Беседы с батюшкой. Отношение к храму и священникам

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает член Епархиального отдела по делам молодежи, ответственный по работе с молодежью в Домодедовском благочинии Московской епархии, настоятель Никольского храма села Лямцино Домодедовского района протоиерей Александр Трушин.

– Тема у нас простая и в то же время сложная и, как всегда, актуальная – «Отношение к храму и священникам». Приведу случай из моей жизни. Одна моя подруга, которая человек светский и в храм заходит крайне редко, обратилась ко мне за помощью. Она должна была быть крестной у ребенка своей подруги и спрашивала у меня, что надо сделать: нужно ли исповедоваться, причащаться, перед тем как она будет участвовать в таинстве Крещения в качестве крестной.

Я сказал, что вообще хорошо бы поисповедоваться и причаститься. И она говорит: «А я не знаю, я боюсь: батюшка меня не примет, нагрубит или что-то еще, не хочу даже связываться, не очень это приятно, какие-то неприятные впечатления». То есть она боится не потому, что у нее какие-то грехи или ей стыдно в храм зайти, а потому, что относится к этому равнодушно или даже как-то крайне неприязненно. Но что-то внутри ей все-таки говорит, что это нужно сделать. Она пыталась посоветоваться со мной, потому что знает, что я не священнослужитель, но непосредственно связан с Церковью.

Но ведь таких людей множество. Они боятся зайти в храм, боятся встретить священника, который их не поймет, может быть, даже как-то неласково примет, и так далее. И такие люди заходят в храм, выходят из него и больше никогда туда не возвращаются. Как можно объяснить такой феномен в нашем обществе?

– В таких случаях хочется вспомнить наставления старых отцов, которые говорили, что это не человек боится, а его бес боится зайти в церковь. Насчет того, чтобы встретили грубо или тем более выгнали, я думаю, это показывает, что данный человек – редкий прихожанин храма. Мы не будет сейчас говорить, что это «захожанин», но редкий прихожанин. Потому что для человека, постоянно пребывающего в стенах храма, получить благословение, исповедоваться и причаститься перед большим событием – это естественная потребность. Тем более что стать крестной (духовной) матерью даже важнее, чем стать родной матерью. Паче, нежели родные родители, отвечают за ребенка те, которые наставляют его к жизни небесной.

Поэтому не знаю, что пугает Вашу знакомую. Может быть, были какие-то личные недоразумения. Или такой страх бывает в результате бесконечных сплетен тех людей, в том числе тех СМИ, которые борются с православием, борются с Православной Церковью. Иногда люди не замечают за собой, что, считая себя крещеными, православными, на самом деле являются служителями не Христа. То есть, выговаривая свои бесконечные критические замечания в адрес Церкви, они отпугивают этим людей. Причем происходит это в результате их гордыни, и они видят результат своего разговора – человек отказался идти в храм, отказался креститься или что-либо еще. Конечно, назвать таких людей христианами нельзя, они уже становятся богоборцами.

В это воскресенье мы читали замечательное Евангелие: когда Господь понудил учеников сесть в лодку и они поплыли, был ветер противный – и Господь пошел к ним по водам. Рассмотрим духовный аспект этого повествования: что значит быть в лодке и ветер противный? Это когда ты вроде бы в церковном корабле, в стенах Церкви, но враг сопротивляется твоему пребыванию там, задерживает твое движение, не дает увидеть Христа и начинает пугать тебя волнами, тем, что ты не доберешься до спасительного берега. И есть такие люди (наверное, многие священники говорят об этой проблеме), которые вроде бы и в церковь ходят, но при этом все время ухитряются сопротивляться тому, чему учит Православная Церковь.

Думаю, случай Вашей знакомой один из тех, когда человек наслушался разной критики – и в результате появился внутренний страх, который, в общем, неоправдан. Если человек хочет достичь какой-то своей цели, то он не останавливается. Например, тебе нагрубили в магазине, это же не значит, что ты больше не будешь ходить в магазин? Значит, пойдешь в другой либо перетерпишь и придешь в этот же магазин, но на следующий день. Еще никто не отказался от этого. Привожу этот пример только для того, чтобы показать, что значит, когда у тебя есть цель. Хочется человеку купить вкусной колбасы или сыра, и, грубят ему или не грубят, он идет за ними, невзирая ни на что.

Почему-то как только дело касается Церкви, сразу возникает это отношение: «Ой, меня там холодно встретили»; «Ой, меня не поняли»; «Ой, мне нагрубили». Хочется сказать: ребята, значит, вы шли не к Христу, значит, вы несли себя, чтобы показать Церкви – вот я пришел (очень много приходит таких людей). А когда идешь к Христу, ничто не может тебя остановить. И у нас множество свидетельств, когда люди вспоминают об этом. Мы встречаем такой рассказ и у митрополита Антония Сурожского. Он рассказывает, что когда пришел в православный храм, будучи крещеным, но не воцерковленным человеком, то от обилия каждения ладаном упал в обморок. Казалось бы, вывод для любого юноши – раз упал в обморок, больше не вернусь. Но он задался противоположным вопросом: почему другие не падают, а я упал? И стал ходить опять, и опять, и опять, чтобы понять тех людей, которые стояли в храме.

Так что утешьте свою знакомую, а наши телезрители, надеюсь, будут разъяснять все, что касается церковной и приходской жизни, но разъяснять так, чтобы после вашего разъяснения человеку хотелось идти в церковь, чтобы он не бежал от церкви. Священник грубовато встречает?.. Но, знаете, священник ведь тоже человек, он может быть и усталым после службы. Я знаю мужские монастыри, где монахи довольно резко разговаривают с приходящими; не потому, что они их не любят, а потому, что такой достаточно строгий тон не позволяет появляться всякой пустой болтовне. Но все равно мы вновь и вновь едем в эти монастыри, общаемся, дружим с этими людьми, замечательными, молящимися, трудящимися, и они становятся нашими добрыми собеседниками или наставниками. И эта строгость просто необходима.

Мы с вами уже поднимали такую тему: проблема приходских храмов в том, что иногда священники, мягко выражаясь, заигрывают перед прихожанами: «Вот, миленький мой, ты приходи. Да ладно, тебе все простится». Хорошо, когда батюшка добрый, но когда он вместо хорошего врача превращается просто в человека, который гладит тебя по головке, лечения не происходит. Может быть, многие и не стали ходить в храм потому, что с ними никаких изменений не происходит.

Итак, пусть Ваша знакомая преодолеет свои страхи, которые ей бес надул в ухо, и идет ко Христу, как Петр шел к Нему по волнам, выйдя из лодки. Если начать крутить головой, бояться волн, то начнешь тонуть. Хорошо, если успеешь протянуть руку и сказать: «Господи, помоги!» «Почто усомнился, маловерный?» – сказал Петру Господь. А если не успел и твоя жизнь прошла в вечных осуждениях и критике Православной Церкви?..

Поэтому, друзья мои, дай Бог всем нам сил и разумения, чтобы мы с вами не утопали в волнах мира, волнах бытия, волнах страстей. Это значит, чтобы мы не крутили по сторонам головами, но все время видели впереди себя Христа. Тогда идем по волнам.

– Вопрос телезрительницы из Эстонии: «Евангелие говорит: вера без дел мертва. А в утренних молитвах я все время молюсь: вера же вместо дел да вменится мне. Скажите, пожалуйста, нет ли здесь какого-то противоречия?»

– Никаких противоречий здесь нет. Речь идет о том, что просто делами мы не можем оправдаться. Дела дополняют и укрепляют нашу веру. Я не могу сказать, что во Христа я не верю, но за счет того, что подметаю улицу, Господь будет меня спасать. Я могу подметать улицу ради Христа, молясь Ему, – тогда это будет правильно.

Я очень рад, что от нашей телезрительницы поступил такой вопрос. Да даст Господь здоровья и разумения Вам и Вашим близким, потому что это немаловажный момент для людей, помогающих в храме.

Немало людей, которые пришли помолиться, и ушли. Слава Богу, что помолились, но любой храм нуждается в помощи, в помощи просто руками. Можно прийти к старосте, к ответственному за тот или иной участок работы и спросить: «Чем я могу помочь?» Ко мне часто приходят люди и говорят: «Батюшка, мы видим, вокруг вашего храма много цветов, благословите пополоть». Я считаю, что это составляющая часть. Все исторические документы указывают на то, что люди всегда трудились на пользу храма. Не говоря уже о тех храмах, которые люди вообще строили своими руками.

Сразу заметна и гордыня. Допустим, обращаешься к человеку: не могли бы Вы остаться помочь, нам нужно сделать то-то и то-то. «Ой, батюшка, нет. Вы знаете, я уже в храме побыл, а у меня сегодня выходной. Вы уж простите». Такой человек себя принес храму, решил, что он осчастливил Бога своим присутствием, осчастливил храм – и больше его не трогайте. Это неоднократные случаи, особенно в сельских храмах. Мы обращаемся к приходу, и постепенно приход формируется так, что большинство людей стараются участвовать в жизни храма своими руками, своим трудом. Невзирая на должности, звания, порой невзирая на возраст, по мере сил люди трудятся по благоукрашению храма. И тогда храм становится своим, человек рад видеть его. Например, человек красил забор; пришел в следующее воскресенье, видит, что забор сияет, и понимает, что в этом есть и его участие.

В одном из писем преподобного Амвросия Оптинского есть наставление женщине (она жалуется, что ей в храме скучно): «Но в избе тебе не скучно? Почему в храме скучно? В избе ты находишь себе занятие: и занавесочку надо поправить, и цветы переставить... То же самое и в храме». Конечно, телезрительница задала очень правильный вопрос, потому что христианин должен жить и молясь, и трудясь своими руками ради Бога. Не ради самоутверждения, не ради самолюбования, а именно ради Христа. На сельских приходах это особенно заметно: людей не так много, и они стараются поддержать благолепие храма.

– Отец Александр, Вы как раз начали тему об отношении к Церкви – и не только как к сообществу людей, но и как к зданию и организации. Давайте продолжим эту тему, тем более, как сельский священник, Вы можете много рассказать о том, как люди могут участвовать в созидании этого благолепия в самом храме и вокруг него.

– Наверное, многие священники проходили через то, что лет двадцать тому назад мы преодолевали такое остаточное явление, как иерархия внутри прихода. То есть это была иерархия, созданная самими прихожанами, когда вдруг появлялись прихожанки, считающие себя приближенными к батюшке. Другие, особенно бабушки, делили подсвечники: это мой, ты к нему не прикасайся, как ты смела его чистить, я сама его чищу. А вновь пришедшим людям старые прихожанки объясняли, что их дело вообще стоять при входе и не рыпаться. Было такое. Не знаю, откуда берется такая иерархия. Иногда на нее по-прежнему наталкиваешься на каких-то приходах и в других местах.

Мы всячески боролись с этим, иногда это вызывало возмущение некоторых людей: «Как так? Я в этот храм тридцать лет хожу, и меня всегда вызывали и приглашали, а вы не зовете и не приглашаете...» По-разному было... Но я считаю, что этого быть не должно. Это создает ненормальную обстановку между новопришедшими и постоянными прихожанами. Это болезнь внутри церкви. Это тоже встречный ветер, когда ты вроде бы считаешь себя в корабле спасения, а ветер не дает тебе двигаться. Попробуйте на море или большом озере грести против ветра – машешь, машешь веслами, весь взмок, а лодка стоит на месте, а то и вообще начинает двигаться в обратную сторону. Думаю, при таком отношении то же самое происходит и с людьми: они считают себя в корабле спасения, а спасения на самом деле не происходит.

Поэтому дело не в сроке давности: ходит человек в храм тридцать лет или всего несколько дней, как начал ходить. Должно быть стремление ко Христу. И у человека, который ходит в храм тридцать, двадцать, десять лет, должна быть необыкновенная любовь и терпение к новопришедшему. Его поставь на более удобное место. Да, я привык стоять у иконки, в уголке – это мое любимое место, меня там никто не толкает. Но ты видишь, что пришел новый человек, ему еще неуютно, возьми его под локоть, поставь на свое место: «Постой здесь, помолись, не волнуйся». И это оставит человека в церкви. Ведь сколько таких постоянных мнимых прихожан вытолкали людей из церкви! Многие вот переживают: «Батюшка, о чем молиться? Я старая, грехов уже нет». Так вот тебе и молиться за тех людей, которых из-за твоего ворчания, из-за твоего холодного отношения не стало в стенах храма.

Эта мнимая иерархия еще встречается: «приближенные к батюшке», «люди, близкие к батюшке». И я считаю, что это позор для православных христиан, как и жесткое деление на клир и мир. Господь говорит: «Вы – соль земли». Кому Он это говорит? Священникам, клиру или всем, стоящим в стенах храма? Конечно, всем нам. Потому что если соль непригодна, ее невозможно никуда добавить, а только выкинуть. Значит, любой прихожанин должен быть проповедником не только Воскресения Христова, но через него и проповедником любви. А если ты не любишь, то стать проповедником любви не сможешь. Как бы ты мне ни говорил, что ты хороший врач, но если я не вижу твоих дел и практики, я не поверю, что ты хороший врач. Я уйду туда, где увижу, что врач действительно лечит. Точно так же мы пытаемся проповедовать любовь, а сами никого не любим.

Мы любим сами себя и хотим, чтобы нас слушали и уважали за пустое сотрясение воздуха – за то, что мы только говорим о любви. Это проблема приходов. Оглядись вокруг себя. Вот идет праздник, мне говорят, что человек упал в обморок, – прерываешь службу, идешь покропить святой водой, посмотреть, что случилось. В храме духота... Спрашиваю: «А почему вы окна не откроете?» –  «А вот тут бабушки стоят, говорят, что им дует и чтобы все окна закрывали. Мы открывали, а они закрывают окна». Бабушки, миленькие, вам дует? Вас двое, а вокруг стоят двести. Отойдите в сторону ради этих двухсот. Вы знаете, ведь они даже зубы сожмут, насмерть стоят: никуда не пойду, это мое место, я все время здесь стою. Ребята, это любовь? Ты хочешь сказать, что ты в корабле спасения? Да нет, ты уже тонешь. Поэтому дело настоятеля следить, чтобы таких ненормальных ситуаций не складывалось.

Конечно, настоятелю помогают люди деятельные, люди, которые могут справиться с работой. Но это одно дело. И совсем другое, когда мы начинаем сами себя возводить в любимчиков и оттеснять «нелюбимчиков». Ни в коем случае такого быть не должно. Иначе не получится приход как семья. Мечта любого священника, любого настоятеля, чтобы приход стал единой семьей. Не может быть в семье драки между родственниками, только с полным уважением, с полной любовью.

– Вопрос телезрителя: «Почему мы часто наблюдаем такую картину: красивый храм, красивое поселение, но прихожан в храме практически нет. Почему в Никольском храме в селе Лямцино в воскресную службу люди стоят на улице, так как храм не может вместить всех желающих? И просьба – не могли бы Вы рассказать о том музее, который создан при Вашем храме?»

– Спаси Господи! Догадываюсь, что звонил кто-то из близких нам прихожан. Будем считать, что люди стоят на улице, потому что им там удобнее? Не так жарко, не так душно, не надо окна открывать.

Действительно, мы сделали при храме музей, который называется «Союз во имя жизни». Тема его больше военная – союз Церкви и армии. На мысль о таком музее нас натолкнули участники боевых событий в Афганистане, Чечне. Несколько лет тому назад в стране широко праздновался юбилей, связанный с Великой Отечественной войной, и офицеры, участники горячих точек, посетовали, что нет музеев о Чеченской войне, о тех, кто погиб в Дагестане, борясь с бандитами. Тогда у нас появилась мысль создать такой музей, но постепенно он перерос в более широкий профиль – и мы понемногу отразили ключевые события, наверное, из всех исторических эпох. У нас есть, условно назовем, композиция присутствия Дмитрия Донского у преподобного Сергия Радонежского перед Куликовской битвой. Представлена боевая одежда ратников того времени, можно увидеть копии меча, шлема, представлена кольчуга и схима. Из другой эпохи представлен праздничный мундир гусара. Все это даже можно потрогать руками, потому что приходят мальчишки и девчонки, но и взрослые с удовольствием это делают.

Такая же инсталляция посвящена Великой Отечественной войне. Есть раздел о периоде гонений на Церковь, с фотографиями разрушенных храмов, в том числе представлены копии икон священномучеников, пострадавших в земле Домодедовской, канонизированных Русской Православной Церковью: Ярослав Савицкий и многие другие в селе Ям. И прочих. Рассказывается и об участии Церкви в Великой Отечественной войне: о сборе средств на танковую колонну и авиационную эскадрилью. Здесь тоже можно увидеть «живые» экспонаты – это настоящие предметы, часть из них была подарена нам людьми, которые ведут поисковые работы на местах боев.

Затем освещается тема участия духовенства в современной армии. Например, рассказано о церкви на территории Института воздушно-десантных войск города Рязани. Участники Афганской войны представили свою настоящую форму: человек, прошедший весь Афган, принес свой комбинезон, в котором исполнял боевые задания.

Есть и новые экспозиции, посвященные нынешним военным событиям. Например, мы дружим с Государственным университетом по землеустройству, где тоже есть свой музей. У них есть своя военная кафедра, выпускники которой являются офицерами инженерных войск, в том числе это саперы, участвовавшие в разминировании Алеппо и других городов Сирии. С разрешения ректора университета они привезли нам в подарок и форму, и саперные лопатки, которыми ребята работали, и большой кусок белого камня из этого города. И здесь рассказывается об участии Церкви в жизни современной армии: и в жизни космонавтов на Байконуре, и в службе десантников и спецназа.

Могу сказать, что для большинства мирян это полное откровение. Мы с Вами уже говорили: у многих есть впечатление, что священник находится только в стенах церкви. Как только закончилась Божественная литургия, люди уезжают из храма, и они уверены, что до следующего их приезда в церкви ничего не происходит. Священство же активно живет общественной жизнью, в том числе жизнью армии. И вот у нас появился такой музей, в создании которого активно участвовали офицеры в отставке. Для них это тоже дорого. Хранить дома старый китель вроде бы как-то несерьезно, а когда он занимает свое место в музее и нынешний полковник приходит и видит свою лейтенантскую форму, в которой он был под пулями и боролся с террористами в том же Дагестане, то это вызывает у него радость и гордость перед своими детьми, которым он может что-то рассказать.

И, конечно, важны книги – воспоминания участников этих боев о помощи Божией на войне. Многие люди настолько узко представляют книжную тематику, что для них все церковные книги сводятся к молитвослову, Псалтири и Евангелию. В лучшем случае что-то еще рядом. И когда они видят книги людей, прошедших боевые действия, тех, кто понюхал порох и смерть повидал в глаза, кто вспоминает, как они молились и по молитвам остались живы, то, конечно, это очень впечатляет.

И пока мы с вами еще расхлебываем такую проблему, когда несколько лет назад (наверное,  благодаря в том числе СМИ) была сильно занижена роль советских бойцов во Второй мировой войне, что огромная роль якобы принадлежала Соединенным Штатам и Англии. И это настолько повлияло, что до сих пор есть взрослые юноши и девушки, которые просто убеждены, что Россия сыграла в этой войне небольшую роль, что если бы не эти страны, то победы вообще и не было бы. Печально это слушать. Поэтому важно, когда ведешь по этому музею, рассказать и о Великой Отечественной войне. Также рассказываем о роли Церкви в жизни нынешней армии и присутствии священников в боевых точках. О том, как в свое время они участвовали и в Отечественной войне 1812 года, притом возглавляли атаки против французов. Один из этих священников, пройдя всю войну с французами, участвуя в заграничных походах, в параде на Елисейских полях в Париже, в дальнейшем был настоятелем нашего храма. Эта тема для нас особенно дорога, и мы сделали копии тех боевых наград, которые он имел. Но для большинства это просто откровение.

– Даже для меня это откровение. Хотя я, батюшка, знаком с Вами год, первый раз слышу о музее.

– Музей появился у нас недавно, поэтому он еще в движении, то есть все время приносят какие-то экспонаты, что-то нашли, принесли: не подойдет ли вашему музею? То одна тематика, то другая. И я искренне благодарен за это.

Кстати, продолжая тему труда прихожан в храме, могу сказать, что музей создан трудом и стараниями прихожан. Появились замечательные девушки, которые стали прекрасными музейными дизайнерами, занялись оформлением экспозиций. Появились люди, которые готовы что-то подстрогать, подправить, покрасить, изготовить какую-то экспозицию, постирать старую форму, подшить ее. Все это было сделано прихожанами не за зарплату, а из желания послужить  общему церковному делу.

– Наверное, надо делать отдельную передачу, посвященную вашему храму. Хотя мы уже много общались и многое обсуждали, но почему-то об этом направлении в вашем храме я слышу впервые.

– Мы приглашаем в наш музей всех желающих. Каждое последнее воскресенье месяца я провожу экскурсии, а так он открыт все время. Экспозиция совсем небольшая, но насыщенная.

– Хотя рядом Москва, но музей в деревне – это совсем другое.

– Москва может похвалиться такими музеями! Но церковную тематику мало кто поднимает. Может быть, мы, конечно, не знаем и на приходах есть подобные экспозиции.

– Конечно, создаются. Пусть маленькие стенды, но все же есть.

– Это, безусловно, необходимо: содружество Церкви и армии имело в истории нашей Родины немаловажную роль.

– Церковь играет очень большую роль в патриотическом воспитании молодежи и детей. К сожалению, как и люди, выступающие против Церкви, о которых мы говорили сегодня, многие почему-то не понимают этого и противятся: «Почему  именно в Церкви говорят о Родине, о героях, о павших? Молятся о воинстве?» К сожалению, мало кто это понимает, и это противление и негативное отношение к священникам процветает. Но, думаю, это зависит не только от священников, но и от нас, прихожан: видно, мы что-то не так делаем, раз такое отношение.

– Немало священников, в том числе и ныне почивший архимандрит Кирилл (Павлов), – это люди, прошедшие войну и после военной службы принявшие духовный сан: либо постриглись в монахи, либо стали священнослужителями.

– Есть и те, кто еще жив.

– Да, и мы этому уделяем внимание в своем музее. Я считаю, что это также необходимо.

– И последний вопрос телезрителя, которым мы подытожим сегодняшнюю передачу. Тезис такой: «Православие жестко делится на клир и прихожан, между ними существует большой разрыв». Согласны ли Вы с таким мнением? Я считаю, что в некоторых храмах есть такой разрыв. Почему это происходит, мне непонятно, но такое бывает.

– Вопрос есть вопрос. Но я не согласен с мнением о разрыве. Даже не знаю, какие примеры разрыва можно привести...

– Это скорее мнение людей, которые только приходят в храм. Они очень долго выходят на какое-то общение со священником. Для многих это тяжелый путь. Причины могут быть разными: может быть, боязнь или непонимание; может быть, священник боится спугнуть. Очень много захожан в храмах.

– Вы знаете, деточки мои, я думаю, что этот разрыв создает бес, а некоторые люди по своей немощи его поддерживают. Не думаю, что на самом деле есть такой большой разрыв. Во-первых, если где-то и существует то, что люди называют словом «разрыв», то каждый священник сталкивается с такой проблемой  (именно сталкивается, я не оговорился), когда люди хотят поболтать с батюшкой, хотят, чтобы он занимался их проблемой; когда священник видит эту пустую болтовню. В Евангелии человек обращается к Господу: «Скажи моему брату, чтобы он уступил мне». И Христос отвечает: «Не делить Я пришел, не судить». Поэтому и тут решать какие-то домашние, мирские проблемы священник не обязан. А поскольку человек никак не может остановиться, требует от священника разговора, то, может быть, в какой-то момент священник окажется резковатым, сказав: «Ну все, хватит, поговорили – до свидания». Может быть, такая реплика могла послужить для человека постороннего, малоцерковного основанием для того, чтобы судить, что все эти священники таковы.

Это реально происходит в жизни. Однажды я приехал к отцу Илию и был свидетелем того, как к нему подбежала женщина, в буквальном смысле повисла у него на плечах, схватилась за рясу и кричала: «Батюшка, помолитесь, моя мама болеет! Помолитесь, чтобы она встала!» Было видно, что батюшка давно знает эту женщину, и я услышал, как он ей тихонько говорит: «Ты пойми, твоя мама уже старенькая, она уже не встанет». Женщина все равно кричала: «Нет, нет, нет! Если Вы помолитесь, она встанет и будет как раньше». Надо знать батюшку Илию, который так ненастойчиво опять говорит ей: «Ну ты пойми, она уже старенькая, больная, она не будет как раньше». Женщина снова кричит: «Нет, нет, нет! Если Вы помолитесь, она опять встанет и будет такой же, как раньше!» Надо иметь ангельское терпение отца Илия, чтобы так объяснять.

А если на приходском священнике, который исповедовал, отслужил литургию, причащал, виснет кто-то со своими домашними проблемами, я не удивлюсь, если он скажет: «Простите, пожалуйста, но давайте прекратим эти пустые разговоры». Таких людей, которые пытаются понудить священника решать домашние проблемы, много. Это первое.

Второе: есть люди с болезненной психикой, со слабой нервной системой. Им бы нужно поговорить с врачом, а поскольку врача рядом нет или идти к нему они не хотят, они выплескивают свои формы общения на священника. И тут просто либо ты такого человека резко останавливаешь, либо он может говорить, говорить... Однажды я набрался терпения и решил довести до конца разговор с такой женщиной с пораженной психикой. Она говорила четыре часа. Не останавливаясь... Через четыре часа я не выдержал, сказал: «Так, все, я больше не могу». Она заулыбалась: «Вы знаете, а доктор дольше выдерживает». Хотя перед этим она не сказала, что больная. Зато потом такой человек пожалуется, что священники резкие, обрывают… Простите, а с каким вопросом вы пришли? И в какое время вы пришли со своими вопросами? Может быть, он отслужил всенощную службу, литургию, а вы в это время выспались, плотненько пообедали, а потом пришли к священнику, которого буквально качает после долгого богослужения, возможно, он еще и венчал или крестил, и тут вам захотелось побогословствовать... Простите, а нельзя спросить: «Батюшка, вот я бы хотела поговорить. Благословите, в какое время можно прийти? Когда Вам будет удобно?» Честь и хвала тем прихожанам, которые находят возможность вот так тактично подойти, попросить разрешения на личную встречу для личного разговора. Конечно, нет священника, который бы отказал в такой встрече.

– А что делать, если священник просто отказал? Такое бывает.

– Значит, идти к другому или с терпением ждать, когда он согласится, как Господь управит. Ну, отказал он мне. Вот стоял человек к мощам Николая Чудотворца и не выстоял, не хватило у него сил. Что делать в таком случае? Ну, будет возможность, поедет к другим мощам. Помолись Николаю Чудотворцу, скажи, что хотел повидаться с ним лично, но вот не смог, сил не хватило. То же самое при встрече со священником.

Сейчас стало достаточно много священнослужителей. Как человек пожилой, я помню годы советской власти, когда встретиться со священником было целой проблемой. Для того чтобы нам, тогда молодым студентам, поговорить с батюшкой, мы ехали в Троице-Сергиеву лавру, стояли на площади, ждали момента, когда священники и монахи пойдут после службы на трапезу, ловили их за рукав, для того чтобы с ними пообщаться.

Сейчас священников хватает, и я не верю, что если один священник отказал, то вопрос остался нерешенным. Если есть желание идти к Христу, иди. Если есть только желание обсуждать, как бы ты хотел пойти к Христу, прости, это не имеет ничего общего с твоим стремлением. Стремись к Христу – и Он обязательно протянет тебе руку и подскажет возможность побеседовать со священником, если ты видишь в этом необходимость.

– Отец Александр, благодарим Вас за эту прекрасную беседу. Напоследок благословите наших телезрителей.

– Господь благословит всех вас, дорогие друзья. И прошу ваших святых молитв.

Ведущий Сергей Платонов

Записала Ксения Сосновская