Читаем Добротолюбие. Выпуск от 23 апреля

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Правила и советы новоначальным инокам» из «Слов» преподобного аввы Исайи в первом томе «Добротолюбия». Напомню, в прошлый раз мы остановились на третьем абзаце этого сборника советов.

Не исполняй небрежно молитв, положенных в известные часы, чтоб не впасть в руки врагов своих. Трудись, сколько можешь, над размышлением о псалмах, ибо это сохранит тебя от нечистой жизни.

По поводу молитв и их исполнения мы уже говорили в прошлый раз и еще скажем при чтении другого «Слова», а сейчас остановимся на кратком замечании: над размышлением о псалмах.

Надо не просто их читать, как мы привыкли, делая Псалтирь фоном для наших поминовений за здравие или за упокой, а именно человек должен, вчитываясь в псалмы, размышлять по поводу этих псалмов. Для начала, читая Псалтирь, неплохо было бы прочитывать ее со словарем в руке, чтобы действительно понять, вникнуть, что означает каждое слово Псалтири. Или пользоваться Псалтирью, которая уже адаптирована, переведена на русский язык, русифицирована. Есть такие параллельные тексты, изданные с разными переводами: П. Юнгерова, Е. Бируковой. Можно найти вариант, где на одной странице церковнославянский текст, а на другой – адаптированный, русифицированный, понятный нам текст. Делать это можно не с целью перейти на русскую Псалтирь (хотя и это, наверное, по благословению духовника можно), а с тем, чтобы понять, в чем содержание тех стихов Псалтири, которые мы читаем. А затем уже вникать, размышлять, погружаться в мир псалмов. И нам откроется их глубина, и их красота, и их поэтика.

Тем и хороша Псалтирь, что, с одной стороны, является текстом молитвенных слов, то есть человек может молиться словами Псалтири, обращаясь с молитвой к Богу. Причем там есть молитвы и благодарственные, и покаянные, и хвалебные и молитвы, в которых человек просит о чем-либо. Но есть псалмы, которые посвящены творению мира, описанию Промысла Божьего в судьбах разных народов, в судьбах человеческих, того, как устроено бытие человека, как устроено мироздание. Там есть очень много библейских сведений, очень много пророчеств о Христе. Поэтому Псалтирь можно назвать таким емким, впитывающим в себя все содержание библейских текстов особым молитвенным произведением, которое необходимо и которого достаточно для того, чтобы (если человеку некогда читать или нет сил читать все Священное Писание) в одном только постоянном его чтении найти все необходимое для спасения. Поэтому, конечно, надо не только прочитывать, пробегать языком слова текстов Псалтири, а вникать в то, что там написано. Ведь и в Новом Завете нам говорится о том, что мы должны вникать в Писание, исследовать Писание. Только такое внимательное погружение в мир слова Божьего и приведет к тому, что мы действительно сможем питать себя текстами Псалтири.

Именно по этой причине вовсе не случайно Псалтирь стала основанием всего богослужебного строя Православной Церкви. Все моменты, элементы суточного круга богослужения пронизаны текстами из Псалтири именно потому, что все в ней есть. И все, что человеку необходимо, он может получить, употребляя только «Последование» из Псалтири.

В Церкви есть замечательная практика, замечательное правило. Часто люди, даже не очень воцерковленные, не очень глубоко укоренившиеся в традиции, приходят  и спрашивают у первой встретившейся им женщины, бабушки, или пономаря, или священника, как помочь своим живым (например, погибающему сыну, мужу, дочери) или усопшим родственникам. «Что я могу сделать?» – спрашивает человек. И ему говорят: «Вот, возьми Псалтирь, читай и на “славах” поминай того человека, за которого болит у тебя сердце».

Это же замечательно! Действительно, если человек будет внимательно читать, он сразу получает богодухновенный текст, сразу получает текст Священного Писания и просвещается им. Этим словом Божьим питается и его сердце, и его разум; и воля его укрепляется. И человек, просто придя помолиться о дорогом, близком человеке, неожиданно включается в процесс воцерковления, в процесс катехизации, сам об этом даже не подозревая. Но для этого действительно надо понимать, что читаешь, вникать в текст Псалтири. И польза от этого действительно будет огромная.

Именно так и поступали наши относительно далекие предки в ту пору, когда грамотного населения было очень немного и люди не умели читать. Но, слыша непрестанно одни и те же тексты (как правило, из Псалтири), заучивая их, порой невольно запоминая их просто от частого употребления, люди имели достаточно сведений, достаточно слов, чтобы правильно относиться к жизни, к тем проблемам, которые у них в этой жизни встречаются, просто имея навык прочтения Псалтири, вслушивания, вдумывания в ее слова.

Седьмой абзац:

Принуждай себя к рукоделью, и возобитает в тебе страх Божий.

Поскольку это советы новоначальным инокам, вспомним, что для новоначального монаха рукоделие являлось неотъемлемым правилом и потом становилось неким деланием, которым он совершал все свое монашеское делание.

Мы в свое время в начале чтения «Добротолюбия» говорили о том, почему это необходимо, почему это рукоделие нужно. Потому, что человек не может ни духовно, ни физически, особенно на ранних этапах, постоянно пребывать в молитвенном делании, он утомляется, он впадает в уныние, тоску, и сила молитвенных слов, острота восприятия молитвенных слов теряются. А что же делать тогда? И вот рукоделие было признано тем элементом, которое помогает и отогнать сон, и, что-то делая, размышлять о том, о чем молился, о том, о чем читал, о том, что слышал за богослужением. Есть некая пауза в напряженном молитвенном делании, смена рода деятельности, которая вносила в ритм монашеского общежития именно ритмичность, именно чередование разного рода деятельности. И это помогало преодолеть уныние в первую очередь. Это то, что касается новоначальных.

А зачем это обычным людям? О каком рукоделии в нашем понимании здесь может идти речь?

Конечно, у каждого человека есть работа, некоторая сфера деятельности, в которой он трудится повседневно, постоянно, и этот род деятельности его кормит. Но ведь очень много в Церкви людей, которые уже не работают в силу разных причин. Есть инвалиды, которые не могут работать, есть пенсионеры, которые уже не работают и живут на пенсию, есть люди, которые большее время проводят в учебных аудиториях, изучая тот или иной предмет. Разные люди есть, которые непосредственно именно с практической сферой деятельности не связаны. Их достаточное количество. Да просто, скажем, человек находится в отпуске. Что ему делать, если он хочет сохранить определенный духовный настрой и не потерять свою связь с Богом?

Об этом здесь и говорится: что человек не может быть празден, он не может ничего не делать. Все знают, что праздность – мать всех пороков. Все знают, что когда человек ничего не делает, тогда и приходит уныние и желание посвятить себя какому-нибудь развлечению. Именно борьбой с этой праздностью и будет являться рукоделие. И каждый должен найти свое рукоделие. Это может быть в буквальном смысле рукоделие: шитье, вышивка или вязание. Может быть условно называемое рукоделие, скажем, какая-нибудь физическая работа в помощи по храму либо в помощи другим людям; если люди живут в сельской местности, то какая-то работа на собственном участке. Но это обязательно должно быть неким деланием, чтобы человек не сидел праздно без дела. Он должен таким образом ритмически сконструировать свое собственное времяпрепровождение, чтобы на праздность не было времени, чтобы он всегда знал, что он сейчас делает: ест, или пьет, или спит, или читает, или молится, или работает. Именно желание просто посидеть, ничего при этом не делая, и является той точкой, которая аккумулирует разрушительные силы, направленные именно на разрушение нашей духовной жизни.

Обычно человек, особенно изрядно потрудившийся в своей жизни и вполне заслуженно отдыхающий в отпуске или на пенсии, считает вправе это делать. И никто, разумеется, ему в этом праве не может отказать. Но это осознание правомочности праздности неожиданно для человека приводит к тому, что его духовная жизнь начинает расползаться, трещать по швам, разрушаться. Каждый, наверное, сталкивался либо в своей жизни с таким явлением, либо слышал об этом.

Вот человек работает. Вот у него с девяти до шести рабочий день. Он утром читает утренние молитвы, идет на работу; вечером, поужинав, начинает читать Священное Писание, вечерние молитвы. Ему удается сохранить такой ритм жизни на протяжении нескольких лет. И вдруг человек уходит на пенсию. Или просто происходит сокращение, и его неожиданно досрочно отправляют на пенсию. Разные обстоятельства бывают. И вот человеку не надо в восемь часов утра идти на работу. Он, разумеется, встает чуть позже, читает молитвенные правила. А что делать дальше, он не знает. У него нет работы. Он сидит дома, он не знает, куда девать это время. Он просто сидит. Ну, посидел немного, почитал, сходил куда-то, поговорил, посмотрел телевизор, еще что-то поделал, дождался ужина. Но он привык, что вечером читает молитвенное правило, и он его читает. Вроде бы ничего не происходит, все так же, даже радостно: в течение дня он что-то успевает поделать, где-то посидеть, где-то отдохнуть. Но через неделю он свидетельствует о том, что не может читать правило ни утреннее, ни вечернее. Его жизнь сыпется. А все началось с того, что ритм жизни поколебался, когда он стал праздно проводить время.

Духовные законы не отменить. Их невозможно, как и законы физические, каким-то образом обойти, перескочить или просто оградиться тем, что мы о них ничего не знаем. Они все равно действуют. И праздность, пустое времяпрепровождение, начинает с неизбежностью разрушать жизнь человека.

Для того чтобы этого не было, и нужно ввести в свою жизнь, если в ней нет работы, определенную ритмичность: что и когда я делаю и почему я это делаю. Обязательно должно быть сочетание: я немного поработал, что-то делая руками, а потом я должен, если действительно возраст, болезнь, физическая усталость требуют отдыха, отдохнуть. Но именно отдохнуть, а не праздно провести время, просто бездельничая. Потом у меня есть другое дело, которое я должен сделать: проведать маму или сходить в магазин, принести больной соседке что-либо покушать или из аптеки что-нибудь принести, сейчас я должен пойти поделать какую-нибудь работу на улице, на приусадебном участке или отремонтировать что-то в своем доме. Но я должен понимать, что эта напряженность моего рабочего графика сохраняется. Иначе моя духовная жизнь будет рассыпаться.

Прочитаем восьмой абзац:

Не суди брата своего, согрешающего, и не презирай его, иначе впадешь в руки врагов своих.

Об этом мы много уже говорили, читая авву Исайю. Но здесь захотелось еще раз обратить на это внимание. Если мы судим согрешающего брата своего или презираем его, то и впадаем в руки наших врагов. Это могут быть люди, недоброжелательно к нам относящиеся. Но что гораздо чаще бывает, это бесы, которые всегда к нам относятся с ненавистью. И мы знаем слова апостола Петра о том, что сатана, как лев рыкающий, ходит вокруг нас, ища кого поглотить. Когда мы уничижаем, презираем согрешающего брата нашего, у этого льва рыкающего появляется возможность если не поглотить нас, то очень-очень ощутимо тяпнуть, потому что мы даем такую возможность, мы открываемся, мы становимся уязвимыми, беззащитными.

Никому это не нравится. Никто не хочет стать жертвой для своих врагов – как духовных, так и телесных. Но есть простое правило: не осуждай согрешающего брата, не презирай его, не унижай его, не глумись над тем, кто согрешает. Зачем тебе быть отданным в руки врагов? Тоже некая зависимость: никто не хочет этого, но раз не хочешь – не суди.

Но часто человек чувствует, что враги на него ополчились, что кругом искушения, что постоянно какие-то страсти мучают. Такое ощущение, что все силы зла на тебя ополчились. И люди часто об этом свидетельствуют и часто это осознают, что с ними что-то происходит. И они ищут какого-нибудь экстрасенса, колдуна или просто злого человека, по злой воле которого и происходят бедствия в его жизни. Вполне возможно. Но их возможность вредить точно зависит от того, как мы относимся к грешникам, нас окружающим. Если мы осуждаем их, если мы не покрываем их немощи, если мы глумимся над их немощностью, порой со сладострастием торжествуя и топча их ногами, измываясь словами, говоря, какие они поганые и какие мы хорошие… хотя бы этого делать не будем. Тогда эти люди и лукавые люди, которые нас окружают, не смогут причинить нам зла. Покров Божий не отдаст нас по грехам нашим в руки врагов наших, потому что мы жалеем грешников, нас окружающих. Этот момент очень важен.

Ни один человек-христианин в здравом уме и трезвой памяти не пойдет по собственной воле к какому-нибудь колдуну, не пойдет в то место, где разливается зло, где пропагандируется сатанизм, никто не пойдет в то место, где собраны очень злые и очень безжалостные люди, каждый старается от них отстраниться. Никто не будет колдовать. Все христиане боятся прелюбодейства, все остерегаются впадать в пьянство или наркоманию. Верующие люди знают, что это страшные грехи, и всячески их остерегаются.

Но при этом осуждение, превозношение, хвастовство – точно такие же грехи, точно так же опасны именно потому, что сокрушают основание нашей жизни и ввергают нас в пучину бедствий. Почему-то от них мы нисколько не стережемся. Хотя превозношение ничуть не менее опасно, чем пьянство, а осуждение других, особенно с гордынькой, не менее опасно, чем наркомания. Но люди не живут так, не понимают этого.

Именно поэтому вокруг нас такая несообразность, такие тяжкие, неизбывно тяжелые обстоятельства, так что мы, задыхаясь в окружении этих тяжелых жизненных условий, буквально приползаем в церковь и говорим: «Господи, что же мне делать? Как мне выпутаться? Помоги мне!» А небо глухо, потому что, уходя после этих возгласов, мы тут же втаптываем в грязь очередного грешника своими словами, своей укоризной, своей гордыней. И не можем исцелиться. И тяжелые обстоятельства жизни не могут кончиться, пока не кончится наше превозношение и осуждение.

Шестнадцатый абзац:

Будь всегда печален, но когда придут к тебе братия, развеселись с ними, – да возобитает в тебе страх Божий.

Странное дело, парадокс! Буквально одна фраза, две строчки, но насколько парадоксально! Будь печален  – это понятно: христианину и монаху, особенно Великим постом, нужно быть печальным. С этим все более или менее согласны, более или менее так воспринимают жизнь. Но страх возобитает в тебе не из-за того, что ты печален, не из-за того, что ты сокрушаешься перед Богом, – не от этого страх Божий поселится в твоем сердце, а от того, что когда придут к тебе братья, ты будешь с ними веселый. Странно! Вроде бы если я в пост развлекаюсь, весело беседую с людьми, с братьями своими, то, наоборот, Бог должен на меня разгневаться. А тут как-то странно получается: чем веселее я в отношении с ближними, тем более сокрушен, тем более во мне благодати Божьей, тем более во мне смирения и сокрушения перед Богом – всего того, что включает в себя духовное понятие страха Божия. Оказывается, для того чтобы действительно страх Божий поселился, я должен радостно встречать всякого приходящего ко мне человека – как посланника Божьего. Не важно, пост на дворе или не пост, но каждый пришедший ко мне человек должен получить от меня порцию радости, каждый звонящий мне человек тоже должен получить порцию искренней радости, настоящей человеческой радости. И тогда, когда этот человек уйдет, мы обретем себя вновь сокрушенными, смиренными и молящимися Богу людьми. Вот такая странная вещь.

У нас получается наоборот. Мы сидим, погруженные в свои размышления (молимся или читаем Священное Писание или еще какую-нибудь духовную книгу), и вдруг звонок – гости. Мы, конечно, понимаем, что нужно их принять, нужно что-то делать, но сами ропщем: «Разве вы не знаете, что пост? Что вы ходите? Зачем вам это надо? Ну ладно, так и быть, проходите, уж накормлю вас чем-нибудь, как-нибудь. Вот есть у меня немного сухариков, есть немного сахара. Давайте попьем чай, так уж и быть». Но люди принесли с собой угощение. Мы морщимся: «Зачем все это надо? Пост!» Мысленно представляем, как после их ухода придется снова все убирать, настраиваться – одни искушения с этими гостями. Сами на часы посматриваем и думаем: когда же они уже уйдут, чтобы вернуться к молитве? Мы тяготимся. Но вот они наконец ушли. Мы думаем: «Ну, наконец-то, сейчас я пойду помолюсь». И вдруг без сил падаем на диван и спим. Когда утром просыпаемся, понимаем: вот до чего доводят все эти искушения; все эти гости только расхолаживают, с ними только теряешь мир, теряешь благодать; все только поэтому.

Нет, не поэтому. А потому, что сердце мы не развернули навстречу пришедшему человеку, – и Бог отнял благодать. Именно поэтому. Не он является соблазном, не человек, звонящий или приходящий к нам в дом, а наше сердце, не откликнувшееся на него, потеряло благодать.

Еще прочитаем пятьдесят пятый абзац:

Если дьяволы внушат тебе начать труд, которого не силен ты подъять, не слушай их, ибо обычно они наводят сердце человека на такие дела, которых одолеть он не в силах, чтоб потом ввергнуть его в уныние и посмеяться над ним. И все их начинания без меры и без порядка.

Все начинания без меры и без порядка происходят от воли человеческой. Именно из желания сделать что-то из ряда вон выдающееся, из ряда вон выходящее. Но важна не изрядность духовного или физического подвига, а постоянство в нем. Лучше сознавать, что мы сделали что-то недостаточно, некачественно, не так, как должны были сделать, чем быть довольными собой, что сделали все как надо, все совершенно правильно исполнили. Потому что хуже тщеславия нет ничего. Тщеславящийся человек и здесь страдает, и там награду не получит, потому что делает что-то именно из-за тщетной славы, а не из славы Божьей. Он именно славится и гордится. Но если человек начинает дело из тщеславия, то понять, что оно именно по тщеславию совершается, он не может – он ради этого его и совершает. Именно по этой причине Промысл Божий вмешивается в дело, задуманное человеком, и облагает человека немощью так, что он задуманное ради тщеславия дело не может совершить, человек заболевает, унывает, скорбит, что-то не получается. В конце концов он оставляет намерение сделать что-то из ряда выдающееся и ругает, конечно, случайные обстоятельства – вместо того, чтобы благодарить Бога, что Промыслом Своим Бог избавил его от такого дела, которое бы надмило его и без того высокую гордыню и в превозношении сделало бы его уязвимым для врага нашего – дьявола.

Записала Инна Корепанова