Беседы с батюшкой. Приходское служение

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма во имя святого Спиридона Тримифунтского на территории предприятия ООО «НеваРеактив» священник Константин Морозов.

– Сегодняшняя тема, которую мы будем обсуждать: приходская жизнь. Казалось бы, тема простовата, но на самом деле очень и очень интересная и сложная. В приходской жизни есть сложные проблемы, с которыми сталкиваются все служащие и все прихожане. Что такое приход и кто такие прихожане?

– Если говорить изначально, то приход – это тот храм, куда приходят люди. Исторически было так, что все люди в городе знали, к какому храму они приписаны. Допустим, на улице было несколько храмов, и все знали, к какому храму они относятся и в какой храм, следовательно, должны ходить. Так же было и в деревнях: каждая деревня знала, что вот этот храм – наш. И не дай Бог кто-то из соседней деревни придет в эту церковь на воскресную литургию, потому что у него был свой храм и своя община. Этот храм нес и юридические функции, в нем венчались (следовательно, регистрировали брак) и крестили  (значит, можно сказать, регистрировали рождение ребенка), в нем и отпевали (тем самым регистрировали смерть). То есть храм сам по себе нес такую юридическую функцию.

Сейчас у нас этого нет, поэтому можно сказать, что, по сути, каждый храм является приходом из тех людей, которые регулярно ходят в этот храм и тем самым образуют костяк этой приходской общины. И это уже совсем иной термин: «община» – от слова «общее»; это собрание людей, которое решает проблемы, встающие перед храмом в тот или иной момент его существования, будь то финансовые или какие-то технические. В том числе эта община руководится настоятелем данного храма.

–  То есть, получается, может быть община, но в нее могут не входить все прихожане храма? Это типа церковного совета?

– Да, с одной стороны. А с другой стороны, у нас сейчас нет таких ярких примеров, что каждый человек приходит в этот храм каждое воскресенье. Многие люди живут рядом с храмом, считают, что это их храм, они тут отпевали бабушку, дедушку, крестили своих детей, венчались. Но в храм они ходят не так часто, иногда раз или два раза в год, хотя все равно считают себя прихожанами именно этого храма.

– Мы знаем, что в приходской жизни сейчас много вопросов, связанных с тем, что в храме есть разные священники, и каждый из прихожан считает, что он будет ходить вот к этому священнику на службу. Правильно ли это? Ведь мы же приходим в храм не к священнику, а к Христу. И не все ли равно, к какому священнику ходить? Или все-таки это желание оправданно?

– На самом деле понятно, что мы приходим в храм к Богу, этим мы и должны руководствоваться. Но так складывалось (и, думаю, так и будет складываться; я это видел и по Псково-Печерскому монастырю, и по большим соборным храмам, где есть несколько священников), что все-таки всегда формировалась та или иная община не вокруг храма, каким бы замечательным он ни был, а вокруг священника. То есть люди идут все равно к священнику. Точно так же было в Псково-Печерском монастыре, там было много известных старцев: отец Иоанн (Крестьянкин), отец Савва (Остапенко) и так далее. И можно было видеть, как эти клубки народа выходили из храма, окружая того или иного священника, и каждый четко знал, к какому батюшке он ходит на исповедь и на службу, под каким руководством он находится. А у нас сейчас зачастую бывает так: что ни поп, то и батька. Конечно, для человека, который регулярно ходит в храм, очень важно в этом определиться, тем более что со священником у прихожанина выстраиваются особые отношения, и это все-таки личностные отношения. Когда начинает кто-то в них дополнительно влезать, мне кажется, это ни к чему.

– Вопрос телезрительницы из Московской области: «Я обратилась к вере совсем недавно и встретилась с таким явлением, как чрезмерная критичность прихода к новичкам. Я даже высказала в одном из разговоров с батюшкой, что я не пряник, чтобы меня рассматривали и пробовали на вкус, нравлюсь я или нет. Ведь мы же действительно приходим к Христу, а не в клуб любителей Христа, в котором рассматривают человека и забывают о том, что мы все перед Богом имеем какие-то недостатки. И как бы видят не дела человека, не его желание что-то делать в приходе, а критично выставляют его все время, отодвигая его таким образом даже и от храма, что, в общем-то, и случилось. Со временем мне пришлось уйти из этого храма. Я считаю, что батюшка должен очень чутко внимать этой атмосфере, чтобы создать и удержать приход. Права я или нет?»

– Да. Думаю, не только Вы сталкиваетесь с этой проблемой. Такая проблема возникает, когда приход существует на протяжении нескольких десятилетий, когда в нем есть люди, которые, может быть, были от основания храма. Они начинают потихонечку воспринимать храм как свою вотчину. И, естественно, постепенно начинает возникать проблема: они не дают вливаться «новой крови». Приходят новые прихожане, а прежние очень ревностно начинают относиться к тем послушаниям или тем занятиям, которыми они занимались в храме. Это то, с чем Вы и столкнулись: с таким пристальным отношением к Вам, с каким-то недоверием со стороны этих прихожан. Конечно, это гибель для прихода, потому что это сродни некоему лампадному мирку, где мне хорошо,  а остальной мир пусть будет таким, какой он есть. Потому что я имею здесь это место, занимаюсь этим послушанием, а что там другой человек – это еще неизвестно, я-то вроде неплохо справляюсь.

Поэтому, на мой взгляд, опытные настоятели периодически перераспределяют послушания среди прихожан. И это нормально, потому что, с одной стороны, появляются люди, которые более компетентны в тех или иных областях, а может быть, надо, чтобы все попробовали заняться тем или иным направлением. Ведь послушаний  может быть у прихожан довольно много.  Особенно если это развитый и крупный приход. Конечно, за этим должен следить настоятель и приходские священники, поставленные настоятелем на то или иное послушание, которое они возглавляют, курируют среди прихожан.

Вы пришли уже в сформировавшийся приход, люди которого не были готовы принять вот эту «свежую кровь». А мы знаем, к чему это приводит, когда то или иное сообщество не готово принять новых людей. Оно начинает потихонечку закосневать и вариться в собственном соку, что тоже не очень хорошо.

– Вернемся к моему вопросу о личности священника. Я помню время, когда была очень большая нехватка священников; тогда рукополагали тех людей, которые даже не имели духовного образования. Теперь это невозможно, и все батюшки приходят с хорошим образованием. И иногда, может быть, кажется, что слишком много знаний нас, прихожан, отстраняет от священника, но вместе с тем, может, и должна быть такая дистанция? То есть личность священника – это просто хороший человек или это все-таки какое-то другое понятие?

– Для чего человек приходит в храм? Конечно, он приходит потому, что он уверовал в Бога, во Христа. Но, с другой стороны, что такое путь ко Христу, сколько и как читать молитв, как соблюдать посты, что читать – с этими вопросами он приходит к священнику. Вы затронули тот момент, что действительно современное молодое духовенство более образованное, чем даже духовенство 90-х годов, потому что был дефицит кадров; священники зачастую не имели никакого духовного образования. Молодое поколение подчас больше знает, чем пожилое духовенство советского периода, у которого был дефицит информации и знаний. И сейчас, если пожилой священник не занимается своим образованием, то он может интересовать людей в силу своей духовности, в силу того, что он накопил за это время. Поэтому каждый человек выбирает, во-первых, себе священника по своему уровню развития.

С другой стороны, священник должен быть личностью, чтобы заинтересовать человека. Сейчас зачастую не работает такой момент: мол, я священник, поэтому ты меня должен слушать. Современный человек воспринимает и оценивает священника с разных сторон, и не просто потому, что у него есть сан; он смотрит, какое у него образование, как он говорит, что читает, что нового ему может рассказать. Поэтому, конечно же, с одной стороны, здесь надо уйти от панибратства, как это иногда бывает в западной (особенно протестантской) среде, когда со священником и в футбол играют, и вместе в походы ходят, но священник перестает быть священником и становится неким панибратом. Эту грань очень легко перейти. Все равно должна быть некая дистанция. Но при этом она должна быть дружественной, когда у человека не возникает некоего ощущения, что на него смотрят сверху вниз. Или смотрят так, что священник – это такой гуру, который вечно всех поучает. Все-таки уже совсем иные отношения складываются в современных реалиях нашей жизни. Священник учит, но учит уже в силу своего личностного авторитета. Именно благодаря этому авторитету складываются общины вокруг того или иного священника.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «У первых христиан, которые еще, наверное, и храмов не имели, в катакомбах проводили свои службы, были приходы или они жили только общиной?»

– Первые христиане, безусловно, жили общинной жизнью. Потому что приход, как я сказал, –  то место, куда приходят. И это уже довольно поздний момент, когда империя становится христианской, а Церковь уже не нуждается в той сильной миссии, как в первые века христианства. А христиане первых веков, конечно же, жили общинной жизнью, у них все было общее; они друг другу помогали, они жили одной семьей. В этом отличие общины от прихода. Приход – это, условно говоря, то место, где я молюсь, куда я прихожу, неважно, какие люди меня окружают. Мы все живем здесь, поэтому ходим в этот храм.

А община формируется, потому что меня привел вот этот человек, мой друг, в этот храм. Хотя я могу ехать сюда с другого конца города. А его привел другой человек, и люди как бы образуют некую семью, они созваниваются, общаются друг с другом, помогают друг другу в тех или иных ситуациях. Человек не остается один, он всегда понимает, что у него есть своя христианская семья. В приходе человек может остаться и один. Я хожу, условно говоря, в храм Ильи Пророка, но я утром пришел на воскресную литургию, помолился, ушел домой – и что я делаю, какие у меня проблемы? Я не особо ориентируюсь на то, что мне помогут, потому что это просто мой приход, я просто туда прихожу помолиться. Вот в этом разница.

– Вы затронули очень важную тему, потому что ко всему еще у нас есть проблема молодежи в Церкви. Мы привыкли к тому, что в наших храмах очень много пожилых людей, и понятно почему. Люди задумываются о приближении смерти, чаще начинают задумываться о вечности. А молодежь пока еще думает, что вся жизнь впереди, еще успеется. Тем не менее я с удивлением увидел, что сейчас значительно больше молодежи стало в церквях. Как Вам кажется, в чем заключается проблема молодежи в Церкви? С одной стороны, почему сейчас потянулась определенная часть молодых людей в церковь, хотя их там все-таки еще мало? С другой стороны, почему молодежь часто противостоит Церкви?

– У нас не только молодежи мало, вообще людей мало. В храмы осознанно ходят 2% населения всей Российской Федерации. Отсюда и процент молодежи у нас незначителен. С одной стороны, сейчас мы живем в век информации, когда везде все можно узнать, почитать и все увидеть. Поэтому, безусловно, современная молодежь более требовательна к информации и к тому, как эту информацию должна преподносить Церковь. С другой стороны, если происходит какой-то негатив, то он запоминается гораздо острее, чем позитив; всегда так было. И если средства массовой информации показывают нечто негативное о Церкви, то, конечно, это запоминается.

И священник сталкивается в первую очередь с этим. У меня была недавно замечательная история, когда один молодой человек позвонил сначала по телефону храма (я был дежурный в этот день) и сказал, что хочет поговорить со священником, у него первая неразделенная любовь и проблемы с этим, он хочет пообщаться. Я сказал ему: «Приходите». Он пришел вечером, и мы с ним просидели около двух часов, разбирая его ситуацию, его волнения.

И я подумал, что это очень показательно: у молодого человека, который не ходит в храм и вообще что-то отдаленно понимает о храме, возникла мысль прийти ко мне. Потому что он мне задал в конце вопрос, правда ли я верю в Бога. Но он пришел в храм со своей проблемой. И мне кажется, очень важен такой первый посыл Церкви для молодежи: что здесь вас готовы услышать, здесь с вами готовы поговорить о тех проблемах, которые у вас есть. И если у Церкви будет именно такой посыл и такое отношение к молодым, то они должны всегда приходить в храм. Мы не добьемся их стопроцентного посещения (причем во всех храмах), но если будет именно такое отношение, что в церкви готовы их услышать, понять и принять их проблемы и трудности, помочь их разрешить, тогда, конечно, процент молодежи увеличится.

– Вопрос телезрителя из Оренбургской области: «В алтаре обычно женщинам запрещено находиться, но бывают случаи, что алтарницами служат старые бабушки. В каких случаях и кем это разрешено?»

– Такая ситуация у нас сложилась после войны, когда мужское население было «выбито». Плюс еще репрессии, связанные с Церковью в советский период. Поэтому в советское время формировалась такая практика: священники благословляли алтарниц-женщин, которые уже в преклонном возрасте, для помощи и уборки алтаря. Это было связано именно с тем, что действительно не было мужчин в алтаре. С другой стороны, мы с вами живем все-таки в Новом Завете, а не в Ветхом, поэтому отношение к женщине равно отношению к мужчине. Здесь нельзя как-то сакрализировать алтарь. Алтарь – это место, где совершается литургия, но он в храме. И почему женщина не может убираться в алтаре? Здесь нет никаких правонарушений и канонов, просто была традиция, что обычно мужчины находились там и убирали его. Но в силу того, что появилась такая необходимость в советское время, на это могли благословлять и женщин.

– Сейчас, слава Богу, эта ситуация изменилась: редко встретишь  женщину-алтарницу.

– Да, но они были очень молитвенные.

– Кстати, тогда появились и женские хоры, потому что не было мужчин в церквях.

– Да.

– Мы продолжим разговор о приходе. Меня еще один вопрос интересует. В приходе все-таки очень много разных людей. Скажем, бабушка привела в храм своего внука и одергивает его: «Стой ровно, не болтай». Но ребенку, когда он не понимает богослужение, очень тяжело. Мы это часто видим. Что нужно сделать, чтобы справиться с этой проблемой?

– …Я с этим столкнулся на примере храма святителя Спиридона Тримифунтского. Он небольшой, но сейчас мы где-то наполовину причащаем детей. И родители, и остальные люди поняли, что легче ребенка чем-то занять во время службы, особенно если ему лет пять, нежели он будет постоянно носиться. С другой стороны, конечно же, я считаю, что в современных условиях  при строительстве новых храмов должны закладываться детские комнаты. Например, в ресторанах есть детские комнаты, где дети играют, а родители в это время общаются со своими друзьями. В храме должны закладываться такие комнаты, чтобы до Причастия дети находились в храме, с одной стороны, но, с другой стороны, не мешали взрослым молиться. Потихонечку их, конечно, тоже надо приучать к молитве. Потому что опыт этих детских литургий (Запад пошел по этому пути, когда упрощенные песнопения, упрощенная служба) показал, что потом человеку вообще не перейти на нормальную литургию. И здесь, конечно, их надо приучать.

Но Вы затронули очень важный момент: восприятие бабушки и восприятие подростка или ребенка совсем разное – и Бога, и церкви, и богослужения, всего-всего. Поэтому если бабушке кажется, что какой-нибудь «Гарри Поттер» – это бесовская книжка, а ребенок ее читает с удовольствием, то, конечно же, в это должен включиться и священник и объяснить бабушке, мол, хорошо, что ее внук вообще что-то читает. И рассказать ей о том, что если она хочет иметь хорошие отношения со своим внуком и впредь, то она должна интересоваться тем, чем интересуется ее внук. Иначе рано или поздно отношения сведутся к «здравствуй, бабушка» и «до свидания, бабушка». Потому что она ему станет неинтересной в какой-то момент. Начинаешь говорить, объяснять людям: если они являются христианами, это не значит, что они должны забывать самые элементарные вещи в своей жизни и как-то по-иному воспринимать то, что для обычных людей является нормой.

– Вопрос телезрительницы из Москвы: «Я бабушка внука, которого призвали в армию. Когда он уходил в армию, получил благословение, но, оказавшись в армейских условиях, впал в уныние. А вот окормления как бы и нет, он не знает, куда обратиться. Я у него спросила: "Ты исповедовался, причастился в армии?" Он говорит: "Нет". Ну, может, он стесняется. Как идет вообще окормление призывников, которые только пришли из домашних в армейские условия, чтобы их немножечко морально поддержать?»

– Это одна из сторон прихода, особенно крупных приходов. Допустим, храм Илии Пророка у нас окормляет и тюрьму, которая находится рядом с Ладожским вокзалом, и хоспис, и до определенного времени армейскую часть, пока ее не расформировали. Я регулярно бываю на присягах, на отправлении призывников в Выборгском районе, благословляю, какие-то назидательные слова им говорю. Конечно, сейчас трудность с этим, не найти столько священников, чтобы в каждой части они были. Но к этому мы стремимся, и дай Бог, чтобы рано или поздно мы решили этот кадровый дефицит. С другой стороны, я всегда на этих проводах призывников говорю довольно простые слова о том, что любое событие жизни, будь то служба в армии или устройство на работу, получение образования, можно провести либо со знаком «плюс», либо со знаком «минус». И самое основное – это вынести урок: какой же я человек?

Потому что в армии ты именно поставлен в те условия, когда являешься подлинным по своей сути, ты сталкиваешься с новыми реалиями в своей жизни, когда у тебя нет обычных условий, к которым ты привык, или людей, к которым ты привык. Ты, можно сказать, подобен Аврааму, который вышел из Ура Халдейского и оторвался от всего того, что было ему привычно; впереди его был только Бог, Который говорил, куда ему следовать. И здесь человек в таких условиях: он не знает, что будет с ним завтра и даже через какое-то время; может, придет какой-нибудь полковник и отдаст тот или иной приказ – и он будет заниматься через пятнадцать минут совсем иным делом.

Вынести из этого можно следующее: я абсолютно свободен, моей воли в армии абсолютно нет никакой, все мое расписание дня подчинено определенному уставу, а все мои пожелания сводятся к тому, что мне скажет вышестоящий по званию человек. И, таким образом, человек может достичь определенной свободы, легкости. Об этом, кстати, говорил митрополит Антоний Сурожский, вспоминая свои армейские годы, но у него они проходили при военном положении. И, конечно же, это то, что может научить человека в дальнейшем.

Поэтому когда Вы говорите, что внук приуныл, что он вырван из домашних условий, то, думаю,  Вы можете его просто поддержать молитвой, своим добрым словом и внимательным отношением. Этого будет вполне достаточно для того, чтобы человек почувствовал себя нужным. И, в принципе, жизнь вне храма, на каких-то иных послушаниях, очень важна для прихожан тоже, потому что они вдруг понимают, что мы все находимся в разных условиях.

Наш храм окормляет дом престарелых, я несу это послушание. На Пасху я попросил, чтобы один из прихожан довез меня с пасхальными куличами и яйцами до этого дома престарелых (он находится недалеко). Он меня довез, но на этом дело не закончилось, потому что мне была нужна помощь. Я ему сказал: «Давайте мы пройдем по палатам, поздравим бабушек и дедушек, которые здесь находятся». Это неплохой дом престарелых, там лежат люди, которые либо обеспеченные, либо у них дети обеспеченные, потому что он частный; месяц пребывания в нем стоит около тридцати тысяч. И мы стали ходить по палатам. Бабушки и дедушки остаются бабушками и дедушками, со всеми немощами, естественно, иначе бы они, наверное, тут не оказались. Потому что понятно, что за ними нужен уход, который члены семьи себе позволить не могут, не потому, что они такие плохие, а потому, что у них есть своя работа и своя какая-то жизнь. Но они туда  приезжают.

Он стал ходить по палатам со мной, и я смотрю, что он как-то меняется и становится более веселым, чем он был до этого, более живым. Когда мы вышли из этого дома престарелых и сели в машину, он сказал: «Спасибо, что Вы меня сюда взяли, потому что я думал, что мои проблемы – самые большие, а теперь я понимаю, что это не так. А с другой стороны, я понимаю, что я должен жизнь прожить как-то так, чтобы быть готовым к этому; рано или поздно это ведь меня коснется». Вот что и нужно в первую очередь для прихожан – почувствовать, что их жизнь не замкнута на себе, что, помогая другим, они приобретают больший опыт, они больше готовы понять себя. И это самое основное в деятельности храма вне богослужений, в его социальной и какой-то общественной деятельности, когда человек готов услышать другого человека.

Другой пример. Меня попросил освятить свой дом один обеспеченный человек; я не знал, где он живет, он заехал за мной в храм. Он привез меня в некое закрытое поселение за глухим забором, где есть всё: ресторан, школа, детский сад, свой мини-театр и все необходимое. И там тоже живет огромное количество обеспеченных людей,  и вся эта территория закрыта. Он меня познакомил со всем этим, провел по всей территории, и когда мы уже после освящения сидели за столом, спросил: «Ну как Вам? Нравится здесь?» Я сказал, что худшего места не видел. Он говорит: «Почему?» – «Потому что вы абсолютно закрыты от всего мира; вам здесь хорошо, а то, как будет жить мир и люди за стенами этого поселения, вас не касается. Мне кажется, это ваш крах». Он говорит: «Знаете, я с этой точки зрения не смотрел».

И вот после этого мы как раз с ним и поехали в дом престарелых, я его взял туда. И в этом моменте есть то, чему мы можем научить человека. Священники должны научить человека видеть этот мир, не быть от него закрытым. И приход должен выстраиваться именно с этой целью, чтобы все прихожане были открыты к другим людям и к проблемам этого мира, тогда у христианства есть будущее. Когда оно не замыкается в самом себе, не замыкается на тех или иных установках внутри себя, говоря, что мир-то во зле лежит, а мы-то спасаемся. Христианство открыто и готово преобразить этот мир.

– Совершенно удивительно. Я тоже никогда не смотрел на эту ситуацию с такой стороны. Но я действительно понимаю, что приход может стать тем самым закрытым обществом, когда мы не готовы видеть мир вне стен храма. То есть я в данном случае говорю не о вере в Бога, а о вере в лампадный мирок.

– Да, довольно-таки затхло: у меня все хорошо, а то, что за оградой, не касается моей жизни; да и ладно, гори оно синим пламенем.

– Получается, мы говорим о том: «по любви узнают, что вы Мои ученики»?

– Я как раз вчера говорил об этом проповедь на праздник святителя Николая Чудотворца. Я коснулся самого, как мне казалось, важного в этом моменте – что в отличие от других религий, в том числе от мусульманства или иудаизма, мы не живем буквой книги. Для нас не самое важное правильно процитировать тот или иной стих или главу из Священного Писания, мы живем духом Священного Писания. И этот дух Священного Писания, его восприятие нами – самое важное, что мы должны усвоить. И, в принципе, святитель Николай, память которого мы праздновали вчера, почему так вошел в культуру и русского народа, и так почитаем во всем мире? Потому что его личность передает дух Евангелия, пропитана духом Евангелия, духом любви в первую очередь и духом свободы. И когда христианин приучает себя к духу любви и к духу свободы в подлинном понимании этих слов, тогда он начинает понимать Священное Писание. Он начинает жить не буквой этого Писания (не дай Бог что-либо убрать из него, не дай Бог не прочесть тот или иной канон, то или иное правило перед причастием), а начинает жить действительно в духе, о котором нам говорил Христос, он начинает воспринимать этот мир глазами Христа.

– Здесь храм святителя Спиридона Тримифунтского, на «НеваРеактив»; 25-го числа престольный праздник. Храм настолько маленький, что там даже нет иконописной преграды, просто иконы Спасителя и Богоматери, и храм всегда полон. Кем?

– Во-первых, у нас рядом есть жилой массив «Ржевка». И люди из близлежащего жилого массива приходят в храм, потому что при богослужении предприятие открыто и впускаются все желающие. Двадцать пятого декабря у нас действительно престольный праздник, я приглашаю всех телезрителей, которые живут в Санкт-Петербурге и хотят побывать в нашем храме, на улицу Капсюльную, 45. Конечно, сейчас тяжелее добраться, там ведутся ремонтные работы по дороге к храму, но для тех, кто хочет почтить память святого, у нас есть частичка мощей святителя Спиридона, сапожок с кожухом. И вообще я знаю, что очень многие почитают святителя Спиридона наравне со святителем Николаем. Мы рады будем увидеть вас в нашем храме.

– Подводя итоги нашей сегодняшней передачи, я понимаю, что жизнь прихода – это прежде всего жизнь, которая направлена не внутрь стен, а, наоборот, от стен. И вера действительно не в бревнах, а в ребрах. Поэтому, наверное, жизнь прихода – это жизнь и спасение каждого человека, каждой личности и порознь, и вместе, насколько я понимаю.

– Да, конечно.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Елена Кузоро