Беседы с батюшкой. С прот. Дмитрием Смирновым

В московской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Дмитрий Смирнов, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской, г. Москва.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Всех вас поздравляем с воскресным днем, который посвящен памяти великого церковного учителя, писателя, монаха Иоанна Лествичника.

– Насколько сейчас мы, миряне, могли бы руководствоваться его «Лествицей» в духовной жизни? Монахов не берем – у них особая монашеская жизнь.

– Чрезвычайно полезно, если каждый православный христианин через ум и сердце эти, не побоюсь сказать, божественные тексты пропустит, осознает свою немощь, что явится источником смирения. И в то же время проникнется теми образами, которые прекрасны, и научится правильному их пониманию. Потому что чтение святых отцов-аскетов дает возможность создать в душе атмосферу подвига и скромно, в свою меру, нести и свой. Поэтому эта книга бессмертная.

– Хотя эпоха была совсем другая и люди другие.

– Конечно. Но даже в Евангелии, если тупо к нему подходить, можно что угодно увидеть, как иеговисты видят что-то свое, абсолютно далекое от христианства. Если без рассуждения подходить к этой выдающейся книге православной аскетики, можно, конечно, очень навредить...

– Но основные направления, которые она дает, полезны и мирянам, и начинающим, и уже опытным христианам.

– Конечно. Недаром по уставу «Лествицу» полагается читать каждым Великим постом для все большего углубления и понимания, что есть духовная жизнь и, как сказал святитель Феофан, как на нее настроиться.

– Действительно, важен правильный настрой человека.

– Да. Самое главное – это, как теперь говорят, мотивация, понимание.

– Но понимание, батюшка, у всех разное.

– К сожалению, да. Очень многие застряли в средней группе детского сада и никак не могут подготовиться к школе, к первому классу, несмотря на свой возраст.

– А что мешает людям, на Ваш взгляд?

– Очень многое: неразвитость ума, неспособность читать. Сейчас очень много таких людей. «Печально я гляжу на наше поколенье» вслед за великим русским поэтом – «его грядущее иль пусто, иль темно». Такая темень, что молодые люди не могут отличить Гоголя от Некрасова. Это, конечно, просто потрясающе!.. В их сознании никогда не ночевали какие-то отголоски нашей величайшей отечественной культуры, то есть они – мимо этого. Чем они живут? Люди совершенно без корней.

– Новая культура.

– Я уже как-то поминал, что через наш церковный двор храма святителя Митрофана Воронежского постоянно ходят молодые люди. Я стал смотреть на их лица. Смотрел года два. Пытался найти ответ: почему мне так тяжело на них смотреть? Я отродясь таких людей не видел. У них на лице нет никаких следов, отпечатка духовной жизни. А потом в Интернете нашел ролики, когда у молодых людей на улице спрашивали разные вещи (например, просили назвать трех русских композиторов). Никто ничего не может сказать. То же самое о литературе, поэзии: совершенно не узнают ни одного стихотворения, путают авторов. Всё говорит о том, что это совершенно не касалось их ума и сердца.

– Хотя в школе, казалось бы, должны были изучать.

– Я не знаю. Это ЕГЭ, будь оно четырежды (не буду говорить на ночь что), убило всё; просто целое большое поколение двадцати пяти лет выпало.

Я представляю себя где-нибудь в Калькутте: иду я по Калькутте, и вдруг храм – может быть, языческий, может быть, буддистский. Не представляю: как не зайти в него? В детстве я очень интересовался Индией, но даже если без этого… Просто это нечто совершенно другое. Здесь идут через церковный двор. Наверняка все эти ребята крещенные кем-то когда-то, но следов нет. В советское время такого не бывало. Даже сейчас, когда смотришь хронику (конечно, непривычны эти прически с перманентом), понимаешь, что это совсем другая эпоха, но лица... А когда я впервые открыл журнал «Нива», где печатали фотопортреты офицеров, убитых в русско-японской войне, один взгляд на эти лица – и сразу слезы на глазах: они прекрасны, они одухотворены, они замечательны.

А здесь что-то такое... Современные прически – один на одного похож: виски выбриты, сзади какой-то хвостик – это означает, человек как бы о себе заявил. Но не отражается на лице никакой внутренней работы, даже самой простой, например чтения. Что-то весьма технически поверхностное. Причем внешне они не то что как олигофрены в стадии дебильности – нет, имеют вполне осмысленные лица, но одухотворенности нет. Я вот все сопоставил и подумал, что, наверное, с этим связано. Конечно, погружение в литературу, музыку, поэзию, живопись, архитектуру – это не духовная жизнь. Но такое погружение хотя бы дает возможность подойти близко к тому, где есть следующая ступень в жизнь духовную (вот как изображено в нашей студии на этой лестнице). А там этого нет. И самое тяжелое, что нет никакого интереса и потребности. Идти через двор храма и не зайти в храм?.. Интересно!..

– Ну, вот нет потребности. Интерес лежит за церковной оградой.

– Да. Может, я просто такой любопытный, мне до сих пор все интересно. Любая новая информация дает какой-то импульс осмысления, поиска. Я помню, когда я был помоложе, выходя в церковный двор, видел реакцию людей на меня как на некую необычно одетую персону и этим пользовался, всегда подходил, спрашивал: «Что Вас привело? Что у Вас в моем облике вызвало интерес?» И люди с очень большим интересом на это реагировали. А здесь: священник идет через двор или наш черный кот – абсолютно...

– …реакция одна.

– Да, для меня это феномен. Ничего в этом обидного нет, но, тем не менее, это говорит о какой-то, может, и катастрофе. Представляешь, Гоголь писал «Вечера на хуторе близ Диканьки», а они не знают ни Диканьку, ни ее хуторов. Как же можно так жить?

– Вопрос телезрительницы: «У меня было две операции на сердце, еще много сопутствующих заболеваний. Я пью препараты для разжижения крови. Хотела бы узнать Ваше мнение, как мне держать пост? Мясо мне вообще нельзя. Если я просто ем пищу, пью препараты. А без них я не могу, потому что у меня искусственный клапан, он может затромбироваться».

– Очень легко Вам расскажу. Не смотреть сериалов.

– Телезрительница: «Не смотрю, слава Богу!»

– Слава Богу! Никого не осуждать.

– Телезрительница: «Бывает. Грешна».

– Вот я и говорю, никого не осуждать, внимательно за собой следить. С большим вниманием читать молитвы.

– Телезрительница: «Читаю Евангелие, Псалтирь».

– Пост – во всяком усилении духовных упражнений.

– Вопрос: «Скажите, пожалуйста, как удержать молитвенный настрой и благодать после Причастия в течение всего поста?»

– С помощью богомыслия и молитвы.

– То есть если ты начал подготовку к Причастию, продолжи это молитвенное упражнение и после него.

– Да. Когда человек причастился, есть о чем поразмыслить. Ты же соединился с Богом – большей близости у тебя не будет ни на этой земле, ни в будущем веке. Поразмышляй, помолись и поблагодари. Принеси какой-нибудь плод: сделай что-нибудь для Бога, для Церкви, для ближнего, для врага.

– Видно, нет навыка такого.

– А тут не надо никаких навыков. Открываешь Евангелие: «Я был болен, и ты посетил Меня...» Кто у меня болеет? Звонишь: «Ты не против, если я к тебе зайду? Не надо ли тебе чего?» Если ничего не надо, принеси букетик цветов, поставишь на тумбочку. Красота же всегда умиляет. Что такое цветы? Цветы – это воспоминание о рае. Пусть к больному придет не только твое доброе сердце, но и кусочек рая.

– Часто люди сетуют, что их добрые дела вызывают порой какие-то негативные чувства, неблагодарность. Говорят, трудно благотворить неблагодарному человеку...

– Так вообще наш мир как-то невосприимчив к добру, к правде. У человека больше корыстных реакций на то, что происходит. Но это же не значит, что мы должны оставить всякое добро и замкнуться в собственной пользе, лишь бы не было травмирования. Этого как-то недостаточно. Конечно, здоровьем надо заниматься обязательно, относиться к своему телу как к вьючному животному: кормить его, поить, жалеть, лечить.

– И утруждать, раз оно вьючное.

– Да. Вот мы своей лошадке недавно сделали операцию. Наш Гаврюша – очень большой труженик; сделали ему операцию, сейчас он восстанавливается. Надо же заботиться о лошадке. И о своей «лошадке», которая нас возит по Москве, по родственникам, по врачам, тоже надо заботиться, но не это главное.

– Вопрос телезрительницы: «Как правильно пользоваться молитвой по соглашению?»

– Не знаю, как правильно. Вы с кем согласились, с тем и договаривайтесь. Какие правила установите, так и будет правильно, от слова «правило».

– Телезрительница: «Я слышала, что кроме этой молитвы надо читать акафисты. Это обязательно?»

– Я никогда этого не слышал. Так что, видимо, у Вас слух лучше. Про то, что надо, я никогда не слышал. Но я еще молодой человек, я считаю, еще время есть, от Вас вот уже услышал. Век живи – век учись.

– Телезрительница: «У нас на приходе некоторые говорят».

– А! Женщины?

– Телезрительница: «Да».

– Поэтому апостол Павел, великий прозорливец, на две тысячи лет вперед сказал: «Нелепых и бабьих басен отвращайся». Я этого придерживаюсь.

– Телезрительница: «Спасибо. А можно ли в Великий пост читать акафисты?»

– Не только акафисты. Можно даже читать Достоевского «Преступление и наказание».

– Телезрительница: «Спасибо большое».

– Вопрос: «Иоанн Креститель посылает учеников спросить Христа: “Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?” Зачем он спрашивает, ведь он узнал, когда Христос пришел на Иордан»?

– Много всяких версий существует. Мне больше нравится такая: он это сказал для своих учеников, чтобы они убедились и пошли за Ним. Он говорит: «Я не достоин даже развязать ремень на Его обуви». И он хотел, чтобы ученики перешли к Христу Спасителю; чтобы не смущались тем, что он попал под арест, что его лишили жизни.

– Одно дело услышать, пусть от своего учителя, а другое дело увидеть Мессию.

– Да. Мне кажется, что Предтеча, именно твердо зная, Кто перед ним, ради Кого он вообще на землю пришел и в чем смысл его жизни, сделал так для того, чтобы в этом могли убедиться его ученики.

– Вопрос: «Перенесла несколько операций. Когда болела, пообещала Богу: если выздоровею, замуж больше выходить не буду. Сейчас, слава Богу, выздоравливаю, появилось желание жить, радоваться, работать. Я уже много лет в разводе. Врачи советуют для моего здоровья рожать, я и сама очень хочу детей, но останавливает обещание, данное Богу. Посоветуйте, как мне быть».

– Я не буду ничего советовать. И вообще, каждый человек несет ответственность за то, что он сказал, за то, что сделал. А зачем перекладывать на меня решение такого вопроса, тем более незнакомого мне человека? Конечно, кто же спорит, что рожать детей – это прекрасно. Несколько женщин за мою жизнь обращались ко мне: «Я заболела раком. Врачи говорят, что мне надо обязательно прикончить моего младенца, который у меня во чреве». Все хором так говорили. Я всем говорил, что этого делать никак нельзя. Никакое состояние здоровья – не аргумент, чтобы убивать других людей. И у всех этих женщин прекрасные, здоровые дети, у некоторых уже довольно большие. И они живы до сих пор. Потому что врач-то думает больше о своих проблемах: хлопотно это. Врачи часто действуют по такой системе, которая распространена в мире преступном: нет человека – нет проблемы. Поэтому у нас такое отношение и к детям: нет человека – и нет проблемы.

– Тут надо мужество, чтобы поверить тому, что Господь все устроит.

– А может быть, и не устроит. Но убивать-то все равно нельзя.

– Если умрешь, то устроит еще лучше.

– Конечно, потому что женщина, умирающая родами, – как святая мученица. Она же умирает ради исполнения воли Божией. А воля Божия – чтобы женщине рожать детей. А та, которая не рожает, – это просто иуда, фашистка. Ну как это можно – уничтожать своих детей? Если ты не хочешь детей, тогда и не надо их зачинать. А то женщина делит ложе с мужчиной. Разве она не знала, что от этого дети получаются? Я понимаю, где-то в детском доме тринадцатилетняя юная леди ничего об этом не знает и в четырнадцать лет она уже на сносях. Она могла не знать, это ладно. Но все остальные, которые живут на свободе, прекрасно знают, откуда бывают дети. Если ты по какой-то причине не хочешь детей, то и незачем всю подготовительную работу делать для того, чтобы зачать дитя.

Если я не хочу есть, я не иду в ресторан – это понятно. Если я не хочу гулять, я лягу на диван и буду дома что-нибудь читать – это понятно. Если ты не хочешь детей, так и незачем, как говорится, ложиться в койку. Какая-то дикость! Сначала приходит в ресторан, ему говорят: чего изволите? у нас есть то-то и то-то. «Мне не надо ничего». –  «Извини, брат, тогда зачем ты пришел, да еще куришь здесь?»

– А бывает так, что заказал, принесли, а съесть не может – не голоден.

– Нет, если заказал, то хоть заплатил. Официант быстро-быстро кому-нибудь другому это принесет, не пропадет. Или сами съедят, им же тоже надо обедать. Чуть остынет – не страшно.

– Вопрос телезрительницы из г. Стерлитамака: «Я работаю в церковной лавке от нашего храма, но лавка находится в большом торговом центре. Батюшка, я разделяю Вашу боль по поводу людей, которые ходят мимо и не интересуются храмом. Так же и в нашем торговом центре: мимо лавки ходят люди, далекие от церковной и духовной жизни. И подходят с такими вопросами, на которые сразу и не ответишь (например, про обереги или как свечами квартиру чистить, про красные нити).

Как им отвечать коротко и так, чтобы, как сказал мне батюшка, им хотелось вернуться к нам? Как им отвечать доходчиво, чтобы они не обиделись? Потому что напрашиваются сразу такие эмоции: вы же с крестом на шее, почему вы с такими вопросами обращаетесь? Вы, батюшка, так остроумно и легко отвечаете на все вопросы, а я теряюсь иногда».

– Потому что я на этом стульчике сижу уже не один десяток лет, я уже человек тренированный. У нас, конечно, не лавка; и звонят в основном люди, которые к Церкви имеют отношение. Но все-таки тоже вопросы задают для крещеного человека порой очень странные, на каждой передаче.

Что можно сказать? Например: «Вы знаете, я бы не советовала вам это делать, потому что обереги, всякие нитки – это, как написано в Писании, перед Богом мерзость. Поэтому, угождая существам, которые у нас в церковном обиходе называются бесами, вы не получаете благословения Божия, а, наоборот, навлекаете на себя всякие прещения, потому что делаете то, что не подобает делать человеку, который есть дитя Божие. Поэтому по-дружески я бы это не советовала». Вот и все. Спокойно и ласково.

– Телезрительница: «Дай Бог, чтобы им все это было понятно».

– Может, кому-то и непонятно будет, зададут дополнительный вопрос. А еще хорошо бы иметь заранее какую-нибудь брошюрку для этих людей. А если нет такой брошюрки, то попросите в приходе какого-нибудь грамотного человека, чтобы он составил такую листовку. Распечатать килограмм таких листовок и по сто граммов каждый раз приносить на свое послушание. И людям давать: «Вот, почитайте».

– Телезрительница: «Спасибо большое».

– Человек идет наиболее простым для него путем: кто-то посоветовал...

– Я не против. Самый простой путь в Москве – метрополитен. Я ничего не имею против метрополитена. Я против того, чтобы во время работы метрополитена кто-то спускался на рельсы, бегал против хода эскалатора в обратную сторону (наверх, когда эскалатор спускается вниз), толкал локтями людей, у которых в руках какие-то вещи, и так далее. И чтобы те, которые нас охраняют, не пропускали пьяных в метрополитен, потому что он – источник повышенный опасности. Вот, собственно, и все. А так пусть все своим путем в метро ездят. Но зачем же делать вещи, противоположные здравому смыслу и воле Божией? Да, каждый человек сам решает, но почему нельзя его предостеречь? Ему надо на станцию Щелковскую, а он едет в сторону Багратионовской – разве не долг москвича сказать: «А знаете, дружочек, вы направление перепутали».

– Вопрос телезрительницы: «У меня семнадцатилетний сынишка. Я за него переживаю и думаю, любит он кого-нибудь или нет. И потом спроецировала этот вопрос по отношению к себе. Думаю, любовь к близким – это прежде всего забота, участие, жалость. А вот такой любви безусловной, какая бывает к детишкам, к взрослым не испытываешь. И вот я думаю, люблю ли я вообще кого-нибудь или нет?»

– А в чем Ваш вопрос?

– Телезрительница: «Понятие любви для меня непонятно, проявления ее».

– О, это очень просто. Апостол Павел в Послании к Коринфянам этому посвятил целый абзац, произнес гимн о любви. Поэтому Вы найдите это место, прочтите много раз, вдумайтесь в каждое слово. Лучше его пока еще никто не сказал. Во всяком случае, спустя две тысячи лет ничего более восхитительного нет. Поэтому, конечно, любовь – это не просто привязанность, какая бывает у человека к коту. Я очень рад, что Вы внимание своего ума обратили на этот важнейший вопрос. Но насчет Вашего сынишки, как Вы назвали, немножко поздновато. У меня есть опасения, научили ли Вы его вообще любить. Но можно попробовать, вдруг еще не поздно. Бог Вам в помощь!

– Телезрительница: «Большое Вам спасибо. Хорошего вечера! До свидания».

– Батюшка, апостол говорит, что любовь не бесчинствует. Почему он на это обращает внимание?

– Потому что бесчинное поведение разрушает любовь.

– То есть когда человек видит больше себя, чем других?

– Оскорбляет мать, хамит отцу, издевается над бабушкой. Тут уже ни о какой любви речи быть не может.

– Люди говорят: я вспыльчивый, но отходчивый. Но люблю очень.

– Да. «Я, – говорит, – не злопамятный: отомщу и забуду». Люди много чего говорят, особенно чтобы как-то поддержать свое реноме.

– Вопрос: «У меня возникла сложная ситуация, связанная с верой. Мне тридцать лет. У меня есть дочь, ей пять лет. Год назад мои родители втайне от меня и от моей жены ее крестили. Мой вопрос следующий: почему священнослужитель крестит ребенка без родителей? Зачем крестить ребенка, если в дальнейшем ребенок к Церкви не имеет никакого отношения, тем более это совершается втайне от родителей?»

– Зачем – я не знаю. Просто у нас в Церкви такой обычай: приносят в церковь младенца, просят покрестить, и по умолчанию священник доверяет людям. Потому что у Церкви нет никаких рычагов, чтобы провести расследование. А так, например, мы знаем, что у нас очень много женщин не имеют мужей. Строго говоря, у таких женщин детей крестить нельзя, потому что эти женщины давно отпали от Церкви, к которой они принадлежали только некоторое время после своего крещения.

Потом, мы крестим людей потому, что при советской власти в послевоенный период после гонений Хрущева осталось всего шесть тысяч церквей на весь Советский Союз. И Церковь не сочла возможным отказывать людям в крещении. Тем более что некоторые для того, чтобы крестить ребенка, преодолевали расстояние не в одну тысячу километров. И вот такая сложилась традиция. Сейчас мы эту традицию всей Церковью стараемся исправить. Например, чтобы крестить человека, даже маленького, проводим две беседы и с родителями, и с крестными, чтобы все эти вещи выяснить. Но такая практика еще не дошла до каждого прихода.

Поэтому такой же вопрос («зачем?») я могу задать и Вашей жене: зачем она крестит сынка без согласия на то родителя и почему делает это тайком? И почему дознание Вы возлагаете на священника? В его функции это не входит. Почему Вы с больной головы переносите все на «здоровую» (в кавычках)? Священник для того и существует, чтобы крестить. А Вы глава семьи – для того, чтобы управлять своей семьей, чтобы там не было тайных, подпольных течений, чтобы не делали ничего против воли главы семьи; это все Ваша забота. Если человек это сам не делает, он несостоятелен как глава семьи, с чем его поздравить никак не могу.

– Вопрос телезрительницы: «У нас маленький храм, я служу в храме. Вчера была служба, и так получилось, что причащающихся было очень много, а помочь батюшке некому, пономарей не было в алтаре. И батюшка попросил меня держать плат. Я испытала такой трепет, как будто я перед Богом стою. И у меня от волнения соскочила рука, я уста вытерла не платом, а рукой. После службы спросить у батюшки не смогла, потому что батюшка был очень занят и сразу уехал. А сегодня я не могла прийти на службу, потому что с семи до семи была на другой работе. Как-то меня это немножко волнует и тревожит. Это, наверно, неправильно, что я коснулась рукой уст причащающегося?»

– Конечно, неправильно. И что?

– Телезрительница: «Это грех? Объясните мне, пожалуйста».

– Очень просто. Однажды вбегает ко мне в кабинет одна наша прихожанка (зовут ее Валя, Царство ей Небесное, прихожанка очень усердная) и говорит: «Батюшка, что делать?» Я спрашиваю, что случилось. Она говорит: «Одна женщина зашла в алтарь». Я ей говорю: «Ну и что, ты не знаешь, что из алтаря полагается все сжигать? Давай разводи костер». Поэтому и Вам тоже надо руку отрубить и сжечь.

А то, что Вы испытали трепет «как бы перед Богом», – Вы и стояли перед Богом. То, что Вы испытали трепет, – это самое замечательное из всего эпизода.

– Телезрительница: «Спасибо Вам большое. Всего доброго Вам!»

– И Вам тоже всего доброго! И чтобы ничего у Вас не болело.

– Телезрительница: «Спасибо большое, низкий Вам поклон».

– Вопрос: «Моему младшему брату пять лет. Я стараюсь привить ему веру, рассказываю о Боге. Но он боится заходить в храм и все мои слова воспринимает как сказку. Говорит, что все это выдумано, все неправда. Подскажите, пожалуйста, как мне его можно убедить?»

– Не надо убеждать. Нужно с ним поиграть.

– Поиграть во что?

– Например, он скажет: «Я хочу кушать». – «А мы с сегодняшнего дня кушать не будем».

– Да, он сразу, так сказать, уши откроет.

– Да, спросит: «Почему?» – «Вот смотри, сейчас время обеда – мы не едим».

– Время обеда – это не есть.

– Да. Например, иногда меня спрашивают: «Батюшка, а можно мне завтра в храм приходить?» Я говорю: «Нет, ни в коем случае, потому что вышел указ президента: все двери храмов задраить и больше народ туда не пускать». И человек понимает, что он спрашивает какую-то несуразную чушь. Ни один человек не приходит в булочную и не спрашивает: «А можно к вам после обеда зайти?» Но почему-то по отношению к храму человек сам для себя придумывает какие-то сказки. Люди же задают много совершенно сказочных вопросов. Так и что?

Так и ему составить сказку, в которой обязательно будут совершенно абсурдные слова:

– Теперь будет так всегда: мы теперь есть не будем никогда.

– Это же неправда!

– Как неправда? Правда. Вот мы сейчас не едим и вечером не будем есть.

– А, ты придумал!

– Нет, не придумал. В Церкви все неправда, и у нас все неправда. Потому что есть – это неправда.

Довести до абсурда. Как в математике: в доказательстве используется приведение к абсурду. И считается, задача решена: если мы берем абсурд, придаем ему противоположное значение, оно считается истинным, если наши рассуждения привели к абсурду.

– Вопрос: «Очень прошу Вас, посоветуйте, что мне делать. Муж физически здоровый, не хочет работать. Живет на иждивении жены уже много лет. Вполне мог бы работать водителем, но не хочет. Как можно его наставить или заставить?»

– Заставить можно разными путями, например купив автомат «Сайга», но это чревато для самого исполнителя этой процедуры. А есть очень хорошая процедура – опустошить холодильник и самой жене питаться в общепите. На второй день, когда муж убедится, что в холодильнике не только ничего нет, но и ничего нового не появляется, голод его обязательно заставит пойти на работу.

Я знал много лет назад одного человека, который не работал. И потом вдруг мне сообщают, что он пошел на работу. Я стал спрашивать, что его заставило. Он рассказал: «Отец с матерью получили квартиру и уехали. А я побоялся, что если у меня не будет денег заплатить за телефон, то мне его отключат». И он срочно пошел на работу. А он на многие должности не устраивался из принципиальных, я бы даже сказал, идейных соображений. Но необходимость в телефоне (тогда еще не было мобильных телефонов, это было несколько десятков лет тому назад – может быть, сорок или тридцать пять) заставила его работать.

Но голод  еще эффективнее, особенно для молодого (или нестарого), сильного мужчины, который не привык к посту, – для него это просто трагично. Ну зачем работать, если тебя кормят, поят, моют за тобой посуду, на тебя стирают, платят за квартиру, за свет, за газ? Какой смысл в работе? Его нет. Вообще изначально смысл в работе – чтобы себе добывать пропитание и одежду, а потом, в дальнейшем, когда люди вылезли из пещер, еще и жилье.

– Что ж, будем надеяться, что это поможет.

– Дай Бог!

– Спасибо, батюшка, за передачу.

– Всего доброго, до свидания!

Ведущий протоиерей Александр Березовский

Записала Нина Кирсанова