Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает игумен Лука (Степанов) - игумен Спасо-Преображенского Пронского мужского монастыря, заведующий кафедрой теологии Рязанского государственного университета имени Есенина, настоятель Покровско-Татианинского университетского храма, директор православной гимназии во имя святителя Василия Рязанского.

– Сегодня мы будем отвечать на разные вопросы, которые вас интересуют. Пока звонков нет, есть один вопрос от нашей телезрительницы. Год назад она окрестила свою дочь втайне от мужа, в тот момент был некий разлад в семье, поэтому так получилось. Вроде как благое дело сделала, но после того как это произошло без согласования с мужем, начались проблемы: девушка начала об этом плохо думать, муж обиделся; разлад в семье. Правильно ли она поступила? И что делать, как исправить эту ситуацию?

– Если бы была опасность разлучения с жизнью, смертельная опасность для младенца, можно было бы поступить и так. Но если этого нет, то нельзя сказать, что только так и надо было действовать. Это ее решимость. Она как мать, видимо, не желала и никак не представляла возможности растить ребенка только на земной каше, вскармливанием. И благодать Божия нужна, понять можно. Но ведь как раз такая возможность ей и не была предоставлена. Она тайно окрестила, а кто будет причащать ребеночка, кто будет приобщать его к вере, кто будет говорить ему имя Господа? Конечно, в этом и проблема этих тайных крестин, ведь нужно вести потом жизнь христианскую. А это в таких несогласованных ситуациях как раз и невозможно.

Я расскажу более страшные истории; у меня случились две, очень похожие одна на другую. Рождается младенчик, тяжко болящий, не факт, что он выживет, ему сразу нужна операция на сердце. Бабушка или верующая родственница увещевают маму, что надо срочно крестить ребенка, а мама в первом случае говорит: «Ну, знаете, а вдруг мы окрестим, а Бог его к Себе и заберет». В другом случае тоже: «Он слишком плохо себя чувствует для крестин». Конечно, это маловерие. А в каком кошмаре остаются остальные верующие родственники, понимающие, что означает вот это торможение со стороны мамы, которая хотела бы как лучше, но она не верит, что именно благодать крещения, во-первых, как минимум делает ребенка (а это уж, простите, не минимум) все-таки причастным вечной жизни. А во-вторых, благодатная помощь Божия, именно ради крещения подаваемая, поможет и в этом преодолении земного недуга.

– Давайте как-то поподробнее. Есть разные ситуации. Я знаю, что ребеночка может крестить в реанимации и мама, и даже медсестра или врач. Расскажите подробнее об этой процедуре. В каких случаях это возможно и что делать, если, допустим, ребенок выжил?

– Да, существует даже в общедоступном Требнике чин краткого крещения «страха ради смертного». И именно в этом чине сказано, что призывается священник со святой водой; он совершает этот кратенький чин, в результате которого рождается в жизнь вечную новый христианин или христианка. Но за отсутствием священника даже православный мирянин, не имея святой воды, может простой водой трижды окропить новорожденного или пожилого человека. Например, известно, что Булата Окуджаву на смертном одре крестила по его просьбе собственная супруга, и осуществились его слова: «Царь Небесный пошлет мне прощение за прегрешения... А иначе зачем на земле этой вечной живу». Да, крестила жена, за отсутствием священника, уже на смертном одре, по его искреннему и горячему желанию принять веру православную.

А уж в отношении младенчиков Вы абсолютно правы: это может сделать и родственник, может сделать акушерка или повитуха, которая видит, что родившийся ребенок вряд ли выживет. Или есть прямая опасность того, что не выживет. Она кропит его святой водой (или даже не святой) трижды со следующими словами, которые именуются несколько на западный манер «тайносовершительной формулой». Тем не менее она сейчас вполне принята Православной Церковью: «Крещается раб Божий (имя) во имя Отца, аминь (первый раз кропление водичкой), и Сына, аминь (второй раз), и Святого Духа (третий раз), аминь». И с этим трехкратным омовением, с призыванием Пресвятой Троицы рождается в жизнь вечную новый христианин. И если, дай Бог, ребеночек выживет, то призванный священник восполнит недостаток заклинательных молитв против силы вражьей (которые поможет произносить крестный младенчика) и восполнит таинство миропомазанием, если по такому мирскому чину был крещен младенец. Однако если вот так, при такой формулировке, православные христианин или христианка совершили крещение, то это крещение уже действенно.

– Вопрос телезрительницы: «Чем отличается религия иудаизма от православия? Я вот знаю, что и мы пророка Моисея почитаем, и они. В какого Бога они верят?»

– Вопрос довольно актуальный, хотя кажется, что это противоположные религии. Я на самом деле тоже, будучи советским школьником, испытывал равное любопытство к религии иудаизма. Думал, как же там все интересно со всеми этими минорами, с какими-то древними преданиями, свитками и повествованиями. До меня, как до студента творческого вуза, дошли какие-то уже притчи, и не столько притчи, сколько истории из жизни царя Давида. И все это было очень интересно (в частности, его победа над Голиафом). Это впрямую связывалось с верой в Бога в иудаизме. И при этом был живой интерес и к тому, Кто есть Христос Спаситель. Хотя тогда интерес пробуждался какими-то совершенно странными произведениями (для Евангелия странными): «Мастер и Маргарита» или еще краше – «Jesus Christ Superstar».

Но вопрос действительно тогда был для меня неразрешимый, а сейчас для меня очевидно, что это как раз два совершенно противоположных исповедания. Потому что Тот, Кто для нас есть Бог и Господь, наш Спаситель и Создатель, воплотившийся Бог Иисус Христос, для иудаизма совсем таковым не является. Но, в общем-то, это отвергнутый Спаситель, отвергнутый Мессия, распятый, и нельзя сказать, что от Него (и от действий своих предшественников) совершенно отрекся иудаизм. А ожидает он другого мессию, о котором и в нашем Священном Писании прописано в Книге Апокалипсис, в Первом и Втором посланиях к Солунянам святого апостола Павла, в словах Господа, что иудеи ныне Того, Который пришел во имя Отца Небесного, не принимают, а когда иной придет во имя свое, того примут. Речь об антихристе, который в понимании православия грядет и станет всемирным президентом, гением зла, при котором гонения на Церковь примут самый ожесточенный и последний характер. Тем не менее как ни сильна будет власть антихриста, Господь в Своем Втором Пришествии убьет его духом уст Своих. Так что, видите, два совершенно разных упования: наше упование – на Христа воскресшего, а их упование – на грядущего мессию.

Поэтому для современного человека это полезно понимать, а то некоторые путаются. Даже есть такие подрывные секты... Это вроде как  совмещение каких-то интересов, очень активно действуют некие иудейские круги по зазыванию наших соотечественников еврейской нации в какие-то путешествия в Святую Землю. А что там за святость, какую святость покажут? То ли Гроб Господень, то ли Стену Плача. Так что здесь хорошо иметь правильные понятия и понимать, что христианство с иудаизмом как религиозные движения ничего не объединяет.

– В продолжение темы апокалипсиса, антихриста: очень часто задают такие вопросы. Буквально каждый третий вопрос касается грядущих последних времен, люди уже видят признаки. Это связано с электронными паспортами, с чем угодно. И вообще целесообразно, правильно ли ждать конца света? С какими мыслями нужно жить и как с ума не сойти, думая об этом?

– Нет, наоборот, эти мысли возвращают в здравомыслие и ясность ума. Тот, кто забывает о неизбежном окончании мировой истории, забывает о своем внезапном исходе и, конечно же, просто находится в прельщении. В монашество никто не может пойти, мне кажется, если не очень четко чувствует скорость своего исхода из временной жизни. Так что эти два события стоят очень близко: собственный исход и окончание мировой истории. В связи с нашей телесной смертью всегда живая душа остается уже в совершенно ином ожидании окончания мировой истории, практически на пороге этого окончания. И поэтому каждый из нас может буквально в каждый день и в каждую ночь предстать перед этим уже неизменяемым состоянием, о чем говорил премудрый Соломон: куда упадет дерево, там и останется лежать. Это как раз исход, который может застать в любой момент каждого человека. И именно это понимание возвращает нам много бодрости, страх Божий вселяет в сердца.

Поэтому есть чудные святоотеческие слова: «Помни последняя твоя и вовеки не согрешишь». Во всяком случае, ты будешь четко знать и дело покаяния, если будешь понимать, что исход не за горами и что все тайное станет явным, хорошо оно или худо. Потому и Второе Пришествие Христово – окончание мировой истории, когда, по слову Апокалипсиса, «и судимы были мертвые по написанному в книге сообразно с делами своими». И это ясное и простое чувство нашей неизбежности ответа на Страшном суде делает нас гораздо бодрее, это мотивирует нас бороться со страстями. А те страсти и грехи, в которые мы впадаем, тотчас врачевать покаянием, не откладывая даже на завтра, стремясь к духовнику. А ведь сейчас, слава Богу, храмы открыты, и в нашем пространстве Русской Православной Церкви столько возможностей всегда вернуть себе чистоту души, то и дело теряемую среди стремнин этой сложной жизни.

– Мы часто в молитве «Отче наш», молитве Господней, говорим: «Да приидет Царствие Твое». О каком Царстве говорится? Именно как раз о Втором Пришествии, наверное? Как правильно? Разъясните, пожалуйста.

– Это Царствие в данном случае призывается личностью: мы же на «ты», как персона обращаемся к персоне. Так вот, Царство Христово было, есть и будет, оно неотъемлемо. И мы его не ожидаем как будущего... Да совершается Царство Его в нашей жизни, да станем мы истинными верноподданными этого Царя! Царство Божие совершается в таинствах нашей Матери Церкви, где мы, будучи чуждыми Богу, становимся Его через таинство Крещения. А дальше обновляем эту чистоту крещения и нашего союза с Богом всегдашним покаянием, частой исповедью; возможно, частым причащением Святых Христовых Таин. И таким образом тайна Царствия Небесного совершается в нас.

– Вопрос телезрителя: «Известно, что после того, как сатана восстал против Бога, на Небе началась война, то есть Архангел Михаил с ангелами воевал против сатаны. У меня первый вопрос: как могут духи воевать между собой? Они же не могут друг друга уничтожить. Это не война, получается. И второе: может быть, это оттого, что греческое слово "полемикос" перевели первым попавшимся – "война"? Там же есть переводы: "общий спор", "дискуссия", "столкновение мнений". Может, из-за этого?»

– Чувствуется, что Вы со вниманием, вдумчиво читаете Священное Писание. Дело в том, что момент отпадения части бесплотных ангелов (свободно-разумных духов, которые бесплотны, но имеют каждый свою личность и не ограничены никакой материальной оболочкой, как об этом, замечательно дискутируя со святителем Игнатием Кавказским, написал в книге «Душа и ангел – не тело, а дух» святитель Феофан Затворник), момент отделения падших духов от оставшихся верными Богу нам окончательно неведом. Как и момент сотворения ангелов. Есть мнение святителя Василия Великого (разумеется, оно достойно самого серьезного отношения) о том, что сотворение ангелов и грехопадение части из них произошло в тот момент, когда творение уже началось, но еще не развилось, в первой точке творения… Помните геометрическую фигуру, которая начинается с точки и дальше представляет из себя половину прямой, потому что распространяется только в одну сторону?.. Так и у творения: было начало, но не будет конца. Так вот, в это первое мгновение как раз и произошло отпадение, поэтому оно произошло вне времени, хотя и в творении. И поэтому нет покаяния для падших ангелов, потому что их сотворение и их падение произошли вне времени, но в рамках творения.

Что за брань, в результате которой был низвергнут сатана? Причем там и какие-то сроки тысячелетнего торжества указываются – все-таки это таинственная книга. Не зря Апокалипсис – единственная книга Нового Завета, которая не читается за богослужением. Именно по причине своей таинственности. Хоть и есть богодухновенные толкователи: преподобномученик Андрей или сейчас священник Даниил Сысоев, который на Апокалипсис написал очень глубокие и внятные разъяснения. Тем не менее сложно говорить однозначно об ангельской природе, о способе ангельского бытия, о битвах, которые имеют место и сейчас, где ангелы и бесы находятся в противостоянии.

Даже вспомнить нашего классика литературы: «Бесы с Богом борются, и поле битвы – сердце человеческое». Конечно, бесы – относительные борцы. Сейчас очень многие их боятся, забывая о том, что хоть они и являются нашими заклятыми врагами (мы на них дунули и плюнули когда-то, когда принимали имя Христово на свое чело, на свое сердце и на свою душу), тем не менее они «и на свиньях власть не имущие». Священник, когда совершает таинство Крещения, напоминает бесам, запрещая им приближаться к нареченному Христовым именем, что они и над свиньями не имеют власти без попущения Божьего. Поэтому существует некоторая условность борьбы, противостояния ангелов и бесов, в том смысле, что им нечего делить, они уже все поделили: ангелы уже не падут, а бесы уже не покаются. Поэтому сказано Самим Господом, что Промысл Божий о бесах состоит в том, что им уготовано озеро огненное. Не для человека оно уготовано, но только тот, кто не захочет быть с Богом, будет вынужден наследовать то, что уготовано дьяволу и ангелам его.

А все дело, конечно, в той брани, которая осуществляется в сердце человека, точнее сказать, в том свободном выборе, который предоставлен каждому из нас. И вот это и есть брань, в которой либо бесы торжествуют, либо ангелы ликуют. Они больше мне представляются (уж простите за такую фривольность) как болельщики, когда основное поле битвы (очевидно, что про футбол сразу подумали дорогие телезрители) – это все-таки мои собственные две команды: моя добрая и моя злая воля. А уже, конечно, поощрять могут эти самые зрители: «Давай, давай, наша команда, ты сможешь, иди на это безрассудство, все будет хорошо, получишь массу положительных эмоций!» А другие говорят: «Давай за наших! Держись, брат!» Это, конечно, призывы. Как ангелы заботятся, наставляя нас на благое, так и бесы не теряют надежды на нашу погибель, пока мы живы. А вся брань – это самоопределение нашей воли сообразно с делами своими. По расположению сердца говорят уста, так что всё внутри человека.

– Вопрос телезрителя из Санкт-Петербурга: «Мы ежедневно молимся в двадцать один час о России и за народ, о примирении в Сирии и на Украине. Есть такие прекрасные слова в этой молитве, что мы молимся об умножении любви и искоренении всякого зла и ненависти... Интересно Ваше мнение, как Вы оцениваете в нашем обществе сейчас состояние вот этой любви в людях?»

– Что касается молитв в одно и то же время, все-таки это не относится к устойчивой традиции Православной Церкви. Известно, что сейчас существует целое поверье, что вот надо именно в одну и ту же минуту.

– Это молитва по соглашению, сейчас это очень распространено.

– Да-да, собрались так морально в одну секунду – и как рявкнем... Немножко похоже на флешмоб. Нет такого, мы молимся, у одних литургия раньше, у других позже.

– За богослужением поминаем всегда.

– В том-то и дело, тут соборность не в едином времени. Хотя я понимаю, смысл Вашего вопроса не в этом, но на всякий случай, поскольку я сразу услышал, что молятся в двадцать один час: разве это имеет какое-то мистическое значение – совместное предстояние в одно и то же время? Мне кажется, это не самое главное; мало того, это не шибко традиционно. Есть разное время подъема. Разное время захода солнца. На Афоне, например, уж никак человек не будет вместе с вами традиционно молиться в одно и то же время, потому что там время византийское.

А состояние любви? Сейчас, мне кажется, это небезнадежно. У нас сейчас столько позитива! Знаете, я как-то давал интервью по вопросу 90-х годов, и, конечно, от меня желали услышать, что это катастрофические годы развала и предательства, порабощения нашей страны. Я знаю эти трагические факты, и не только факты, но и продолжающуюся печальнейшую зависимость от наших заокеанских недоброжелателей, которые в 90-е годы получили почти полноту власти над нашей растерзанной тогда постсоветской державой. Но я сказал несколько неожиданно, потому что для меня эти годы стали самыми светлыми годами моего самоопределения, потому что в конце 80-х я принял святое крещение, в начале 90-х поступил в монастырь, а в начале третьего тысячелетия сподобился священнического сана. Для меня это счастливейший период моего обретения Христа Спасителя, моего поступления в Его воинство, моего приобщения и к небесному священническому служению.

Вот с этой стороны я сказал, и на меня даже ополчился один рязанский писатель, написал на меня очень злую статью (я, правда, ее не читал, но мне передали), и он сам потом каялся, говорил: «Извини меня, отец, я погорячился». И, конечно же, катастрофа произошла лютейшая. И каково сознание современного человека, который знает, что только за прошлый век дважды коренным образом перевернулось сознание всей России? В 1917 году были низвергнуты все святыни, которые веками до этого питали наших соотечественников. Через 70 лет вновь: не успели как следует привыкнуть к этим новоявленным лжесвятыням, и тут же опять они низвергнуты. Что такое молодой человек XXI века? Ему ничто не может казаться всерьез устойчивым, если в течение одного века возможен поворот на 180 градусов. Все-таки поколениями же выращиваются какие-то системы ценностей.

Мне кажется, сейчас так много света благодаря тому, что все-таки в храмах Божьих служат. Где я только не бываю, каких людей только не встречаю! Везде сердечное упование, которое люди в нашем Отечестве все-таки сейчас получают, имеют, возжигают в своих сердцах ко Христу Спасителю, к Его Церкви. То, что сейчас наши соотечественники по преимуществу все-таки – и это показывают соцопросы – так поддерживают нашего национального лидера, это тоже, мне кажется, во многом связано с его личной религиозной ориентацией, с его искренней православной верой. Несмотря на бесконечные трудности во всех этих наших системах экономической жизни… Тем не менее вот этот свет упования, причем не фальшивого, не какого-то оккультного, не поддельного, не сектантского, а искреннего церковного, начиная с первого лица, конечно, делает сейчас жизнь пронизанной этими тонкими, иногда малозаметными, но все-таки лучами той любви Божией, о которой Вы спрашиваете.

– Нужно отметить, многие наши современники, священники и богословы говорят, что никогда не было такой широты деятельности, такой свободы у Церкви (наверное, за всю историю).

– Даже вот наш знаменитый проповедник, отец диакон Андрей, очень точно сказал, что сейчас у Церкви уникальная ситуация, когда она вполне народная. Она была государственной структурой в дореволюционные годы (Синодальный период), что было очень тяжким для нее временем, она стала гонимой, а вот сейчас она то, чем должна быть: она душа народа, она врата спасения, она повод для личного самоопределения в отношении вечной жизни каждого человека. И это доступно. Кто это оспорит? Пустая болтовня о том, что клерикализм задушил. Да с чего? Из-за того, что в средней школе детям пытаются что-то рассказать в культурологическом плане о Церкви? Это клерикализм? Смешно. Уж скажите: геометризм. Геометрия с 4-го по 11-й класс. Ничего, геометризмом никто не замучен. Нет еще никакого нашего действительного присутствия в школе.

Отец Владимир Воробьев, наш добрый наставник и вождь нашего теологического возрождения в 90-е годы, недавно прекрасно сказал на теологической конференции, что вообще отделение Церкви от государства и образования от Церкви – это декрет Ленина. Это давно умершие и совершенно недопустимые к употреблению формулировки, которых сейчас надо стыдиться, а не то чтобы их сейчас реставрировать. И можно, и должно, и нужно смелее, яснее входить церковной проповеди, слову, молитве в наши образовательные учреждения. Вот что дает действительно настоящую надежду нашего будущего национального возрождения.

– Вопрос телезрительницы из Сарова: «У меня вопрос по поводу молитвы "Отче наш". Мы знаем, что эту молитву Бог адресовал Своим апостолам. И меня смущают в ней некоторые слова. Мы обычно, когда молимся, всегда просим Господа дать нам не по чистоте сердец наших, не по нашей греховности, а, наоборот, по Его благости. А в молитве "Отче наш" мы просим: "Остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим". Но мы же не оставляем, мы все равно не можем до конца простить и так далее. То есть мы как бы просим у Господа дать нам по этой нашей греховности. Как правильно относиться к этим словам?»

– Спасибо, от Вашего вопроса на нас повеяло саровской благодатью. У Вас серьезные размышления над молитвой «Отче наш»… Мне кажется, это бездонная молитва. Вот кому делать нечего, кто страдает от рефлексии, каких-то навязчивых мыслей, а не может, как ему кажется, сосредоточенно молиться, часто призывая имя Господа в Иисусовой молитве, вот им делание – размышлять о молитве «Отче наш». Этим можно заниматься бесконечно, она столь многослойна, столь глубока, столь прекрасно открывает просто бездны премудрости Божией! И то, что телезрительница углубляется в эти размышления, – дело очень примерное и для нас.

А вот то, что Вам кажется, будто Господь обуславливает Свою милость к нам той милостью, которую мы проявим к ближним (другими словами, мы лишаем себя милости Божией, если не прощаем нашим ближним), так это хорошо, это очень дисциплинирует. Сказать: «Господи, не по злобе нашей мы не прощаем и простить не хотим, но подай нам просто так, даром», – это немножко ерничанье. Или какое-то уж панибратство: «Мы исправляться не будем, Господи, и знаем, что Ты нас не помилуешь». Наверняка Вы знаете: мы иногда каемся в том, что грешили в надежде на милосердие Божие. В этом тоже есть некоторое особое свойство греха: ладно уж, погрешу, потом все равно покаюсь, и Господь меня все равно простит. Так и Вы предлагаете: «Нет, нет, прощать я не буду, не такого уж я святого устроения, а Ты меня, Господи, все-таки прости».

Конечно же, Господь знает, что Он сказал, из самих уст Божьих изошла эта молитва. Не только для тогдашних Своих учеников, но и для всех нас. В том-то и дело, мы очень дисциплинируемся этой молитвой и понимаем: «мирись со своим соперником по пути»; и кто не будет милостив со своим рабом, того, как раба, не помилует и наш всеобщий Господин. Помните притчу о немилосердном слуге, которого помиловал его господин, а тот не помиловал своего клеврета, за его небольшой грех сдал его под суд?.. Поэтому эти слова имеют очень сильный настрой для нашего сердца.

В том-то и требование Господне: хочешь получить прощение грехов – сам будь великодушен, хочешь быть справедлив – узнай, по слову преподобного Исаака Сирина, что милосердие противоположно справедливости. И быть одновременно и милосердным, и справедливым – это значит в одном доме поклоняться Богу живому и идолам. А мы не хотим быть такими. Другое дело, что нам не хватает великодушия, но и в этом тоже надо каяться. И если мы еще не вполне прощаем всем нашим должникам, то, во всяком случае, можем в этом всегда себя укорять, а искреннее покаяние делает нас равными тем, за кем числится чистая и безупречная жизнь. Так что оставим молитву «Отче наш» так, как Господь сказал.

– Вопрос телезрительницы из Москвы: «Моему сыну 34 года, не женат, и у меня такое чувство вины, что это я своей несуразной жизнью напугала его... Как мне к этому относиться? Надо ли мне огорчаться, впадать в уныние из-за этого? И второй вопрос: я знаю, что у нас люди как бы с двумя мировоззрениями: одно божественное, когда стремятся к Богу, а другое, наоборот, – уклонение от Бога. И те, которые уклоняются от Бога, живут без Бога, по своей собственной воле, конечно, не верят ни в какую будущую жизнь; их это вообще не интересует. Какие можно доводы привести в пользу сопричастности Христу здесь, на земле? Как им объяснить, что им это даст здесь? Не верят они в будущую жизнь, но можно привести какие-то доводы, что им дает вера здесь: душевное спокойствие, мир в душе, может быть?»

– Вот у Вас какая забота: обратить сразу все человечество. Обозначили, что есть мы с Вами, верующие, а есть неверующие. Как им все объяснить? Знаете, если бы можно было все взять да объяснить, то, конечно, все бы давно стали верующими. Тут вопрос в том, что хочет каждый человек. Святитель Григорий Богослов, самый цитируемый святой отец всех времен и народов, устами которого Сам Дух Святой прославлял Пресвятую Троицу и терминология которого стала основанием нашей православной гимнографии, говорил: «Нельзя убедить того, кто не хочет быть убежденным». Поэтому имейте в виду, что нам легко и плодотворно проповедовать в том случае, если сердце человека тянется к правде. Если же оно закрыто для правды, если оно оправдывает свои страсти, нераскаянные согрешения, если оно не идет к свету, то и красноречие апостола Павла не поможет там, где злая воля взяла в человеке власть над здравомыслием.

То, что доводов много в отношении здравомыслия… Мне часто в Интернете задают вопросы, там у меня есть такой поток сознания, который всплывает откуда-то из глубин человеческой жизни непрестанно (это в прямом общении, в онлайне). Там часто спрашивают: «Докажите, что Бог есть». Я говорю: «Дорогуша, Ваше существование  есть лучшее подтверждение Его бытия»; «Откуда Вы взялись, такой умный? Вас в капусте нашли? От плесени Вы такой выросли? Вы откуда взялись со всеми дарованиями?»

Если человек сделал фотоаппарат или подзорную трубу в связи с устроением своего глаза и если нам дан глаз, то его в таком совершенстве наверняка мог устроить только Тот, Кто есть самое зрение без глаз. Если у нас есть слух, то он не иначе мог бы у нас появиться, как только по руководству Того, Кто знает, что такое слух, Кто есть самое слышание без ушей… Ваше дело: хочешь – исповедуй, хочешь – отвергай. Вольному воля, спасенному рай. Но откуда ты взялся – с таким личностным самоопределением? Конечно, от Того, Кто есть Сам в высшей степени Личность, Кто даровал тебе эту свободу самоопределения, создав тебя по образу и подобию Своему, снабдив тебя вот этим божественным даром свободы нравственного самоопределения. Так что есть, конечно, что им сказать, но захотят ли послушать? Поступайте к нам на отделение теологии, будем изощрять свои способности в общении с маловерующими, неверующими.

А вот касательно Вашего чада… Тридцать четыре года – эка невидаль, это еще юность. Это раньше Пушкин в 27 лет писал: все, жизнь закончена, старость приблизилась, не заметил, как стукнуло тридцать; вторая половина жизни, практически исход. Мне 52, я вообще чувствую себя так, как только крещеный. Я крестился в 22 года; если Господь сподобит, доживу до 30-летия моего крещения. Но я не чувствую себя старше того времени. А вот насчет супружества… Несомненно, супружество – дар Божий и хорошие испытания и крест, неся которые, удобно достигнуть Царства Небесного. Как и крест монашеский. Но сказать, что он необходим для вечного спасения, нельзя. И апостол Павел говорит: «Женат ты – не ищи развода, не женат – не ищи жены; кто в чем призван, в том и оставайся». Поэтому сказать, что это в любом случае критерий земного благоденствия, осуществление нашего главного призвания, вечного спасения, никак нельзя.

Большинство моих добрых друзей и подруг (действительно духовных друзей), с которыми нас объединяет прежде всего вера (именно таких людей я называю друзьями), женились или вышли замуж очень взрослыми. (Часто спрашивают: можно ли дружить с иноверными, с сектантами, с сатанистами? Какая это дружба? Дружба – это общность целей.)  Многие мои знакомые дамы себя в девицах хранили чуть ли не до тридцати и более.

– Никто от этого не умер.

– Да. Как пишут сейчас в каких-нибудь развращающих подростковых журналах: «Не надо ничего терпеть, надо очень срочно реализовывать все свои плотские порывы…» Это чистое надувательство. Насколько человек распускается, настолько ему и потребно продолжение нисхождения по кругам страстей. Насколько человек держит себя в рамках, настолько он и чувствует легкость бытия, управляя собою. Свобода не для того, чтобы творить все, что захочешь, а чтобы владеть собой. Вот что такое признак свободы. Свободен тот человек, который владеет своими страстями, а не тот, который их распускает до невозможности.

Так что если бы у Вас что-то другое было... Вы не говорите о критериях счастья своего сына и Ваших о нем печалях, что он чужд Церкви. Вот это было бы печально, я посочувствовал бы, вместе с Вами помолились бы о его покаянии, расположении. А Вы этого не сказали, Вас печалит только отсутствие спутницы жизни. Вспомним Омара Хайяма: лучше голодать, чем что попало есть; и лучше быть одним, чем вместе с кем попало. Поэтому дай Бог, если уготована ему спутница жизни, единомысленная сестра по вере. Дай Бог, чтобы это состоялось. Но не надо иметь это навязчивой мыслью: «Вот только бы женился, только бы женился». 

– Но она чувствует свою вину в этом. Как здесь быть?

– У меня была такая шутка в жизни. Есть одно очень близкое мне семейство (не без каких-то вопросов, проблем, трудностей), и вот супруга говорит своему супругу (а мы были очень близки в моем уже христианском возрасте, но еще до монашества): «Вот Игорь Ильич насмотрелся на нашу семейную жизнь и стал монахом». Не скажу, что это совсем лишено правды, потому что действительно опыт некоторых мужей-терпеливцев меня, когда я имел выбор с 22 до 27 лет, как раз все-таки поднастроил сначала не спешить с браком, а потом и вовсе решить, что так лучше, о чем я, слава Богу, никогда не жалел.

Но при этом, конечно, дело супружества спасительное. Знаете, как Честертон рассказывает, почему нужно жениться? Очень интересно. Он говорит: мужчины и женщины созданы совершенно разными; для каждого мужчины любая женщина сумасшедшая, а для каждой женщины любой мужчина – чудовище, то есть это с точки зрения их внутреннего устроения, большой разницы их психофизического ощущения мира. Так вот, они принуждены объединиться в одну семью, притом Богом запрещены браки однополые, браки близких родственников, потому что тогда не выйдет вот такого совмещения двух достаточно противоположных устроений. Для чего? Чтобы вынужденным смещением в единое с относительной инаковостью своего спутника или спутницы жизни подготовиться к соединению с абсолютной инаковостью нетварного существа.

Поэтому если ты думаешь о вечной жизни, то тебе очень надо жениться, это очень полезно. Потому что тебе будет очень тяжело и трудно, потому что ты должен будешь составлять одно целое с тем, кто совершенно другой, не такой, как ты. Одни супруги прожили шестьдесят лет вместе, ни разу не ссорились. Его спрашивают: как же вы так, ни разу с ней не ссорились? Он говорит: «А что с ней ссориться? Женщина, что с нее взять?» А ее спрашивают – она отвечает: «Да что с ним ссориться? Он мужчина, что с него взять?» Они сразу признали инаковость друг друга и смирились с этим.

– Это не реальные какие-то люди, если честно.

– Ну, это может быть и притчей, но, во всяком случае, интересно.

– Я совсем недавно нашел свою судьбу, женился. Всякие бывают ситуации, но почему-то бывают мысли: «Господи, зачем я это говорил? Вот что это было, ну зачем?» Это почему-то потом приходит. А вот когда нужно промолчать, этого нет; все-таки пока не достиг такого совершенства.

– Ничего, я думаю, нужен навык. Вот как раз это притирание, думаю, поможет вам действительно почувствовать себя близкими.

– Мне кажется, с этим каждый сталкивается.

– Неизбежны эти трудности, хотя я тут опыта не имею.

– Вопрос телезрительницы: «Нам дается ангел-хранитель, и он сопровождает нас всю жизнь. А что случается с ним, когда человек умирает, проходит мытарства, попадает, например, в ад или в рай? Ангел-хранитель в это время уже не сопровождает душу и переходит к другому человеку, который рождается? То есть такой получается круговорот? Или же, наоборот, он в аду, когда душа, например, мучается, а ангел-хранитель с ней там сокрушается? Или же душа в раю – и ангел с нею сорадуется?»

– Я преподаватель, в том числе догматики... И знаете, что меня в отношении ангелологии более всего занимает? Что правильнее всего понимать наше полное непонимание. Конечно, есть какие-то определения, связанные с бытием личностных  бесплотных существ, исполняющих волю Божию. Великий Дионисий Ареопагит оставил нам и ангельскую иерархию: ангелы, архангелы, начала, престолы, власти, силы, господства, херувимы и серафимы. Но при этом считать, что мы освоили ангельский мир и можем там очень четко распределить роли и особенно дать волю своей фантазии  (как будет потом; а что здесь, откуда берется; есть ли определенный набор ангелов, которые выделяются и которые переносятся на другую персону), невозможно .

Достаточно понимать, что, по церковному учению, за каждым человеком в момент крещения определяется ангел-хранитель, который уже имел свое бытие (нам непонятно, что такое ангельское бытие; мы говорим о жизни как о человеческой, которая имеет свое начало от родителей). Но ангелы сотворены Богом между первым и четвертым днем творения, как говорит школьное богословие, но при этом нельзя сказать, каким образом существует определенное количество ангелов, конечное или бесконечное для человеческого сознания.

Нам достаточно в этом вопросе понимать, что человек после своего исхода заканчивает свое поприще, свое испытание, теряет свою возможность выбора. Мы молимся о православных христианах, каявшихся, но не достигших совершенной святости и поэтому нуждающихся в молитвах Церкви и после своего исхода. Тем не менее я знаю такие порывы многих современных людей, особенно еще малознакомых с жизнью Церкви: вымолить. «У меня вот какой-то родственник совсем ничего не хотел о Боге слушать, теперь умер. Что для него сделать, каким образом переменить дело, чтобы все-таки все стало хорошо?»

Образ и подобие Божие на человеке запечатлены, и это не шутка, это Божественная власть избрания своей вечной участи. Мы уже вспоминали это дерево Екклесиаста, которое если  упадет в лесу, то его уже не передвинешь, там же оно и останется лежать. Поэтому миссия ангела как помощника, приставленного от Бога, который каким-то таинственным образом влияет на жизнь нашей личности, – это все-таки тайна. Дети к этому проще относятся: вот мой ангел, я с ним. И то не очень хорошо, если ребенок разговаривает с ангелом, это уже будет область фантазии, какой-то чувственности, граничащей все-таки с некоторым душевным нездоровьем. А вот молиться ангелу хорошо; раз он есть и слышит, пускай видит, что мы в нем нуждаемся. Именно молитва реализует общение с этим ангелом-хранителем.

Поэтому нам не стоит заглядывать в закрытые для нас тайны бытия ангельского мира. Он для нас обозначен, Сам Христос говорил: «Жнецы ангелы суть». И как ангелы пребывают на небесах, так и мы призваны наследовать Царствие Небесное. Поэтому у нас нет сомнений в их бытии, в том числе и в учении Церкви об ангелах-хранителях. Но уж точно разобраться в их анатомии, в их передвижениях – не нашего ума дело. Достаточно молиться своему ангелу-хранителю. И чем ближе наша жизнь к ангелам, тем дальше она от скотского способа бытия, тем очевиднее для нас бытие небесных сил. И мы не столько склонны испытывать их, сколько радоваться от нашей совместной цели прославления имени Господня.

– Спасибо вам за этот ответ, очень интересно на самом деле. Очень часто тоже приходят другие вопросы, я попытаюсь их собрать в единый. Ты работаешь и приносишь пользу, в определенном смысле без тебя это как-то невозможно сделать. Но чувствуешь, что это тебя тяготит, у тебя нет сил... Как к этому относиться: действительно делаешь полезное дело, но тебе тяжело? Это крест?

– Вы знаете, премудрый Соломон  (Книга Екклесиаста)  испытал все наслаждения жизни. Будучи царем над Израилем, имел доступ ко всему и решил, не теряя здравомыслия, проверить все. И он нашел радость только в одном (как раз то, о чем Вы спрашиваете) – радоваться о плодах трудов рук своих.

– Даже несмотря на то, какой ценой это достигается?

– Нет, именно тогда, когда ты терпишь, когда претерпеваешь, тогда постепенно приобретаешь и некоторую мастеровитость. Тогда это уже самый высокий труд. Ведь идеал – это крест. В совершенстве это крест. Совершенный труд, совершенный крест, понесенный ради всего человечества, образ совершенной жертвенной любви. А любое наше малое служение – это как раз приобщение к этому подвигу жертвенной любви в посильной для нас мере. И вот от трудного (закон искусства) к легкому, от легкого к привычному, от привычного к прекрасному – таким образом по путям жертвенного служения восходит человек вплоть до мученичества, которое составляет для него блаженство; вплоть до преподобничества, где безмерная степень аскетизма дает человеку как раз полноту блаженства и богообщения.

И для матери, которая не спит ночами ради ребенка и воспитывает его всеми силами души своей, – это ли не блаженство? Потом радоваться о трудах рук своих, а, может быть, и в процессе самого своего служения, когда он уже подает какие-то первые признаки разумного существа, да еще верующего существа. Так что я сам в этом вполне увидел наслаждение, еще из первых занятий спортом. Был юношей и занимался спортом, легкой атлетикой. Я понял блаженство терпения в кроссах на длинных дистанциях. Потом занимался искусством и тоже понимал, что только полная самоотдача дарует тебе чувство радости и полноты твоего искусства.

У нас была замечательный хореограф – Гонсалес, испанка первой волны эмиграции, это еще середина XX века, Вторая мировая война. И она говорила: нет ничего мучительнее, чем танцевать или репетировать вполсилы. Но если с полной самоотдачей в каждом жесте и движении, то и два-три часа пролетят незаметно в этих танцах, хореографических занятиях, к которым я был приобщен в творческом вузе.

И дальше у меня и по монастырской жизни все так. Начинаешь себя жалеть и искать какого-то покоя – сколько потом с этим связано печалей! А вот тот труд, который ты, превозмогая себя, несешь, во-первых, становится в любом случае все легче и легче, от года к году, от десятилетия к десятилетию. То, в чем ты становишься уже мастеровит,  уже доставляет тебе некоторую радость, хотя, может, ты еще больше должен делать, чем двадцать лет назад. И думаю, что вот этот закон жертвенного служения как раз и действует в этих самых трудах, о которых Вы говорили.

Ведущий Сергей Платонов

Записала Елена Кузоро