизвестного нам монаха Мелетия) неожиданно приближает к нам ту эпоху и она навсегда запечатлевается в нашем сердце.

И вот витрина, посвященная истории Митрополичьего корпуса, содержит совершенно неожиданный документ. Это подлинные бумаги XVIII века, десять лет назад их нашли рабочие на крыше одного из корпусов, на границе Митрополичьего корпуса и семинарского. Когда мне принесли этот бумажный комочек, я его развернула и увидела, что это черновики стихов, написанные на обороте проездного документа некого пономаря Иакова, который едет поступать в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. Видимо, он потом за ненадобностью использовал этот документ, когда пришло к нему вдохновение, и он стал сочинять эти пасхальные стихи. Здесь мы имеем дело с документами, которые дают нам возможность приобщиться к этой эпохе. Они после реконструкции, каковая есть и в нашем музее, и в большинстве музеев.

Мы, конечно же, восстановили уголок семинариста. Это масляный светильничек, это чернильница конца XVIII века и жбанчик для питья – для воды или кваса, также богослужебные книги и наставления будущему священнику тех времен.

Вот в этом уголке удивительной красоты шитье также из собрания известного коллекционера митрополита Ленинградского Антония (Мельникова), скончавшегося в 1986 году. После него остались предметы его коллекции, и в числе прочих это шитье по бархату – кусок ткани от убранства архиерейского посоха. Это называется сулок, эта ткань – часть сулка. И специалисты по тканям из этнографического музея, которые видели это, отмечают удивительно тонкую работу и определяют время – примерно середина XIX века.

(Продолжение следует.)

Ведущая Елена Чач, кандидат исторических наук

Записал Игорь Лунёв