Беседы с батюшкой. Светская культура и Церковь: поле взаимодействия

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик Казанского кафедрального собора протоиерей Михаил Шастин. 

– Тема важная, интересная и нужная: «Светская культура и Церковь». И здесь есть два варианта; можно сказать, pro et contra. Но хочется сказать о том, что все-таки это может быть поле для взаимопонимания. Действительно, светская культура – это тема, которая наверняка может вызвать массу вопросов, дебатов и так далее.

– Несет противоречие сама в себе.

– Что же такое, на Ваш взгляд, светская культура и культура вообще?

– В целом, наверное, можно начать и с самого определения. Первое определение слова «культура» – это земледельческая культура, это слово встречалось еще в латинском языке, в Римской империи. Определений «культуры» очень много, и сегодня могут быть бесконечные дебаты о том, что же это такое. Но в рамках нашего современного понимания культура – это все, что связано с человеческой деятельностью, с проявлением творчества человека. И здесь нельзя исключить основы самой культуры. Здесь я соглашусь с Николаем Бердяевым, что культура всегда связана со словом «культ». В этом смысле основа всегда связывает нас с Богом.

И когда мы говорим «светская культура», в этом смысле становится непонятно, где же такая светская культура может иметь место, поскольку исторических прецедентов создания атеистической культуры каких-то атеистических народов не существовало. Это явление, которое нам сейчас пытаются показать. Хотя еще у Соломона есть фраза: «Рече безумец в сердце своем: несть Бога». Подобные мысли возникали у человека всегда.

Что же такое культура и каким образом мы говорим сейчас о светской культуре? Наверное, мы можем посмотреть современный форум, который идет сейчас в Петербурге, блестящий по своему наполнению и содержанию. Но там о христианстве почему-то стараются умолчать, причем именно умолчать довольно сложно, поскольку все равно основа нашей культуры – это христианство. И если мы говорим даже о светской культуре, о той, которую сегодня воспринимаем, и если взять людей, которые выросли в разных частях мира или имеют разные основания религиозного выражения – христианство, ислам или иные формы, то наши светские понятия с ними совершенно не совпадут. Это как раз и говорит о том, что основой культуры всегда является именно вера человека и религиозное выражение собственной веры. И в этом смысле попытки замолчать культурные основы или как-то попытаться их не заметить – это, мне кажется, очень большая ошибка и современности в том числе.

Возвращаясь к сегодняшнему форуму, который идет в Петербурге, можно заметить очень яркую презентацию языческого культа, которая вынесена в отдельную секцию, и поднимаются достаточно важные вопросы. Но не с кем обсуждать эти вопросы, поскольку христианская культура в ее основе, в ее выражении практически не представлена.

Что касается взаимодействия Церкви и светской культуры, то здесь я могу сказать очень много «за». Действительно, именно Церковь как носитель нашей христианской культуры, основа нашего общества и нашего государства – это то, из чего выросло и наше современное общество. Здесь идет очень активное взаимодействие. И здесь, на базе нашего культурно-просветительского центра, можно представить много примеров именно хорошего взаимодействия, когда люди искренне ищут возможность что-то узнать, выразить свою веру в тех традиционных культурных формах, которые есть, сохраняются и которые должны жить. В этом смысле культура – это в первую очередь действительно жизнь, то творчество, которое выражает человек в своей жизни и которое складывается уже в традицию и культуру нашей страны.

– Я однажды слышал о том, что светская культура – это культура, которая несет свет. Я не скажу о том, что это говорил какой-то из уважаемых клириков или богословов, но тем не менее...

– Перефразирование или переосмысление терминов – это, наверное, такой исторический прием. Опять же наше христианское богословие выросло из той терминологии, которая была в то время, – терминологии языческой культуры, и она была переосмыслена. И говорить о том, то светская культура имеет в своей основе слово «свет»… наверное, мы так сейчас не воспринимаем. Все-таки светская культура – это попытка представить культуру в ее секуляризованном виде: не заметить факт существования Бога и попытаться что-то представить самим. Такой плагиат.

– Я понимаю такой силлогизм, но тут меня интересует еще одна вещь. В Казанском соборе есть центр, который называется культурно-просветительский. Даже слово «просвещение» всегда вызывало вопросы, потому что эпоха Просвещения была одной из самых атеистических, мягко говоря. Сейчас просвещение как-то по-другому происходит?

– В настоящее время термин «просвещение» – синоним образования. То есть рассказ или повествование об истине или передача знания – просвещение. И в этом смысле – да, мы говорим о том культурном знании, или знании культуры, которую мы представляем, и даем людям возможность  узнать, увидеть или реализовать свое собственное знание, представление.

– Я помню, каждый май был такой совершенно удивительный проект: «Народный хор Победы».

– Это, наверное, первое из ярких событий, которое происходит в Казанском соборе; оно стало традиционным, очень полюбилось многим горожанам. И многие к нам приходят уже со своими текстами, со своими заготовками, чтобы спеть песни. Здесь, наверное, сложно сказать о духовной культуре, здесь мы как раз говорим именно о традициях народной памяти о страшной войне, которая прошла. И, безусловно, эти песни наполнены и горем, и радостью победы, и всеми теми эмоциями, которые общество переживало и которые не забудет.

– То есть люди поют эти песни,  не имеющие никакого отношения к религиозным псалмам?

– В данном случае – да, ведь эта акция проходит не внутри собора, мы ее вынесли за его пределы, на площадь. Эти песни выражают эмоции, чувства, и это память о нашей истории, о той войне, которая была. Да, безусловно, это является культурным событием. И связано ли оно напрямую с христианством? Оно не является богословским.

– То есть пробуждает в людях какие-то чувства, которые могут в конце концов привести к Богу.

– В этом контексте мы проводили в этом году акцию «Открытка ветерану», она была анонсирована, представлена муниципальным образованием №78, и мы ее расширили на весь район. Ее суть в том, что люди выражают чувство благодарности ветеранам, которые участвовали в войне, принесли победу, прошли этот тяжелый путь. И в прошлом году эта же акция была у станции метро. И вот час пик, люди бегут… какая-то открытка, что-то нужно выразить... Конечно, сама атмосфера этой, безусловно, хорошей акции была довольно сложной, по мнению самих организаторов. Когда мы в этом году предложили площадку у Казанского собора, то совершенно другой был характер самой акции. Люди идут в храм, идут выразить свое чувство любви к Богу, и в этом смысле они с гораздо большей благодарностью и радостью участвуют в этом: очень теплые слова они адресовали ветеранам.

– Вопрос телезрителя из Воронежа: «В чем заключается культура спорта в церковной жизни? И второй вопрос. Насколько важно человеку читать классику (например, Достоевского)? А если это монах (например, протоиерей или митрополит)?.. Мы взамен можем прочитать Евангелие, а Евангелие – это золото, это алмаз, бриллиант. То есть мы отстраняем от себя классическое Евангелие, а взамен берем Достоевского. Или же, при всем уважении к Достоевскому и Толстому, как понять, что первоочередное, чтобы это чтение не мешало нашей евангельской жизнедеятельности?»

– Безусловно, Евангелие – это основа христианства, в нем мы видим непосредственно выражения Самого Христа о том, какими мы должны быть, те напутствия, которые Он оставлял апостолам, и то, что они зафиксировали в письменном виде. Но когда мы обращаемся – даже необязательно к классике – к истории, здесь мы можем для себя увидеть поучительные примеры, как люди реализовали свою веру или не смогли ее реализовать. Или те обстоятельства жизни, которые во многом могут быть связаны с Богом. Безусловно, литература может стать помощником для нас в плане приобретения или видения чужого опыта. В этом смысле агиография (жития святых) тоже является для нас поучением, хотя это письменный источник подчас даже не исторических событий или точных исторических фактов, но это поучение, которое для нас имеет именно нравственное значение в большей степени.

– Первый вопрос был по поводу культуры спорта.

– Да, интересный вопрос... У нас в епархии есть даже отдел, посвященный спорту, проводятся спортивные турниры. Вопрос занятий спортом мы не увидим объемно представленным в нашей русской культуре, в нашей истории, тем не менее были богатыри и княжеские дружины, которые занимались воинским искусством. В первую очередь спорт идет оттуда. И думаю, что в древности спорт не был столь активно представленным потому, что в самой жизни человека физического труда, применения собственных сил было гораздо больше, чем в современном мире. А сейчас многие профессии связаны с недостатком физических усилий, необходимых для здоровья. Поэтому спорт становится  уже более актуальным.

– Есть еще и шахматы.

– Шахматы хоть и являются спортивной дисциплиной, но все-таки к физкультуре имеют меньшее отношение.

– Тем не менее я знаю очень многих наших священников, которые посвящают этому время. Даже у нас есть епархиальный турнир по шахматам.

Если вернуться к вопросу телезрителя о Достоевском и Толстом, меня поразило в этом вопросе то, что сравниваются два таких антагониста.

– Я как раз не очень хорошо знаком с творчеством Толстого, который был предан анафеме именно за свои мысли. И в этом смысле его творчество представляет скорее обратный пример, особенно некоторые его произведения, где он описывает свои философские мысли и религиозные взгляды.

– Евангелие от Толстого.

– Да. Наверное, не надо дальше углубляться, поскольку говорить о нем стоит отдельно, скорее именно критически, так как он человек, который извратил само христианское учение или попытался это сделать. И в этом смысле читать его небезопасно, но можно – в том случае, когда человек хочет поспорить или найти аргументы.

– Там был еще один аспект вопроса. Насколько монахам, священникам полезно или неполезно чтение подобной литературы? Ведь у нас же существует Евангелие. И в этом случае ничего другого быть не может?

– Это зависит в первую очередь от самого человека. Мы помним примеры святых XIX века – святитель Феофан Затворник, святитель Игнатий (Брянчанинов); они были людьми образованными. И, наверное, им необходим был кругозор такого объема, который касался бы всех аспектов того уровня науки и культуры, что был в их время. Для некоторых людей вполне достаточно будет чтения Писания и скромной работы. Они живут простой и скромной жизнью, но тем самым  спасают свою душу. И в этом смысле объем чтения или объем знаний человека должен в первую очередь быть достаточным для его собственного спасения.

Если у человека хороший интеллект, широкий кругозор, то, конечно, литература (и прочее) может стать в том числе и путем к спасению, то есть будет ему в помощь. Можно привести пример современника – митрополита Антония Сурожского, который, безусловно, является очень образованным человеком, знающим многие языки; многие труды святых он читал в оригинале. Тем не менее его путь христианской жизни начался с чтения Евангелия от Марка. И есть его собственное воспоминание о том, что прочтение всего лишь одного Евангелия как раз положило начало его собственного общения с Богом. В том тексте, который он прочитал, он увидел присутствие и призыв Божий. И в этом смысле начался путь его христианской жизни.

– То есть, я так понимаю, есть еще одна опасность. Когда мы начинаем изучать Евангелие самостоятельно, просто берем и читаем, то часто бывает так, что мы какие-то вещи можем трактовать так или иначе – благодаря той культуре, которая была в нас заложена изначально. Может ли само по себе Священное Писание изменить человека так, чтобы он был уверен в том, что идет по правильной стезе?

– Думаю, да. Даже у человека, настроенного скептически, если он возьмет текст Священного Писания, этот текст может вызвать вопросы. Дело именно в самом человеке. Если он ищет истину, хочет ее узнать, то чтение Священного Писания, безусловно, откроет для него этот путь. И если человек ставит перед собой какие-то иные цели, то это его путь, который он уже выбрал. И здесь Священное Писание становится лишь этапом в его жизни.

– Понятно. То есть получается так, что дальше в изучении Священного Писания необходимо некое знание. Или та самая культура, но только не в смысле возделывания зерна и так далее, а в смысле возделывания своего собственного знания. То есть, получается, даже в чтении Священного Писания нам все-таки необходима некая культура.

– Здесь, наверное, можно привести опыт сектантской деятельности, когда при использовании текста Священного Писания извращается учение Христа и в этом смысле нарушается традиция. Традиция помогает в правильном восприятии текста Священного Писания и смысла, который заложен в нем. Если опять же брать сектантство, то каждый аргумент имеет и контраргумент. Этот спор может быть практически бесконечным. И здесь нужно как раз знать историю, знать традицию, ту же историю Вселенских Соборов, когда люди пользовались одним и тем же Священным Писанием в поиске истины. Кто-то заблуждался, кто-то делал это искренне, кто-то делал это намеренно… Тем не менее соборность Церкви выводит истину. И Господь показывает, где истина и что является правдой. История Вселенских Соборов – прекрасная иллюстрация сохранения традиции веры, когда Господь, так или иначе, указывает, где есть истина.

– Если мы говорим об истории Соборов, то здесь ведь тоже нужно изучать это и, соответственно, получать знания об этом. И тогда у нас получается еще один аспект наших знаний – это аспект, который мы можем назвать так: православная культура. И, на Ваш взгляд, что она в себя включает?

– Я думаю, что здесь можно взять всю жизнь и все аспекты, которые могут быть. Потому что православие, как и культура, – это сама жизнь. И в этом смысле она многогранна, бесконечна. Эта многогранность как раз дает возможность человеку выразить свое чувство, свое творческое начало в самых разных аспектах. Архитекторы создают для совершения молитвы прекрасные храмы, иконописцы пишут иконы – и живопись, и иконопись уже нашли в храме свое место. «Всякое дыхание да хвалит Господа». В этом смысле любой аспект жизни человека можно назвать частью христианской культуры, если он старается жить по-христиански.

– Мы знаем, что такое семейное кино, знаем, что такое патриотическое воспитание, знаем много таких терминов, которые, так или иначе, связаны с некоей духовностью. И в этом случае я бы хотел спросить: мы можем обсудить фильм, который будоражит общество в целом?

– В этом смысле, если вернуться к проходящему культурному форуму в Санкт-Петербурге, мне нравится то, что частью обсуждения на форуме (на секциях, где-то, может быть, незаметно, тем не менее очень активно) является вопрос влияния деструктивных культов, негатива, который может быть привнесен в том числе и посредством каких-то псевдокультурных выражений. И это деструктивное влияние на общество, на молодежь имеет последующее значение для самой молодежи, которая, впитывая такой неправильный образ, соответственно становится на путь негативного изменения своей жизни.

В этом смысле построение общества – та задача, которую государство сейчас ставит в том числе перед собой, возвращая, может быть, не идеологическую, но хотя бы воспитательную функцию, с тем чтобы помочь людям правильно сориентироваться в жизни. И вот эта дискуссия действительно необходима. Кроме того, возникает множество вопросов, которые ставит современность. На культурном форуме есть даже отдельная дискуссия, посвященная так называемому понятию «культура 2.0». Это те события, которые ставит перед нами наука, научные достижения: роботы, нейросети и прочее. И может ли признаваться искусством произведение, созданное роботом? И выражением чего оно в таком случае является? Это, конечно, тоже несет множество вопросов.

– Люди смотрят телевизор, и стоит просто пощелкать каналы, чтобы понять, что там смотреть нечего. Тем не менее у нас сейчас более 64 каналов на любом телевизоре. Соответственно, если это существует, значит, эта культура востребована обществом. Что делать нам с тем, что эта культура, так или иначе, может превратить наших молодых людей в неких своих поклонников?

– Тогда мы можем говорить не только о телевидении, но в целом о СМИ, которые, безусловно, несут воспитательную роль. Поскольку то, что они показывают, тот продукт, который они реализуют, становится частью информационного поля, информационного восприятия человека, который этот продукт, соответственно, принимает, соглашаясь посмотреть ту или иную передачу или принять ту или иную информацию. И в этом смысле информационная безопасность страны, общества и каждого человека в частности – это тоже вопрос, на который, наверное, сейчас может ответить лишь государство, поскольку именно в руках государства сосредоточен контроль над средствами массовой информации и над общим информационным полем.

Но и вопрос государства здесь, наверное, тоже относительный. Кто имеет влияние, кто содержит и поддерживает СМИ и кто заказывает данный контент? И здесь – да, само общество тоже должно нести собственную ответственность в том, чтобы выбирать ту информацию, которую оно принимает и которая формирует наше будущее, с тем чтобы иметь правильные представления.

Здесь как раз важный вопрос: светская культура – почему именно так? Мне кажется, за этим понятием часто люди скрывают собственную боязнь сказать более открыто, что такое наша народная культура. Это наша христианская культура, на которой выросло наше государство, наше общество. И большинство понятий, которыми мы сегодня оперируем в обществе, – это в идеалистических представлениях все-таки в большей степени христианские понятия. В этом смысле было бы более правильно говорить о христианской культуре и правильно это формировать, потому что от поставленных целей уже будет сформирован и правильный путь, а также правильное содержание. В этом смысле, выбирая христианский путь или христианскую нравственность, мы выберем соответствующее содержание.

– Когда я бываю в Эрмитаже, каждый раз с трепетным сердцем радуюсь тому, что практически все картины, за исключением «Черного квадрата» Малевича и иже с ним, либо на христианские сюжеты, либо связаны с художественным осмыслением именно христианства. То есть практически это вся живопись в Эрмитаже, я уже не говорю про Русский музей и про Зал иконописи…

–  Наверное, не соглашусь, потому что во все времена, еще с древних ветхозаветных, были люди, начиная с самого Адама, которые пытались противопоставить себя Богу: или стать без Бога, или стать вместо Бога. И тот же самый «Квадрат» Малевича имеет во многом религиозную основу безбожия, попытку противиться Богу. В этом смысле на многих выставках «Квадрат» Малевича выставлялся там, где должна была бы находиться икона, то есть ставился в центре. Это становится центром, и это его противление, его осмысление окружающего мира, в котором он не видел Бога. Или как-то хотел Его представить…

Здесь, наверное, уже можно говорить о творчестве самого художника. Все-таки каждый художник в своем произведении выражает собственное мировоззрение, и это мировоззрение не всегда было христианским, даже не всегда было религиозным. Достаточно много людей, которые, являясь атеистами, то есть противниками Бога, борющимися с Ним, выражают в том числе и свои мысли посредством своих произведений. В этом смысле каждое произведение искусства связано с мировоззрением, с Богом, только за Бога или против Бога.

– То есть, получается, серединки нет? Хотя наверняка есть и серединка, теплохладность, когда абсолютно ничто не интересует. Но если мы приходим в церковь не для встречи с Богом, то мы можем приходить в нее как в некое пространство, в котором мне может быть комфортно или некомфортно. Если взять Казанский собор...

– Прийти в Казанский собор как в музей?

– Да.

– Наверное, да. Но тогда люди пропускают самое главное, они пропускают встречу с Богом. И останется открытым вопрос: для кого построена эта красота? Почему в это вложены огромные силы целого государства в те сложные годы, когда приближалась Отечественная война 1812 года? (В эти сложные годы силы государства были потрачены во многом на строительство Казанского собора для святыни.) Главный смысл будет утерян. Все-таки Казанский собор – именно хранитель иконы, хранитель святыни, которую почитала императорская семья и многие люди. Собственно, эту святыню Петр положил в основание града, как мы читаем в словах акафиста. И в этом смысле люди не увидят главного содержания. Да, красиво, но почему, для чего? А главный смысл в том, что это хранилище главной святыни.

– Вопрос телезрительницы из Нижнего Новгорода: «Что такое христианская мораль? Мораль и христианство – как это увязывается?»

– Христианская мораль, мне кажется, – это вполне естественное понятие. Вот что такое светская этика – непонятно. Потому что кто ее установил? Почему нужно ее соблюдать, для чего?  А нужно ли соблюдать те или иные ее законы? А вот что касается христианской морали и христианской этики – здесь как раз все вполне определенно. Сам Господь, к Которому мы приходим, говорит о том, что правильно в нашей жизни и как мы должны поступать по отношению друг к другу. И в этом смысле здесь основание самое правильное и самое объемное, самое истинное.

– Мораль вообще, в принципе, может быть единственно христианской, только христианской.

– Божественной, скажем шире. Десять заповедей Ветхого Завета были даны Богом, и их происхождение именно Божественное – поклонение Богу и научение пути, который ведет к Богу.

– Каждый раз, когда мы спрашиваем людей на улицах о заповедях, первое, что они говорят: «не убий». Потом: «не укради», «не пожелай...» и т.д.

– А заповеди блаженств вряд ли кто-то перечислит.

– Конечно. Но самое интересное, что никто не вспоминает первую заповедь: «возлюби Господа Бога своего». Но вся христианская мораль строится на самой первой заповеди из Декалога. Но если мы говорим об этике, морали, то вспомним богоборческое время: там ведь были замены, подмены...

– Более того, это именно попытка восприятия христианства или его извращения: взять те же самые заповеди, те же основы, но убрать Бога. И история показывает, к чему это привело. Более того, если взять заповеди коммуниста, которые были изданы в советское время, то они изменялись. И, собственно, принцип безбожия был положен достаточно поздно, уже в 50–60-е годы. А если взять те же самые заповеди или основы, которые были в начале XX века, то там о безбожии ничего не говорилось. Там говорилось о принципах доброй жизни, и все они были взяты как раз из христианства, но без понятия о Боге, это попытка отречения от Бога. К чему это привело, мы видим из нашей истории. Невозможно сохранить эту нравственность: нет основания, почему их нужно соблюдать и почему нужно быть хотя бы просто человеком, сохраняя свое человеческое достоинство.

– Меня в последнее время очень интересуют и волнуют две вещи. Во-первых, я в церкви бываю очень часто и вижу, что сейчас очень много людей приходит на Божественную литургию. Причем так много, что часто бывает сложно стоять и руку поднять для крестного знамения. Слава Богу, что сейчас так...

– Для этого строятся новые храмы, чтобы людям было удобнее...

– Это слава Богу, но я в этот момент вспоминаю и того же самого Философа Орнатского, когда в самые тяжелые времена (1918 год) отец Философ проповедовал в Казанском соборе. Людей приходило столько, что даже Казанский собор не мог вместить всех желающих услышать проповедь. И, по свидетельствам современников, отец Философ говорил не сугубо церковным языком («аще, «како» и т.д.), а говорил очень просто и доступно для всех людей.

– Объем деятельности отца Философа был таков, что, наверное, говорить таким языком и надо было, он был практиком. Его поле деятельности охватывало все общество и, наверное, все структуры: многочисленные богадельни, общества помощи, госпиталь, который был устроен на средства Казанского собора. Это все требовало огромных усилий, и всем этим занимался отец Философ.

– Я знаю о том, что его ждали везде. Я почему вспомнил сейчас отца Философа? Во-первых, конечно, это столетие со дня его мученической гибели и его сыновей: Бориса и Николая.

– Как раз мы делали совместно с Константино-Еленинским монастырем выставку, посвященную Философу Орнатскому, потому что он, являясь настоятелем Казанского собора, много потрудился и для строительства храмов, и имел большой объем общения с монастырем. В этом смысле мы и делали совместную выставку. Она была не просто приурочена к его памяти и столетию со дня его гибели, а к тому, чтобы показать людям путь святого человека (мы ее проводили у колоннады Казанского собора).

– Поэтому я и хотел спросить о проповеди Церкви на площади.

Вопрос телезрительницы из Ставрополья: «Можно ли использовать Библию и Новый Завет, которые буквально навязали «Свидетели Иеговы» более двадцати пяти лет назад, или лучше от них избавиться?»

– Лучше от них избавиться, потому что они как раз очень сильно изменили текст Священного Писания. И во многих местах Священного Писания смысл именно тот, который они попытались вложить. Данный текст лучше не читать без специальных знаний или образования.

– Вернемся к проповеди Церкви, вспоминая Философа Орнатского. Сейчас возникает вопрос о том, что Церковь все-таки должна быть на острие. Всегда Церковь была на острие. И если вернуться к вопросу о светской культуре и Церкви, то, на Ваш взгляд, больше возможно взаимодействие или все-таки это pro et contra?

– Я просто вижу огромный объем возможностей для взаимодействия на сегодняшнее время, поскольку, наверное, и правильно так сложилось, что Церковь отделена от государства, но в то же время Церковь имеет возможности сохранять традицию, основы и быть независимой. В этом смысле мы можем рассказать о традиции, об основах, о Христе, о том, что является важным, насущным, о том, что являлось основой и нашей государственности, и нашей культуры и что является ее содержанием. Объем взаимодействия практически бесконечен.

Мне нравится, что сейчас есть запрос и со стороны общества, и со стороны государства о том, чтобы узнать эти истины. Мне очень близка мысль нашего философа Ивана Ильина о том, что каждый человек, рождаясь в этом мире и являясь носителем дара Божия (дара любви в первую очередь), имеет возможность выразить этот дар в вере, в культуре, в традиции и стать достойным последователем той традиции, которую основал Христос. И традиции своей веры, своей жизни. В этом смысле каждое поколение не станет завершителем культуры, а станет продолжателем культуры, если сможет быть достойным. Поэтому мы и говорим о том, что такое культура. И можем помочь правильному осмыслению и подвести к правильным целям, к правильным основам.

– Хочу напомнить нашим дорогим телезрителям, что если вы живете в Санкт-Петербурге, то в Казанском соборе проводятся удивительные выставки, лекции в лектории. Вообще если у вас есть настоящее, «правильное» любопытство, то приходите в Казанский собор, в крипте которого постоянно проходят выставки. Тем более что даже сейчас проходит выставка, которая называется «Свет бытия», где представлены работы художников тотально слепых и слабовидящих. Удивительная выставка, которая не оставит равнодушным никого. Я вам говорю это как человек, который видел эту выставку.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Елена Кузоро