Беседы с батюшкой. Помоги страждущему от алкоголя

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик храма Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади протоиерей Максим Плетнев.

– Наша сегодняшняя тема: «Помоги страждущему алкоголизмом». Это Ваша профильная тема, и первый вопрос, который хочется задать: страждущий должен понимать, что он страждущий, или мы можем в какой-то мере свою помощь навязать?

– Мне кажется, ключевое слово – «в какой-то мере». К сожалению, весь вопрос в этой мере, как мы можем человеку помочь. Знаете, даже говорят: «Догнать и помочь и причинить добро». Можно нашу тему несколько расширить, говорить не только об алкоголезависимых. Есть такое выражение у специалистов – «химическая зависимость», и в это понятие (по сути, заболевание) входит зависимость от разнообразных психоактивных веществ. В том числе алкоголь – это одно из веществ, вызывающих зависимость, по сути, глубокие изменения в природе человека. Но есть и другие вещества, к сожалению. Здесь и опиоидный ряд – это опий, героин, морфин; здесь психостимуляторы, к которым относятся и кокаин, и амфетамины, эфедрин и другие наркотические вещества. И, на мой взгляд, если мы занимаемся помощью зависимому человеку, то не совсем правильно заниматься помощью только алкоголикам. Потому что, как я уже сказал, алкоголь – это такой же наркотик, по сути, такое же психоактивное вещество. Как Вы думаете, Михаил, какие вещества в России являются наркотиками?

– По закону, Вы имеете в виду, или в народном представлении?

– Да, имеющие юридическую силу, по закону и среди специалистов.  Я скажу. Из-за того, о чем я сейчас скажу, у нас и происходит некоторая путаница в сознании. Наркотиками являются те вещества, которые входят в специальный перечень наркотических веществ. Раньше этот перечень составляла ФСКН, теперь эти функции переданы МВД. И вот если то или иное вещество не входит в этот перечень, то это не наркотик. Хотя это может быть такое же вещество, только формула немного измененная, чем иногда наркоторговцы и пользуются: немного меняют формулу, и вот уже торговля этим веществом не является наказуемым деянием. А вот алкоголь, к сожалению, не входит в этот список. Если об этом списке забыть, то, конечно, алкоголь такой же наркотик, как и все другие наркотики.

Насколько зависимый человек осознает, что он зависимый? К сожалению, одна из характерных черт зависимости – это отрицание своего диагноза, отрицание своего заболевания. И наши зависимые не всегда или не полностью осознают, что они зависимые. Прежде всего это касается тех, кто страдает от алкоголя. Тем более алкоголь разрешен к употреблению в стране. И они говорят: «Ну, я как все». И даже наоборот: «Вроде все нормально». А если смотреть со стороны, видно, что уже какая-то последняя стадия алкоголизма, и человек уже находится на грани жизни и смерти, но в его сознании – в общем-то, ничего особенного. Поэтому одна из задач – это донести как-то до человека, что у него есть проблемы, что действительно есть определенные сложности в его жизни, в результате которых происходят многие-многие беды, и главная сложность –  употребление спиртного.

– А всегда ли это так? Всегда ли алкоголь является первостепенной проблемой? Или же иногда бывает какой-нибудь кризис смысла, например?

– Еще раз подчеркну, мы не только об алкоголе говорим, потому что он является таким же химическим веществом, как и другие наркотические вещества. Конечно, химическая зависимость возникает не просто так. И если обращаться к глубине процесса, то можем говорить, что все идет из детства. А есть не только химические зависимости, есть и другие деструктивные зависимости. В частности, одна из близких к химической – это игромания. Имеются в виду не компьютерные игры, в которые человек играет, а игры на деньги, азарт. Научный термин – «лудомания», тоже  тяжелое заболевание. Есть и другие зависимости, которые тоже разрушают человека.

Не все люди склонны к возникновению зависимостей, как и не каждый человек, попробовавший алкоголь, становится алкоголиком, слава Богу. Есть люди, которые могут относиться к алкоголю как к гастрономическому продукту. Но есть те люди, у которых действительно есть эта склонность, и у обычного человека употребление появляется из-за того, что ему плохо и больно. И вот эта боль, которая есть в душе, обуславливается той или иной психологической проблемой, будь то какая-то психологическая тяжелая травма или какая-то неуспешность, нерешенность, нереализованность и так далее. И вот эта боль купируется употреблением вещества – алкоголя.

Поэтому когда мы занимаемся зависимым человеком, одна из задач – найти причины, почему человек пьет, попробовать эти причины установить и как-то разрешить ситуацию тем или иным образом. Чаще всего это, конечно, отношения с людьми. Самые главные наши отношения – это отношения с Богом. Если их человек восстанавливает, то это, конечно, очень позитивно. И уже, исходя из этого, следующий шаг – это отношения с близкими и отношения с обществом в самом широком смысле. Все это помогает человеку вставать с колен зависимого поведения и возрождаться.

Я позволю напомнить, что у нас в Санкт-Петербурге есть возможность помогать людям. У нас, как и во многих епархиях, есть институции – отделы по работе с зависимыми людьми. В нашем случае это Координационный центр, который является частью Отдела по благотворительности. Это Координационный центр по противодействию наркомании и алкоголизму, я являюсь его руководителем. И у нас есть целый ряд реабилитационных программ, мы предлагаем помощь людям. Помощь предоставляется конфиденциально и бесплатно, это наш принцип. Для того чтобы к нам обратиться, нужно позвонить нам, наш телефон – 8-911-170-54-04. Звоните, дорогие братья и сестры, лучше звонить в рабочее время. Можно сказать, что это телефон доверия, который работает у нас семь дней в неделю, и можно получить консультацию, ознакомиться с нашей реабилитационной программой, а также наш специалист поможет вам найти ту реабилитационную программу в Русской Православной Церкви, которая вам подходит. 

– Вы уже затронули тему людей, которые могут относиться к алкоголю как к гастрономическому продукту, а где находится грань между тем, когда это еще гастрономия, а когда уже алкоголизм?

– Рассуждая о химической зависимости, когда мы говорим как верующие люди, надо иметь в виду такой очень важный момент. На сегодня общепризнанным стало среди специалистов (как церковных, так и нецерковных) говорить о том, что химическая зависимость – это био-психо-социо-духовное явление. То есть, по крайней мере, четыре уровня мы определяем этим выражением. «Био» – значит биологический, физический уровень; «психо» – психологический; «социо» – общественный уровень; и духовный.

Когда мы говорим об этом явлении, надо четко понимать, о чем именно мы сейчас говорим. По крайней мере, это можно разделить на две части. Социальный ряд понятен: человек зависимый, пьющий, конечно, разрушает все вокруг себя. И часто вокруг такого человека бывает выжженное поле, все социальные связи порваны, все сожжено: человек потерял работу, семью, детей, жену и так далее. Или, бывает, что и женщины зависимы, значит, потеряла мужа; может, даже лишена родительских прав.

Что касается «био-психо», то это разговор о заболевании. И здесь мы говорим, что это химическая зависимость, такие-то причины этого заболевания, так-то оно возникает и такие-то возможности есть для его лечения. Но есть еще и духовный уровень, на котором это страсть и грех. Это очень четко надо понимать. И если мы пытаемся человеку помочь, надо помогать на всех этих уровнях.

– Вопрос телезрителя: «Я считаю себя алкоголиком. Я прочитал: святые отцы считали, что падения и искушения попускаются нам Господом для возрастания в нас смирения. В чем я ошибаюсь?»

– Я не понял, о чем Вы говорите. В чем тут ошибка? Вы сказали две мысли. Первая, что вы алкоголезависимый человек и Вы это признаете. Второе – Вы привели такое мнение святых отцов о том, что искушения попускаются при определенной причине. И в чем Вы тут не правы? Я не знаю.

– Вопрос, по-моему, в том, что человек вроде как понимает, что это для смирения, но результата никакого нет. То есть это замкнутый круг.

– Нет, конечно, не все искушения для смирения, бывают те искушения, которые мы создаем сами, и они, по сути, для нас являются не искушением, а грехопадением. Это наши личные падения. И когда мы говорим о зависимости, в частности об алкоголизме, мы должны четко понимать, что эти уровни есть, и на «био-психо» – это все-таки заболевание. Здесь надо четко понимать, что помимо искушений это еще болезнь, человек больной. Собственно говоря, это и возовское определение, и определение наших медицинских институций, что это есть самая настоящая болезнь. Как бывает, у человека, например, болят сосуды или он, скажем, гипертоник, болит сердце или какие-то другие заболевания. Есть определенный диагноз, определенные последствия заболевания и определенное лечение. Так и здесь. Эту болезнь надо лечить. И надо четко понимать, что сама по себе она не пройдет.

При этом на духовном уровне проявления этой болезни действительно являются грехом. Вот такое сложное явление, которое сочетает в себе не одно, а сразу видимое и невидимое. Как человек состоит из видимой и невидимой частей своей природы, так и это заболевание имеет видимый и невидимый уровни. Поэтому на духовном уровне можно говорить об искушениях, о падениях, но помимо этого это еще и болезнь. И надо бороться со страстью в своем сердце, но также надо получать и определенное должное лечение своего заболевания, тогда будет успех.

– Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «Я вкратце расскажу свою ситуацию. Год назад я с помощью мужа пришла к Богу. Господь призвал меня. У меня есть один ребенок, сейчас я вынашиваю второго ребенка. Нас батюшка благословил на него. Но у нас трагедия в семье. Мой муж с двадцатилетним стажем употребляет наркотики и соответственно алкоголь. Я молюсь, мы с дочерью каждую неделю причащаемся. Исповедуюсь, понимаю, что это такое, но перемен со стороны мужа мало заметно. И в данный момент, чтобы сохранить ребенка, меня одолевают сомнения: либо оставить мужа, потому что он изводит меня, либо продолжать быть рядом с ним. Либо уехать к своим родителям, вылечить ребенка, родить его, а дальше уже решать нашу проблему совместно. Посоветуйте, как мне быть? Оставлять его или все-таки продолжать идти рядом и поддерживать его?»

– Конечно, всегда, когда в семье у нас есть зависимый от психоактивных веществ человек – это беда и большая трагедия. Как поступать? К сожалению, часто люди не осознают, что есть такое явление, как созависимость. И активная жизнь зависимого человека, эти его падения и трагедии, которые постоянно с ним происходят, и та боль, которая его наполняет, передается и другим людям. И те, кто рядом, становятся зависимыми и тоже входят в круг этой жизни.

Более того, в чем заключается созависимость? Созависимый – это родственник, близкий человек зависимого человека. Он перестает жить своей жизнью и начинает жить жизнью этого зависимого, его нетрезвенной жизнью. Одно дело, когда я трезвенно пытаюсь помочь и эта помощь действительно дает какие-то результаты, а другое – совершенно не осознаю, что со мной происходит. Поэтому первым делом я бы Вам советовал обратить внимание на Вашу созависимость, попробовать с этим разобраться.

Какие тут пути? Слава Богу, на сегодня мы можем об этом четко говорить, что в нашем регионе, на северо-западе, есть целый ряд успешных проектов Церкви (и не только Церкви), которые помогают зависимым людям. В том числе есть группы для созависимых, в частности в нашем Координационном центре собираются две группы в неделю по средам и пятницам в 18.00, приходите. Вы встретите специалиста (это групповые занятия, не индивидуальные консультации), который ведет группу, и сможете высказаться и услышать какую-то обратную связь. Также на эти группы ходят другие созависимые, Вы увидите эту проблему и то, что можно изменить в Вашем поведении.

Мы часто не можем менять другого человека. Он идет в эту сторону, и что я ни делаю, никак не удается воздействовать на его движение в нехорошую сторону. Что можно сделать? Можно меняться самому. Никакое слово так не убеждает, как действие. Более того, необходимо меняться, потому что зависимость – это проблема семейная, совершенно однозначно. Поэтому необходимо воздействие на всю семью; не только на самого зависимого человека, но и на все его окружение. И тогда возможен результат.

А что можно посоветовать буквально в двух словах? Конечно, близкие люди имеют возможность мотивировать зависимого на выздоровление, то есть помогать ему прийти к правильному решению. То есть это то, с чего мы начали сегодняшнюю беседу: насколько можно человека заставлять? Настолько, насколько возможно. По большому счету хорошо человека все-таки привести. Есть разница, если человек войдет в какую-то программу помощи мотивированно и осознанно или неосознанно. Но если он задержится в этой программе, начнет дальше в ней участвовать, то может уже обрести и свою личную мотивацию.

Но вполне реальна ситуация, когда люди приходят к нам именно потому, что их приводят родственники. Тоже в результате этого действия порой происходит встреча, и человек потихонечку начинает меняться. Но тут надо четко понимать, что зависимость – это болезнь, она не пройдет просто так, не надо самим обманываться, верить в этом смысле себе, зависимому человеку. Он не излечится, ничего не изменится, если ничего не будет происходить в плане профессиональной помощи. Как лечится зависимость? К сожалению, нет таких волшебных таблеток и нет насильного лечения, все-таки это сознательное изменение своей жизни.

По сути, что такое зависимость? Это определенное мировоззрение. У этого заболевания есть биологический уровень, но есть и психологический – это уровень интеллекта, эмоций, души. И это заболевание очень сложное. А мы еще говорим и о духовном уровне, что он тоже есть, это тоже очень важно. Но что же есть? Таблеток волшебных нет, а есть реабилитационные мероприятия, какие-то реабилитационные действия, будь то участие человека в какой-то психотерапии один на один (индивидуальные консультации) и получение такой помощи, будь то групповые занятия или целая система реабилитации в тех  или иных реабилитационных центрах. Конечно, лучше всего начать с реабилитации, пройти реабилитационный курс, а дальше есть группы самопомощи, поддержки и так далее.

Есть целый ряд таких структур, в том числе в нашем регионе (в Санкт-Петербурге), которые помогают зависимому человеку. На самом деле у нас на сегодня есть возможность помогать зависимым, было бы только движение от родственников и от самих зависимых. Если вы захотите, вы найдете ту программу, то или иное приложение ваших усилий вместе с профессионалами и получите помощь. Есть надежда, не надо отчаиваться, надо стремиться идти этой дорогой, и может быть хороший результат.

– Вопрос телезрительницы из Ростовской области: «Скажите, пожалуйста, кодирование – это грех для того, кто закодировался и кто способствовал этому?»

– Вопрос не простой. Часто пишут в книгах, что это грех. Ну какой тут грех, если рассматривать кодирование само по себе? Тогда надо разбираться, что именно Вы называете кодированием или что именно практикует тот или иной человек, который осуществляет кодирование. Если он практикует гипноз или какие-то такие методы, которые не совсем одобряются православными психологами, специалистами, – это один вопрос. Действительно, к сожалению, есть такие методы, которые на грани, и как-то непонятно, приносит это вред или нет. На мой взгляд, кодирование – это не совсем реальная помощь. Я бы не сказал, что это прямо такой грех...

– А кодирование и подшивка – это одно и то же?

– Нет, это разные вещи. Все-таки кодирование – это не оккультизм, там нет ничего оккультного, надо это тоже четко понимать. Тут нет никакой связи с потусторонним миром, что могло бы нести в себе понятие греха, какого-то недопустимого действия. Многие психологические практики православные психологи критикуют на таком уровне, где там грех, где не грех. Нарушение свободы воли – вот по этой линии идет градация. Если практика гипноза нарушает свободу воли, – это плохо. Потому что действительно, мы можем говорить о помощи нашим зависимым, что необходимо изменить их мир. Ведь наша задача – помочь человеку переродиться. Зависимость – это сложившееся мощное мировоззрение, и надо эту картину мира человеку поменять. Но невозможно ее поменять насильно, необходимо, чтобы он сам ее поменял. Поэтому тут греха нет, но и, на мой взгляд, особой пользы в кодировании тоже не будет.

То же самое касается и подшивок, и разнообразных способов химзащиты. Если бы подшивали какими-то веществами, которые реально человека убивали в результате употребления, то, конечно, такие фирмы долго не просуществовали бы. Здесь позиция больше психотерапевтическая. Человека как бы пугают, вкалывают ему какое-то вещество и говорят, что они что-то подшили, а если он употребит что-то, то ему будет плохо. И, к сожалению, люди перешагивают через это в дальнейшем. Какое-то время на страхе человек держится, потом он преодолевает этот страх и снова падает в зависимость.

Поэтому наша задача – дать человеку возможность стать другим, сознательно победить свою зависимость, понять ее глубочайшие причины, разобраться, почему со мной такое, что со мной происходит и как я могу этому противодействовать. Вот задача нормального реабилитационного процесса. А кодирование – это единичная встреча с каким-то специалистом, который после тех или иных манипуляций скажет, что вы закодированы и теперь не пьете. Это психологически, может, на кого-то и воздействует, если человек внушаемый, и вся эта ситуация будет еще как-то обставлена ритуально, не в смысле магии, а в смысле какого-то чинопоследования.

– Эффектно.

– Да, эффектно. И еще применялись такие методы, что надо добиться этого, надо куда-то там идти, ехать, найти этого специалиста, человек преодолевает какой-то путь трудностей и получает результат. Ему говорят: «Всё, ты теперь закодированный, ты больше не пьешь». Иногда это действует. Наверное, это не очень является грехом, когда вот так, но и пользы, на мой взгляд, здесь не очень много. Хотя могут быть и положительные результаты.

– Отличается ли зависимость мужчин и женщин?

– Конечно, отличается, но не совсем кардинально. Все-таки и мужчины, и женщины – это люди, у нас единая природа – человек, но разные ипостаси. И здесь правильнее говорить о том, что у каждого человека какая-то своя история зависимости вне принадлежности к тому или иному полу. Все эти истории разные. Конечно, они чем-то похожи, тем не менее это разные жизни, разные истории. Насколько эти разности существуют? На мой взгляд, можно помочь и тому, и тому. И мужчина может получать помощь, и женщина. Есть особенности, в том числе и возрастные, в разном возрасте необходимо решать разные проблемы. То же самое и в отношении мужчин и женщин. Да, конечно, есть свои особенности, есть разные аспекты жизни и решения этих проблем, но таких кардинальных нет. Есть такие легенды, что женский алкоголизм особенно тяжелый, но, на мой взгляд, и мужской-то не легче. Разве гораздо больше мужчин получают действительно адекватную помощь и выходят в твердую ремиссию? Нет, тоже немного. Поэтому это открытый вопрос.

Очень важно, на какой стадии человек находится в состоянии зависимого поведения. Где эта грань? Вы спрашивали про грань. В наркологии все-таки есть разделение на бытовое пьянство и алкоголизм. Признаки алкоголизма каковы? Есть такой термин «толерантность». Я впервые этот термин прочитал в учебнике по наркологии, это отношение человека к воздействию, в частности, химического вещества. И вот у человека увеличивается доза, необходимая для вхождения в состояние опьянения, он должен не двести граммов выпить, а уже литр водки. Это один очень характерный признак. Следующий – потеря контроля над количеством, когда человек не может остановиться. Он знает, что у него есть проблемы и что нельзя, тем не менее, начиная выпивать, дальше не останавливается и напивается до безобразного состояния. И следующий  характерный признак – потеря контроля над ситуацией. Например, у человека завтра очень важная встреча, но вечером он напивается и не может прийти на встречу. И другие ситуации, когда зависимость, алкогольное опьянение активно мешают в такие важные моменты жизни.

Дорогие братья и сестры, если у вас есть один из этих признаков, то можно говорить, что вы алкоголик. Обратите внимание, если что-то такое проявляется у вас или ваших близких, тоже можно сказать, что это уже не просто пьянство. И пьянство – это плохо, но там порой еще не совсем сформировался механизм полноценной зависимости. А если уже есть вот эти признаки, то это полноценная картина алкогольной зависимости. И само по себе это заболевание не проходит. По возовскому определению, это хроническое прогрессирующее заболевание, которое порой оканчивается в том числе летальными исходами. Это тяжелейшая болезнь.

К сожалению, резко отрицательное отношение в обществе к алкоголю и алкоголизму не сформировалось. Слава Богу, что к наркотикам у нас общество все-таки настроено негативно, употреблять наркотик считается нехорошо, и, соответственно, наркоман – это такой изгой. К ним есть сформировавшееся отрицательное отношение. А вот алкоголиков порой жалеют, и как часто даже в кинофильмах люди смеются над пьяным человеком, это считается комичной историей, а на самом деле это приступ заболевания. Если человеку плохо с сердцем, у него конвульсии, он падает, начинает кататься по полу, – мы не будем над этим смеяться, у человека приступ, ему надо срочно помочь. Так и здесь. Больной алкоголем человек в состоянии опьянения – у него, по сути, приступ, и надо помогать, а не смеяться. И четко осознавать, что это болезнь.

– Вопрос телезрительницы из Саратовской области: «Дело в том, что у меня супруг тоже был наркозависимый (психотропные вещества), я не верила в это и не смогла ему должным образом помочь. В результате он совершил суицид, а через две недели я узнала, что жду ребенка. Как я могу сейчас ему помочь? В храме мне нельзя молиться о нем».

– Эти заболевания и греховные действия несут за собой страдание, горе, беду вплоть до летальных исходов. Это действительно так, зависимый человек склонен в развитии своего греха дойти до последней стадии – крайней степени отчаяния. Когда человек болен тем или иным грехом (а сейчас мы переходим на духовный уровень, рассматриваем эту проблему не как психофизиологическое заболевание, а как духовное явление), то порой это отчаяние доходит до самой грани, человек дерзает даже на такое страшное действие, как суицид. Как здесь можно молиться? Что можно сделать? Во-первых, можно попробовать обратиться к священноначалию (к местному архиерею) с просьбой об отпевании, смотря по тому, как происходило самоубийство.

Эти проблемы давно обсуждались, и, я помню, еще в дореволюционный период в одной епархии поднимался этот вопрос, и местный архиерей настоял, что человека, который покончил с собой в состоянии опьянения, можно отпевать на основании того, что это болезнь. Если говорить о наркологии, то это часть психиатрии. Такой человек – больной, он делает невменяемые поступки. Само понятие «невменяемость» говорит о том, что человеку этот поступок не вменяется в вину, потому что человек здесь нездоров. И если говорить о зависимом человеке, это  сложнейшая история и, конечно, страшная трагедия. Во-первых, можем молиться дома за самоубийцу, а во-вторых, все-таки попытаться обратиться к священноначалию. И, может быть, исходя из церковной икономии, священноначалие благословит заочно его отпеть, тогда уже можно будет поминать и общецерковной молитвой такого несчастного человека.

– Скажите, а можем ли мы рассматривать пост как некую профилактику алкоголизма и вообще зависимости?

– Профилактикой от алкоголизма и наркомании является активная духовная жизнь, жизнь веры. И несмотря на то, что порой у нас попадаются и люди верующие зависимые, по всей видимости, здесь вера в человеке вступила в какое-то состояние кризиса. Потому что, на мой взгляд (я совершенно в этом убежден), человек, который стремится к Богу, освобождается от грехов, разрешает многие и многие проблемы в своей жизни, в том числе и проблемы зависимости. В этом смысле уже как пословица, что Закон Божий в школах – лучшая профилактика зависимостей (отдельный вопрос, как преподавать Закон Божий), соответственно, это активная, настоящая жизнь веры в человеке. Не такая формальная вера, которая дает возможность греху побеждать меня, но активная вера, действительно стремление избавиться от страсти, идти за Христом, бороться.

Все-таки эта невидимая брань есть, мы действительно находимся на поле духовной брани, постоянно испытываем искушения. И как уж они там и для чего приходят – для смирения или для нашего духовного возрастания, но  наш путь – это путь борьбы с грехами, с самим собой и путь за Христом, путь любви к Богу и к ближнему в то же время.

Мне кажется, мы тоже можем говорить о том, что лучшая профилактика – любовь. И если, как мы уже говорили сегодня, все идет из семьи, то зависимый человек – это тот человек, которого не любили, он был отторгнут. Или, может быть, ему казалось, что он был отторгнут. Для человека, который внутри ситуации, это одно и то же, ведь многие психологические явления и процессы необязательно объективны, они сугубо субъективны. Человек ощущает эту ситуацию так, и она для него такой и становится.

Еще раз подчеркну, это действительно отторгнутые люди, которые не получили прежде всего эту теплоту, любовь от своих родителей по той или иной причине, родители были с ними холодны. Часто бывает отторгнутость от отца, когда он бывает холоден к чадам, либо отторгнутость от матери. Но это мягко, а бывают более грубые ситуации, когда и бросают детей; при живых родителях у нас растут сироты, когда сами родители употребляют алкоголь или наркотики. Конечно, у таких детей имеется огромная вероятность появления такого греха и такой болезни.

– Вопрос телезрительницы из Подмосковья: «Мой муж пьет, каждый раз просит прощения, обещает, что завтра обязательно бросит, или после дня рождения, или после Нового года. Что можно с ним сделать? Он сам говорит, что хочет бросить».

– Ваш звонок совершенно подтверждает наши слова. Еще раз подчеркну, что на био- и психоуровне это болезнь, и если зависимый человек говорит Вам, что бросит, или Вы от него требуете бросить, он пообещает, но не бросит. Он не может, он больной, понимаете? Эти механизмы заболевания не дадут ему бросить. И поэтому даже требовать от него: «Бросай сегодня или завтра» вне оказания ему нормальной, достойной помощи, которая действительно поможет ему выйти из этого состояния, – бессмысленно. Его болезнь и проявляется через то, что он зависим от алкоголя, от вещества. Он не может бросить, у него сильнейшая тяга, он не может выйти сам из этого состояния. Поэтому ему необходима внешняя помощь тех людей, которые эту помощь могут оказать. В Московском регионе есть целый ряд обществ трезвости, много интересных инициатив, и можно найти возможность для выздоровления, для изменения своей жизни.

Но еще раз подчеркну о проблеме созависимости. То, что Вы описали, Вы верите и не верите, – это какой-то замкнутый круг. Не надо верить, надо четко понимать: само по себе это не пройдет, надо лечить, есть определенные средства для излечения. Если их не применять, так все и останется на том же самом уровне.

Мы говорим, что вещества одинаковые в том смысле, что каждое психоактивное вещество вызывает зависимость. А эти зависимости отличаются по виду, но суть одна и та же: человек становится зависим, полностью порабощен своими состояниями, которые происходят с ним в результате употребления вещества. Это и состояние опьянения, и состояние абстиненции, когда опьянение оканчивается. Картина бывает разной. Зависимость от опиоидов формируется в течение месяца постоянного употребления. То есть человек месяц употребляет героин, через месяц уже у него сформирован большой наркологический синдром, который проявляется в том числе через синдром абстиненции, человек уже испытывает «ломки».

А алкогольная зависимость формируется не месяц, а может десятилетиями формироваться. Вот в чем тут проблемы, и поэтому даже бывают такие рассуждения: мы все творческие люди, а они выпивают. При этом каждое употребление любого вещества приводит к разрушению человека: к его духовному разрушению и разрушению всех этих уровней, о которых мы говорили. Биологически разрушается его тело, его психические способности и таланты разрушаются (интеллект, чувства), человек становится бесчувственным. Это тоже одна из проблем, которую люди не осознают. И мы говорим о том, что зависимость – это болезнь замороженных чувств, человек не может чувствовать. Поэтому порой он не может сопереживать, он не может любить близких людей, которых раньше любил. Не потому, что он не хочет, это его болезнь. То же самое: он не бросает не потому, что он не хочет, а потому, что не может. И здесь надо все-таки найти эту возможность.

Какие есть возможности? Есть «Дом надежды на горе» – это из светских учреждений, есть группы анонимных алкоголиков и наркоманов, они порой критикуются в церковной среде, но это тоже инструмент. И есть сейчас государственные наркологические службы, они тоже переходят на какие-то другие рельсы. Раньше-то лечили в основном медикаментозно, хотели какую-то волшебную таблетку придумать. Тоже есть порой хорошие проекты. А так это церковные реабилитационные программы в нашем регионе, это реабилитационные центры в Саперном отца Сергия Белькова Выборгской епархии. В Тихвинской епархии реабилитационные центры фонда «Диакония» – тоже прекрасный интересный результат. И наша программа – дневной стационар, реабилитационный центр «Лавра», реабилитация проходит прямо в лавре. Дневной стационар означает, что человек живет дома, а к нам ходит заниматься. Программа трехмесячная, ходят заниматься обязательно семь дней в неделю, пропускать нельзя, обязательное условие – трезвость. И мы считаем, что за три месяца действительно помогаем человеку. И настолько мощно нам удается  воздействовать на его жизнь (а там целый комплекс мероприятий), что человек действительно меняется.

Ведущий: диакон Михаил Кудрявцев

Записала Елена Кузоро