Беседы с батюшкой. Сельские сестры милосердия

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма во имя иконы Божией Матери «Всецарица» города Екатеринбурга, профессор, доктор медицинских наук протоиерей Сергий Вогулкин.

– Батюшка, тема разговора: «Сельские сестры милосердия». Не знал, как начать, а сейчас подумал, что медицина и православие точно имеют что-то общее; например, протоиерей Сергий Вогулкин – доктор медицинских наук и священник…

– Да, тоже всегда думаю: вот вроде «Беседа с батюшкой», надо говорить только о духовном, а я говорю о медицине. Но дело в том, что медицина и православие всегда были неразделимы; в них очень много общего. Чем занимается медицина? Вопросами телесными и душевными. То есть понятно, что медик должен обладать определенными душевными качествами и улучшать настроение пациента, больного человека, внушать ему надежду, приносить радость своим посещением и участием.

А религия занимается проблемами душевными и духовными. То есть вот эта серединка душевная как раз и объединяет медицину и религию. И священник, говоря о каких-то возвышенных вещах, тоже должен улучшать состояние своей паствы, делать так, чтобы люди были уверены в будущем, воодушевлены, чтобы понимали, что такое благодать Божья, как надо ее беречь и с радостью принимать. То есть вот эта чувственная часть общая.

Медицина – это среднее что-то, середина. Между чем и чем? Между искусством и чудом. Вот если мы посмотрим так на эти две составляющие, то и получится, что трудно оторвать одну от другой. Они если и были оторваны друг от друга в советские времена, то чисто насильственно. И сейчас, конечно, надо идти к тому, чтобы сблизить, соединить эти две составляющие. Тогда наша медицина будет совсем по-другому относиться к больным. А частенько видишь со стороны медицинского персонала какое-то пренебрежительное отношение к ним. Этого, конечно, не должно быть.

– Очень много хочется по этому поводу сказать, но первое, что пришло мне на ум, – это слова моего очень хорошего друга, который работает на станции скорой помощи: «Молитвы – хорошо, но молитвы с антибиотиками – еще лучше».

– Правильно, совершенно верно. Большинство заболеваний, которыми сейчас болеют, от которых умирают, включая онкологию, зависят от психологического состояния человека; это психосоматика. Как ты настроен, как будешь переносить болезнь, так она и будет развиваться. Поэтому, конечно, воздействие именно на эту составляющую – психологическую, душевную – самое главное, что должны делать и медицина, и православное священство.

– Но все-таки медицина – это медицина, это наука, а духовность, религия, православие – другое. Неужели различий нет?

– Да, конечно. Но посмотрите на Екатеринбург: в большинстве больниц есть либо домовая церковь, либо храм, либо часовня, либо молитвенная комната. То есть народ стал понимать, что разрывать эти вещи нельзя. Конечно, есть разница между врачом и священником: один лечит телесные болезни и воздействует душевно, второй лечит духовные болезни и воздействует душевно.

– Вы упомянули о том, что многие наши телезрители сейчас могли бы сказать: «У нашей медицины такое отношение! Давно ли Вы были в наших больницах?» Я уж не буду говорить про очередь, когда приходишь с температурой тридцать восемь с половиной – и даже никто не спросит: как Вам?..

– Знаю, знаю все это на собственном опыте.

– Но, взять, например, сто лет назад… Мы же очень много говорим о том, что верующая страна, множество храмов…

– Знаете, если бы современные больные хоть на минуточку могли туда заглянуть, думаю, они бы так радовались современной медицине! До середины XIX века на большей части территории России, в сельской местности – а тогда в основном было сельское население – не было вообще никакой медицины. В начале XIX века врач даже не задумывался над тем, чтобы прийти в крестьянский дом. Вся медицина была сосредоточена в столицах, в крупных городах.

А в сельской местности медицины не было. Еще в середине XIX века основную помощь сельскому населению оказывали так называемые ротные фельдшеры. Ротный фельдшер – это человек, который прошел два-три месяца обучения во время войны. Больше у него никаких знаний медицины не было. Но после войны он вернулся обратно в свою деревню – вот и оказывал помощь. Вы представляете его квалификацию... А больше некому было.

Конечно, в деревне были бабки, которые заговаривали, и травницы, которые лечили травами, и повитухи собственного производства. Но настоящей медицинской помощи не было. Поэтому эпидемии, про которые мы знаем, уносили тысячи людей. А смертность? В некоторых губерниях России детская смертность достигала 80%. Потому что вопросы гигиены, санитарии были совершенно незнакомы жителям деревень большей части России. Поэтому понятно, что это была просто катастрофа.

– Мы часто говорим, в том числе в наших эфирах, что монастыри, храмы всегда были не только центрами духовной жизни села, но это были также образовательные, просветительские, культурные центры.

– Все это так, особенно в городах действительно было так. Конечно, всегда при монастырях были богадельни и так далее. Только не надо забывать, что со времен Петра I был так подорван статус монастырей, что они уже не выполняли ту роль, которую выполняли раньше. А что касается деревенского священства, то это, пожалуй, наравне с учителями, которые иногда встречались в деревнях, были самые образованные люди.

Но я специально познакомился с жизнью священника того времени в сельской местности – знаете, я был поражен. Это был настолько зависимый человек! Он зависел от помещика, от старосты – дадут ли ему землю, лошадь и так далее. Действительно, бедность была вопиющая.

– Выживали, Вы хотите сказать.

– Да. Так вот, мне вспоминается, как один из архиереев говорил о том, что он пришел в епархию, где у него были «лапотные священники», то есть они лапти носили. И дальше говорит о том, что за 15-20 лет ничего не смог с этим сделать. Содержание священников было самое незначительное, и они жили в основном за счет домашнего хозяйства, животных, которые у них были. Детей обычно было очень много. Поэтому жизнь священника была нерадостной. И потом, имейте в виду, все-таки священник – это священник, а к медицине он никак не был подготовлен, к санитарным, гигиеническим вопросам. Это была, конечно, очень серьезная проблема.

– Перед тем как началась наша программа, мы сделали ее анонс для наших зрителей, рассказали, что Вы к нам придете в гости. И в группе «ВКонтакте» поступило несколько вопросов. Думаю,  будет логично, если один из них прозвучит прямо сейчас: «В свое время обер-прокурор Святейшего Синода Протасов ввел курсы практической медицины в семинариях. Есть ли необходимость сейчас ввести вводный курс по медицине для священно- и церковнослужителей? Если да, то что примерно он должен в себя включать?»

– Общие сведения о медицине, конечно, священник должен иметь обязательно. Нередко к нему приходят люди больные. И надо хотя бы немножко ориентироваться в наиболее серьезных заболеваниях, которые есть. Понимаете, многие серьезные заболевания имеют очень слабую симптоматику. Иногда в откровенном разговоре со священником может обнаружиться болезнь, которая еще пока скрыта у человека. Настороженность священников в отношении здоровья их прихожан, конечно, должна быть. Поэтому надо знать хотя бы основные проявления болезни.

Я уж не говорю о психологической составляющей. Конечно, медицина, психология, религия должны быть связаны. И понятно, что священник должен ориентироваться, когда видит перед собой человека неуравновешенного, излишне возбужденного или, наоборот, крайне грустного, человека, который не может вернуться к своему нормальному существованию, то есть находится в глубокой депрессии. Здесь надо, конечно, быть очень осторожным, целенаправленно знать, что в этих случаях нужно делать и когда нужно вызвать врача.

– Батюшка, всем нашим зрителям, кто, например, лежит с температурой в этот прекрасный вечер среды, прибаливает и смотрит наш телеканал «Союз», мне хочется напомнить, что у нас-то есть возможность пойти в аптеку, купить лекарства, еще что-то попытаться сделать. А вот тогда – сто лет назад и более – как это происходило?

– Конечно, были очень хорошие примеры. Вот возьмем 1861–1862 годы, когда княжна Мария Михайловна Дондукова-Корсакова у себя в деревне образовала общину сестер милосердия. Но как люди интересно приходят к таким вещам… Она перенесла очень тяжелую болезнь и потом, приехав в деревню на отдых после болезни, вдруг увидела всю эту страшную нищету, абсолютно необразованный народ, который страдает от различных предрассудков, от действий тех же колдунов и так далее. Она пришла в ужас.

Это было недалеко от Пскова. Она решила в деревне организовать общину сестер милосердия и организовала ее. Причем очень интересно – вся семья ее в этом поддержала. Они построили больницу, дом для сестер милосердия, закупали в городе, привозили и бесплатно раздавали крестьянам лекарства. Сначала княжна привезла двух профессиональных сестер милосердия из Крестовоздвиженской общины. Но потом, когда они при своей общине сделали школу, в которой стали учиться и взрослые, и дети, у них появились сестры милосердия из крестьян. Крестьянки стали реально помогать сестрам милосердия.

Видите: больница с бесплатным посещением, родильный дом, бесплатные лекарства. Сестры ездили по ближайшим деревням – собирали больных. То есть такой пример есть. К великому сожалению, он единичен. Не удалось больше найти примеров вот такой сельской общины сестер милосердия. А эта община существовала еще в 1912 году. Но пример все-таки был.

– Как исключение.

– Да. Но, значит, можно было так сделать.

– А были те, кто хотел взять этот опыт и распространить его в каком-то другом варианте?

– Это как бы такой вариант сельского врачебного участка – там был врач, священник; все как положено. Но надо сказать, что сама идея даже в то время была уже не нова.

– Даже так?

– Да. Потому что, в частности, декабрист Пестель в свое время выдвинул целую теорию о том, как развить медицину в России. Он предлагал на пять тысяч человек обязательно иметь больницу полностью бесплатную, с родильным домом – это были 1820-е годы, то есть начало XIX века. И если мы сейчас посмотрим на сельские участки, то это воплощение идей декабристов. То есть это происходит через двести лет практически – двести лет назад они расписали, что и как должно быть, причем не только в теории.

Те, кто был сослан в Забайкальский край, пытались это реализовать на практике. И вот хороший друг Пушкина Кюхельбекер поступил таким образом: он свой дом отдал под больницу, ему специально привозили лекарства, была совершенно бесплатная их раздача. Надо сказать, не он один. Анненков, Глинка, Муравьев-Апостол, которые были сосланы, – все реализовали  идею Пестеля, которую он выдвинул еще в начале XIX века.

Идеи рождались, но, к великому сожалению, крепостное право, конечно, не позволяло их реализовать. То, что мы знаем о медицине того времени, – это ужасно. Полная необразованность людей. Представьте себе: родился маленький ребеночек. Считалось так: ты родился, значит, ты должен есть, как все остальные. И новорожденного, грудного начинали кормить кашами, жеваным хлебом. Понятно, что это совершенно недопустимо для желудочно-кишечного тракта ребенка. И дети умирали. Вот еще из-за этого была большая смертность.

Потом, не было даже кому посидеть с этими детьми, когда мать уходила на работу. Их поручали таким же маленьким детишкам, которые не могли с ними управиться. Это тоже иногда заканчивалось тяжелыми травмами и даже смертью младенцев. Так вот, в общине Марии Магдалины, которая была создана в 1861 году, было специальное отделение для приемных детей, куда крестьянки могли отдать своих детей на время работы – посева или уборки; то есть, по сути, это был детский сад.

Но, к сожалению, это единичный пример. И что-то должно было случиться. Было отменено крепостное право, появилось земство. Казалось бы, сейчас начнется медицинский бум. Действительно, если судить по цифрам, то он начался. Буквально за первые годы земства было открыто 700 больниц. Но если посмотреть на эту огромную страну с огромным уже тогда населением, то это был такой мизер! Причем сначала еще ошибка была сделана: земские врачи сами разъезжали по своему участку и оказывали помощь.

– То есть по деревням, проще говоря.

– Да, по деревням. И что можно было сделать, если на одного врача в некоторых областях России приходилось по 350 деревень? Около 100 000 жителей на одного врача! А, например, в одной губернии на 1,5 миллиона жителей было всего четыре врача. Во-первых, когда кто-то заболевал, приезжали к дому врача, а его нет – он уехал и где-то едет по своему участку. Максимум, что он мог сделать, – это один раз осмотреть больного. Приезжал, осматривал, делал назначения и уезжал. И больше он этого больного видеть не мог, потому что у него огромная площадь.

Когда перешли к такому принципу, что создавали земские больницы и туда стекался народ, то, конечно, стало лучше. Хоть врача можно было найти на месте. Но опять-таки это было огромное количество населения на одну больницу. Святитель Лука был земским врачом, когда только начинал свою медицинскую деятельность. Но тут был спасительный вариант – его супруга была сестрой милосердия, то есть они вдвоем как-то справлялись с этой ситуацией.

– То есть она была помощницей и ему, и тем, кто приходил.

– Да, она выполняла очень важную роль. Но и то, посмотрите, в скольких местах он побывал! Он был измотан – непрерывные вызовы, непрерывные операции, непрерывные лечебные манипуляции, то есть это было просто невозможно… Безусловно, хоть что-то началось, хоть как-то стала оказываться медицинская помощь. Обучали акушерок. Но когда акушерки приходили в деревню, их туда не пускали: «У нас есть свои повитухи, а вы, ученые, можете только навредить». Больницу называли, знаете, как? Морилка.

А врачи были вынуждены брать хоть какие-то деньги, потому что принцип земства такой: сам себя обеспечивай. То есть на медицину выделялись такие гроши, что существовать на это было просто невозможно. Кстати, и ротные фельдшеры брали деньги, потому что как-то надо было существовать.

– Они же жили среди своих – все понимали ситуацию.

– Конечно. Тем не менее отношение к врачам было такое, что они народ грабят.

– Без денег лечить не будут…

– Потом уже, когда земство стало развиваться, появились бесплатные приемы. Но положение врача от этого не улучшилось. Он получал такие маленькие деньги, что на них существовать было очень трудно, особенно с большой семьей. Поэтому земство – вроде прорыв какой-то, но, с другой стороны, вот такая ситуация. Тут, конечно, многие задумывались над тем, что делать, чего не хватает в связке «врач – больной».

Врач и больной отдельно, врач сделал назначение, уехал и не знает – принимает этот больной лекарство или не принимает; может быть, уже умер, а может, выздоровел. То есть врач об этом узнать уже не может. И вот этой связки между врачом и его пациентом как раз не хватало. И появилась мысль, что, вероятно, это могут сделать сестры милосердия.

В городах уже были общины милосердия, их было много. К концу XIX – началу XX века было 300 общин сестер милосердия. Казалось бы, это же огромная сила! Но вся она была сосредоточена в городах. Вот эта ситуация могла быть решена только в том случае, когда появится человек, который свяжет врача с его пациентом, который сможет следить за тем, принимает ли лекарство этот больной, выздоравливает ли он или, может быть, его состояние ухудшилось и нужно снова вызвать к нему врача или фельдшера. Тогда уже появились по-настоящему образованные фельдшеры.

Таким должен был стать человек, который несет не только наблюдательную функцию, но, самое главное, обучающую функцию. Нужно было научить людей гигиене, санитарии, объяснить, что можно делать, что нельзя; что новорожденного ребенка нельзя кормить хлебом и так далее. Действительно, когда началось какое-то просвещение, сразу уменьшилась детская смертность – снизилась до 35%, почти в три раза. Это был результат земского присутствия.

Дети перестали умирать. А поскольку их становилось все больше и больше, то, естественно, тогда и начался демографический взрыв, который был в конце XIX – начале XX века в России. Тогда предполагалось, что в России к началу XXI века будет жить 500 миллионов человек! Полмиллиарда должно было быть у нас людей, если бы такая система и такая демография продолжали существовать. То есть вот этого звена, этой системы  не хватало.

– Но если ее не хватало, по логике она должна была появиться.

– Должна была, но, к сожалению, в массовом порядке так и не появилась. Очень хороший пример, когда в Новоладожском районе врач Покровский и отец Даниил, здесь пребывавший и окормлявший эту территорию, решили на свой страх и риск подготовить несколько крестьянок к оказанию такой помощи. И вот врач открыл у себя в земской больничке маленькие курсы, на которых было сначала только три человека. Две сестры были и еще одна крестьянка из их же деревни. Их начали потихонечку обучать. Образование у них было – два класса церковноприходской школы.

Рекомендовал их отец Даниил, они поступили в больничку к Покровскому. Готовили их зимой, потому что летом надо было работать в полях – то есть этих девушек родители отпустили на зиму. И вот за зиму их успели подготовить – конечно, не как по-настоящему образованных сестер милосердия, но они знали санитарию, признаки инфекционных заболеваний, умели ухаживать за больными, знали некоторые лечебные приемы. Сначала они помогали в этой больничке, а потом, когда  уже уехали на лето к себе,  стали полноценными помощницами врача и священника.

То есть вот такой опыт начался. Надо сказать, он был очень удачным. Две сестры на следующий год уехали в Санкт-Петербург в общину сестер милосердия, чтобы повысить свою квалификацию. А священник рекомендовал еще трех девушек, которые тоже прошли обучение при земской больнице.

В то время разразилась тяжелейшая эпидемия сыпного тифа. И что интересно: именно эти девушки оказались первыми помощницами и сумели оказать такую помощь, что эпидемия долго не задержалась в этом крае. Они и сами переболели сыпным тифом. Когда они выздоровели, врач им сказал, чтобы они отдыхали, набирались сил. Они отказались и продолжали ухаживать за больными до тех пор, пока эпидемия не закончилась. То есть это подвиг! Мы говорим о подвиге сестер милосердия – вот вам пожалуйста. Только это сельские сестры милосердия.

Вернувшись из Санкт-Петербурга, одна из сестер попала в очень сложную ситуацию: ее пригласили в дом человека, который недавно перенес сыпной тиф. Он вернулся к себе в дом, и оказалось, что он недолеченный – заразный. Она это увидела, закрыла все двери, то есть заняла круговую оборону, никого не впуская и не выпуская, взяла на себя все хозяйство – уход за детьми, приготовление пищи, то есть обеспечивала эту семью всем необходимым. И она не допустила эпидемии. Тоже подвиг! Видите: сестры милосердия очень были нужны, но, к великому сожалению, это единичные примеры.

– Батюшка, Вы сейчас сказали о подвиге – о подвиге того времени. Возникает вопрос: а есть ли место подвигу в наше время?

– Подвигу всегда есть место. Ведь подвиг возникает из любви. Тогда, когда люди по-настоящему любят, любят по-божески – не какой-то частной любовью, а той огромной любовью, которой научил нас Иисус Христос. Он и Церковь нашу сделал Церковью любви… Вот если речь идет об этой любви, тогда человек может совершить подвиг в любое время – лишь бы у него внутри было это состояние любви.

– Применительно к сельским сестрам милосердия?

– Мне часто приходится бывать в деревнях, и я очень хорошо вижу ситуацию, которая сейчас сложилась. Большинство населения деревень – люди либо пожилые, либо старые. Они, как правило, одинокие, потому что дети уехали в город. Поскольку сельское хозяйство полностью разрушено, работы, естественно, нет, молодежь уезжает в город. А вот эти старушки остаются – тут свои погосты, свои умершие, своя родня рядом, поэтому покинуть это место они просто психологически не могут.

И вот представьте себе ситуацию: такая старушка попадает в город – например, ее увозят  с каким-то заболеванием. У нас лечат до того состояния, когда можно выписать человека, но это не значит, что болезнь прошла, просто сию минуту она не угрожает жизни, катастрофы не будет. И старушку уже отпускают домой. И наоборот: когда уже понятно, что, например, паралич и неизвестно, сколько человек будет лежать, его тоже отправляют домой. А кто за ним ухаживать будет?

Конечно, в сельской местности еще сохранилась эта соборность, соседские бабушки все друг друга знают, они, конечно, все сбегутся… Но они же не умеют ухаживать за тяжелыми больными, их никто не научил. Я знаю такой случай: в одной деревне у женщины из-за сахарного диабета были ампутированы ноги; понятно, она оказалась прикованной к постели. Что там началось! Пролежни тяжелейшие… Она умерла от пролежней, инфекций.

Поэтому, конечно, потребность в профессиональной помощи есть. Да, есть фельдшер, есть медсестра – не во всех деревнях, далеко не во всех, но есть. Они не могут обеспечить уход! Это вполне понятно. Вот эту нишу как раз и могли бы заполнить сельские сестры милосердия. Я знаю людей, которые помогают как волонтеры. Они добровольно помогают, иногда ухаживают очень долго за больным человеком, годами. Они уже из опыта обучаются, как это делать. Но обучи их еще – и будут готовые сестры милосердия.

Однако есть одно «но»: сестру милосердия один врач или фельдшер обучить не может. Потому что сестра милосердия должна заботиться прежде всего о духовном здоровье – кроме телесного и душевного. Душевное – это то, что она человек добрый, милосердный, лишнего слова не скажет, создаст обстановку, которая должна быть вокруг больного – а вокруг больного все должно быть красиво, все должно быть чисто. Но когда больной находится в тяжелом состоянии, а то и умирает, ему нужна духовная помощь.

Поэтому сестер милосердия должны готовить врачи или фельдшеры (как я предполагаю) и, конечно, священники. То есть священники обязательно должны брать на себя функцию участия в этом деле. На деревню не надо много – две-три сестры милосердия, которые умеют ухаживать, знают основные симптомы каких-то осложнений. Понятно, у старушек по пять-шесть болезней у каждой. И когда обостряется одна болезнь, обостряются и остальные. На этом фоне развитие осложнений просто само собой подразумевается. Поэтому, конечно, внимательная сестра милосердия была бы замечательным помощником.

– Батюшка, Вы ведь очень много лекций читаете, долгое время уже работаете с сестрами милосердия не только в Екатеринбурге – по всей области. И не только в области. Неужели у нас нет сельских сестер милосердия?

– Пока мне не встречался такой опыт.

– А что есть?

– Я просто надеюсь, что наша сегодняшняя передача заставит задуматься, может быть, тех же врачей, работающих в сельской местности, священников, служащих в сельской местности, подтолкнет их к мысли о том, что это первые наши помощники – и в  духовном плане, и в телесном.

Не скажу, что эта идея – у меня, во всяком случае – родилась когда-то давно. Потому что в городе не ощущаешь этого. В городе потребность в таких сестрах милосердия меньше. Они могут не иметь диплома, просто умеют ухаживать за человеком. В городе все-таки есть такой уход – более-менее. В деревнях его просто нет. И, конечно, эта идея, по-моему, очень плодотворна. Надо ее еще раз обдумать, серьезно к этому подойти – что они должны знать, уметь.

Понятно, что вряд ли мы сможем готовить всех так, как сейчас готовим сестер милосердия на уровне медицинского колледжа. Надо достаточно долго учиться, что доступно сравнительно молодым людям. А в деревнях таких людей нет. Но можно обучить такому уходу человека пожилого или (там, где есть школы, например, воскресные) старших ребят… Это же всегда им пригодится.

И если в воскресную школу, где есть ребята постарше или даже взрослые, пригласить фельдшера, чтобы он рассказал, показал, как это делается, то наверняка из этих выпускников можно будет найти двух-четырех женщин, которые согласились бы оказывать такую помощь своим, по сути дела, ближним. В деревне все близкие…

Вот я сейчас со своим приходом как раз хочу эту идею реализовать. У меня есть очень хорошие прихожане, очень душевные, ласковые, которые действительно уже долго ухаживают за какими-то знакомыми людьми… Другое дело, что надо дать им какой-то новый статус. Сейчас, знаете, должен быть диплом, катехизаторское образование. Наверно, в деревне это будет не очень доступно. Но вот хотя бы начальное медицинское образование им дать, только такое, которое связано с уходом за больными и связано с верой, с православием. Это был бы очень серьезный сдвиг. Нужны они в деревнях, нужны сельские сестры милосердия – это мое глубокое убеждение!

– Сестры милосердия будут просто приходить и помогать?

– Нет. Сестра милосердия, так же, как обычная медицинская сестра, – это прежде всего учитель. Она должна обучить тех, кто ухаживает, правильному уходу – вот ее роль. У кого-то есть родственники, к кому-то приедут из города, чтобы ухаживать за больным, – но они не умеют это… Хотя бы на уровне умений что-то сделать.

Поэтому сестра милосердия должна обучить, как ухаживать за этим пациентом. Конечно, она будет навещать, будет внимательно следить, нет ли каких-то осложнений, изменений в состоянии больного. И как только это случается, она будет вот таким связующим звеном между врачом и пациентом – как сто лет назад. Это будет очень хорошо.

– Может быть, я слишком далеко забегаю, но возникает вопрос: ведь прежде всего человек должен понимать, чем он будет заниматься, это же не просто так…

– Понятно. Я еще раз говорю: есть в деревнях достаточно образованные, культурные люди, которые остались там. Ведь раньше и работа была в деревне, и они были там уважаемыми людьми – и в совхозе работали, и какие-то должности занимали. Сейчас они остались одни. Но образование-то ведь никуда не делось. К этому образованию еще такие навыки – и это будут очень ценные кадры.

– Как в этом вопросе могут помочь священники на местах?

– А как предполагалась эта помощь еще более ста лет назад? Предполагалось, что сестрами милосердия могут стать дочери священников, дочери учителей, которые туда приезжают. Вот пожалуйста – уже помощь. Надо только их обучить. Причем понятно, что дочери учителя – образованные люди, но и дочери священника духовно образованные. Соедините вот это вместе, обучите первых духовности, а вторых – помощи. Так предполагалось. Сто тридцать лет назад уже было так!

Если священник или учитель работают в такой местности, почему их старшие дочери, учащиеся старших классов, не могут помочь в этом? И у них уже появится какой-то опыт, а может быть, они в медицину пойдут. То есть это подготовка к серьезному делу. Поэтому я думаю, что надо пробовать, надо этим заниматься.

– Давайте попробуем подвести какие-то итоги и к чему-то, может быть, даже призвать людей, о чем-то попросить поразмыслить.

– Первое, чего бы хотелось, – чтобы наши врачи, фельдшеры, медицинские сестры были духовными людьми; не только душевными, но и духовными. Потому что любовь, которой обладает человек, может подпитываться только от Господа нашего. И если мы служим больному человеку, то неограниченная любовь наша может быть только через веру. Вот это самое большое желание, самая большая потребность, которая сейчас есть. А вопрос о сельских сестрах милосердия – вопрос серьезный, большой. И очень бы хотелось, чтобы он положительно решался. Я думаю так.

– Спаси Господи, отец Сергий. Я благодарю Вас за то, что Вы сегодня откликнулись на нашу просьбу прийти в студию телеканала «Союз», за Ваше милосердное служение и любовь к православному телевидению. Хотелось бы пожелать, чтобы Ваши начинания реализовывались.

– Вот закончим храм в деревне, отделка только осталась, и тогда мы при храме обязательно реализуем эту идею.

– А мы обязательно это покажем.

– Помогай всем Господь.

Ведущий  Тимофей Обухов

Записал Игорь Лунёв