Беседы с батюшкой. Достойный уход из жизни

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает руководитель медико-просветительского центра «Жизнь» протоиерей Максим Обухов. 

– Здравствуйте, дорогие телезрители. Сегодня у нас в гостях клирик храма Благовещения в Петровском парке протоиерей Максим Обухов.

Тема нашей передачи «Достойный уход из жизни», почему она актуальна именно сегодня?

– Вы знаете, сейчас значительно увеличилась продолжительность жизни. Если в прошлом люди в среднем жили до 40 лет, даже до 35, и об этом говорит история, археология. Только отдельно взятые люди, какие-то крепкие старики доживали до какого-то старшего возраста. А сейчас обычное дело, когда люди доживают до 70–80 лет, и в обществе дискутируется проблема достойной старости, успехов в медицине по продлению жизни. И в то же время обсуждается вопрос о страданиях, то есть продлевается не только жизнь, но и страдания человека, тогда встает вопрос, как их терпеть и каким должен быть уход из жизни. И, конечно, многие говорят о кризисе пенсионных фондов, потому что люди живут все дольше и дольше. Сейчас даже говорят о необходимости повысить пенсионный возраст, потому что пенсионная система просто не выдерживает этого увеличения продолжительности жизни.

– Такое явление как эвтаназия тоже является актуальной темой. Что можно сказать об эвтаназии с христианской точки зрения?

– Сейчас стали говорить об эвтаназии, потому что самые передовые страны Северной Европы: Голландия, Швейцария, некоторые штаты США, Канады узаконили эвтаназию, то есть целенаправленное убийство больного.

– То есть когда страдания человека невыносимы, и он просит врача прекратить лечение и жизнь.

– Невыносимые страдания – это субъективный фактор. Например, недавно была история, когда относительно молодая женщина, у которой была депрессия, сказала: «У меня невыносимые страдания» – и ей разрешили эвтаназию. Как это можно понять? Человек считает, что у него невыносимые страдания, потому что у него какая-то проблема с психикой и он считает, что жить дальше не может.

Сторонники эвтаназии предложили решение проблемы увеличивающейся продолжительности жизни, старения населения, страдания, болезней в виде убийства стариков с помощью специальных средств, обычно инъекций, уколов. Якобы это может помочь и деньги, и средства, и силы родственников.

– То есть это чисто практический, экономический взгляд на эвтаназию. Но говорится ли здесь о милосердии?

– Говорится о милосердии, об облегчении страданий, но только говорится. Понимаете, убить человека не является актом милосердия, и люди от этого счастливее не становятся. Просто у человека в жизни есть разные периоды, в том числе исход из жизни. Каждый день Церковь молится в ектенье о непостыдной, безболезненной кончине живота нашего. И мы никак не можем согласиться с самоубийством. Самоубийство – это двойной грех. Человек дает согласие на самоубийство – мы не можем этого принять.

Это грех – взять и убить себя. Человек должен терпеть. С другой стороны, это нехорошо для врача: из человека, который спасает жизнь, он становится убийцей. Он должен согласиться выполнять такую роль: взять шприц, набрать лекарство, подойти к живому больному, который дышит, у которого бьется сердце, ввести этот яд. И общество: адвокаты, родственники, которые со всем этим соглашаются. То есть это и самоубийство, и убийство, и на всех людей ложится эта ответственность.

– Сторонники эвтаназии называют ее милосердным шагом. Но прекращая страдания, врач на самом деле просто убивает своего пациента?

– Если посмотреть на то, что происходит в этих странах, то это далеко от милосердия.

– В каких странах это принято?

– Это северная Европа: Голландия, Бельгия, Швейцария, а также в некоторых местах Северной Америки. То, что там происходит, далеко от милосердия, потому что, как оказалось, те люди, которые активно выступают за эвтаназию, или даже те, кто за ними стоят – есть понятие лоббирования, когда создаются группы, которые пытаются с какой-то целью изменить законодательство. За этим стоит далеко не милосердие, а определенный корыстный, скажем так: финансовый отец.

– Кому выгодна эвтаназия?

– Да, это правильно заданный вопрос. Как говорят, когда хочешь понять какое-то необъяснимое общественное движение, смотри, кому это выгодно. У нас, как и в большинстве развитых стран, существует кризис пенсионных фондов: пенсионные взносы молодого поколения, а в семье один-два ребенка (то есть на сегодня население у нас уменьшается, нет расширенного воспроизводства. Пенсионная система не справляется с увеличением продолжительности жизни и с выплатами пенсий старикам. Поэтому происходит инфляция, и мы не знаем, как ее решить. И если убить пенсионера убить на год раньше, то умножьте его пенсию на 12 месяцев. Если он получает 10 тысяч рублей пенсии, то будет экономия 120 тысяч рублей в год с одного человека. А если убить миллион, тогда получаются совсем другие цифры. И тогда держатели пенсионных фондов получают экономию, которая исчисляется миллиардами. Кроме того, существует страховая медицина: пожилые люди оттягивают много средств. Но они ведь заслужили это: всю жизнь работали, тоже платили взносы, налоги, ходили на работу, трудились, что-то создавали – и они имеют право на эту медицинскую помощь. Но опять-таки если отказать пенсионеру в помощи, который нуждается в интенсивной терапии, санатории, дорогостоящем лечении, тоже получается прибыль. Поэтому всегда будут люди, которые выступают за эвтаназию.

– Бессердечный подход, который попахивает фашизмом.

– Тем не менее мы должны признать, что достаточно активно работают различные лоббистские группы – те, которые пытаются оказать влияние на законодательный процесс.

К счастью, у нас запрещена эвтаназия. Но если взять Швейцарию, то там есть «эвтаназийный туризм». То есть в Швейцарии зарабатывают деньги: туда можно приехать, заплатить хорошую сумму (ведь когда человек идет умирать, ему уже деньги не нужны) и совершить этот суицид. И государство этим зарабатывает.

– Почему называется «туризм»?

– Потому что в Польше эвтаназия запрещена, а в Швейцарии разрешена. И тогда человек из Польши может поехать в Швейцарию и там совершить это самоубийство. В Швейцарии он не нарушит ни он, ни врач не нарушат никаких законов.

Кроме того, как оказалось, в этих странах, где узаконена эвтаназия, граница между добровольной и принудительной эвтаназией оказалась очень расплывчатой. То есть принимается закон о добровольной эвтаназии, а где добровольность, когда человек находится в таком состоянии, что не может подписать документы. Или ему можно дать какое-то лекарство, которое вводит в определенное состояние, что он может до конца не понимает смысл того, что подписывает. Кроме этого, здесь опять же определенные корыстные интересы: фактически человека можно убить.

Сторонники легализации эвтаназии пошли еще дальше: они предложили убивать детей, когда ребенок рождается с какой-то патологией. Это было узаконено и уже практикуется. Ребенка можно усыпить, как котенка, и это тоже не будет считаться преступлением. И тут тоже имеется определенная корысть, не только для родителей, но и для тех же страховых компаний, для медицины и прочее.

– Я читал о случае, когда в начале XX века отец-врач совершил эвтаназию своего ребенка, который болел дифтерией. Но на следующее же утро после совершенной эвтаназии узнал, что изобрели сыворотку от дифтерии, таким образом он оказался убийцей своего ребенка. То есть совершая эвтаназию, человек отказывается от борьбы за жизнь.

– Недавно в публикации была серия публикаций о волне самоубийств людей, которые не выдерживали боли и совершали самоубийство. Даже стрелялись какие-то военные. Была целая волна самоубийств. Это постоянно происходит. А когда разбираются в этих случаях, то оказывается, что человеку не давали, например, морфий. Хотя можно, но сейчас есть достаточно много сильных средств, которые позволяют человеку как-то жить. То есть можно давать наркотики, можно сильные обезболивающие, в общем больным можно заниматься. Но это опять же хлопоты, деньги... И оказалось, что больные стрелялись в результате неправильной работы организаций медицины. Потому что врач находится в определенных рамках: ему не дают возможность выписывать морфий, в чем он тогда виноват? Он подбирает обезболивающие, которые ему доступны. Людьми с сильным болевым синдромом нужно заниматься, есть много способов, как ему помочь.

Другое дело, если не хотят им заниматься. Тогда получается, что человека подталкивают к самоубийству.

– А если в России, допустим, примут закон, разрешающий эвтаназию, какие могут быть последствия?

– Если в Голландии постоянно происходят случаи незаконной эвтаназии с нарушением правил... Какая там возникла такая правовая ситуация: эвтаназию разрешили, поэтому если врач незаконно усыпит больного, то он будет виноват не в убийстве, а в неправильном оформлении документов на эвтаназию, что не квалифицируется как убийство. Получается, что можно любого человека усыпить, а потом сказать, что просто неправильно оформили документы. И наказание может быть совсем другим: административное или вообще никакое.

А если в России завтра узаконят эвтаназию, то это приведет к очень тяжелым последствиям. Потому что у нас никто не победил коррупцию, всесилие чиновничьего аппарата. И если сейчас лечебные учреждения должны выполнять условия страховых компаний, потому что страховые компании держат деньги, из которых врач получает зарплаты, на которые существует больница, на которые покупают лекарства. Поэтому страховая компания имеет возможность напрямую влиять на процесс лечения. Вы представляете, если они почувствую эту экономию, причем многомиллионную? Тогда они начнут оказывать давление на сотрудников. Причем давление это серьезно, потому что у них в руках зарплата. Они начнут спускать план на эвтаназию, и тогда больных начнут к этому подталкивать, заставлять или, например, не будут давать обезболивающие средства: «Видишь как: ты заболел, обезболивающие не положены – подпиши документы, чтобы тебя усыпили».

И будет коррупция, начнут у этих стариков отнимать наследство, потом это перейдет к детям: если у старика органы для пересадки не годятся, то у детей годятся – начнется черная трансплантология и так далее. То есть последствия будут очень тяжелым. Старикам придется просто прятаться, в какой-то лес уходить.

Представляете, дать чиновнику право убивать? А эти бумажки не будут проблемой, найдутся юристы, найдутся адвокаты. У нас это будет гораздо хуже, чем в других странах. Там очень много нареканий к этой системе, много конфликтных ситуация, много различных нюансов. Общество от этого не становится здоровее и лучше. Я даже думаю, пусть увеличат пенсионный возраст: пусть мы будем работать на 5-10 лет больше, но только не вводить у нас эвтаназию.

– А есть ли риск того, что у нас ее все-таки введут?

– Недавно очень высокопоставленный чиновник при исполнении своих служебных обязанностей заявил, что это «акция милосердия». В прессе об этом иногда мелькают статьи. Правда, большинство статей все же против эвтаназии. Но это очень плохо. Кроме того, эти люди, которые говорят о «милосердии», они же говорят не о себе. А вот чтобы его убить... И в этих разговорах про эвтаназию есть очень неприятный момент. Существует раздел психологии, который изучает суицидальное поведение. Есть специалисты, которые изучают феномен суицида: что такое самоубийство, почему человек на это идет, анализируются статистика, причинно-следственные связи и многое другое. Определенными исследованиями было доказано, что сами по себе разговоры о суициде: репортажи, какие-то фотографии, подробности – сами по себе провоцируют суицид. То есть если об этом говорить меньше, то и суицидов меньше. Если об этом говорить больше, а если еще делать из людей, которые убивают себя, каких-то героев, страдальцев, мучеников, рассказывать о них, то это может вызвать целую волну самоубийств. Несколько лет назад в прессе начали чуть ли не каждый день «качать» новости о подростковых суицидах – и это вызвало всплеск подростковых суицидов.

Что я хочу сказать? Когда мы просто говорим, что эвтаназия – это «акт милосердия», мы тем самым провоцируем людей, которые находятся в сложном положении. Вместо того чтобы попытаться помочь, мы их сами провоцируем на этот отчаянный шаг.

– Есть ли сторонники эвтаназии в православных кругах?

– Что такое «православные круги»? В наше время все размыто. Какой-то сайт, который называет себя православным, может об этом написать. Или чиновник, у которого в анкете написано, что он православный, но он поступает совершенно несоответственно с учением Церкви. Потому что Церковь никак не может согласиться с эвтаназией. При определенных обстоятельствах мы можем пойти на отпевание этого человека, разрешить его церковное поминовение при условии того, что этот человек был психически болен, не адекватен, то есть он не осознавал, что делал. Но согласиться с самоубийством мы не можем. Благословить никак нельзя. И назвать самоубийство и убийство актом милосердия – это вступить в прямое противоречие с основами нашей религии.

– Проблемы все равно существуют: и проблема страдания больных, и проблема старости. Как быть в этой ситуации, что делать?

– Медицина сегодня достигла больших успехов: можно и дальше продлевать жизнь человека, и человек может работать дольше и дольше. Раньше, 100-200 лет назад, человек моего возраста считался пожилым. Значительно возросли знания: многие болезни, которые были совершенно неизлечимы, теперь излечиваются. Сейчас можно продлить активность жизни на 15-20 лет. Появилась наука геронтология, которая это изучает, но, как бы плохо ни было больному, ему, во-первых, всегда можно помочь, во-вторых, сейчас огромные возможности фармакологии в лечении болевого синдрома. И самое главное – медицина не должна изменить свою сущность, медицина должна защищать жизнь, лечить больного, но ни в коем случае не убивать.

Если наша медицина станет воспринимать убийство больного как способ борьбы с болезнью, то это будет совсем другая медицина, это будет совсем другое общество. И это очень и очень важно. Хотелось бы, чтобы дискуссия, которая сейчас развязывается в России вокруг проблемы эвтаназии, не привела к такой катастрофе как изменение законодательства.

– Что можно сделать, чтобы предотвратить изменение законодательства по вопросу эвтаназии?

– У нас, к счастью, есть закон, прямо запрещающий эвтаназию как таковую. Хотя, с другой стороны, не предусмотрено наказание за применение эвтаназии. То есть как закон истолковать, мы не знаем. Но наше законодательство имеет определенную преграду, для того чтобы ввести это разрешение. Так что я думаю, надо просто сохранять то положение, которое сейчас есть, и не давать права голоса людям, которые лоббистски начнут это финансировать. Потому что убить или не убить даже не должно быть предметом дискуссии. Мы не должны перейти через эту грань, хотя, конечно, с другой стороны, существует вопрос пассивной эвтаназии.

– Вопрос телезрителя Андрея: У меня очень тяжелое заболевание. Бывает очень тяжелые приступы, впадаю в кому. Бывают такие моменты, когда думаю закончить жизнь самоубийством. Продолжается это уже три года. Батюшке об этом говорю, но он отвечает: «У каждого свое время. Бог за тобой придет Сам».

– Вы сами ответили на свой вопрос: всему свое время. Конечно, с этими мыслями надо бороться. Как бороться – поговорите со своим священником. Не давайте этим мыслям ходу, не надо с ними соглашаться.

Итак, существует проблема пассивной эвтаназии, она, может быть, даже более сложная. Современная технология продления жизни очень усовершенствована в наше время. Существует искусственная вентиляция легких и искусственная система кровообращения. То есть человек, у которого отключены сердце и легкие, может с их помощью жить достаточно долго, даже практически без мозга. Даже если нет сердца, искусственно можно достаточно долго поддерживать человека. Когда он дышит, у него продолжается обмен веществ, и бывает такой момент, когда врачи должны принять решение, что продление жизни в этот момент уже нецелесообразно, то есть жизнь человека уже спасти нельзя. Тогда они должны принять достаточно сложное решение об отключении от аппарата. Кто-то должен подойти и нажать кнопку – выключить. Это, конечно, очень ответственный момент, но бывают такие случаи, когда человек уже практически умер, он находится без сознания, а жить уже не сможет. Хотя с другой стороны было немало случаев, когда люди месяцами лежали без сознания под аппаратами искусственного дыхания и потом вдруг оживали. То есть это вопрос очень сложный, мы его даже не раскроем в кратковременной беседе.

– Не является ли пассивной эвтаназией, когда, для того чтобы облегчить человеку страдания, врачи вводят наркотические препараты и тем самым подрывают иммунитет человека. Таким образом ведут его все ближе и ближе к гибели.

– Это вопрос сложный и не имеет однозначного ответа. Когда пациент испытывает очень сильные боли, и вообще при любом лечении мы не можем не учитывать, что любое лекарство является ядом. Любое лекарство при определенных условиях может причинить вред, но мы его принимаем, исходя из предположений, что польза превышает вред, но побочное действие остается. И когда пациент страдает от очень сильного болевого синдрома, в этом случае он начинает повышать дозу до токсической, когда у него действительно появляются признаки отравления. Но где эта грань, должны решать врачи, исходя из пользы больного. Но больные сами с этим соглашаются, потому что бывают очень сильные боли, которые трудно терпеть. Но здесь опять же можно подбирать менее токсичные препараты, использовать какие-то другие способы и можно использовать настоящие наркотики, которые могут оказаться менее токсичными. Но это вопрос медицины, очень сложный, и нельзя подходить к нему обобщенно, в расчете на всех. Но эта проблема действительно существует, и больные часто делают это сами: покупают в аптеке все новые и новые дозы обезболивающих и отравляют сами себя.

– Запрещена ли пассивная эвтаназия в России?

– Нет, пассивная эвтаназия как раз является бездействием. Это вопрос достаточно сложный, и решение о прекращении реанимационных мероприятий, когда они уже бесполезны, принимают медицинские работники. Это находится на ответственности врачи, и это часто происходит.

– Существуют ли библейские аналогии, которые проливают свет на вопрос эвтаназии?

– Исходя из Священного Писания, мы можем сделать вывод, что самоубийство как таковое практиковалось редко. Люди были жизнерадостные, любили жизнь, но чтобы в Священном Писании много говорилось о самоубийствах, мы не видим, там очень мало упоминаний.

Интересна история страдания Иова, который терпел свои страдания, ему предлагали умереть, но он с этим не согласился. Есть такие моменты, которые говорят о самоубийстве, но их немного: видимо, для людей это было что-то противоестественное. А вот в языческом обществе была традиция убийства или самоубийства стариков, которых отводили в какое-то место, лес, рощу, где они умирали. Но это было у примитивных народов, и впоследствии эти традиции были изжиты.

Могу еще провести аналогию с Библией: в ней упоминаются жертвоприношения детей. И по мнению некоторых толкователей, они были своего рода детской эвтаназией и методом контроля над рождаемостью. Есть лишние дети, их не хочется кормить, содержать, а убить вроде бы нельзя. И тогда идолопоклонническое общество разрешало детские жертвоприношения: и сделать божеству жертвоприношения, и избавиться от лишних детей, и одновременно религия вроде бы это оправдывает. Это одно из толкований, которое можно принять как аналогию детской эвтаназии – инфантицида.

А в целом, конечно, убить человека – недопустимо, как и недопустимо самоубийство. Человеку необходимо с этим бороться, Церковь призывает человека к терпению скорбей, но это не отменяет обращения к медицине за облегчением страданий.

– Иногда даже страдания человека полезны тому, кто заботится о нем – воспитывает милосердие. Получается, что эвтаназия лишает и такой возможности.

– Кроме того, когда в обществе эвтаназия становится привычной, ее начинают практиковать все больше и больше. А потом дело доходит до того, что если в жизни какие-то неудачи, человек думает: «я уйду из жизни». Какое-то заболевание, которое лечится и вылечивается, а человеку не хочется этим заниматься, и его даже провоцируют, то есть возникает такая жестокая, нечеловечная практика.

– То есть стоит только открыть эвтаназии маленькую щелку, как дверь распахнется...

– И не дай Бог, чтобы это случилось у нас в России, потому что у нас все более жестоко и неправильно.

– Как простой человек, не занимающийся медициной, политикой, может как-то противостоять этому? Может быть, своими поступками, заявлениями?

– Я очень надеюсь, что у нас не дойдет до того, что эвтаназия будет узаконена. Но вообще-то надо смотреть за поведением депутатов, которых мы выбираем: иногда они такое творят, что хоть отзывай их обратно. Только процедура импичмента, к сожалению, у нас не существует. Иногда такие придумывают законы, что хочется убрать его из Думы, потому что человек творит явное зло. А во время предвыборной компании он и со свечкой фотографируется, и в церковь ходит, и начинает заигрывать с духовенством, епископом, фотографироваться с ними. А когда попадает в Думу, вдруг показывает свое истинное лицо. И так мы «ведемся». Конечно, прежде чем голосовать, надо смотреть на депутатов, потому что бывают очень странные случаи, когда по анкете вроде православный депутат, но когда дело доходит до голосования, то и близко ничего нет.

– Противоречит ли эвтаназия клятве Гиппократа?

– Однозначно противоречит и клятве Гиппократа, и принципам христианской медицины. Клятва Гиппократа – языческая медицина, и даже языческая медицина: «Не дам больному смертельного средства» противоречит самой сущности медицины. Медицина – это наука помогать больному, а не убивать его. Тогда профессия у тебя уже мясник. Почему многие врачи не хотят, отказываются делать аборты, ищут должности, чтобы не участвовать в абортах, просто выступают против них как таковых, потому что убивать противоречит сущности медицины. Даже если в утробе поставили какой-то диагноз, обнаружили, что у ребенка какое-то заболевание, а может быть, поставили ошибочный диагноз, то все равно нельзя бороться с болезнью путем убийства больного. Иначе вся сущность медицины переворачивается с ног на голову и становится чем-то совсем другим.

– Какое мировоззрение стоит за принятием эвтаназии, какой взгляд на жизнь и какой взгляд на смерть?

– Мне кажется, очень часто те, кто так активно и агрессивно поддерживают эвтаназию, аборты, какие-то сатанисты. Знаете, бывает, люди заблуждаются, бывает, ошибаются, у них бывают какие-то странные взгляды, бывают чудаки, бывают оригиналы, бывают люди, с которыми мы не согласны: они на нас непохожи. Но некоторые ведут себя так, как будто их религия – сатанизм. Делают какое-то зло и к нему стремятся. Очень тяжело смотреть, как люди готовы с пеной у рта бороться за аборты, за эвтаназию, тратить на это свое время, силы. Кто-то за это платит. Но я надеюсь, что все-таки наше общество становится здоровым, с каким-то естественным иммунитетом, и мы на это не пойдем.

 

Ведущий Денис Береснев
Записала Ксения Сосновская