Хранители памяти. Древнерусское искусство в Третьяковской галерее. Часть 3

В этом выпуске мы завершаем рассказ о домонгольском русском искусстве из залов Государственной Третьяковской галереи. Особое внимание будет уделено иконе святого Димитрия Солунского, происходящей из Успенского собора города Дмитрова, и нескольким иконам Божией Матери - Свенской, Толгской и образу "Богоматерь Великая Панагия" или "Богоматерь Знамение", известному как "Ярославская Оранта".

– Сегодня мы снова отправляемся в Государственную Третьяковскую галерею. И наш очередной выпуск передачи «Хранители памяти» – из залов древнерусского искусства.

Шередега Наталия Николаевна, заведующая отделом древнерусского искусства Государственной Третьяковской галереи:

– Мы с вами должны вспомнить, что, кроме Киева, Новгорода, Ростова и Владимира, есть, несомненно, еще одно небольшое, но очень ценное свидетельство художественной жизни домонгольской Руси. Это чудотворная Свенская икона Божией Матери.

Богоматерь здесь представлена восседающей на троне, в нижней части которого изображены аркады. На руках у Божьей Матери изображен Предвечный Младенец, благословляющий обеими руками, как архиерей. На Богородицу указывают преподобные Антоний и Феодосий, на свитках у которых сохранились чуть подправленные тексты. Обратите внимание, что, скорее всего, это образ, написанный не позднее середины XIII века и напрямую связанный с Киево-Печерской лаврой, основателями которой были преподобные Антоний и Феодосий и где находилась привезенная из Византии высокочтимая святыня, погибшая очень рано. Можно предположить, что Антоний и Феодосий изображены как раз представляющими эту икону. Обратите внимание, что в образах киево-печерских святых Антония и Феодосия присутствуют портретные черты их небесных патронов – великих основателей христианского монашества преподобных Антония и Феодосия.

Культура домонгольской Руси поразительна по полноте духовного содержания образа, по наполненности и воплощению совершенными, идеальными живописно-пластическими средствами. Это единственный период русской культуры, когда искусство, созданное даже в разных княжествах: Новгороде, Ростовских землях, Киеве или Владимире, имея местные отличия, в первую очередь имело общность – ту единую базу, то великое содержание, которое объединяет их не просто как искусство разных городов и земель, а как искусство единого государства, единой культуры домонгольской Руси. При этом каждое из них сохраняло свои особенности.

Мы уже говорили, что обращение к византийскому идеалу, высочайшим византийским константинопольским святыням придает особое звучание древним памятникам домонгольской культуры Руси. И ярким примером этого является прославленная икона, которую и раньше, и порой сейчас называют очень сердечно и просто – Ярославская «Оранта». На самом деле этот образ можно назвать образом Богоматери «Знамение» или «Влахернетиссой», потому что по своей композиции и по своей сути она ориентирована на одну из величайших святынь православного мира – икону, которая находилась во Влахернах под Константинополем.

Вновь обращаю ваше внимание на грандиозный размер этой иконы, на ее монументальность, величие и поразительную художественную красоту, где участвует всё: и композиционный строй, и колорит, и, наверное, главное – это обилие сияющего золотого света, который наполняет фон иконы, насыщает одежды Богоматери и придает особую, божественную, красоту этому образу.

Обратите внимание, что на образах «Богоматерь Знамение» и «Богоматерь Воплощение» Божия Матерь представлена с воздетыми руками. В центре Ее фигуры помещено изображение Предвечного Младенца, Который благословляет, как архиерей, двумя руками. Обратите внимание на линию рук, напоминающую параболу, полукруг, – это как жертвенная чаша, говорящая и о Воплощении, и о главной теме всего христианского мировоззрения и сознания ­– жертвенности.

Наверху мы видим двух архангелов, которые как бы откинулись назад, увидев влахернское чудо – явление Богоматери. Напомню, что в связи с чудом, происходившим во Влахернах, на Руси был установлен совершенно новый праздник – праздник Покрова Божией Матери. Он был установлен Андреем Боголюбским в XII веке. Во многих богородичных иконах мы можем увидеть намек не только на влахернское чудо, но и на то, что, собственно, произошло во Влахернах: Божия Матерь раскрыла Свой покров, плат, защитив град от врагов не только видимых, но и невидимых.

Здесь несомненно чувствуется отношение к Божией Матери как заступнице и защитнице Владимиро-Суздальских, Ростовских земель, вообще всей земли Русской. Это воспоминание и о покрове – Ее одежде, и о золотом сиянии, и, несомненно, о жертвенности. Мы видим, как в этой грандиозной, торжественной, величественной иконе все большее значение приобретают линия (потому что масштаб, соотнесенность – это чрезвычайно важно) и тончайшее живописное письмо ликов с очень яркой подрумянкой, сверкающим и завораживающим взором. И мы понимаем, какое место занимала эта икона в соборе Ярославля, построенном в 1224 году, то есть практически накануне страшного нашествия.

Напомню, что Ростов – это совершенно выделенный мир, приобретающий особое значение, и мы можем говорить именно о ростовском направлении.

Рядом с образом, расположенным в центре зала, находится замечательный, необычайный по красоте образ Димитрия Солунского. Вы чувствуете, как он отличается от того, что мы видели в предшествующих изображениях: в мозаике и, возможно, в изображении шиферной плиты. Здесь совершенно иная интерпретация. Этот образ был заказан для Успенского собора города Дмитрова, построенного по повелению Всеволода III (его имя в христианстве было Димитрий). Вновь обращаю ваше внимание на тот же величавый масштаб, при этом образ исполнен с совершенно иной интонацией: святой воин, мученик вкладывает меч в ножны. Святой Димитрий представлен или после битвы, или (это одна из возможных интерпретаций данного образа) как небесный патрон Всеволода III, который вынимает меч из ножен, благословляя князя на ратные дела.

Несмотря на то что одна икона, видимо, писалась по заказу мастером в Дмитрове, а другая – в Ростовской епархии, в их величественности и торжественной сосредоточенности больше общего, нежели различий.

И, конечно, невозможно завершить разговор о домонгольском искусстве, не сказав о самом необычном произведении XIII столетия – иконе Божией Матери Толгской. Я сразу хочу сказать, что чудотворная икона не эта, а та небольшая икона, что хранилась в музее, а теперь находится в храме. Данная икона поражает всем, начиная с использования серебряного фона до необычных форм трона, напоминающих аркады античных построек и даже римского Колизея. Она удивляет очень сдержанным колоритом, построенным на сочетании очень темных, приглушенных красивых тонов и смуглых ликов, написанных в тончайшей живописной технике. И, конечно, образный строй данной иконы отличается от того, что мы только что видели.

Итак, в XIII столетии молодая, открытая миру русская культура сумела не только осознать и наполниться теми истоками, которые она получила в конце X – начале XI века от Византии, но и смогла преобразовать их, придать им иное интонационное звучание, может быть, более созерцательное или более лиричное, но одновременно и более торжественное. Поэтому можно сказать, что именно эти качества, сохраненные в памятниках домонгольской Руси, впоследствии будут не только восприняты, но и лягут в основу той культуры, которую наряду с домонгольским искусством можно считать одной из наивысших точек развития не только русской художественной культуры, но и, наверное, вообще византийского мира и средневековья, – это русская икона XV века, в первую очередь нашедшая свое воплощение в трудах преподобного Андрея Рублева, канонизированного Русской Православной Церковью, в том числе за подвиг иконописания.

– Мы еще вернемся в залы древнерусского искусства Государственной Третьяковской галереи, а наш сегодняшний выпуск подошел к концу.

Автор и ведущая программы Елена Чач

Записала Аксиния Шмонденко