Беседы с батюшкой. День Победы

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Сергий Привалов, председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами.

– Сегодня тема нашей передачи – «День Победы». Каков духовный смысл праздника Дня Победы?

– Когда мы вспоминаем Великую Отечественную войну, ее окончание, мы празднуем великое событие в жизни нашего народа. Он был не просто носителем великой победы, не просто участником этого страшного сражения, но он был, наверное, и духовным хранителем всего мира. Когда мы говорим о великой победе и о духовном смысле этого явления (по-другому не скажешь), тут, наверное, все нужно рассматривать только с чисто духовных и богословских основ. Понятно, что можно сравнивать количество дивизий, полков, танковых, авиационных эскадрилий, можно рассматривать тяжелейшее начало Великой Отечественной войны, говорить о просчетах и, наоборот, – о великих достижениях наших полководцев, которые какими-то своими решениями повлияли на ход и исход боевых действий. Но в любом случае, когда мы говорим о борьбе всего советского, русского или российского народа, мы говорим о том, что сохранили мир во всем мире, мы сохранили нашу самобытность, нашу духовность, нашу территориальную целостность.

Но, наверное, еще больше мы сохранили ту сакральную внутреннюю духовную свободу, которая не могла бы остаться для нашего народа без победы в этой кровопролитной войне. Вот когда мы думаем, что победа – это только победа оружия, мы глубоко ошибаемся. Это победа духа народа. И дух не может быть фактически не христианским, потому что Россия, которая де факто Святая Русь, зиждется на этих внутренних духовных, даже не только исторических, но в первую очередь сакральных основах. Была советская власть, многие люди оказались отвержены от христианской жизни в ее сегодняшнем понимании, многие были не воцерковлены, но практически все были крещены, особенно участники боевых действий: и генералы, и маршалы, и адмиралы, и солдаты войны, которые были в основном людьми уже в возрасте. Это не были только восемнадцатилетние юноши, это были и сорокалетние, и более взрослые люди, которые, естественно, были крещены в детском возрасте. А молодые были крещеными и воспитывавшимися на таких духовных основах, которые, может быть, были без религиозной тематики, но на внутреннем правильном содержании – это уж точно.

Когда мы вспоминаем Великую Отечественную войну, надо отдать должное нашему народу: он выстоял не просто потому, что имел лучшее оружие или имел еще какое-то техническое превосходство над противником. Как раз в первые годы было точно наоборот. Но выстоял он благодаря своему внутреннему самопожертвованию, ведению и видению, что совершается что-то ужасное: если не остановить врага, то будет страшно не только родным и близким, но и, наверное, всему человечеству. Вот поэтому такая оборона, такое противодействие было совершенно духовным.

Мне кажется, сегодняшние наши люди и молодежь должны чаще обращаться именно к духовным истокам нашей победы. Вот то, что сегодня для нас важно, то, что происходит с молодыми людьми, это результат того, что выстояли наши деды и отцы. Они – та Святая Русь, они – те, кто сохранил для нас сегодняшний мир, они – те, которые молятся за нас. И мы соответствующим образом должны молиться о тех павших героях и просто о людях, которые отдали свою жизнь за други своя, за Отечество, за ближних своих. Это настоящее христианство.

– Вы сказали, что победа была прежде всего духовной. Я знаю, что в планах Гитлера было именно духовное порабощение русского народа, был план превратить Россию в экономический придаток Европы и чтобы народы, которые населяют Россию, могли  объясняться только на пальцах, чтобы они были совсем недалекие. Поработить их разум и волю. То есть нужно представить, чем грозила эта война, чтобы понять весь масштаб этого события. Недаром война еще называется священной. Не могли бы Вы прокомментировать это?

– Во-первых, сейчас все архивы открыты; большая их часть доступна для историков, и все прекрасно понимают, что содержание плана «Барбаросса» и всех других планов гитлеровской Германии направлено было против человечества и человечности. Это желание захвата территорий, порабощения народа как такового и уничтожения целых народов, которых они считали недочеловеками; в этот перечень входили и русские люди. Понятно, что евреи, цыгане и еще многие другие, но и русские считались недочеловеками, а значит, их нужно было в первую очередь поработить, во-вторых, большую часть уничтожить, а остальных сделать рабами. Рабство не просто техническое, но еще нужно было поработить душу.

– Да, это самое страшное.

– С одной стороны, гитлеровская Германия, приходя на захваченные территории, старалась разрешать разным религиям и сектам, всем, кто только мог, участвовать в одурманивании народа. Но при этом люди прекрасно понимали: разделение, порабощение в духовном плане приводило к разъединению, размежеванию людей тогда, когда одна вера, одна какая-то сектантская деноминация или воззрение людей приводили к тому, что люди разлагались изнутри. Это была идеология гитлеровской Германии: только тогда, когда люди разобщены, они послушны и с ними можно делать что угодно.

Поэтому когда мы говорим о священной войне, мы должны понимать, что она по-настоящему была святым противостоянием. Многие, наверное, этого даже не понимали. То есть внутренне человек выполнял какую-то свою малую и большую роль, причем не придавая этому глобального и внутренне серьезного духовного значения, но при этом те качества, которые люди проявляли, четко говорят о том, что люди исполняли волю Божию.

Мы говорим, что Великая Отечественная война – это своего рода испытание нашего народа с точки зрения того, что многие отошли от Бога. И в тот момент, когда люди отходят от Бога, Господь дает им возможность возвратиться к Нему через страдания, через какие-то треволнения, переживания. И самые страшные, наверное, те, которые происходят тогда, когда человек находится между жизнью и смертью. В этот момент проявляются настоящие духовные качества: как высшие, так и самые низменные.

И вот в этом противостоянии победа духа христианского, духа самопожертвования, духа, который готов прощать даже противника тогда, когда он попал в плен, когда ему нужна помощь, когда его нужно спасать при каких-то обстоятельствах, – это же ведь конкретные проявления нашей духовности, нашего христианского милосердия, чистоты и понимания того, что мы не воюем с человеком, мы воюем с бесами, которые вселились в души людей, управляющих государством – фашистской Германией. Мы недаром говорим, что высший эшелон, который правил бал в гитлеровской Германии, – это люди, которые были адептами совершенно сатанинского плана, оккультного. «Аненербе» – это подразделение, которое и было таким идеологическим орудием в гитлеровской Германии.

А само по себе натаскивание людей на их исключительность... Вот мы говорим, что самое страшное для человека-христианина – это гордыня, которая приводит его к духовной смерти. А тут целый народ был таким образом воспитан: что они есть исключительная нация по отношению ко всем другим. Это заблуждение или духовное порабощение своего народа гитлеровской Германией есть особая нам наука. То есть тогда, когда мы превозносимся над кем-то, мы обязательно получим соответствующие знамения и наказание от Бога.

Некоторые думают, что два тоталитарных государства встретились в этой схватке, чтобы определить, кто из этих двух государств сильнее, могущественнее и так далее. Нет, не так. Мы отстаивали свою территорию, свою идентичность, свое право на жизнь, мы защищались. И вот это совершенно изменяет уровень противостояния. Где правда? У тех, кто защищается, кто не нападает, кто старается сохранить свою нацию, свой народ, свою территорию, свой образ жизни. В этом плане, безусловно, война священная.

– Каковы были духовные причины Великой Отечественной войны?

– Мы говорим о том, что Русская Православная Церковь и святые отцы смотрят на это событие как на определенное духовное испытание. То есть когда коммунисты в 1917 году пришли к власти, когда церкви закрылись, когда большая часть духовенства была или сослана в лагеря, или даже уничтожена, – это своего рода отступление от Бога. Понятно, что и священнослужители были разные, но отступление от Бога – это совсем другое. То есть это уничтожение храмов, икон; это жизнь, которая сводится к тому, что люди что-то строят, как ту Вавилонскую башню, но не понимают, для чего они ее строят. Сама по себе идея строительства государства с точки зрения социального равенства, может быть, и имеет место, но это не цель. Цель – соединить человека с Богом, дать возможность каждому из наших сограждан и тех, которые жили тогда, жить свободно с духовной точки зрения. В этом плане уничтожение тех людей, которые не думают так, как думает ряд или несколько человек (или несколько десятков тысяч человек), – это же совсем другая сфера.

Поэтому когда мы говорим об испытании через войну, понятно, что это не Бог посылает ее, это мы отступаем от Бога, когда отворачиваемся от Него, когда в наших сердцах зарождаются те чувства, которые уводят нас от самого главного. И эти проявления дают возможность людям жить с какой-то другой парадигмой, а она невозможна в этом мире, чтобы кто-то другой не стал противостоять тебе. Тогда, когда ты гордишься, тебя обязательно смирят. И в этом сакральном плане Великая Отечественная война – это очистительная война. Все ли это поняли? Конечно, нет. Но очень многие, которые отвернулись в какой-то момент от Бога, стали возвращаться к Нему. Во-первых, страшно, во-вторых, убивают, и в этот момент человек совсем по-другому начинает смотреть на обстоятельства жизни, которые происходят вокруг. Он просит помощи у Бога, потому что не у кого больше ее просить, все в страшных обстоятельствах и надеются только на то, что Сам Господь поможет им.

 Понятно, что эта внешняя сторона церковной жизни была прикрыта. Мы говорим о том, что кто-то из военачальников пронес икону, кто-то внутри своего кителя или кармана держал иконочку, кто-то начал тогда носить нательный крестик, хотя раньше он этого не делал. Но сама по себе духовная жизнь заключается не только в этих православных «оберегах». Люди не просто просили у Бога помощи, люди и шли за други своя, отдавая жизнь. И это была очистительная жертва. Многим и многим простились те грехи, которые они совершали по духовному затмению и неведению. И вот проявление высшей степени добродетели во время этой страшной войны и есть, наверное, спасение для России, для нашего народа.

– Каково было взаимодействие между советским правительством и Церковью во время войны? Я знаю, что советское правительство протянуло сделало шаг навстречу Церкви, были отменены различные атеистические гонения, были открыты храмы...

– Тут нужно понимать, что, с одной стороны, это так. И в 1943 году, когда Сталину понадобилось открытие второго фронта, одним из пунктов, который предполагал его открытие, было прекращение гонений на Церковь. С одной стороны, это политический акт, и те митрополиты, которые были приглашены на встречу со Сталиным, прекрасно понимали, что каждое слово, сказанное ими, может закончиться расстрелом. При этом что будет – до конца никто не знал. Благо, что все промыслительно совпало, и каждое слово, сказанное на этом совещании, получило правильное продолжение. Понятно, что Сталин знал церковную жизнь, и понимал, что нужно какое-то возвращение народа через церковные таинства, через участие Церкви в этой Отечественной войне, что это, безусловно, необходимо.

Но еще был такой аспект. Уже с 1943 года начинаются наступательные операции советских войск. И в этом случае нужно было принимать решение, что делать с открывшимися храмами, ведь гитлеровская Германия на оккупированной территории давала возможность служения и открытия христианских храмов. В этом плане любое агрессивное отношение к храмам, к священнослужителям могло бы привести к еще большим не то что нестроениям, но к противостоянию наших людей, которые, уверовав и войдя в церковную жизнь, понимали, что это для них является совершенно необходимым. И в этом плане это было и политическое решение, и духовное, и, наверное, промыслительное, когда все сошлось воедино: стали открываться храмы, священнослужители стали проповедовать, перестали жестко относиться к ним все те союзы безбожников, которые пытались противостоять Церкви. Им была дана команда или указание умерить свою деятельность в этом направлении.

Чем же занималась Русская Православная Церковь? Во-первых, даже до этого периода 1943 года, до встречи со Сталиным, было обращение митрополита. Это было еще до обращения Сталина к народу. И было само обращение Сталина: «братья и сестры». И было то, что собирались большие средства в храмах, на приходах, чтобы строить танки, создавать самолеты, и т.д. и т.п. Священники помогали партизанам, находясь на оккупированной территории, в плане информационной и, может быть, даже и разведывательной помощи, а также в том, что на территории храмов многие из партизан смогли укрываться тогда, когда в этом была необходимость.

То есть постепенно роль Русской Православной Церкви становилась не то что правильной и очевидной, но в первую очередь системообразующей. Духовная составляющая начала становиться на свое место. Люди уже чувствовали, что это благословение нужно, что проходящим мимо колоннам и отступающих, и, наоборот, наступающих наших воинов оно приносило пользу. Священники окропляли их святой водой, молились; храмы начали не просто наполняться: в тех оставшихся храмах, которые были, особенно в блокадном Ленинграде, в тех местах, где особенно какие-то сражения проходили, люди молились о том, чтобы наше оружие побеждало, чтобы наши воины переходили в наступление. Это очень и очень важно. Это мы знаем и по сегодняшней обстановке. Когда люди начинают участие в тех или иных боевых действиях, они в первую очередь ищут помощи духовной, ждут от священника напутствия.

– Известно, что икону Казанской Божией Матери вокруг Москвы специально проносили как бы кольцом…. И в Ленинграде тоже, да?

– Во всяком случае, есть такое предание; может быть, это не зафиксировано в каких-то исторических документах, но будем говорить о том, что скорее всего это было. И коль так, то помощь Царицы Небесной и всех святых угодников Божиих нашим воинам однозначно была.

– Я читал, что даже у самого Жукова в портфеле всегда, рядом со всеми бумагами и необходимыми документами, была иконка Казанской Божией Матери.

– Это есть в мемуарах его дочери Марии, все это подтверждается. Во всяком случае, это точно.

– Участвовали ли священники непосредственно в боевых действиях?

– Мы знаем, что священнослужители участвовали и в боевых действиях, и в составе партизанских отрядов. Более того, имели боевые награды, и даже на сайтах Синодального отдела можно видеть этих настоящих священнослужителей, которые принимали в этом участие. А еще больше людей, после того как закончилась война, стали священнослужителями. И вот это своего рода парадокс: мы видим, с одной стороны, что человек не должен брать в руки оружие, применять его, а после Великой Отечественной войны были благословлены на священнослужение многие из тех, кто участвовал серьезно в такой жестокой бойне. И они становились потом великими проповедниками, священнослужителями и несли этот уже духовный заряд победителей и в церковную жизнь.

– Те изменения, которые произошли в отношениях между государством и Церковью, продлились ли после войны?

– С одной стороны, да, но мы помним, что после такого акта вроде бы возвращения к церковным основам государство вело себя совершенно антицерковно. То есть мы знаем периоды и хрущевских гонений, многие другие периоды  послевоенной жизни, когда Церковь не являлась тем институтом, с которым можно было советской власти вести серьезный государственный диалог. Такого, естественно, не было. Поэтому, с одной стороны, люди, прошедшие через войну, стали другими, многие из них стали по-другому относиться и к жизни, и к вере, и к каким-то духовным вопросам в своей жизни, но это не было глобальным поворотом к христианству.

Не нужно забывать, что мы говорим о праведниках. А сколько их должно быть? Пятьдесят? Тридцать? Двадцать? Десять? А дальше – тишина. Вот сколько появилось праведников, сколько людей истинной веры и молитвенной жизни появилось после Великой Отечественной войны и в саму войну? Это, наверное, главный вопрос. И благодаря этим праведникам, а также тем воинам, которые отдали свои жизни за други своя, может быть, и произошел духовный перелом.

Мы говорим о новомучениках и исповедниках Российских, которые пострадали во время гонений в первые годы советской власти, но, наверное, сонм таких новомучеников еще и среди тех людей, которые защищали свою Родину, причем во имя каких-то высших интересов. Потому что просто так идти на амбразуру, идти на таран с явной гибелью для себя могли не одержимые, а люди высокой духовной чистоты и праведности. И вот это понимание, что они сделали, и прославление их, и молитва о них, о упокоении их душ, наверное, выливается сегодня в то, когда мы видим, сколько людей выносят портреты своих дедов и прадедов в «Бессмертный полк» 9 Мая.

– Вопрос телезрителя: «Мы с детками собираемся идти на акцию “Бессмертный полк”. Я пригласил своих друзей тоже с детишками, на что двое из них говорят, что в данное время они боятся идти на такие массовые мероприятия. Как Вы считаете?»

– Я думаю, массовые мероприятия всегда имеют определенную составляющую риска, особенно если это какие-то футбольные, хоккейные матчи, когда болельщики друг на друга пытаются обижаться за выигрыш не своей команды. Я бы так сказал: большей концентрации сил и средств государственной власти с точки зрения предотвращения каких бы то ни было террористических актов и придумать невозможно. То есть то, что сделано, и то, что делается в дни инаугурации президента, в день 9 Мая, во все праздники,  в том числе перед чемпионатом мира, – понятно, это все будет на высшем уровне. И в этом плане какая-то опасность если не сведена к нулю, то, во всяком случае, риск минимальный. Я думаю, не только будут рамки в тех местах, где люди начинают шествие. Наверное, самое главное,  когда люди идут с молитвой и с духовным приподнятым чувством, Сам Господь будет покрывать их и то делание, к которому они призваны.

Допустим, на Пасху какое количество народа собирается в храмах! И никогда не было каких-то давок и каких-то негативных проявлений именно в те моменты, когда собираются люди, единые по духу, по вере и по своему внутреннему духовному убеждению. Поэтому это высший подъем духа и радости, когда люди собираются во имя Бога, где Он посреди них. То есть мы идем колоннами, вспоминая своих отцов и дедов, которые положили жизни свои за Отечество, за нашу веру, и это мероприятие нельзя пропускать по каким-то своим страхованиям.

Если говорить с духовной точки зрения, то нужно обязательно понимать, что любой помысел, который приходит относительно страха за свою жизнь, нужно отгонять. Это обычная церковная духовная практика. Более того, никто не знает ни времен, ни сроков, когда ты уйдешь в мир иной. Одному Богу известно. И думать, что если ты не пойдешь в этот раз в этой колонне, то проживешь чуть-чуть дольше, чем тебе положено, – это полный абсурд. Господь даст тебе ровно столько, чтобы твоя душа созрела для перехода в вечность и единения с Богом. Но если ты будешь чего-то бояться, то у тебя может сосудик лопнуть – и ты от какого-нибудь инсульта или инфаркта быстрее уйдешь в мир иной. Но в каком состоянии ты отойдешь? В состоянии страха за свою жизнь? Или ты все-таки преодолеешь этот страх и будешь там, где праведность, чистота и вера в Бога?

– Как совмещаются война, уничтожение врагов и христианская заповедь о любви к своим врагам?

– Вопрос не такой простой. То есть он имеет реальный ответ, что нужно любить врагов своих, но с врагами Отечества нужно бороться. Понятно, что есть и философские размышления на эту тему. Мы говорим о том, что нужно предотвращать большее зло, чем если бы мы бездействовали с точки зрения вооруженной защиты своего Отечества. Допустим, если бы никто не взял в руки оружие, что бы было? Было бы больше или меньше жертв? Наверняка больше, потому что концентрационные лагеря это показывали. Даже само вхождение гитлеровской Германии на оккупированную территорию – это просто ужас, когда тысячи и тысячи людей просто за то, что они люди, были уничтожены.

И встает вопрос: как быть с точки зрения заповеди «не убий»? Заповедь «не убий» – это глубокое внутреннее духовное переживание. Вот тогда, когда ты уничтожаешь противника, – это не убийство, это защита своей Родины, своего Отечества, своих ближних. И Русская Православная Церковь никогда не относилась к воинам как к убийцам. Более того, даже в Священном Писании Господь не обличает сотника, который был воином, за то,  что он выполняет свою воинскую обязанность. Нигде нет в Священном Писании об этом. Говорится о том, что «не желай лишнего» (имеется в виду вознаграждение) и не делай то, что с точки зрения морали принесло бы твоей душе вред. Но исполнение воинской службы – это опять-таки священная обязанность, это даже в присяге прописано.

Понимание этого дает и своего рода правоту действий с оружием в руках. Но тут нужно понимать, что и действия эти должны быть праведными. Тогда, когда видишь перед собой гражданское население, мирных людей, ожесточения сердца не должно быть. Более того, и к противнику не должно быть ожесточения сердца, должна быть защита, должна быть праведность твоих боевых действий, но при этом ты не должен внутри себя даже гнева иметь (может быть, кроме праведного гнева). Но это не тот гнев, со страстью порабощающий человека, когда уже не видишь ничего перед  глазами и готов уничтожить лишь для того, чтобы уничтожить.

Более того, и уничтожение противника – это не самоцель. Победа – это значит, как сейчас говорят, принудить противника к тому состоянию, чтобы он сложил оружие. Принуждение к миру – очень даже интересная формула, и сейчас она четко используется. На самом деле ровно столько нужно применения оружия, а может быть, даже достаточно демонстрации силы оружия, что сейчас происходит в нашем военном ведомстве и государстве. Мы показываем противнику: у нас есть всё, не трогайте нас, мы будем жить так, как мы этого хотим. А для защиты у нас есть всё. Если так, то не нужно развязывать войны, не нужно порабощать нас как народ, не нужно изменять нашу веру, не нужно изменять нашу самобытность, к которой мы привыкли, многонациональность, наши традиции, наш жизненный уклад. Если так, то мы готовы к мирному сосуществованию.

Но при этом человек не бесстрастное существо. Тогда, когда он ведет боевые действия, внутри его возникают такие чувства, которые не всегда являются христианскими. Отношение к противнику, к пленным, отношение просто к самому порядку ведения боевых действий должно быть направлено на сохранение своих военнослужащих, своего человеческого потенциала, на минимизацию потерь и в то же время на такую воинскую брань, которая была бы, может быть, праведна и человечна по отношению к противнику.  Если мы сильны не только техникой, но и духом, если мы проявляем милосердие по отношению к противнику, то он легче сдается. Он видит, что ему будет сохранена жизнь.

Но и это не до конца ответ на Ваш вопрос. Даже есть у Василия Великого такие рекомендации: после ведения боевых действий нужно духовное очищение. То есть нужно определенное время, чтобы человек, может быть, даже не приступал к церковным таинствам, к Причащению.

– Слышал, что около трех лет.

– Да, это так. Понятно, что сейчас таких норм нет, и мы готовы с нашими военнослужащими проводить определенные духовные беседы, исповедь, причащать их. Но вот это духовное понимание, что не может быть совершенно бесстрастного убийства,  все равно ложится на сердце воина. Поэтому ему нужна реабилитация духовная, усиленная молитва; нужна молитва других людей за того, кто принял участие в боевых действиях. Может быть, очищение через какие-то монастырские послушания, через реабилитацию в таких наших духовных центрах, которые могли бы помочь человеку пережить то, что с ним происходило на войне, чтобы он не ушел в алкогольную, наркотическую зависимость. Это все тоже нужно, но самое главное – воины выполняют священный долг перед Родиной, перед своими близкими и перед Богом. Потому что Сам Господь заповедал нам защищать и отдавать жизни за други своя. Значит, эта миссия святая.

– Интересно, что день начала войны – 22 июня 1941 года – совпал с днем памяти всех святых, в земле Российской просиявших, а конец войны в 1945 году тоже связан с таким интересным совпадением: самые ожесточенные бои за Берлин пришлись на поприще Великого поста. И как раз в 1945 году Пасха совпала с днем памяти великомученика Георгия Победоносца. Такие интересные совпадения, наверное, тоже очень показательны; это не случайно.

– Если кто-то еще сомневается и думает, что в духовной жизни есть какие-то случайности, то пусть побыстрее воцерковляется. Каждый день нашей церковной жизни – это неслучайное событие. Тогда, когда мы вступаем в дни Великого поста, или тогда, когда переживаем Пасху Христову, когда радуемся этой Светлой седмице, все дни нашего церковного бытия направлены на то, чтобы человек воспринял, что он не один, что над ним есть ангельский чин, что мы покрываемы омофором Пресвятой Богородицы, что Сам Господь стоит рядом с каждым человеком и ждет, когда мы откроем свое сердце к Его приятию. Поэтому дни и даты этих великих сражений, когда мы рассматриваем, почему это произошло в тот или иной день, имеют глубочайший духовный смысл. И только человек, который совершенно не видит этой глубины, может сказать и подумать, что это опять очередная случайность.

Ничего случайного не бывает. Поэтому война закончилась на Пасху, в день памяти святого великомученика Георгия Победоносца, а маршалом победы был Георгий Константинович Жуков. И вообще все, что происходит, происходит, с одной стороны, с попущения Божия, с другой стороны, по милости Божией и благодаря великому заступничеству наших святых угодников. И сегодня мы видим, как военачальники с благоговением относятся к памяти святых угодников Божиих, имена которых они носят. Мы видим, что храмы в вооруженных силах очень часто открываются во имя тех святых угодников Божиих, которые и являются небесными покровителями того или иного вида и рода войск. Мы видим, что люди в погонах прикладываются к мощам святых угодников Божиих. Сегодняшняя  жизнь показывает, что все происходит так, как положено. Над нами Сам Господь, ангельские чины, они ждут от нас возвращения и единения с Богом.

– В этом году мы празднуем 73-ю годовщину Победы. Как Вы думаете, долго ли еще будет праздноваться День Победы?

– Вопрос очень интересный. Казалось бы, и 73 года – уже какой-то слишком большой срок, потому что если человек был участником Великой Отечественной войны, то скорее всего таких или не осталось, или остались единицы. И тогда встает вопрос: а кто в колоннах? Кто в колоннах «Бессмертного полка»? Почему это так поднимает людей к объединению? Вообще единение легче всего через победу. Объединяться лучше на чем-то хорошем. Победа – это не просто выигрыш в войне, это победа нашего духа, нашей воли, нашего внутреннего сакрального духовного пространства.

И это не просто согревает, но каждый год будет поднимать людей естественным образом отмечать этот день. Во-первых, он майский, во-вторых, все расцветает, в-третьих, все те, кто положил свою жизнь за наше сегодняшнее состояние и наше будущее, требуют молитвы, хотят, чтобы о них вспоминали. Они напоминают своим уже правнукам или, может, праправнукам, что пора выходить в колонны «Бессмертного полка». И, с другой стороны, они молятся за нас. Мы прикровенно понимаем, что многие из них совершили то, что равносильно подвигу мучеников. И, на мой взгляд, не нужно искусственно это прекращать. А если это не будет искусственно прекращено, то люди будут помнить День Победы всегда.

Это величайшая дата в истории нашего государства, нашего Отечества. Она нужна нам. Это не только нас объединяет, это делает нас чище, светлее, делает нас христианами. Потому что мы в этот момент стараемся думать о вечном, о бренности бытия и о духовном смысле нашей жизни. Она может быть скоротечна, она может быть закончена в одно мгновение, особенно с учетом того, что происходит сейчас в мире. Любая небольшая ядерная атака любого государства равносильна катастрофе, которая закончит этот мир – и ничего не останется. Но при этом мы живем, как будто этого не может произойти никогда. А почему это не может произойти никогда? Да только потому, что еще святые угодники Божии нас защищают, охраняют и мы должны сделаться другими.

Вот тут, наверное, все-таки глубочайший духовный смысл в том, чтобы мы стали святыми, нам дается шанс. Победа в Великой Отечественной войне – это шанс для нашего народа и для всех народов мира, чтобы эти народы и каждый человек в отдельности пришли к Богу. Если это произойдет, то будет продолжаться наша христианская жизнь. Если нет, то опять какой-нибудь политический деятель по своему недомыслию или бесовскому искушению может прекратить все буквально в несколько минут.

– Спасибо Вам за беседу, благословите наших телезрителей.

– Храни всех Господь! Христос воскресе! И сердечно прошу, дорогие телезрители, если есть возможность, помогать нашей телевизионной станции, «Союзу», чтобы нам продолжать свое вещание. Помоги всем нам Господь!

Ведущий Денис Береснев

Записала Елена Кузоро