Беседы с батюшкой. Новомученики и исповедники Северо-Восточного округа Москвы

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель московского храма Успения Пресвятой Богородицы в Архангельском-Тюрикове, глава Миссионерско-просветительского центра «Шестоднев» протоиерей Константин Буфеев.

– Тема нашей сегодняшней передачи «Новомученики и исповедники Северо-Восточного округа города Москвы» выбрана не случайно: завтра должна состояться конференция, которую Вы готовили как раз по этой теме. Я вижу, что пришли Вы не с пустыми руками, на столе лежит книга, расскажите, пожалуйста, о ней нашим телезрителям.

– Книга «Храм Успения Пресвятой Богородицы в Архангельском-Тюрикове» – это юбилейное издание к 260-летию храма, подготовленное силами прихожан. В этой книге удалось отразить всю историю нашего храма. Одна из глав книги называется «История становления усадьбы и храма от Рюрика и Тюрика». Там рассказывается и о самом первом деревянном Михайловском храме, и о сменившем его через много веков еще одном деревянном храме, и о советской эпохе, когда храм был закрыт и разрушен, и об истории его восстановления начиная с 1992 года, когда я Святейшим патриархом Алексием был назначен туда настоятелем. Тогда же и началось становление нашей духовной жизни. Мы вынуждены были собирать все по крупицам: нужно было оформить три гектара московской земли (бывшей церковной), а также документы на само здание храма, которого практически не было, и нужно было отстраивать все заново (а это – масса всяких чиновничьих проволочек и бюрократических процедур). Во время этой работы мы узнавали имена тех, кто был прежде нас: кто был землевладельцем, кто – священником, кто совершал здесь подвиги в минувшие века.

– История храма насчитывает шесть сотен лет, верно?

– Да.

– Каковы были Ваши ощущения, когда Вы пришли на это место впервые? В книге есть фотографии руин храма, одну из них Вы даже подписали «Брестская крепость». То есть состояние храма было ужасающим – одни стены! Не страшно ли было молодому священнику увидеть все это?

– Одно было ясно сразу: человеческими силами воздвигнуть это не удастся: Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии. Думать, что я могу здесь что-то угодное Богу совершить, тем более быстро и эффективно, было невозможно. Не было ни людей (храм находится на границе парка и пустыря, вокруг нет никакого жилья; это сейчас там появились и коттеджи, и высокие кварталы домов вдоль Дмитровского шоссе), ни денег. Не было вообще ничего! Печку топить нечем, воды нет. Для того чтобы просто вскипятить чайник и провести крещение, нужно было набирать воду из источника и в бидонах подвозить ее к храму. Денег не было даже на гвозди, не то что на реставрацию!

И я, только что рукоположенный священник, пришел туда первым. Надо было узнавать и своих предшественников, и своих соседей-современников, и свою будущую паству. И надо сказать, что как-то сразу движение пошло по всем фронтам. Началась архивная работа: хотелось прояснить, какое землевладение было у храма до его закрытия, в дореволюционную эпоху; при каких помещиках, какие судебные тяжбы были у тогдашних настоятелей. А они, оказывается, были! В каждом веке кто-то судился за землю с помещиками (так что я здесь не первый). Когда узнаешь имена людей, история обогащается; на проскомидии начинаешь молиться за них по имени. В конце книги есть табличка: мы собрали по годам правления имена тех, кто владел имением Архангельское- Тюриково (несколько непронумерованных страниц имен), а также имена священнослужителей (всего семнадцать священников). Появилась тема для молитвы: вынимая частицу из просфоры за наших предшественников, мы исполняем свой долг перед памятью тех, кому обязаны нашей славной историей. Это, конечно, делает само литургическое богослужение более осмысленным и неким связующим звеном между прошедшими веками и нашим временем.

– Последний настоятель, отец Алексей (Максимов), закончил свое служение в 1930 году. Вы начали служить в 1992 году. Прошли долгие шесть десятилетий. Скажите, Вы чувствуете какую-то связь с дореволюционным поколением? Или с тем поколением, которое было в первые годы советской власти, в первые годы гонений?

– Ответ на Ваш вопрос я хотел бы начать с небольшого наблюдения: в нашем храме очень легко молиться. Это и мое личное мнение, и мнение практически всех прихожан. Такое же мнение и у людей, случайно зашедших в храм: «Как легко здесь молиться! В других местах – не так легко». Вопрос – почему? Понятно, что это не просто географическое местоположение, не просто архитектура (тем более что здание было в руинированном состоянии и восстановлено заново). Тут какое-то молитвенное наполнение, связь времен, позволяющая чувствовать, что ты не первый, что находишься на очень надежном духовном основании и пытаешься продолжить чье-то посеянное дело. «Один сеет – другой жнет», – как говорит апостол. Сейчас мы пожинаем плоды тех (и это очень явственно ощущается), кого в лицо не видели, по имени не знали, чей подвиг жизни был нам совершенно незнаком.

И поскольку храм у нас Успенский, а село называется Архангельское-Тюриково, первое, что приходит на ум, – Сама Матерь Божия покровительствует этому месту, а мы совершаем свое спасение под крылами Архангела Михаила. Это и в самом деле так! Мы очень хорошо это ощущаем, особенно в наши престольные праздники. Сейчас мы уже знаем, что прежде каменного Успенского был деревянный Успенский храм, а прежде деревянного – храм Архангела Михаила, благодаря которому пятьсот лет назад село и получило название Архангельское. Это название сохранилось и по сей день, несмотря на то что в селе расположен храм Успения Пресвятой Богородицы. Можно сказать, что это тоже некая очень ощутимая и значимая связь. Но это – давняя история. История же новомучеников – это то, что позволяет нам, с оглядкой на недавних служащих здесь наших непосредственных предшественников, проводить более ответственное служение.

– Начиная знакомиться с архивными материалами, абсолютно ничего не ведая о прошлых настоятелях, церковных деятелях, клириках, какие открытия для себя Вы сделали? Каковы были Ваши чувства, когда Вы обнаруживали, что священник, служивший в этом храме, действительно достоин того, чтобы называться новомучеником, исповедником или страстотерпцем?

– Эти открытия пришли совсем недавно. Еще года два назад мы не имели никаких фактических материалов и даже не думали, что у нас могут быть свои достойные прославления люди. Предположить это было невозможно, пока мы не попали в архив, не увидели на полках документы, не ознакомились с протоколами допросов, не узнали свидетельства против этих людей. Вдруг оказалось, что те, кто пытался оклеветать, осудить и привести в исполнение приговоры тройки ГПУ, увековечили (сами того не ведая) подвиг, достоинства и добродетели наших предшественников, а также светлую память о них. Один за другим были репрессированы старосты (два человека) и в 1937 году расстреляны на Бутовском полигоне. В течение года один за другим были арестованы два священника: один из них три года отбыл на Соловках – отец Иоанн (Соколов), а другой – отец Алексей (Максимов) по старости (ему было уже шестьдесят девять лет) был осужден условно. Униженные, лишенные возможности служить в церкви Богу, эти достойнейшие пастыри, ревностные и искренние Божьи слуги, действительно совершили подвиг исповедничества, который не был оценен людьми.

– Как Вы смогли выстроить такую совместную работу, которая вылилась впоследствии в этот труд – книгу? Вы сами говорили, что писали ее почти всем приходом, что Вы были только руководителем этого процесса.

– Эта книга – соборный труд, и, безусловно, присвоить ее авторство кому-то одному было бы несправедливым. Но, с другой стороны, конечно, при малой лепте многих всегда кто-то потрудился больше – например, те братья, которые сумели попасть в архив и отыскать там то, чего мы и не ожидали. Можно, конечно, говорить и о случайности, если бы это не был такой явный и очевидный Божий Промысл. Когда старатели находят золотую жилу, они не знают ни куда она заведет, ни сколько там золота. Так и мы. Мы нашли эту жилу, она вдруг открылась – через лики этих людей. Теперь мы знаем, как они выглядели, наши священники, старосты, миряне, другие члены приходского совета. Их образы запечатлены на стандартных тюремных фотографиях НКВД – в фас и профиль. Теперь мы знаем их имена, их подвиги, их исповедничество. С каждым новым походом в архив, при сличении разных дел с различных полок эти образы проступали все объемнее, мы чувствовали их все глубже.

– Были ли какие-то препятствия в вашей работе? Или, может быть, какие-нибудь искушения?

– Препятствий со стороны властей, слава Богу, не было. Все у нас обходилось как-то мирно и гладко. Просто мы сами не знали, что искать. Не знали, какой запрос делать, на чье имя, в какой архив обращаться. Эта ниточка потянулась сама собой, вначале с непонятной, даже с трудом оговоренной темы: явным образом вдруг обнаружилось, что наш Успенский храм был духовным центром среди всех окрестных, тоже закрывающихся приходов. Например, в паре километров на север, в Виноградове, находится знаменитый храм в честь Владимирской иконы Божией Матери. Знаменит он тем, что там служил отец Иларион (Удодов), схиархимандрит, афонит, имевший большой авторитет. Многие приходили к нему за советом и духовным окормлением. И в другую сторону (на территории нынешнего Долгопрудного), по ту сторону Савеловской железной дороги, был хутор Черенцово, где Ивановский монастырь на Солянке имел подворье – там была монашеская община. Крепкий приход в лице наших священников и старост имел общение с духовником из соседнего прихода и с матушками-монахинями из Ивановского монастыря даже после закрытия нашего храма.

То есть получился некий духовный симбиоз: этим духовным треугольником он мог противостоять всем советским колхозным каверзам и козням. Например, советская власть говорит: «Мы отменяем религиозные праздники!» То есть никто не ходит, например, на престольное торжество Успения… А наш староста говорит: «А мы отменяем колхозные праздники! Мы будем Успение Пресвятой Богородицы отмечать, наш престольный праздник!» И слушают его, потому что он имеет авторитет, доверие в народе; он уважаемый крепкий мужик, кулак-крестьянин, имеющий духовные связи в близлежащих храмах и монастырях.

– Отец Константин, я знаю, что в вашем храме произошло чудо обновления иконы Божией Матери. Расскажите, пожалуйста, об этом.

– Это интересная история, я не могу утаить ее от наших телезрителей. Начать можно с двух описей, которые проводились еще до закрытия храма. Согласно первой описи, проведенной в 20-х годах, в храме наличествовала икона «Явление Божией Матери преподобному Сергию Радонежскому». Следующая опись всего находящегося в храме имущества, тоже очень подробная, эту икону уже не указывала. В 1992 году мы начали проводить первые богослужения, вначале простые службы, а через полгода отслужили и первую литургию (на праздник Успения Пресвятой Богородицы). А вскоре после этого появилась и икона. Ее нашли шашлычники, отдыхающие на берегу близлежащего пруда. Они вынули из земли странный килевидный предмет, определили, что это доска, похожая на икону, но без всякого изображения. Как смогли, отмыли ее в пруду, а потом рассказывали, что от доски начало исходить какое-то давящее фосфорическое свечение. Держать ее дома было невозможно, а что с ней делать, они не знали. Решили принести ее на развалины храма вблизи того места, где они проводили досуг накануне (а мы к тому времени уже открылись, только они этого не знали). Церковный сторож принял у них эту икону, и дальше я могу свидетельствовать уже от себя лично.

Никакого давящего фосфорического света мы не видели. В темноте от иконы исходило ласковое, белесое, нежное свечение. Мы наблюдали его очень четко; исходило оно от того места на иконе, где предположительно располагался образ Божией Матери (чуть повыше) и образ преподобного Сергия (чуть пониже). И больше – ничего. Это была первая и на тот момент единственная икона в храме. Мы положили ее на аналой и стали наблюдать, что будет дальше. А случилось следующее. Каждую неделю, приходя в очередной воскресный день в храм, мы видели, что на иконе начинают проступать какие-то контуры, то есть икона начинает просветляться. Стала уже видна фигура Божией Матери и, чуть пониже, фигура коленопреклоненного преподобного Сергия. Потом начала просветляться верхняя часть (до этого она была абсолютно темная, бессюжетная): от Престола Святой Троицы в световом столпе появился образ Божией Матери. Через год мы узнаем, что с Нею в свите были два апостола: Петр и Иоанн Богослов. На третий год мы узнаем, что там был еще и свидетель посещения Божией Матерью преподобного Сергия – келейник Михей.

И потом каждый год просветлялись какие-то детали: одежды, рук, волос, половиц… А потом просветлела икона в келье преподобного Сергия, которую он повесил своей рукой, то есть получилась икона в иконе (к тому времени мы успели закрыть ее серебряным кивотом – пришлось открывать). Икона оживала каждый год, удивляя и радуя всех нас. Восстанавливался из руин не только облик храма, но чудесным, нерукотворным образом возрождалась и икона – без какого-либо участия со стороны художников или реставраторов. Одновременно с этим из полного небытия прояснялись имена и подвиги наших предшественников, которые оказались достойнейшими людьми, не какими-нибудь обновленцами или, скажем так, не совсем героями (люди ведь бывают разные), а крепкой общиной, в которой одного арестованного старосту сразу сменяет другой (и оба становятся бутовскими мучениками); на место священника, отправленного на Соловки, тут же заступает следующий и говорит такие проповеди, что сегодня можно только восторгаться, как в 1930 году подобное слово вообще могло так дерзновенно звучать с амвона. Кстати, о проповеди мы узнали из того же архива.

– Из доносов?

– Нет, это называлось «вещдок» – вещественное доказательство. В папке с документами нашего батюшки отца Алексея (Максимова) мы нашли письмо на четырех листах. Мы были удивлены: что это за письмо? Может быть, личная переписка? Все листы были исчерканы рукою следователя, то есть, похоже, все изучено. Оказалось – проповедь! Написана она была бисерным почерком, с дореволюционной орфографией – батюшка так и не перешел на советский газетный стиль. Мы расшифровали и прочитали ее, и сейчас я хочу вдохновить наших слушателей словом великого проповедника и прочитать нашим телезрителям некоторые фрагменты этой проповеди.

Интересно, что эпиграфом отец Алексей берет слова из Книги Неемии. Неемия – пророк, который наблюдал разрушение Иерусалима и плакал о полном осквернении города (там были даже ворота, которые назывались Навозными). Все было разрушено, но, несмотря на это, перед ветхозаветным пророком Богом была поставлена задача: восстановить Храм и град Иерусалим, чтобы после Вавилонского плена торжество Божие воссияло на этом месте. Вот эпиграф, написанный рукой отца Алексея: Бог Небесный, Он благопоспешит нам, и мы, рабы Его, станем строить. И дальше – сама проповедь: «Христиане наших дней! Как часто вы смущены, когда надо начать действовать! Многие из присутствующих готовы отступить от дела Божия, отыскивая свои средства борьбы с громадностью препятствий. Не пережили ли и вы, как Неемия, ужасной, мрачной той ночи, когда вы перебирали в уме своем длинный ряд святынь, разрушенных в наше время: старинное верование; святые, уважаемые обычаи, неразлучные с памятью о деятельной молитве, с благословением седого прадеда; о величии смертного часа; о последнем завете умирающей матери.

И все это отнято, поругано, предано издевательству грубой толпы! Не видели ли и вы, как одна за другой рушатся вера и надежда христианские в дорогом для вас существе? (Многие отступали от веры, отец Алексей призывает всех отступивших к возвращению.) Не слышали ли вы, как уста, произносившие прежде вместе с вами слова молитвы, отдавали себя на служение леденящей беспощадной критике? В былое время в этих душах жил величавый и чистый образ Христа Спасителя, обладающего глаголами жизни вечной! Теперь для них остался только в тумане легендарных времен призрак мудреца из Назарета. В былое время они, созерцая небо, понимали стройную гармонию разумного творения! Теперь они признают только роковые законы мертвого механизма. В былое время веровали в мудрый Промысл, без ведома которого птица не падет на землю!

Теперь человек предоставлен самому себе в безбрежном пространстве, лишенном животворящего Духа Божия. В былое время – верили в вечную жизнь Духа, могли над разверстою могилою прочесть искреннее слово радостной надежды! Теперь их ожидает разложение духа с телом в гниении могилы. Так говорило в нас малодушие!.. Так говорит тогда мудрость мира сего, нашептывает нам: вы желаете невозможного! Вам не удастся возвратить людей к верованиям, которые они поругали; вы не поднимете стен Иерусалима. Да и к чему поднимать их? Зачем вам отделяться от века, зачем обособляться от других? Откажитесь от ваших догматов, откажитесь от Христа, Сына Божия, пред Которым мы не хотим преклониться! Дайте нам религию научной мысли: этою ценою вы сможете купить наше покровительство. Современное государство даст умирающей Церкви убежище, благодаря которому она еще несколько просуществует.

Для тех, кто так говорит и думает, вот наш ответ. Вы хотите оказать Церкви покровительство? Вы хотите приютить ее немощную старость, предлагаете ей единственное условие перестать быть христианскою? Так пусть же она умирает, но умрет достойною и величавою. Она имеет на это право! Пусть умрет она на земле, не изменив Жениху своему Христу! Пусть умрет она, целуя Крест, у подножия которого родилась она на земле, освященная Искупительной Кровью! Лучше ей умереть, но не получить милостыни позорного покровительства, купленной унижением отречения от веры. Дайте ей умереть во всем величии святости. Не унижайте ее. Она вам Мать! Она породила современный мир, от нее вы получили с млеком ума все, что есть в вас лучшего. Но нет. Вы хорошо знаете, что умереть она не может! Вы и сами не верите в ее смертность. Напрасно говорите вы об ее дряхлости. Есть дни, когда она удивляет и смущает вас своею жизненностью. Не будем же падать духом по примеру Неемии! Ответим тем, кто, предлагая нам союз, требует, чтобы мы пожертвовали верою нашею: Бог Небесный, Он благопоспешит нам, и мы, рабы Его, станем строить, а вам нет части и права и памяти в Иерусалиме».

Эти библейские слова древнего пророка в устах современного исповедника, новомученика российского звучат действительно как библейское преемство; это сильнейшие слова, сказанные в 30-е годы! Они были написаны в день ареста отца Алексея (Максимова). Это последняя проповедь, которая как вещественное доказательство виновности была найдена на его письменном столе. Мы не знаем, прозвучали эти слова или он только готовился произнести их на ближайшей воскресной службе, но то, что этот, казалось бы, уже мертвый, забытый, запыленный на архивных полках документ может ожить и прозвучать и в сегодняшнем эфире, и на завтрашней конференции, – это, конечно, чудо Божие! Чудо, которое, может быть, и является главным свидетельством угодности Богу самого разговора на эту тему. Как Храм и Иерусалим были восстановлены Неемией и начали свое повторное существование, так и эта сильнейшая проповедь есть восстание в Боге и Духе истины!

– Да, прозвучала тогда эта проповедь или нет, мы не знаем, но хорошо, что сегодня мы получили возможность ее услышать. В книге она тоже приведена?

– Да, конечно. В книге мы представили и ее расшифровку, и факсимиле.

– Для меня это прозвучало как голос из прошлого, хотя многие слова можно повторить и сейчас. Я правильно понимаю, что отец Алексей боролся против ереси обновленчества?

– Обновленчество – это привнесение в Церковь духа мира сего. Это попытка подстроиться не под духовные законы, не под святоотеческое Предание, не под аскетические нормы, которыми Церковь руководствуется со времен апостолов, а под то, что удобно, легко и приятно.

– И в согласии с властями…

– Да. Это облегченный, русифицированный или украинизированный язык; облегченный, не слишком утомительный чин, чтобы все было так – необременяюще, покороче. Если какие-то трения с властями – обходить их и ни в коем случае не говорить слова правды. Но апостольский и пророческий дух другой! Господь есть Истина! Тут да – да, нет – нет, а остальное – от лукавого, как мы знаем. Поэтому пример исповедников ХХ века должен укреплять нас в верности Богу и готовности стать такими же исповедниками, как они.

– Вернемся к изначальной теме разговора. Расскажите, пожалуйста, о завтрашней конференции. Как она готовилась? Какова ее цель? Каких результатов Вы хотите достигнуть в итоге?

– Конференция, напомним, будет проходить завтра. Место ее проведения – школа номер 709 в Северном районе, которую нам любезно предоставил директор. Школа вновь отстроенная, приятно, что там есть кадетский класс, надеюсь, что и учителя, и дирекция смогут посильно поучаствовать в слушании и обсуждении докладов. Конференция готовилась не без помощи районной управы: искренний интерес к конференции проявила глава управы Колесова Елена Львовна. Приятно, что мы нашли такое взаимопонимание с местными властями. На призыв участвовать в этой конференции откликнулись не только прихожане вверенного мне прихода, но и многих храмов нашего Северо-Восточного викариатства.

Владыка Тихон Подольский, наш викарный епископ, поддержал и благословил это начинание. Завтра он откроет заседание и будет на нем председательствовать. Северо-Восточное викариатство будет представлено и соседним долгопрудненским храмом, сейчас восстановленным. То есть пошел некий резонанс – наверное, ввиду того, что тема новомучеников и исповедников Российских одна из самых важных. Церковь ХХ века – это они, а Церковь ХХ I века – это те, кто должен стать как они! Нам есть на кого равняться, есть с кого брать пример и есть чему учиться. Конечно, сейчас другая эпоха, другие проблемы в Церкви, понятно, что открытого гонения сегодня нет, но исповеднический дух во все времена должен быть один – это верность Христу и готовность пострадать и понести свой крест.

Первый доклад на завтрашней конференции – мой, и Вы его уже представили. Второй доклад будет называться «Архангельское-Тюриково в 20-х годах. Люди в стоянии за храм и веру». Докладчик – Дмитрий Орлов, наш главный на приходе работник в архиве: никому другому я не смог бы доверить эту работу. Он сам находил и отмывал этот золотой песок, его же он и представит. Интересно, что у отца Алексея (Максимова) было два брата, оба священники. Все трое были детьми священника отца Константина. Один из братьев, отец Христофор, служил в храме Рождества Богородицы в Бутырской слободе (тоже наше викариатство). Так вот, нынешний настоятель этого храма протоиерей Алексей Талызов в своем докладе расскажет о двух родных братьях-клириках – нашем, архангельско-тюриковском, и о бутырском, которые, как служащие неподалеку друг от друга, имели общение, и в этом тоже – некая живая связь. А внук отца Христофора, то есть племянник нашего отца Алексея, скажет слово в воспоминание о родном дедушке, протоиерее Христофоре (Максимове).

– Наверное, это будет один из самых интересных рассказов…

– Мы с ним знакомы, он был у нас на престольном празднике Успения, мы с ним очень подружились. Это те люди, которые открывают нам целое семейное предание, целую эпоху достойных людей. Отец Христофор тоже был репрессирован, то есть все семейство оказалось в сталинской жестокой круговерти.

– Какова судьба отца Христофора?

– Он тоже оказался мучеником. Конечно, такие героические истории есть не только в нашем храме и не только в названных храмах, но и во многих других. Насколько я знаю, в девяти храмах Северо-Восточного района есть прославленные мученики, и ясно, что этот процесс еще не окончен, а только в самом начале. Мы узнаем новые имена, новые подвиги и хотим выразить к этому свое отношение, дать какую-то свою оценку. Завтрашняя конференция и должна начать разговор на эту тему. Мне отрадно, что здоровые церковные и общественные силы будут принимать в этом участие. Из церковных людей будет выступать и монахиня Тавифа, насельница Ивановского монастыря, с докладом «Судьбы священников и сестер монастырского хутора Чернецово в годы гонений». Я знаком с матушкой, тема ее доклада мне тоже близка, поскольку там упоминаются люди, к которым имели непосредственное отношение наши священники и старосты.

Очень ценным, на мой взгляд, будет и доклад Лидии Алексеевны Головковой, старшего научного сотрудника Свято-Тихоновского православного гуманитарного университета, которым она подытожит нашу северо-восточную тематику. Доклад называется «Московские монастыри в годы гонений». Как мы знаем, именно в монастырях за толстыми и надежными стенами творились все эти безобразия – расстрелы, суды и прочее. Общий итог обсуждения подведет и как бы увенчает нашу конференцию игумен Дамаскин (Орловский), всем известный главный специалист по канонизации святых Русской Православной Церкви. Его книги мы все, конечно, читали, а если не читали, то хотя бы держали в руках. Суждение экспертов, занимающихся вопросами канонизации не одно десятилетие, очень ценно и значимо для нас.

– То есть на конференции будет обсуждаться вопрос об исповедническом подвиге протоиерея Алексея (Максимова) и его брата отца Христофора (Максимова)?

– И многих, им сослуживших. В своем докладе Дмитрий Орлов расскажет об этой среде, о духовном братстве единомышленников этой крепкой общины. Только у нас на приходе семь мучеников! Четыре – бутовских. Для одного прихода это, конечно, много. Я не говорю, что все они достойны общероссийской канонизации (это пусть решает Церковь), но открыть имена этих людей, их живое слово, которое нам теперь доступно, их образ мысли, их исповедничество хотя бы для прихожан – жителей Северного района, это, конечно, наш долг и призвание. Если мы этого не сделаем, то согрешим. Не должно ставить светильник под спудом, он должен светить всем в горнице. Найти возможность дать этот свет людям – в этом, наверное, заключается и мое призвание как настоятеля, и призвание всех моих верных сподвижников на приходе и в соседних храмах, всех тех достойных специалистов и простых людей, которые занимаются этой благородной темой.

– То есть Вы все-таки хотите довести дело до канонизации, правильно я понимаю?

– Не хочу сказать лишнего, наверное, это будет не совсем скромно и не очень по-духовному. Давайте дождемся завтрашнего дня, что скажут критики и эксперты-специалисты. Повторюсь, я понимаю, что не все достойны общероссийского прославления, но могут ведь быть и местночтимые святые в каком-то одном монастыре, на каком-то одном приходе, в каком-то одном округе или благочинии, и это вполне нормально. Вообще прославление – это процесс, который зависит не только от людей. Господь покажет, кто достоин прославления, а кто нет. Мы можем ошибиться, но соборное мнение даст ту необходимую проверку нашей совести и личного впечатления, что позволит нам не увлечься.

– Есть ведь и Синодальный отдел по канонизации…

– Конечно, и то, что на конференции будет присутствовать представитель этого Отдела, отец Дамаскин, очень меня укрепляет и радует. Значит будет надежная проверка всех материалов: может быть, чего-то не хватает, может, вообще все не так и мы просто находимся в восторге от своих находок. Вот понравилась мне проповедь (я вижу ее исповеднической), но, может быть, эксперт знает лучше (хотя то, что я сегодня зачитал, по-моему, не может не впечатлить!).

– А какие вообще настроения на приходе? Как люди относятся к тому, что всего сто лет назад были прихожане, которые пострадали за Христа? Налагает ли на них какую-то долю ответственности то, что они являются прихожанами такого храма, имеют таких предшественников?

– Мне трудно судить и говорить за всех. Но я, например, вижу самую искреннюю поддержку этой конференции; она устраивается силами самих прихожан. Там будет и регистрация участников, и чай-кофе, и все это будут делать они, мои всегдашние, верные, проверенные помощники – на кого же еще я могу рассчитывать! Хочу рассказать об одном эпизоде. Все знают, что на престольный праздник (у нас это Успение Пресвятой Богородицы) после литургии положен крестный ход. Вот уже скоро двадцать пять лет, как мы его совершаем: ходим вокруг храма с молебным пением, кроплением, возглашениями; несем хоругви (они у нас очень большие и красивые), то есть все по чину, как положено. А в этом году Господь как-то вот вдохновил сделать некоторое отступление от всеми ожидаемого и известного чина. Мы обошли храм, как обычно, с южной стороны, возле колодца, потом с восточной стороны, там, где алтарь, и пришли на северную сторону (там, где у нас старый погост). Правда, из могил там сохранились только две, одна из них – какого-то Сережи Мурлыкова. Мы не знали, кто это такой – оказалось, в 1930 году умер четырехлетний сын того самого Мурлыкова, нашего старосты … То есть другие могилы не сохранились, а именно эта могилка с его именем сохранилась до сих пор, прямо возле храма. Остальные могилы бульдозером сровняли с землей – к сожалению, такое наследие мы здесь имеем. Так вот, я с дьяконом сделал несколько шагов в сторону от дорожки, по которой прихожане шли крестным ходом, и нам удалось на этом месте отслужить заупокойную литию. Одно дело, когда я вынимаю частицы тайно на проскомидии, каждый день во время литургии за всех священнослужителей, мирян и всех прежде почивших, – это нормальная практика, а тут – в престольный праздник! Казалось бы, это не день новомучеников, не родительская суббота, тем не менее мы это совершили.

Потом ко мне подходили прихожане, благодарили и говорили: «Батюшка, спасибо, мы все поняли и прочувствовали. Это было очень важно и нужно». И книга наша появилась как раз к престольному празднику, мы только успели предложить ее нашим прихожанам. Получилось, что молитвенным чином, этой литией мы освятили все имена. Я помню, какое всеобщее вдохновение было на том престольном торжестве. Потом уже каждый смог спокойно прочитать эту книгу, рассмотреть картинки, фотографии, насладиться проповедью, изучить детали допросов, которые были даже не без юмора. Скажем, отец Алексей говорит проповедь в Великий Пяток, а один крестьянин затем передает его слова следователю: «Он говорил, что среди нас тоже есть иуды и колиафы». Следователь перебивает: «Какие еще колиафы? Голиафы!» И своей рукой пишет: «голиафы». То есть рукою следователя одно неправильное библейское имя исправляется на еще более неправильное. И все это – из протоколов допроса. То есть материал подан так, что читать его не скучно, а очень интересно. Трудно представить, что в протоколы допросов, в эти страшные темы могли быть вкраплены элементы юмора, такие живые и неповторимые. Все это мы и постарались отразить в книге.

– То есть постарались передать ту эпоху …

– Да.

– Отец Константин, спасибо большое за то, что Вы пришли сегодня к нам, рассказали об этих удивительных людях. Хочется пожелать успехов в Вашем труде, Ваших начинаниях и, конечно, чтобы завтрашняя конференция прошла на ура!

– Благодарю Вас, Сергей, за предоставленную возможность рассказать и о нашем приходе, его истории, и о предстоящей конференции. На сайте нашего храма есть вся необходимая информация. Так что завтра, если кто-то захочет прийти после нашей беседы, будем рады с любовью всех принять! Господь да укрепит нас по молитвам новомучеников!

 

Ведущий Сергей Платонов
Расшифровка: Наталья Коваль