Беседы с батюшкой. Миссионерство

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает заведующий кафедрой теологии Миссионерского института Екатеринбургской епархии священник Иоанн Парамонов.

– Поговорим сегодня о миссионерстве. Начать программу, наверное, стоит с такого, казалось бы, банального вопроса, но при этом актуального: кто такие миссионеры, что такое миссионерство как процесс? Допустим, считаем ли мы апостолов своего рода миссионерами? И, наверное, стоит поговорить для начала, чем отличаются богословы или теологи от миссионеров, можно ли провести какую-то градацию, определить, кто чем занимается? 

– Да, очень интересный спектр вопросов Вы сейчас обозначили. Действительно, в современных условиях миссионерство как таковое воспринимается как-то настороженно. Даже есть, помните, закон о запрете миссионерства и так далее. Хотя, в принципе, здесь надо смотреть весьма адекватно и через призму существующего опыта Церкви, исторического опыта как такового. Ведь миссионерство – это, в принципе, то реальное состояние Церкви, которое может у нее быть. Сам Христос заповедовал апостолом идти и научать народы, крестить их во имя Отца и Сына и Святого Духа. Он заповедовал сначала именно научать, учить. 

Так вот, миссионерство как свидетельство изначально свойственно Церкви, и оно берет свое начало еще с апостольских времен. А если проводить параллели с сегодняшним днем, то и на сегодняшний день миссионерство имеет место. Миссионерство – это ведь не столько и не сколько просвещение людей, которые не знают о Христе. Ну кто не слышал о Христе на сегодняшний день, в век такого информационного плюрализма? Слышали, знали, порой, может быть, имеют какие-то религиозные мифы и так далее, но о Христе слышало большинство. 

Задача миссионерства на сегодняшний день заключается не в том, чтобы рассказать о Христе (что-то о Нем уже знаем), она гораздо шире: не просто сказать о Христе, а показать определенную систему ценностей, нравственных координат, которые меняли бы жизнь человека к лучшему. Говоря современным языком, задача миссионерства заключается в том, чтобы сделать человека счастливым и чтобы в этом жизненном счастье человек нашел бы и устремленность к вечности. 

Поэтому человек религиозный как таковой – это ведь, по сути, счастливый человек. Почему? А потому, что он нашел для себя определенную систему ценностей, он отличает правду от кривды, он знает, что такое добро и что такое зло, и его очень сложно переломить на какие-то политические, философские, иные идеологические брожения. А человек, у которого отсутствует вот этот религиозный стержень, подвластен всевозможным идеологическим влияниям извне. 

Мы даже видим, что после 1917 года новая власть развертывает колоссальнейшую борьбу с Церковью. Почему? Одна из причин – потому что религиозный человек имеет некий стержень, им очень сложно манипулировать, он прекрасно знает, что такое добро и что такое зло. Поэтому для такого человека все дела беззакония становятся действительно явными, ему очень сложно было бы ужиться с существующей властью. Поэтому такой религиозный человек был неугоден новой безбожной власти. 

На сегодняшний день миссионерство как ориентация человека в христианских ценностях также имеет место. Посмотрите, как живет, например, Европа. Она провозглашает права человека, провозглашает источником нравственности самого человека, и человек сам определяет, что для него нравственно, и тем самым впадает в оправдание греха человеческого. То есть то, что изначально считалось греховным, сейчас, к сожалению, в рамках европейских ценностей является как бы дозволенным и даже порой нормой. 

Вот хотя бы, например, легализация гомосексуальных браков (я всегда студентам привожу такой пример). То есть, понимаете, если несколько десятилетий назад в Европе такой тезис появился бы, его бы просто не поняли. Но, к сожалению, видите, все меняется, меняется молниеносно, поскольку действительно владеет умами человеческими информация и возможности ее преподнесения. 

Поэтому современный миссионер – это человек, который может расставить все точки над «i» в плане нравственной, ценностной и аксиологической ориентации человека, да и самого общества. Поэтому перед миссионерским образованием, если мы будем говорить об образовании, стоят действительно большие задачи. 

– Если говорить о роли миссионера как о некоем направителе человека в какое-то определенное русло в духовно-нравственном воспитании и так далее, то все-таки эта тема больше не общественно-государственная, не общественно-политическая, а в первую очередь миссионер должен говорить о Церкви как о сообществе людей во главе со Христом. И, с другой стороны, Вы говорите, что о Христе многие слышали, если не все. Как минимум раз в год «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!» все слышат. Другое дело, кого человек понимает под Христом. И, к сожалению, бывают случаи, когда никто толком и не знает, кто воскрес. 

– Вы знаете, я вот что скажу: государство тоже заинтересовано в миссионерах-теологах как таковых. Ведь посмотрите, современный мир перед нами показывает все новые и новые вызовы, такие вызовы, которые, в принципе, в истории христианской цивилизации не были известны. Посмотрите, пожалуйста, например, такие вызовы, как терроризм. Это очень сложное религиозно-политическое явление. И для того чтобы разобраться во всех этих тонкостях, здесь должен быть теолог. 

Кто-то из великих сказал, что самые страшные войны – это религиозные войны. Почему? Потому что религия затрагивает всю мою плоть и кровь, она входит в меня до мозга костей, и ради данных ценностных ориентаций я готов на многое. И, к сожалению, существуют некие религиозные модели, которые заставляют человека идти вопреки существующим общепринятым нормам человеческого общежития. 

И чтобы помочь государству выработать определенную стратегию и модель поведения духовной безопасности, здесь, как никогда, должен быть специалист. На сегодняшний день таким специалистом является профессиональный теолог, как в плане православной теологии, так и исламской теологии. Это очень важно, поскольку какой вектор дальнейшей деятельности развития теологии, в том числе и исламской, даст государство, таков и будет ислам у нас в стране. Я думаю, Вы понимаете, о чем идет речь. 

Можно так преподать, что ого-го… А можно действительно сообразно существующей религиозной традиции. Это очень важный момент. И благо на сегодняшний день государство у нас это понимает, теология вошла в научный реестр специальностей. Теология на сегодняшний день признается наукой, и никакие диспуты по этому поводу уже не приемлемы. Теология в Российской Федерации, как и в других европейских странах, – это наука, которая имеет место наравне с другими гуманитарными науками, поскольку она помогает человеку адаптироваться в социальной среде, привить некие нормы человеческого общежития. 

То есть для государства теология – это все-таки некие определенные знания, которые находятся в рамках социального института, то есть Церкви как таковой. Это государство интересует, а от какой-то сакральной стороны, к сожалению, государство дистанцируется. Тем не менее даже то, что государство признает право теологии быть, – это большая победа в наш секулярный век. Это естественно, это просто социальная необходимость, без этого никуда. 

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Как известно, первым миссионером был Сам Христос. А у меня вопрос такой: может ли современный миссионер своей деятельностью нанести не пользу, а вред? И что является главным мерилом деятельности современного миссионера?» 

– Благодарю, очень хороший, что называется, насущный вопрос на злобу дня. Действительно, миссионерство может принести и некий социальный вред, когда мы порой не разбираемся в тех или иных моментах вероучения, когда мы просто каким-то своим поведением, связанным с чрезмерным эмоциональным восприятием чего-то, отпугиваем людей. 

Есть такой анекдот, что пьяный поп лучше работает, чем двести сектантов. Понимаете, о чем идет речь? То есть если даже сам человек, будучи миссионером, ведет себя вразрез с требованиями благочестия, то, естественно, будет и соответствующий результат. Поэтому миссионерство – это не просто научение вере, это образ жизни. И каждый православный человек призван к данному виду деятельности. 

Апостол говорит: «Горе мне, аще я не благовествую». Поэтому горе нам, если мы не миссионерствуем. Это не значит, что мы с пеной у рта рассказываем о священной истории Ветхого и Нового Заветов где-то за углом, а это значит прежде всего, что вся наша жизнь, начиная от домашнего устройства, работы, занятий в свободное время, связана именно с традицией православного благочестия. Вот поэтому от личности самого миссионера, конечно же, зависит и результат. 

– Как не превозноситься от знаний, от своего религиозного эго? И как не вступать в эти ярые споры, чтобы не стать неким агрессором, который так неистово, не щадя никого вокруг, бьет своей точкой зрения, с пеной у рта доказывая что-то? 

– Я понял Ваш вопрос. Вы знаете, все познается в опыте и сравнении. Я Вам приведу пример из своей педагогической практики в Миссионерском институте. Когда студенты- первокурсники, поступив в институт, сдают первую зимнюю сессию, они думают, что уже достаточно много узнали. Там загруженный учебный план, очень активная работа. На втором курсе уже как-то они послабее, на третьем уже понимают, что вообще ничего не знают, а на четвертом задают вопрос: может, еще бы с первого курса начать? И лишь только на пятом курсе все те знания, которые они получили в течение пяти лет, как бы собираются воедино. То есть некие разрозненные мозаичные знания собираются воедино, и получается картина мира с точки зрения православной теологии. Это очень важно. 

К чему я это все говорю? Сама система подготовки теолога как такового в высшей школе и сами учебные дисциплины направлены именно на созидание внутреннего, православного «я». Когда все лишнее постепенно отметается и человек понимает, что те знания, которые ему дала Церковь (как правило, человек ведь получает религиозное образование в религиозных организациях, в учебных заведениях), которые он приобрел, направлены прежде всего не на удовлетворение каких-то личных амбиций, а на служение людям и Богу. И лишь только после этого человек понимает, что служение теолога есть определенная жертва пред Богом. 

И здесь уже не идет вопрос о какой-то гордости, надменности и так далее; твоя задача –помочь. Это как врач; то есть получил образование – и ты уже должен, обязан, твое призвание помогать людям, несмотря ни на что, ни на какие тяготы. У кого-то это хорошо получается, у кого-то менее хорошо. То же самое и в теологии: кто-то действительно является проповедником, кто-то, может быть, больше молитвенник, кто-то будет служить на другом месте, но тем не менее осознание того, что твои знания направлены на служение Богу и людям, – это как раз и есть источник такого внутреннего делания. 

– Спасибо Вам за этот пример про систематизацию. Наверное, стоит еще поговорить о том, как широко представлено миссионерское образование в России. И, может, Вам известен какой-то опыт других стран? Может быть, есть чему поучиться и у нас? 

– Вы знаете, можно говорить о миссионерском образовании как бы синонимично теологическому (теолог-миссионер). Если мы вот этот момент рассматриваем, то есть теологическое образование в государственных структурах, в государственных высших учебных заведениях, у нас в стране порядка сорока восьми вузов, которые имеют кафедры теологии. Это уровень бакалавриата, то есть первый уровень получения высшего богословского образования. Второй уровень – это уровень магистратуры. И третий уровень уже послевузовского образования – уровень аспирантуры и докторантуры. 

Так вот, все эти уровни теологического образования на сегодняшний день признаются государством, более того, разработан стандарт, и учебные заведения, которые реализуют стандарт бакалавриата, магистратуры или аспирантуры, имеют возможность пройти государственную аккредитацию. Примером такого учебного заведения в Екатеринбургской епархии является Миссионерский институт. Вообще само название уже уникальное – Миссионерский институт. Я думаю, в любой поисковой системе в Интернете, если вы два этих слова запишете, то однозначно выйдете на Миссионерский институт Екатеринбургской епархии. 

Изначально действительно стояла задача подготовки людей, которые занимались бы просвещением как таковым. Но мы видим, что задачи миссии многогранны, поэтому на сегодняшний день Миссионерский институт ориентируется на реализацию бакалавриата в области теологии, он имеет государственную лицензию и, что немаловажно, государственную аккредитацию, которая позволяет получить диплом государственного образца. 

Для чего все это необходимо? Для того, чтобы подготовить соответствующего теолога, который бы отвечал не только требованиям Церкви, но и требованиям государства. Что касается требований Церкви, например, – Миссионерский институт имеет профессиональную, церковную аккредитацию, что позволяет выпускнику быть действительно подготовленным к различным видам социального служения. 

Такие учебные заведения существуют, наверное, в ряде областей нашей епархии. Всем пример – Свято-Тихоновский университет, один из первых институтов в нашей стране, который стал реализовывать бакалавриат в области теологии. Ряд других вузов подтянулись за данным учебным заведением. Все это говорит о том, что теология востребована, в том числе и как научная специальность, и как возможность получить образование. 

Вот я всегда студентам говорю, что теология ведь не профессия, это прежде всего образование. Например, философ – это профессия? Прежде всего образование. Вот теология – это прежде всего образование. То есть, как изначально мы сказали, определенная система ценностных координат. И данное образование позволяет человеку найти себя в дальнейшем. 

Я думаю, и Вы, и телезрители, наверное, так или иначе, ставите перед собой вопрос: ну вот теолог, получил ты образование, в дипломе написано, что ты бакалавр теологии, и куда ты пойдешь работать? Это проблема. 

– Актуальный вопрос. 

– Конечно же. И мы его прекрасно понимаем. В Миссионерском институте на сегодняшний день, когда есть понимание, что наш выпускник должен быть социально востребован и реализован, мы для студентов старших курсов реализуем программы профессиональной переподготовки, чтобы, получая диплом бакалавра теологии, он еще получил диплом профессиональной переподготовки в области педагогики по духовно-нравственному воспитанию. То есть, придя в учебное заведение, он уже имеет диплом теолога как некое базовое образование и профессиональную переподготовку в рамках педагогики, для того чтобы войти в государственное учебное заведение. 

То есть на сегодняшний день необходимо не просто стать теологом как таковым, а иметь такой широкий спектр профессий, чтобы вписаться в существующие профессиональные модели. Поэтому Миссионерский институт в этом плане прекрасно понимает требования рынка и возможности самих выпускников. 

Для тех, кто еще раздумывает, поступать или не поступать, получать богословское образование или нет: в Миссионерском институте идет второй набор, и до 31 августа у вас есть возможность подать документы и поступить в Миссионерский институт Екатеринбургской епархии, благо обучение у нас бесплатное. То есть получить диплом государственного образца возможно, но придется пять лет потрудиться. 

– Главное, чтобы не было самоцелью получение диплома государственного образца бесплатно, а все-таки именно некие позывы были. 

– Вы знаете, у нас таких студентов-то и нет, поскольку, наверное, процентов семьдесят – это люди, которые уже имеют одно высшее образование либо второе высшее образование, получают третье. Это люди уже социально состоявшиеся, которые имеют соответствующий источник дохода, работают. И люди, которые несут различные послушания в Церкви. 

Поэтому теолог – это не тот, который пошел заниматься воспитанием в школу или в другое образовательное учреждение, это прежде всего человек, который найдет себя еще и в Церкви, будет иметь различные послушания в Церкви, будь то преподаватель воскресной школы либо ответственный за социальную, молодежную работу, благотворительную деятельность. Это должен быть профессионал, который понимает сущность, структуру и историю Церкви, чтобы не нарушать существующую традицию и не привносить то новое, что ее разрушало бы, а, наоборот, созидать уже то, что имеется. 

– Действительно, вряд ли человек пойдет просто за получением диплома государственного образца в том случае, когда диплом, который он получает, не является, грубо говоря, профессией. Потому что очень сложно, наверное, на вопрос, кем ты работаешь, сказать: «Я работаю богословом». 

– Вы знаете, я думаю, такие времена не за горами, потому что все равно общество, в том числе и государство, постепенно понимают важность теологического образования. Здесь не идет речь о каком-то засилии церковности в государственном отношении или в государственной системе образования. Речь идет просто о нормальном, здравом, адекватном понимании сути вещей, что без теологии в XXI веке, веке мультикультурности, просто не обойтись. 

– Вопрос телезрительницы из Екатеринбурга: «Я бы хотела задать вопрос по грехам. Я не помню, у кого вычитала (может быть, у Иоанна Златоуста); он говорил так, что в каждом периоде жизни преобладают свои грехи. Скажем, в юном периоде – это грехи блуда, а уже в более преклонном возрасте, в пожилом – страсть сребролюбия. Мне бы хотелось узнать, почему именно страсть сребролюбия, а не какая-то другая? Ведь человек понимает, что он заканчивает жизнь, что это все пустое и тленное, с этим не уйдешь в вечность». 

– Не знаю почему. Вы думаете, в преклонном возрасте страсть блуда, что ли, человека не беспокоит? Все беспокоит. Все, что не уврачевано, все беспокоит. Здесь я Вам, матушка, вот что скажу. Что-то Вы не о том думаете: что сребролюбие, блуд, другие грехи для каждого возраста. Вы знаете, грех есть грех, не надо здесь классифицировать, для какого возраста что свойственно и тому подобные вещи, необходимо просто здраво смотреть на свою жизнь и понимать, что по большому счету все эти грехи и страсти нам свойственны. Просто милостью Божией мы сейчас находимся в таком положении, что какой-то грех и не знаем, слава Богу. Но были бы другие обстоятельства, мы бы познали, что это такое. 

Поэтому червоточина греха есть в каждом человеке, а уж формы зависят от личного опыта, от обстоятельств, от каких-то возможностей, пристрастий и так далее. Поэтому мне кажется, что такие суждения о возрасте не совсем полезны, не совсем правильны. Вы что-то у отцов церкви прочитали, но там, может быть, какой-то конкретный пример разбирается в этом плане. Поэтому какому возрасту что свойственно? Все каждому возрасту свойственно, таков лукавый и греховный человек. 

– Вопрос телезрителя из Ростова-на-Дону: «Я начал учиться в духовной семинарии, меня батюшка благословил на это и сказал не бросать, а я на протяжении трех лет приступаю, чуть-чуть поучусь и останавливаюсь, уже много месяцев пропускаю. И получается, что я не исполняю благословение, из-за этого у меня все неправильно и все в жизни опять получается плохо». 

– У одного священника нашей епархии в доме есть такая надпись на книжном шкафчике, очень интересная, она трезвит просто: «Кто не читает святых отцов, тот спастись не может». Все, точка. Поэтому не надо брать горы на свои плечи; есть благословение, я думаю, оно Вам по силам. Мне так думается: возьмите себе за правило читать хотя бы по странице, положите после утренних молитв прочитать страницу из святого отца, то или иное его творение. Это уже и будет некая польза: хотя бы по странице карабкаться. 

Ведь что греха таить, наш век очень суетный; порой действительно не хватает времени, возможностей, а порой и просто желания. И здесь нужно себя просто заставлять, вот и все. Иного пути нет. Либо так, либо вообще никак. То есть понуждать и заставлять себя, хотя бы понемножку, надо. Вот я всегда своим студентам говорю, с первого курса: приучите себя читать святых отцов. Пусть понемногу, по странице, но должна быть система. Тогда постепенно придет вкус и осознание того, что это чтение просто необходимо. 

– Те, кто поступает в высшее учебное заведение после окончания школы, это не всегда люди, которые окончательно убедились в том, чем они хотят в дальнейшем заниматься. Принципы, по которым человек поступает в вуз, бывают самые разные: кто-то действительно очень хочет стать архитектором-суперпрофессионалом, врачом; кто-то просто поступает по принципу, куда проходит по баллу, куда возьмут, а там, мол, посмотрим, как карта ляжет. 

И Вы сказали про студентов Миссионерского института, что это, как правило, люди, которые уже более-менее состоялись, определились, что это все-таки уже некое естественное продолжение их жизни. А если говорить, допустим, о семинарском образовании? Как мне представляется, когда человек решается поступать в семинарию, он должен понимать, что у него есть какое-то призвание, желание все-таки стать священнослужителем Церкви. Грубо говоря, если человек получает мирское образование для христиан, то в этом случае как человек должен в этом убедиться? Это вообще возможно или нет? То есть когда речь идет о священстве, как мне кажется, у человека прямо должно быть такое понимание, чего он хочет дальше. Чтобы не получилось просто образование ради образования. 

– Действительно, для того чтобы стать священником (это очень хорошее, доброе дело и очень хорошие мысли, начинания, если юноша в наше время испытывает такое желание), молодой человек обычно поступает в семинарию. Поскольку семинария, может быть, даже не столько дает знания (хотя, безусловно, дает определенную систему и базу знаний), сколько воспитывает. 

Что греха таить, например, я воспитывался в нерелигиозной среде. И что такое священник, кто он такой, каков его образ жизни – я это все черпал из книг, из того опыта священнослужителей, который передо мной был. Что-то принимал, что-то не принимал и так далее. То есть семинария в этом плане дает некую возможность примерить на себя крест священнослужителя. И, конечно же, бывает разочарование в этом плане. С другой стороны, если есть потребность в религиозном образовании, есть потребность в том, чтобы разобраться в богословских истинах (и это нормально, это очень хорошо), то есть возможность получить, как мы сказали, высшее богословское образование в вузе, в ином учебном заведении. И порой, получая данное образование, человек, изначально не испытывая стремления принять священный сан, все более и более убеждается в том, что он просто готов и должен служить Церкви в алтаре Господнем. 

Поэтому здесь все очень индивидуально, и Богу ведомо, как каждый себя в этом плане найдет. В любом случае моя священническая практика небольшая (десять лет), но я не видел человека, который, имея богословское образование, говорил бы, что оно для него лишнее. Такого человека пока еще не встречал. Поэтому богословское образование все-таки задает некий вектор дальнейшей жизнедеятельности. Ну а что касается уже того, быть священнослужителем или не быть, – это все действительно внутренний опыт, внутреннее рождение. 

Кстати, необязательно идти именно в духовную семинарию. Например, у нас в Миссионерском институте уже было несколько хиротоний, то есть студенты получали образование у нас в институте, тем не менее владыка митрополит рукополагал в священный сан диакона и иерея, священника. Вот поэтому это тоже образование, которое необходимо Церкви, и оно никоим образом не умаляется по сравнению с семинарским образованием, семинарским воспитанием. У каждого свой путь; кто здесь что найдет. 

Да, не секрет, что, например, большая часть студентов у нас женщины, девушки. Они же в семинарию не пойдут, а получить богословское образование нужно, есть такое желание, есть необходимость. Куда идти? Пожалуйста, вот здесь есть такая возможность. Есть еще моменты, когда студент имеет какие-то канонические препятствия к рукоположению в священный сан (такое тоже бывает, это очень деликатный вопрос), но есть желание послужить Церкви на различных послушаниях, имея богословское образование. Где его можно получить? Пожалуйста – например, у нас в институте. 

– Вы уже так много раз упомянули Миссионерский институт, и я думаю, что людей это заинтересовало. Если что, подробности на сайте: uralsky-missioner.ru; и телефон: 269-30-36, код Екатеринбурга 343. 

Мне кажется, еще стоит поговорить вот о чем. Есть миссионер как некий профессионал, получивший богословское образование, теолог, а есть миссионер в таком понимании, которое, наверное, каждый из нас может более-менее применить к себе: миссионер в семье, на работе, человек, который как-то направляет людей, находящихся вокруг него. Как Вы думаете, есть такое? Можно себя назвать миссионером? 

– Конечно. Даже мы сейчас с Вами здесь сидим и тоже занимаемся своего рода миссионерством. Оно имеет на сегодняшний день различные формы. Очень сложно сказать: вот эта деятельность – это миссионерство, а это не миссионерство. То есть эти критерии весьма зыбкие и четко не обрисованы. Бывает миссионерство даже скрытое. 

Вот, например, если уж мы стали говорить о различных формах религиозного образования и воспитания, есть очень интересный опыт организации детского досуга, когда в большом загородном лагере формируется православный отряд, там устанавливается храм-палатка, с детьми двадцать один день находится священник, и вся педагогическая составляющая ложится именно на благочиние, на приход. И дети спокойно в этих условиях совместно живут… Есть такой православный лагерь «Истоки» под Первоуральском. Я сейчас открою великую тайну всем, на всю страну: дети отдыхают в этом лагере за счет муниципалитета. То есть путевки выделяет город, путевки распределяются по детям воскресных школ благочиния, благочиние организует педагогическую составляющую и пребывает эти дни в загородном лагере. Мы чем занимаемся? Мы не только изучаем православную культуру, но и (возвращаемся к нашему вопросу) занимаемся своего рода скрытым миссионерством, когда ребята, вроде бы далекие от какой-либо религиозной жизни, тем не менее видят, что их сверстники крестятся, молятся, исповедуются, причащаются, участвуют в богослужении – и это для них норма жизни. 

Лагерю было в этом году пять лет, и за все пять лет существования не было ни одного случая какой-то межрелигиозный вражды, недопонимания, насилия и тому подобных вещей, поскольку дети, в принципе, чужды всего этого. Это вопросы взрослые, это взрослые что-то порой придумывают, сочиняют, фантазируют по этому поводу. У детей все гораздо проще. Вот шестьсот человек нормально уживались с 64 православными детьми. Все нормально, все хорошо. 

Вот это тоже одна из форм миссионерства: ребята видят, что на них смотрит весь лагерь и что благодаря их поведению у сотрудников, воспитанников лагеря будет, конечно же, понимание, в том числе и что такое церковь, и кто такой православный человек. Поэтому уже с малолетства ребенок в таких условиях приучает себя к соответствующему поведению в рамках православного благочестия. Ну а кто его научит, где он это увидит, где найдет сверстников, где с этим познакомится, как не в такой досуговой форме? 

Эта модель работы достаточно хорошо показала свою эффективность. И было бы очень хорошо, если бы другие муниципалитеты – Свердловской области, других областей епархии – переняли этот опыт. Он реальный, он не противоречит принципам светскости, он не ущемляет никакие финансовые особенности муниципалитета и т. п., это все делается. Лишь бы чиновники на местах понимали, что это все важно и во благо людям. 

– Главное, что это не какое-то навязывание, когда есть обычный детский лагерь, куда приезжают дети и совершенно светские, и из православных семей (кто-то, может быть, из мусульманских семей) и туда засылают священника и говорят: всё, будешь проповедовать им всем. А у них есть выбор. Я думаю, что среди тех 60 человек, которые систематически бывали в храме-палатке, наверное, еще появились постоянные прихожане. 

– Конечно же, и среди сотрудников, и среди ребят. То есть мы работаем в системе диалога. Это очень важный момент, когда мы не просто где-то там, за церковной оградой, а говорим, что это наша жизнь, что мы по-другому жить не можем. А раз по-другому жить не можем, то государство, реализуя принцип светскости, должно создать условия выбора. И вот если действительно система образования дает этот выбор, то она светская. 

– Вопрос телезрительницы: «Я инвалид, хожу на костылях, и мне очень трудно все делать. Я иногда в ванну пойду, сяду на стульчик и немножечко протру себя и голову помою. Можно ли это в праздник?» 

– Так отчего ж нельзя? Пожалуйста, конечно; берегите себя. 

– А машинку стиральную можно запустить в праздник? 

– Ну, запустите стиральную машинку, пусть стирает. Все можно. Слово «праздник» – от «праздности», «ничегонеделания»; это же не просто надо лечь… Это значит, что прежде всего этот день надо посвятить Богу. Но если есть какие-то текущие моменты, то посуду, что ли, не мыть или за детьми не убрать? 

– Еще мне очень трудно на костылях полы протирать (я делаю это щеточкой влажной, на липучке); можно протирать на праздник? 

– Матушка, все Вам можно. Как я скажу: нет, нельзя? Вы что? Вам все можно. 

Вот видите, какие вопросы? Поэтому именно для таких людей на приходах должна быть организована служба социального служения, таким людям необходимо помогать. И организовать такую службу может и должен теолог. Это ведь не просто человек, который разбирается в каких-то особенностях социальной работы, помощи людям с такими особенностями здоровья, а это человек, который знает существующую традицию помощи таким людям, как это организовать и как это можно грамотно и конструктивно сделать. Вот поэтому я думаю, что будущее теологов в таком социальном служении. 

– Спасибо Вам, что Вы поделились до этого рассказом про православный лагерь «Истоки», это действительно уникальный опыт. В этом году уже пять лет лагерю. Помнится мне, в прошлом году, когда я Вас приглашал на передачу, Вы были в лагере летом, в этом году тоже были. А до этого Вы тоже там присутствовали, прямо с самого его основания? 

– Я все пять лет там присутствовал; жду не дождусь, когда найдется для этого какой-нибудь человек в стране (я на всю страну говорю), потому что надо вовремя уходить. 

– Красиво уходить. 

– Да. Понимаете, нужно какое-то новое веяние, новые люди должны заняться этим делом. Если такие люди найдутся, я буду только рад, и все, что наработано, передадим, все подскажем. Это дело не должно останавливаться, поскольку оно связано с воспитанием детей, и дети ждут. Уже целое поколение (представляете, пять лет!) выросло в этом лагере. И будем только рады, если педагогический состав будет всячески обновляться в этом плане. Ну а я уйду в высшую школу окончательно и бесповоротно. 

– А чем все-таки отличается то, когда ребенок из той же воскресной школы просто отправляется вместе с ребятами, которые, может быть, никогда не были в храме, и как бы находится непосредственно среди них? 

– Да ничем не отличается. Нормальные отношения с ребятами, нормально они взаимодействуют, понимают, когда можно и нужно молиться, с удовольствием изучают православную культуру. Все это свойственно детям. Вы знаете, единицы среди детей, которые не воспринимают религиозный образ жизни в силу различных, может быть, семейных обстоятельств и так далее. В целом дети готовы именно к тому, что их окружает, узнать, почему на горе храм, что такое крест, что такое духовная музыка, почему звонят колокола и так далее. Это все востребовано детьми, и вот это – духовная пища. Благо даже невоцерковленные дети, попадая в православный лагерь, получают ответы на многие вопросы. 

– Спасибо Вам, батюшка, за то, что сегодня пришли и поделились опытом образовательной и миссионерской работы. 

Ведущий Дмитрий Бродовиков 

Записала Елена Кузоро