Беседы с батюшкой. Детский хоспис

В московской студии нашего телеканала - руководитель детского хосписа в Санкт-Петербурге, настоятель домового храма при нем, а также настоятель храма святителя Николая Чудотворца на пересечении улиц Долгоозерной и Планерной и ряда других храмов Санкт-Петербурга и Ленинградской области - протоиерей Александр Ткаченко.

– Отец Александр, Вы возглавляете детский хоспис – это первое такое, созданное Вами и Вашими помощниками учреждение здравоохранения в нашей стране. И у меня первый вопрос к Вам: как Вы все успеваете? Какие моменты в работе, в жизни являются первоочередными, а какие второстепенными?

– Наверное, этот вопрос сводится к расставлению приоритетов, что же является главным. Для меня всегда было очень важным ощущением проживать свою жизнь не впустую. Я действительно плохо себя чувствую, когда в конце дня мне не за что сказать Богу «спасибо». Если у меня нет какого-то события, которое вовлекло бы меня как священника или как личность, если не было возможности сделать кому-то что-то хорошее, я действительно плохо себя чувствую. Видимо, вот это и есть та самая вера, которую Господь когда-то сложил. День, прожитый без Бога, почему-то теряет смысл.

– Скажите, пожалуйста, как создавался детский хоспис и вообще что это такое? Многие из наших телезрителей не знают о таких учреждениях и о так называемой паллиативной помощи. Как вообще возникла идея создания этого учреждения?

– Я благодарю Бога за возможность сотворить что-то для Церкви и для общества. Церковь на протяжении всей своей истории строила больницы, хосписы, богадельни, приюты. В нынешних условиях, когда общество переживало период серьезных перемен, для Церкви была предоставлена возможность показать свой опыт. И по инициативе Русской Православной Церкви в 2003 году было создано первое учреждение, которое оказывало помощь детям с заболеваниями, не поддающимися лечению, или детям с неблагоприятным прогнозом. Мы привлекали для своей деятельности специалистов медицинских и немедицинских специальностей, но мы вложили в их деятельность всю нашу философию, наше понимание того, что жизнь – это дар Божий. И наша ответственность состоит в том, чтобы наполнить жизнь пациентов смыслом, содержанием, сделать так, чтобы им было жить не страшно, не больно, чтобы каждый день был наполнен какими-то яркими событиями.

Ведь с момента, когда человеку поставили тяжелый диагноз или озвучили неблагоприятный прогноз, конечно же, он переживает трудный период жизни и тяжелейшие эмоции. Но это не значит, что жизнь остановилась. И от людей, которые находятся вокруг, зависит, будет ли он оставшийся период жить полноценной жизнью как личность, как человек, как часть общества, как член Церкви или же буквально «умрет заживо», будучи оставленным наедине с этими тяжелыми чувствами.

– Вы говорите, что была инициатива Русской Православной Церкви. Вам кто-то дал послушание открыть хоспис, или это была лично Ваша инициатива, которую Церковь поддержала?

– В тот период во главе Санкт-Петербургской митрополии стоял митрополит Владимир, у которого была очень замечательная черта – он доверял молодым батюшкам. Мы приходили к нему, рассказывая о том, что нас беспокоит, или с нашими инициативами, и он всегда нас поддерживал. Более того, он говорил: «Батюшка, если тебе что-нибудь нужно, ты приходи прямо ко мне». Наверное, именно с таким рассказом, что я переживаю, что в рамках существующей системы здравоохранения какая-то часть населения оказалась без возможности получить помощь от государства, и я пришел к нему. И митрополит Владимир предложил тогда инициировать создание фонда и впоследствии медицинского учреждения, которое могло бы оказывать эту помощь детям и их семьям. И авторитет Церкви был предложен как основа того, что этому учреждению можно доверять. Именно благодаря авторитету Церкви мы получили и поддержку правительства, и внимание общества.

– То есть хоспис подчиняется не только Церкви, но еще и входит в систему здравоохранения всей Российской Федерации?

– Хоспис начинался как инициатива Церкви, впоследствии стал некоммерческим медицинским учреждением, которое инициировало создание государственных учреждений здравоохранения. И с 2010 года я являюсь руководителем государственного учреждения здравоохранения «Детский хоспис», и сейчас он помогает в создании аналогичных учреждений в других регионах.

– Я знаю, что и в Московской области строится таковой.

– Правительство Московской области обратилось с просьбой к Санкт-Петербургскому детскому хоспису как к единственному учреждению в стране, имеющему практический опыт в создании государственного учреждения паллиативной помощи детям, с просьбой создать такое учреждение для Московской области, и не только стационар, но и выездные службы, которые бы охватили всех детей, живущих на этой пространной территории. Нам передали для реконструкции усадьбу Пржевальского в Домодедове, в удивительном, красивом месте. Мы смогли привлечь инвесторов, которые вложили средства в реконструкцию этого учреждения, и в конце этого года будет создано государственное учреждение «Детский хоспис Московской области». Мы будем помогать этому учреждению оказывать помощь детям: как методологическую, так и в подготовке специалистов и в самой непосредственной деятельности.

– Скажите, кто финансирует ваше учреждение? Государство принимает участие в этом?

– Государство содержит учреждения, которые подведомственны Министерству здравоохранения, Комитету по здравоохранению. Некоммерческое негосударственное учреждение «Детский хоспис» содержится за счет благотворителей, за счет корпоративных и частных инвесторов.

– Отец Александр, может быть, немножко грубо прозвучит, но всем известно такое понятие, как эвтаназия. К чему я это говорю? Во многих странах, особенно на Западе, это на законодательном уровне выражено; человека, который безнадежно болен, дешевле сопроводить, грубо говоря, в тот мир, и это оговаривается на самых высоких уровнях власти. Почему действительно важно, несмотря на то что человек безнадежно больной, сохранять его в каких-то условиях, применять обезболивающие средства, продлевать жизнь и вносить в эту жизнь какую-то радость? И Вы как священник, конечно же, говорите еще и о Боге. Ведь человеку, мне кажется, трудно, он умирает…

– Нет, именно от нас зависит качество жизни этого пациента. Если мы можем помочь человеку жить, несмотря на болезнь, тогда у человека не будет возникать желания покончить счеты с жизнью. Это наша социальная, христианская и гражданская ответственность. Когда человеку не больно, не страшно и не одиноко, он естественно продолжает любить эту жизнь. Я в своем пастырском опыте знаю немало случаев, когда человек находился на грани совершения суицида по причине персистирующей боли, по причине тяжелейших чувств, одиночества, но после беседы со священником, после принятия таинства соглашался пострадать до конца. Видимо, роль священника и состоит в том, чтобы быть со своим пациентом до самого конца, помочь ему пройти этой дорогой тени.

– Вопрос телезрительницы: «Отец Александр, Вы в начале программы сказали о том, что для Вас очень важна расстановка приоритетов. Подскажите, что для Вас важнее, как Вы для себя определяете: Ваша пастырская работа, работа священника, или работа руководителем хосписа? Ведь и та, и другая работа занимает очень много сил и времени».

– Наверное, этот вопрос для меня очень личный. Я не разделяю эти служения. Наверное, я не смог бы быть хорошим руководителем учреждения, если бы не был священником. Так же, как если бы я не был руководителем детского хосписа, не смог бы во всей полноте нести радость священнического служения. В семинарии я прочитал фразу, что вся жизнь должна быть литургией. Это не пафосные слова, но, сказанные однажды моим учителем в первом классе семинарии, они как-то глубоко запали. И вся моя деятельность есть попытка сделать так, чтобы литургия не заканчивалась в храме. С Богом хорошо в мире. Если ты имеешь возможность эту радость общения с Богом принести другим людям, ты чувствуешь свою реализацию как священник. Простите за такую искренность.

– Такой вопрос: у Вас есть специальное образование, кроме семинарии и академии? Медицинское, возможно?..

– У меня нет медицинского образования, хотя я прочитал немало книг. Я готовлюсь к тому, чтобы защищать кандидатскую работу по организации здравоохранения при Педиатрическом университете. Но это некий продолжительный процесс, хотя материала собрано немало. И мне как священнику будет почетно, если я смогу защищаться в медицинском вузе. И нам действительно есть что сказать, потому что создание детской паллиативной службы, детских хосписов – это заслуга Церкви. Мы смогли философию ухода за человеком сделать естественной структурой оказания медицинской помощи, связать нашу философию с одним из учреждений здравоохранения, ввести это в нормативные документы.

– Насколько я знаю, Вы ездили в США, в Канаду и видели, как устроены там хосписы. Ваш хоспис, если не ошибаюсь, третий в мире по своим размерам. Вы же ездили туда во время учебы в семинарии. Скажите, именно там Вы получили какой-то опыт и там загорелись этим желанием? Либо желание помогать таким людям возникло раньше? Это было спонтанно?

– Нет, это был некий опыт знакомства с проблематикой. Я не думаю, что это было спонтанно, но, видимо, Господь так устроил; мне была предоставлена возможность посмотреть, что здравоохранение может быть другим, оно может быть направлено на то, чтобы ответить на вопросы и удовлетворить все нужды разных сторон жизни пациента: его духовные, эмоциональные и физические потребности. Но особенность детского хосписа состоит в том, что хосписы, которые Вы называли, в Великобритании, в Канаде, – это негосударственные хосписы. А нам удалось естественным образом встроить философию Церкви в систему государственного здравоохранения, мы смогли внести ее в нормативные документы, мы участвовали в разработке «Порядка оказания паллиативной помощи» и прочих нормативных документов. В этом заслуга, конечно же. Государство в какой-то момент действительно решило, что Церкви есть что сказать и что к этому опыту нужно прислушаться. И мы сейчас видим: те перемены, которые происходят в здравоохранении, – это результат деятельности Санкт-Петербургского детского хосписа.

– Чтобы работать в хосписе, мне кажется, не нужно иметь какое-то специальное образование, нужен, наверное, какой-то зов сердца…

– Нет, в хосписе должны работать профессионалы. Период, когда начинали работать просто добрые, заботливые люди, закончился. Паллиативная медицинская помощь требует, чтобы ее оказывали люди, подготовленные в этой области, в том числе и священнослужители. Духовная помощь прописана уже в Федеральном законе «Об охране здоровья граждан», в «Порядке оказания паллиативной помощи» как один из видов обязательных услуг, предоставляемых пациенту. Поэтому оказывать духовную помощь должны люди, прошедшие специальную подготовку.

– Есть еще священники, кто Вам помогает?

– Конечно же. И эти священники, которые участвуют в жизни хосписа, готовились к этому служению. Мы много беседуем после каждой из таких встреч о личных переживаниях, экзистенциальных переживаниях, через которые проходит священник, работающий в детском хосписе.

– Можно задать Вам немножко личный вопрос? Что Вы чувствуете, когда приходите к этим детям?

– Я чувствую, что этим детям есть что мне сказать. Потому что они находятся ближе к Богу, нежели мы. И вот их личный опыт, если можно сказать, мистический опыт встречи с Богом, может очень многое нам дать. Святейший Патриарх, когда посещал детский хоспис, сказал удивительные вещи, что они видят Бога, и если мы хотим встретить Бога в своей жизни, мы должны прийти в детский хоспис.

– По поводу специалистов… Скажите, сколько человек в общей сложности Вам помогает?

– В штатном расписании только государственного учреждения «Детский хоспис» находятся более ста человек, имеющих медицинские и немедицинские специальности. В некоммерческом негосударственном детском хосписе работают тоже несколько десятков человек. Ну а количество волонтеров сосчитать трудно – их очень много.

– То есть очень много желающих, кто помогает?

– Но опять же, даже для того, чтобы быть волонтером в детском хосписе, нужно пройти специальное обучение. И сотрудники социально-психологической службы учреждения занимаются с ними отдельно на протяжении нескольких месяцев, готовят их, перед тем как допустить к работе с группой пациентов.

– То есть человек должен быть готов не только получить какие-то профессиональные навыки, но еще и быть психологически готовым?

– Он должен быть эмоционально готов встретиться с жизнью других людей, он должен понимать, насколько его деятельность, сказанные им слова или же манера деятельности оказывают влияние, действие на его собеседников, на людей, кто принимает эту помощь. Потому что, например, слеза на щеке, или комок, подкатывающий к горлу, или какое-то естественное движение тела может обидеть, оскорбить или же создать какую-то напряженность в собеседовании с пациентом.

– Мне, честно говоря, трудно представить, как проходит Ваша работа.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «Бывает ли такое, что к вам в хоспис попадают дети, которые далеки от православия, и как с такими обстоят дела, интересно узнать?»

– Детский хоспис с самого начала являлся неконфессиональным учреждением; Церковь являлась носителем идеи. И каждый из сотрудников детского хосписа должен быть готов говорить со своим пациентом, с семьей с учетом семейных, национальных, культурных и религиозных ценностей этой семьи. В детском хосписе есть пациенты мусульмане, иудеи, буддисты, христиане иных исповеданий, но каждый из сотрудников умеет вслушиваться в тот религиозно-мистический опыт, который есть у этой семьи, и уважительно к нему относится, и если нужно, то приглашает представителя этой конфессии для личной беседы с семьей.

– Скажите, бывали ли какие-то чудеса в Вашей практике?

– Я вижу чудо каждый день. Потому что если человек имеет возможность жить полной жизнью, несмотря на тяжелый диагноз, на неблагоприятный прогноз, если его душа живет – это чудо! Медицина – достаточно точная наука. И если она направляет пациента под наблюдение паллиативной службы, прогноз очевиден. Но если пациент может жить дольше, качественнее благодаря деятельности хосписа, это чудо. Ведь поймите, что Господь оставил нас, христиан, на Земле для того, чтобы мы были для всего мира словом утешения, словом радости, словом надежды, быть может, для кого-то и чудом. И чудеса Божии творятся через наши руки, через нашу профессиональную деятельность.

– Сейчас готовят ли медицинские вузы специалистов для паллиативной помощи?

– Подготовка началась. Есть курсы при Санкт-Петербургском университете, утвержденный курс при Педиатрическом университете, там проходят регулярные лекции по паллиативной медицинской помощи. В Московском стоматологическом университете регулярно читаются лекции. Это естественный процесс, который, наверное, занимает какое-то время. Но медицинское сообщество уже воспринимает паллиативную помощь как естественную и в своей деятельности. Терминальная стадия болезни пациента уже не воспринимается как врачебная ошибка, помощь пациенту продолжается, но она направлена не на лечение основного заболевания, не на борьбу до конца, а на снятие тяжелой симптоматики, которая мешает пациенту жить как можно более полной жизнью.

– Итак, хоспис. Все-таки хотелось бы узнать подробнее, что это за мир? Есть ли в хосписе место радости, улыбкам? Представления о хосписе самые страшные, и я уже сказал, что мне тяжело представить, как происходит ваша деятельность. Действительно можно сказать, что там заканчивается жизнь. Как жить в этом мире, если понимать, что смерть рядом, люди умирают?

– Знаете, у меня сохраняется чувство, что настоящая жизнь – в хосписе. Потому что там нет иллюзий – как у сотрудников, так и у семей, которые под нашим наблюдением. Мы умеем ценить каждый момент жизни, каждый день. Именно этот лозунг «Обнимая жизнь» заложен как эпиграф к нашей книге и ко всем нашим методическим изданиям. Каждая из служб хосписа помогает пациентам проживать каждый день наиболее объемно. Один из самых приятных комплиментов, который однажды мне сказали при посещении детского хосписа: «Батюшка, у вас в хосписе улыбаются». Действительно, в хосписе происходит настолько много интересного, что люди, приходя туда, улыбаются. Не потому, что там их развлекают, а потому, что мы принимаем жизнь такой, какой она нам Богом дана. Жизнь имеет начало и конец. И когда человек принимает это как некую данность, некую действительность, он учится благодарить Бога за каждый день этой жизни.

– Что-то Вы делаете для детей? Я знаю, есть такие случаи, когда какие-то звезды, даже мировой величины, присылали письма, поздравления. Есть какие-то еще примеры (правильно назвать это «исполнение детских желаний»), какая-то маленькая радость для детей? Что в рамках этого проекта осуществляется?

– Это проект, который возник в самые первые дни нашей деятельности, в начале 2000 года, мы никогда не приходили к пациенту с пустыми руками. Приходя знакомиться, мы старались узнать, чем живет семья, какие интересы есть у ребенка, и старались сделать нечто неожиданное, что принесет настоящий восторг в эту семью. Мы увидели, что, исполняя некую сокровенную мечту, мы даем человеку силы для жизни, силы для борьбы с болезнью, некую мотивацию, которая помогает жить, несмотря ни на что. Впоследствии этот подход формализовался в отдельном проекте «Мечты сбываются», в котором дети рассказывают, о чем они действительно мечтают. И психолог, беседуя с детьми, оценивает, насколько исполнение этой мечты поможет ребенку в подготовке к следующему курсу химиотерапии или к тому, чтобы восстановить силы для реабилитации.

Мечты бывают самые разные, но исполнение этой мечты приносит радость не только семье, но и тому, кто эту мечту исполняет. Поэтому в детский хоспис приезжают и звезды, и политические деятели. Приезжают не для того, чтобы показать себя, но для того, чтобы почувствовать себя настоящим волшебником. Когда ты творишь чудеса в этом мире, ты понимаешь, что живешь не зря. Ты видишь благодарные глаза ребенка, и это дает тебе смысл собственного существования.

Мечты детей бывают разные: кто-то хочет полетать на вертолете, кто-то – погладить енота, кто-то – встретиться со звездой, кто-то – слетать в Диснейленд. И на самом деле исполнять мечты нетрудно. Их бывает сотни, потому что пациентов детского хосписа очень много, но и откликов бывает немало. И все мечты детей сбываются. Я очень рад, что эту инициативу Санкт-Петербургского детского хосписа подхватили многие другие фонды, и они тоже учатся вслушиваться в желания пациентов и их исполняют.

– А может ли вам простой человек в этом помочь? И как это сделать?

– Конечно, может. Я думаю, что этому человеку нужно задуматься в первую очередь, почему он хочет это сделать, подумать, что он хочет сделать, и дальше написать нам на почту детского хосписа. Зайти на сайт учреждения детскийхоспис.рф («детский хоспис» пишется в одно слово, кириллицей, славянскими буквами), в разделе «контакты» есть адрес электронной почты, на который можно написать, и мы ответим. Мы действительно считаем, что каждый человек, кто пришел помогать детскому хоспису, – это дар Божий нам, потому что мы в этом и являем Церковь, потому что мы вместе единый организм – Тело Христово.

– Отец Александр, и что: ребенок захотел в Диснейленд – и слетал в Диснейленд?

– О, это бывает регулярно. Дети летают в Диснейленд, посещают и другие удивительные места. И знаете, это оказывается опытом, очень важным для семьи, поскольку ребенок летит не один, а всегда в окружении своих родителей, братьев, сестер. И вот этот опыт совместного путешествия, в котором ребенку раскрывается мир, новые впечатления, оказывается очень важным для всех членов семьи. Они дорожат этим мгновением, проведенным вместе. На самом деле нет ничего трудного в том, чтобы исполнить мечту ребенка. Но важно, чтобы кто-то это чудо организовал.

– Все мы рано или поздно сталкиваемся с болезнью, болеют наши близкие, родные, и нам очень тяжело это переживать. Могли бы Вы дать совет людям, в жизнь которых пришла беда – неизлечимая болезнь: как к этому относиться и как с этим жить? Ведь очень часто люди ропщут на Бога, на жизнь, а затем и отчаиваются…

– Иногда люди действительно считают, что болезнь является наказанием за какой-то грех. Это неправда, это ложь. Бог пришел спасти мир. Бог явил Себя в этом мире как Тот, Кто ни в коем случае не считает, что болезнь – это наказание за какой-то грех. Он видел в больном человеке страдальца и исцелял его. Тем самым заповедовал нам так же относиться к больным. Болезнь приходит к каждому человеку. И когда она пришла, в первую очередь в этом нужно видеть, наверное, часть этой жизни. Господь страдал, и нам нужно идти таким путем; это путь нашей голгофы. Но на этом пути Бог всегда рядом. Его присутствие с особой остротой и ясностью ощущается именно в период болезни.

Что посоветовать? Говори с Богом – простым языком, как получается. И нужно знать, что Господь тебя всегда слышит. Трудно ответить на вопрос, почему это произошло. И ответа на этот вопрос может не быть. Когда-нибудь Господь объяснит. Но самое важное, что на этом пути Господь будет всегда рядом.

– Вопрос телезрителя: «Вы сказали, что когда человек осознаёт, что жизнь конечна, он начинает благодарить Бога за каждый прожитый день. Скажите, а есть ли какой-то еще способ заставить человека развиваться, кроме того как осознать близость своей смерти?»

– Я думаю, что восхищение миром, любовь к другому будут заставлять тебя стремиться к совершенству. Страх не может быть настоящим мотивом. Быть поэтом, художником невозможно из каких-то иных побуждений, кроме как из желания любить и дарить эту любовь другим, из безмерного восхищения перед красотой мироздания. Поэтому любовь способна изменить человека и способна мир изменить к лучшему.

– Отец Александр, какую деятельность в хосписе Вы осуществляете именно как священник?

– В первую очередь это деятельность пастыря в смысле собеседника. Я хочу, чтобы в беседе со мной собеседник имел возможность поговорить о том, что его действительно беспокоит, о том, о чем болит душа и о чем он ни с кем другим не может поговорить. Во время такой беседы чаще всего человек рассказывает и о своем духовном опыте. И любое совершение таинства является продолжением беседы. Деятельность священника в больнице – это всегда в первую очередь деятельность пастырская, деятельность человека, с которым удобно, комфортно говорить по душам. В следующую очередь это деятельность литургическая. Ни в коем случае не проповедническая, потому что проповедовать у постели больного нельзя, неправильно, неэтично.

– То есть Вы приходите и просто разговариваете, а человек открывает то, что считает нужным. Но ведь это Вы говорите о взрослом человеке, который умирает. А что могут рассказать дети?

– У детей очень интересный опыт встречи с Богом. И любому священнику будет интересно и полезно поговорить о том, что они пережили, как они воспринимают Бога. Это будет трудная беседа для любого священника, потому что батюшке нужно научиться слушать и вникать в опыт ребенка. Опыт встречи ребенка с Богом очень часто оказывается более глубокий, нежели наш с вами опыт. Если батюшка умеет за словами ребенка увидеть то, как Царствие Небесное открылось для этой личности, он себя очень обогатит. И, наверное, его задача как пастыря будет в утверждении, что этот опыт является правильным, является действительно встречей ребенка с Богом. Тогда ребенок почувствует, что он действительно встретился со Христом и именно Христос помогает ему проходить через эти трудные времена.

– Вы говорили, что хоспис внеконфессиональный. То есть у вас содержатся и дети из семей, которые не имеют представления о Боге…

– Там просто граждане нашего Отечества, люди, которые болеют, которые оказались в тяжелой жизненной ситуации. И духовная помощь является лишь одной из сторон деятельности хосписа.

– То есть Церковь не закрывает его, он открыт для всех.

– Да, и многие обращаются к помощи педагогов, психологов, каких-то иных специалистов. Ведь духовную помощь пациенту может оказать медицинская сестра или сотрудник иной службы, с которым у родителей получается построить доверительную беседу.

– Были ли случаи, когда в вашем хосписе люди, которые не верили в Бога, через хоспис, через страдания и болезни своих детей приходили к Богу?

– Хоспис не является местом проповеди, в первую очередь. И нельзя оценивать деятельность хосписа или священника в хосписе с миссионерской точки зрения: сколько душ ты приобрел. Хоспис – это место, где мы стараемся ответить на каждую из нужд пациента, какая бы она ни была. И если эти нужды только физические, или только эмоциональные, или творческие и человек свой духовный опыт на этом ограничивает – и слава Богу! Наша лишь задача этот опыт обогатить и, наверное, помочь человеку этот период пережить. Ведь нам с вами, здоровым людям, которые живут и что-то в этом мире творят, очень трудно представить, какой силы переживания происходят в душе у наших собеседников. Поэтому нужно быть очень внимательным, очень ответственным в связи с тем, о чем ты говоришь и какой дух, какую информацию ты несешь.

– Вы как директор, наверное, ходите на обходы…

– Конечно. И чаще всего в учреждении я нахожусь в белом халате или костюме. В подряснике лишь тогда, когда пациент попросил меня выполнить роль в первую очередь священника, тогда, когда подрясник и крест являются частью моего пастырского и литургического служения.

– Вопрос телезрительницы: «Отец Александр, обладаете ли Вы какой-то статистикой по городу Санкт-Петербургу, скольким детям нужна именно паллиативная помощь? Другой вопрос. Есть ли подобные учреждения в других регионах, в других крупных городах нашего Отечества? Как вообще далее это будет развиваться? И третий вопрос. Сидя у телевизора и наблюдая Вас, столкнувшись в первый раз с таким явлением в нашей жизни, как детский хоспис, можем ли мы чем-то помочь и как это можно осуществить? Спасибо большое, благодарим Вас».

– В Санкт-Петербурге находится около трехсот пациентов, нуждающихся в паллиативной помощи, они ее получают в рамках деятельности государственного учреждения. Около семидесяти пациентов Ленинградской области получают эту помощь от медицинского учреждения «Детский хоспис». В Московской области, мы предполагаем, находится около пятисот пациентов, в силу протяженности области и большого количества населения.

После открытия Санкт-Петербургского детского хосписа к нам стали приезжать специалисты из регионов, это помогло им начать свою деятельность в других местах нашей страны. В Казани открылся детский хоспис, Владимир Владимирович Вавилов очень много потрудился для того, чтобы открыть стационар и выездную службу. В Москве есть несколько инициативных групп, которые успешно действуют как выездные службы, и ведется строительство учреждения. Санкт-Петербург проводил несколько обучающих семинаров и конференций: за последние несколько лет мы трижды собирали конференции, на которых присутствовало более трехсот представителей более чем из шестидесяти регионов страны. Они знакомились и с теоретической частью деятельности хосписа, и с практической деятельностью, приезжали к нам на тренинги и на ознакомительные визиты. У нас регулярно проходят такие обучающие мероприятия.

После вступления в силу Федерального закона «Об охране здоровья граждан», в 36-й статье которого указано, что паллиативная помощь является одним из видов услуг, предоставляемых населению, после вступления в силу «Порядка оказания паллиативной помощи» данный вид услуги предоставляется практически во всех регионах. Но чаще всего это кабинеты или какие-то выездные службы, которые пытаются решить самую острую непосредственную задачу: чтобы ребенок и члены его семьи на этапе терминального развития заболевания не оставались без медицинской помощи. Конечно, эти службы требуют специальной подготовки, требуют вовлеченности других специалистов, организации особенного пространства. Но, слава Богу, этот процесс начался, и детские хосписы будут создаваться и в других регионах.

– Вы над этим работаете?

– Мы работаем. В прошлом году «Детский хоспис» издал более сорока различных книг и методических пособий. В этом году мы издаем несколько книг, как для медицинских специалистов, так и для психологов, для родителей и детей. Эти книги есть на нашем сайте детскийхоспис.рф, там можно их скачать. Эти книги и методические пособия помогают не только передать клинический опыт, но и передать дух учреждения, саму философию детского хосписа.

– Есть всем известная фраза: вера без дел мертва. Вы показываете действенный пример любви и отношения к человеку. Церковь может многое сделать для общества, и Вы как раз это очень продемонстрировали. Скажите, как Церковь может помочь государству в решении социально значимых вопросов?

– В первую очередь оказывая непосредственную помощь гражданам этого государства. Посмотрите, какое количество социальных инициатив, которые сейчас действуют от лица Церкви: различные приюты, больницы, учреждения, медицинские центры – даже не перечислить то количество различных проектов, которые ведет сейчас Синодальный отдел по благотворительности, епархиальные отделы, да и просто каждый из приходских священников. Наверное, нужно больше об этом говорить и этот опыт каким-то образом систематизировать. Тенденция, которая сейчас намечается в обществе: государство начинает делегировать Церкви, общественным организациям, некоммерческим организациям (а каждый приход юридически является НКО) эти задачи решать. Это оказывается экономически более целесообразно, более эффективно, потому что целевая аудитория получает данный вид услуги с большим качеством и индивидуализированно.

– Мне как семинаристу это очень интересно… Скажу честно, о хосписе я знаю только понаслышке, и только сегодня я очень широко с этим познакомился, как и многие наши телезрители. Скажите, какой опыт дала Вам семинария, который Вам помог в будущем реализовать себя именно на этом послушании, на этом служении людям?

– Петербургская семинария – замечательное учреждение; и одно из качеств, которое прививается каждому из студентов, это возможность реализовать себя в том, что ты любишь. Я вспоминаю свой первый урок 1 сентября в первом классе семинарии. Это урок библейской истории, который вел Игорь Цезаревич Миронович. Мы зашли в класс, прочитали молитву, сели за парты, и Игорь Цезаревич попросил, чтобы каждый немножко рассказал о себе. Мы вставали, называли свое имя, говорили, откуда мы приехали, и рассказывали о том, что нам интересно. Кто-то говорил, что ему интересна история, кому-то языки, кому-то Священное Писание или богослужение.

Выслушав каждого из нас, Игорь Цезаревич сказал: «Вас сюда Господь привел, потому что вы очень талантливые люди. И Церковь вам даст все необходимое для того, чтобы вы смогли быть счастливыми. Но помните, что Церковь всегда будет ждать от вас вашего приношения Богу». Вот тогда мы как-то очень глубоко приняли эти слова, каждому они запали в сердце. И я смотрю по своим одноклассникам, каждый из нас их воплотил в жизни. Мы стараемся принести Богу свой дар. И в этом мы реализуем себя и как священники, и как христиане.

– Но ощущается нехватка кадров?

– Ощущается нехватка кадров, и, наверное, то поколение, которое приходит сейчас поступать в семинарию, должно учиться у старой школы, должно вглядываться в опыт преподавателей. Церковь – это преемственность духовного опыта; это не только изучение каких-то наук. Это очень важно, чтобы священник был грамотным, но это еще и преемство духа. А у нас были хорошие преподаватели, и к их жизни нужно прислушиваться и подражать им.

– Они и есть.

– Они есть.

– Какой бы Вы дали совет молодым священникам, священникам, которых делегирует Церковь для служения в общество? Что бы Вы им сказали прежде всего?

– Когда совершилась моя священническая хиротония, закончилась служба, я подошел к своему настоятелю поблагодарить его за молитвы, за то, что он привел меня к этому дню (а он был иподиаконом у архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), и именно святитель Лука его благословлял поступать в Симферопольскую семинарию и потом идти к священническому служению). Он, посмотрев мне прямо и очень проникновенно в глаза, спросил: «Страшно было?» Я сказал: «Страшно». Он ответил: «Вот если сохранишь этот страх до конца жизни, спасешься». Именно эти же слова сказал ему святитель Лука, и, наверное, эти слова служат хорошим наставлением для всех священников: сохранить свою первую любовь, которая привела тебя к семинарии, сохранить тот страх, который вы испытали во время хиротонии.

– Какой-то практический совет, может?.. Сейчас взяться за какую-то деятельность (социальную деятельность, общественно полезную) сложно: не знаешь, с чего начать. Что бы Вы посоветовали в этой ситуации?

– Начинать нужно всегда с чего-то конкретного. Просто прислушаться к своим прихожанам и начинать делать то, о чем тебя просят, то, с чем к тебе обращаются. Я уверен, что Господь дает каждому из нас необходимый ресурс, возможности, чтобы мы себя реализовали как священники, как люди, ответственные за это общество.

– Спаси Господи, отец Александр, за эту чудесную, удивительную беседу. Я надеюсь, что нашим телезрителям было очень интересно. Мы открыли некую страницу нашей общественной жизни, которую многие не знали. Отец Александр, мы желаем Вам прежде всего успехов, здоровья и сил в Вашем благом деле. Надеемся, что Ваши проекты и все Ваши начинания будут продолжаться так же успешно и будут служить на пользу Церкви и нашему Отечеству.

– Спасибо! Мне было очень приятно беседовать.

– Напоследок хотелось бы, чтобы Вы дали какое-то наставление нашим телезрителям.

– Мне кажется, все наставления, которые нам необходимы для жизни, даны в Священном Писании. Если Священное Писание будет той книгой, которая всегда открыта на столе, и если каждый из нас будет хотя бы несколько строк читать каждый день, это наполнит жизнь смыслом, душу теплом, а жизнь содержанием. Слово Божие должно быть действенно в нас.

 

Ведущий Сергей Платонов
Записала Нина Кирсанова