Церковнославянский язык и русская ментальность.

Здравствуйте. Сегодня, надеюсь, мы с вами закончим со сложными вопросами менталитета, а именно: рассмотрим такие понятия, как воля, доминанта, культура, и с этим инструментарием двинемся дальше – в ХХ век.

Итак, воля, как составляющая менталитета. Пожалуй, лучше всего ее описал Лев Николаевич Гумилев, только мы все его «параметры» переназовем, и получим то самое, что нам нужно.

Воля структурируется при помощи трех параметров:

Первый параметр, как только я сказал «Гумилев», вам сразу померещилось слово «пассионарность», так вот это и есть первый параметр. Пассионарность – это бессознательный импульс к исключительной активности и, опять же, бессознательная готовность к сверхнапряжениям.

Довелось как-то видеть в одной православной гимназии: учитель физкультуры и вокруг него собрались детки, он им что-то рассказывает – об игре, каком-то упражнении. Все детки стоят, слушают, а одна девочка стоит сзади всех (она тоже слушает), и она при этом не просто стоит, а прыгает на месте. Спрашивается: стоят два ребенка, один не прыгает, другой прыгает. Так вот эта готовность прыгать, причем, если ты даже спросишь ее, почему она прыгает, она может и не осознавать, что скачет. Вот бессознательная готовность к активности, и именно даже к сверхнапряжениям, называется пассионарностью.

Второй параметр, о котором уже не вспоминают, говоря о Гумилеве, и напрасно – второй параметр он тоже вводил. Второй параметр он назвал аттрактивностью. Аттрактивность – аналог пассионарности, но уже сознательный. То есть вещи бессознательные – что мне нельзя вменить в вину, потому что я этого не осознаю. Но когда я что-то делаю сознательно, допустим, иду и хочу сделать плохо. Я знаю, что это плохо, но пошел и сделал плохо. Пошел и сделал уродливо в сфере искусства. Пошел и сделал низко, подло и гадко в сфере морали. Пошел и сделал сознательно неправильно в сфере науки, и т.д., и т.д. Или наоборот, пошел и сделал прекрасно – в искусстве, человеколюбиво – в морали, хорошо и правильно – в науке. Это – аттрактивность, она за это отвечает. Человека за это уже можно обвинить, а можно похвалить.

Сам Л.Н. Гумилев даже приводит классификацию людей попассионарно-аттрактивному типу. Пассионарность мы назовем силой, она, действительно, не осознается, а аттрактивность мы назовем содержанием, которое уже осознается. То есть один человек понимает, что вот это хорошо, а это плохо; это наука, а это мораль, и т.д., и говорит: «Я буду художником». Он осуществляет свой сознательный профессиональный выбор и говорит: «Я буду хорошим художником» или «Я буду плохим художником – специально рисовать плохие картины и этим зарабатывать, так как это будет мой стиль». Классификация, приводимая Гумилевым, конечно, очень интересна. Но то, о чем еще меньше говорят, даже сам Гумилев в своей книжке «Этногенез и биосфера земли», насчитывающей 500 с лишним страниц, там примерно на странице 503 появляется так называемый третий параметр. Третий параметр, причем, сам Гумилев говорит о нем в кавычках, описывается так: «Это не разновидность аттрактивности, потому что последняя всегда основана на искренности, а явление иного порядка, для описания которого нужна третья ось координат – аппликата. На положительную ее часть будут вынесены импульсы жизнеутверждающие, в том числе те, которые приносят в жертву жизнь индивида, часто и свою собственную, для поддержания существования вида; а на отрицательную – те, которые ведут к спасению индивида от тягот мира за счет отказа от горя и радости, заботы о близких и далеких, любви к истине и отрицания лжи. Этот перечень, далеко не полный, характеризует антисистему».

Сам Гумилев приводит пример с манихеями, считавшими, что мир – это зло. Ну, а со злом бороться, естественно, как? – надо его уничтожить. Но дело в том, что манихеи считали, что если неправильно уничтожить этот мир, то он потом обязательно возродится, всё опять начнется сначала. Поэтому манихеи ставили своей целью стать хорошими учеными, поэтами, крестьянами, религиозными деятелями и т.д., то есть проникнуть во все поры этого мира, постичь все его пружинки и рычажки, чтобы угробить его раз и навсегда, чтобы он больше никогда уже не возродился ни в какой форме.

Так, например, на той самой положительной оси, где жизнь индивида приносится в жертву для сохранения вида. На самом-самом верху будет христианство, где жизнь Бога приносится в жертву для сохранения всего рода человеческого. А в самом низу будет сатанизм, как наиболее последовательный жизнеотрицающий подход.

И вот это пространство, еще более трехмерное, чем те, с которыми мы имели дело раньше, там есть и плюсы, и минусы на осях, пространство заполнено такими точечками, называющимися «стремлениями». То есть в конкретную минуту моей жизни у меня есть такое-то устремление, которое с точки зрения пассионарности характеризуется такой-то силой, которая с точки зрения аттрактивности характеризуется таким-то содержанием, и которая с точки зрения вот этого третьего параметра характеризуется таким-то направлением: я делаю это, потому что … И я делаю это за тем-то и за тем-то.

Ясно, что одно дело – это когда лично мои импульсы (правда, в жизни они у меня могут накапливаться в определенном месте этого пространства, т.е. чаще всего мне хочется делать вот так-то и так-то).

У народа тоже есть определенный фокус этих накоплений, стремлений (т.е. чаще всего русским людям хочется делать то-то и то-то, для того-то и того-то, потому-то и потому-то, так-то и так-то). Вот это самый фокус есть не что иное, как так называемая доминанта.

Больше всего учение о доминанте развивал Алексей Алексеевич Ухтомский (именно Ухтомский, а не УхтОмский). Одним словом сложно его назвать. Если скажешь Павлов, понятное дело, что это физиолог; Пирогов – понятно, что хирург. А вот Ухтомский закончил кадетский корпус, духовную семинарию и Петербуржский университет по медицине и биологии, в итоге остановился на последнем своем поприще, и, в общем, он известен в научных кругах, прежде всего, как физиолог и биолог. Он работал в Ленинградском тогда университете и умер в блокаду на Васильевском острове.

Сам Ухтомский описывает доминанту и ее принцип на физиологическом материале. Но в его письмах есть и не физиологические примеры доминанты. И по совокупности можно прийти к такому определению доминанты:доминанта – это господствующий очаг возбуждения, который подчиняет себе все входящие импульсы, даже призванные его подавить, и использует их для собственного усиления.

Пример физиологический, наверное, видели сами: делает кот свои дела в неположенном месте. Вы можете привести какие угодно доводы, что угодно с ним сотворить, но пока кот не доделает, он делать не перестанет, потому что у него такая доминанта в данный момент, и пока она не выдохнется, кот не в силах ничего с этим поделать, несмотря на то, что вы будете давать совершенно противоположные импульсы, призванные подавить эти вещи.

Есть в социальном аспекте примерно такое же явление. Был опыт, даже неоднократные опыты, когда фотографию одного и того же человека показывали в разных аудиториях:

– Посмотрите, пожалуйста, не фотографию этого человека. Перед вами предмет очень опасного преступника.

– Перед вами портрет большого ученого.

Далее просили описать этого человека. Один и тот же портрет. Совокупность стимулов одна и та же. Но вот доминанта, такой «заранешный» принцип, он разный. Естественно, появились разные описания:

Портрет преступника: выражение лица очень суровое и жестокое; наверное, он много пьет; Человек, на которого трудно положиться.

Портрет ученого: во взгляде отражается большая умственная работа, человек много работает над собой.

Вот то, что называется «доминанта». Ясное дело, что с волевыми импульсами связаны определенные языковые средства тоже. Например, каждый из нас понимает, что разведчик и шпион, несмотря на то, что это может быть один и тот же человек, кардинально отличаются. Разведчик – это наш, а шпион – это чужой, это враг.

Так вот, с точки зрения этой самой доминанты уже применительно к целому народу можно сказать вот о чем: доминанта – это примерно то, на что «съезжает» разговор с типичным представителем того или иного народа по прошествии некоторого времени. Разговор может начинаться с чего угодно – с шахмат, с коленвала, с искусства прерафаэлитов – не важно, он потом «съедет» на то, что является доминантой для носителя той или иной культуры, того или иного менталитета.

Для русских, и вообще для славянского культурного исторического типа, доминанта – это искание абсолютного добра. Причем, это абсолютно инвариантная доминанта, которая была еще даже до крещения Руси. Пусть она была окрашена тогда в какие-то политические вещи, когда князь Владимир собирал «идолищ поганых» со всех мест и ставил их в Киеве, чтобы у него там было абсолютное добро – средоточие идольской религии. Потом он нашел добро еще более абсолютное, и Русь крестилась.

И даже русская революция – это тоже извращенное, потому что абсолютное добро уже было найдено, а последующие поиски – это уже извращение идеи, извращенный поиск все того же абсолютного добра.

Мы сейчас описали, как всё это работает и взаимодействует практически: миропонимание, волю, язык в менталитете и доминанту– всё это сейчас должно начать работать. Но начнет работать оно в следующей передаче. До свидания.

ЧТО ПОЧИТАТЬ:

•  Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. М., 1982.

•  Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 2001.

•  Потебря А.А. Мысль и язык. К., 1993.

•  Почепцов Г.Г. Психологические войны. М., 2000.

•  Ухтомский А.А. Доминанта. СПб, 2002.

Кандидат филологических наук
Сергей Анатольевич Наумов

Расшифровка: Римма Адомайтите