Беседы с батюшкой. Начало нового учебного года

Беседа с протоиереем Александром Трушиным, настоятелем Никольского храма села Лямцино Домодедовского района.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Началась пора очень трудная как для детей, так и для взрослых. Совсем недавно прошли линейки, в храмах отслужили молебны перед началом учебного года. Для Вас первое сентября – что это за день? Как Вы ощущаете этот день, изменилось ли как-то к нему отношение?

– Начало учебного года, поэтому волнение охватывает. Когда-то охватывало как ребенка, как школьника, потом как папу, а теперь как дедушку. А может быть, еще больше волнуюсь, чем когда сам был школьником. Конечно, любой священник – он же и учитель. Поэтому для нас это начало учебного года, сегодня служатся молебны на начало учебного года буквально во всех храмах – и у нас в Домодедовском благочинии, я служил в своем храме. Собралось множество детей, просили Господа о вразумлении, а еще в молитве звучат слова «о наказании». Наказание не так, как мы сейчас в современном языке понимаем: кнутами или палками, или в угол поставить, или ремнем наказать. Наказывать – подразумевается вразумлять человека...

Это, конечно, торжественный момент, радостный. Голоса детей. Особенно приятно, когда во время ектеньи сами дети подпевают: «Господи, помилуй!» Десятки юных голосов звучат вокруг тебя, пусть не совсем в такт, не совсем в полном единении, но в единении духа – это совершенно точно. Дети искренне соучаствуют вместе со священником в этих прошениях, обращенных к Богу, о наставлении, о вразумлении. Главное, чтобы в сердце дал Господь то, что ребенок должен знать.

Мы начинаем учебный год, появляется множество вопросов, множество практических вопросов, очень хотелось бы, чтобы они решались, рассматривались. И рассматривались не с целью, чтобы люди друг на друга набросились или обвинили: вот, вы не так учите; нет, это вы не так... Хорошо, если бы был союз, то есть когда учителя, педагоги переживают за детишек, которых они учат, а родители переживают, как будут учить учителя. Тогда рождаются нормальные отношения, правильные, а не так, когда мама, указывая на учителей, топает ногой: «А вы обязаны!» А учитель в ответ: «А мне наплевать, мы не обязаны…» Конечно, такого быть не должно. Мы сейчас говорим о ряде вопросов, которые наверняка появятся у нас, потому что любой священник начало учебного года рассматривает через самые вроде бы привычные нам слова, но и хотелось бы, чтобы они все-таки повторялись: воспитание, образование, просвещение.

Но смотрите: вос-питание – питание сверху... Мы питаем ребенка тем, что нам дает Господь. Мы питаем его евангельским словом. Если мы говорим «образование» – тут вообще вопросов нет. Возобновить, очистить, возродить в человеке образ Божий. Мы читаем в Священном Писании: «И создал Господь по образу и подобию Своему человека». Так важно, чтобы в ребенке этот образ возрождался и был яркий. Если мы говорим о просвещении, то в корне идет слово «свет». Господь нам говорит: Я есмь Свет миру. Поэтому все, чему можно учить ребенка, должно идти через евангельские истины, через слово Божие. Уже не говоря о самом почетном звании «учитель»… Это было звание Самого Господа Иисуса Христа. Поэтому любой – наставляющий: будь то профессиональный учитель в школе, будь то священник, который наставляет свою паству (и если уж говорим о начале учебного года, наставляет детей), будь то родители, ведь отец и мать являются учителями ребенка. Не секрет: что ребенок видит дома, так он себя нередко и ведет. Поэтому сколько бы мы ни говорили, сколько бы внешних примеров ни пытались дать, какие бы наставления ни проводили, он будет вести себя так, как ему показали папа и мама.

Поэтому, представляете, наступает первое сентября, и все эти вопросы сразу начинают волновать любого священника, сразу сердце разрываться начинает от заботы. Я думаю, что это хорошие заботы; нужно, чтобы у каждого из нас сердце беспокоилось о наших детях – лично о наших или о тех детях, которых тебе доверили для воспитания, для питания сверху, от Бога.

– Направление нашей беседы уже определилось. Я бы хотел подхватить слова батюшки, что будет появляться очень много вопросов, касающихся наших детей, образовательного процесса. Хочу напомнить нашим телезрителям, что мы ждем ваших звонков: можно будет задать вопросы об образовании не только в школе, но и в воскресной школе. Батюшка когда-то был на послушании, которое касалось катехизации и просвещения.

– Много лет.

– У нас есть вопросы, присланные телезрителями. Попробуем на них ответить. Первое сентября для детей – не всегда радостный момент, особенно после жарких месяцев лета, отдыха. Бывает даже стресс. Как подготовить себя и детей к началу учебного года, к учебному процессу?

– Замечательный вопрос. Конечно, его лучше бы адресовать школьным психологам, чтобы они предварительно провели беседы, особенно в конце учебного года – с родителями и с детьми. Важнее всего с родителями. Но, в общем-то, это и задача священника, потому что в плане образования, в том числе в воскресных школах  (а мы сейчас, получается, этого касаемся), хотелось бы, чтобы поднимались вопросы. Даже вынуждены поднимать вопросы не только образования, основ православной культуры или истории религии, но приходится поднимать вопросы самые простые, по нашим понятиям: нравственные. Это еще даже не духовные, чисто нравственные проблемы. Преподаватель воскресной школы или священник, если он это исполняет, должен этим вещам учить. Честно вам скажу, немаловажно, чтобы учили и родителей. Наверное, надо отдельно с родителями вести такого рода занятия.

Хорошо, заговорили о подготовке к первому сентября. Хотелось бы по возможности не уходить от вопроса, а напрямую на него отвечать. Ну хоть спросить родителей: а что, обязательно приезжать 31-го числа к восьми вечера (или к полудню), а потом, вытаращив глаза, тащить замученного после дороги ребенка по магазинам, потому что нужно срочно купить форму, тапочки, карандаши, дневник? Для ребенка это ужас. Он отдыхал, у него психика не так быстро перестраивается, как у взрослого человека. Но видишь вот такие зрелища. Это первое. Второе. Сам я, со своими внуками приобретая форму, имею такой опыт: обычно недели за две это делаем, ничего страшного.

– Нужно больше внимания уделять своим детям, и не в последний момент.

– И хорошо бы понимать детей. Немаловажно в такой момент… Однажды в книгах-рассказах Светланы Корнеевой я встречал такой короткий замечательный рассказик в книге «Один день одного лета». Мы не понимаем, почему дети ходят по церкви: то там остановятся, то здесь, что-то смотрят. Вы, говорит, встаньте рядом с детьми на колени и просто со своих колен посмотрите на все, что происходит в церкви. Вам станет понятно, что происходит с ребенком, что он чувствует. Меня это так тронуло! Я могу сказать, что однажды я практически это сделал, правда, после богослужения, когда уже никого не было. Я встал в храме на колени и постоял в одном месте, потом в другом месте. Вокруг меня были женщины, прибиравшие храм, дежурные. И действительно, окружающий мир воспринимается немножко по-другому. Хотелось бы, чтобы родители соучаствовали в тех проблемах, которые ребенок переживает. Вот нам все время кажется, что они – маленькие глупыши, а мы умные, всё знаем. Да неправда это. Во-первых, мы уже так остро не чувствуем окружающий мир, как чувствуют его дети. А мы не хотим за собой признать, что, простите, уже отупели, у нас уже шкура как броня стала, мы не так всё переживаем.

Я уже начал говорить о магазине; я просто слышу, как много матерей орут на своих первоклашек, второклашек. Они просят: мама, мне такие бы кеды… «Нечего тебе такие кеды! Вот щас я тебе подберу, такие и будешь носить!»  Ну что ты орешь? Найди секунду, объясни ему, если считаешь, что те кеды, которые он хотел, не подходят. Объясни почему. Ребенок поймет и не будет плакать. Сколько плачущих детей в этих детских отделах! Потому что родители не хотят выбрать то, что просит ребенок.

– А может, это и не совсем правильно, он тогда на шею сядет.

– Я думаю, золотое сечение можно всегда выбрать. Лучше, чтобы ребенку нравилось то, что он носит, чем он пользуется.

– Может, он тогда беречь будет лучше.

– Конечно. И для него в радость становится, допустим, учеба, если мы выбрали портфель, который он хотел. Не потому, что мама сочла, что такой ему будет лучше, а потому, что ему хотелось вот такой. И он с удовольствием будет с ним ходить. Знаете, есть мелочи. Конечно, есть крупные вопросы, связанные с большими денежными затратами, но тут уже вполне можно ребенку сказать: знаешь, нет у меня возможности. Кстати, могу сказать, что есть родители, которые честно говорят это ребенку. Допустим, ребенок выбрал очень дорогую обувь. Мама подошла: «Ты знаешь, сынуль, нет у меня возможности такие ботинки купить. Давай что-нибудь попроще». Вот она сказала, а ребенок ответил: «Ну пошли». И все. И сразу все стало на места, без криков, без воплей, без унижения ребенка, без претензий ребенка к родителям. Это немаловажно на самом деле, потому что мы в своей спешке (а спешим мы потому, что считаем, что наши дела важные, а его – неважные) растим психопатов. Поэтому они такие нервные, поэтому они с нами не разговаривают, а кричат или грубят – когда уже набираются сил и становятся старше, взрослее. А мы жалуемся: ах, я в тебя всю душу вложила, а ты так на меня кричишь! Да ты не душу вложила, ты всю жизнь орала на него! Теперь он тебе отвечает тем же. Он просто привык так общаться с тобой, это ты не заметила (или не заметил), что так с ним общалась (или общался).

– Как важен диалог все-таки.

– Конечно.

– Такой конфликт бывает в многодетных семьях, когда старшие над младшими…

– Знаете, как раз, как дедушка многодетной семьи (а у моей дочери семеро детей), могу Вам сказать, что таких конфликтов особо не возникает. Как раз ищут общий язык для взаимопонимания, и всегда, в общем-то, можно его найти.

– То есть ребенок должен всегда ощущать себя личностью.

– Да, есть моменты, когда нормальный ребенок капризничает. Правильно, он «качает» свои права, требует, устанавливает границы своего правления. Но это всегда чувствуется: когда капризничает, а когда действительно для ребенка трагедия. Мама выбирает ручку для своей дочки. Дочка говорит: «Мама, купи мне вот эту оранжевую с матрешкой!» – «Нечего тебе такую, вот я тебе синюю куплю – и хватит, нечего выделяться среди класса!» Ну купи ты ей эту ручку с матрешкой; и купи свою синюю. Пусть она синей пишет, а с матрешкой носит с собой. Для нее эти несколько копеек за ручку с матрешкой будут дорогого стоить. Это немаловажно. Поэтому я, конечно, считаю, что родители вполне могли бы заранее планировать такие вещи, как отдых с детьми, чтобы вернуться домой за несколько дней до начала учебного года, чтобы ребенок своим умом уже подготовился, чтобы чувствовал себя дома, чтобы не был уставший от дороги. Это немаловажные моменты, составляющие части в нашем жизненном пути.

– Да, такая суета, бывает, вредит и создает неправильный настрой.

Вопрос телезрителя: «Когда ко Христу пришли апостолы, Он сказал: славлю Тебя, Отче, что Ты скрыл это от умных и разумных и открыл младенцам. Есть ли какая-то разница между настоящим образованием и получением определенных знаний? Если есть, то какая?»

– Я благодарен телезрителю за вопрос, который вписывается в тему нашего разговора, не выбивает нас из общей темы. Вы абсолютно правильно заметили, и я так понял, что вопрос Ваш уже подразумевает ответ. Накопление знаний порой не связуется с повседневным поведением. Да, мы знаем много таких примеров, я согласен с некоторыми выражениями из старого советского кино; например, возмущенная девушка говорит своему ухажеру: «Ну, ты, бульдозер с цитатами!» Действительно, иногда это очень похоже. Люди, ходя в церковь, зная евангельские чтения, абсолютно их не связывают со своей жизнью. А раз не связывают со своей жизнью, то и не могут быть примером для своих детей.

Можем обратиться к философам и поэтам Серебряного века. Они все прекрасно знали Евангелие, писали замечательные стихи, но это не мешало им быть и пьяницами, и блудниками, и курильщиками. Они собирались, между собой беседовали и вновь занимались тем, что совершенно не вяжется с нравственной и духовно-нравственной жизнью православного человека. Православное воспитание, воспитание духовно-нравственное как раз подразумевает, чтобы человек впитывал и применял в своей жизни то, о чем говорит Господь.

Мы вспоминаем наших бабушек. Уж я не знаю, Вы-то молоды, не застали, а я застал еще тех бабушек, которые могли на какую-либо реплику, на какое-то неудобное предложение сказать: «Нет, Господь так не велит». Ты ей говоришь: ну, так же удобнее…  «Нет, Господь так не велит». Для них, понятно, это был образ жизни. Это не знание, она не могла настолько знать Евангелие, как знает сейчас выпускник семинарии или академии. А вот знать, что Господь не велит, и не делать так – это было для нее нормально.

Я помню, в одной деревне застал старичка, мы приехали на отдых, совсем еще юнцы. Было лето, жара стояла, а он косит в рубашке, застегнутой на все пуговицы, сверху пиджак надет, на голове аккуратная кепочка. Все аккуратное, старенькое, но чистенькое. И вот он косит траву. Мы подошли, разговорились: «Дядя Федя, а что ты так в такую жару? Ходил бы в одних трусах; как хорошо загорать-то». И вдруг он нам говорит: «Нет, что вы? Я человек старый, а вдруг Господь меня сейчас примет к Себе, и что же я, в трусах к Богу пойду? Нет, так нельзя, я уже много лет так хожу. Господь в чем застанет, в том и судить будет. Пусть Он меня судит, чтобы я в костюме перед Ним стоял». И мы понимаем, что это не напускное. Для него это естественное состояние. Поэтому, чадца мои возлюбленные, трудно сейчас (думаю, очевидно, это и раньше было), когда мы видим людей, которые приходят в храм, притупляют глазки, надевают платочки, а потом на улице их встречаешь – ведут себя ужасно.

Или, например, когда жалуется кто-нибудь: вот, не могу сына привести в храм. А потом встречаешься с этим сыном – он говорит: «Батюшка, ну мама-то как себя ведет? Приходит, может матом тебя покрыть, может послать куда подальше, может сказать: вечером сам себе приготовишь, я к подружке пошла. Ничего не вяжется из того, что она слушает у вас, ничего общего с личной жизнью это не имеет». Как ни печально, таких примеров много. Человек носит православный крест, а ведет себя совершенно безобразно. Без образа. То есть нет у него образования – независимо от тех дипломов, которые он имеет в кармане. Поэтому задача в первую очередь и воскресных школ при храмах, и желательно наших общеобразовательных школ – чтобы они давали те наставления человеку, которые будут ему нужны в жизни, которые помогут ему быть человеком среди тех людей, что его окружают. Это немаловажно.

Я сейчас как раз вижу эти задачи. Собираются наши педагоги воскресной школы, мы обсуждаем программу того, что будет преподаваться для детей. И честно вам скажу, что это будут не только рассказы о святых, об иконах, о Церкви. Но обязательно чтобы был нравственный элемент, элемент поведения. Да, ты пришел в храм – это хорошо. Но вот бабушка рядом стоит, ты можешь ее поддержать под локоток, если эта бабушка куда-то пойдет? Учти, что ты не просто стоишь в храме, а ты должен никому не мешать. Научись никому не мешать. Я думаю, что это очень нужно. То же самое касается и общеобразовательных школ. В старых школах, я помню, в советские годы, были уроки, например, семейной жизни. Некоторое время (предположим, в течение полугода) и девочкам, и мальчикам в старших классах давались уроки семейной жизни. Девочки получали практические навыки: они учились пеленать. В классе хранилось несколько больших кукол, и девочек учили пеленать. Она, выходя из школы, имела навыки, у нее ребенок не вызывал страха. Мальчиков учили труду. Изучали, например, схему квартирной электропроводки. Не было паники, что перегорела лампочка, а в доме не знают, что с этим делать. Но еще были и наставления, как должен себя вести будущий отец, как себя должен вести будущий муж по отношению к своей жене. Как должен себя вести жених по отношению к своей избраннице, пока он за ней ухаживает.

– Это было в советское время?

– Это было. В ряде школ. Думаю, многие люди моего возраста вспомнят об этом. Также  девочек учили таким вещам: ты готовься быть женой, причем единственной женой единственного мужа. Это немаловажный фактор. Сейчас это болезненное место для нашего общества.

– О таких вещах нечасто вообще услышишь... Я в первый раз слышу, что были такие занятия. Мне простительно: я родился в новейшую историю. Но сейчас, когда мы делаем что хотим, почему же не получается привить эти ценности? Можно услышать мнение, что мы потеряли их совсем. Вроде как возрождаются, но что-то не то.

– Знаете, сказать, что все потеряли?.. Нет, наверное. Когда вся эта чехарда в системе образования прекратится, когда перестанут без конца вводить какие-то нововведения, в которых бедные учителя никак не могут сориентироваться? Только они перестроятся на какую-то новую мысль, как уже новый документ пришел... Конечно, беда, если из наших учителей, тем более из директоров школ, заведующих детскими садиками сделают менеджеров.

– Как это и говорили, поколение потребителей выращивают сейчас.

– Да, потом они просто задаются целью… Как одна директор школы мне сказала: «Наша задача – продать вам знания, а ваша задача – их приобрести. А уж как вы будете приобретать, это ваши трудности». Наверное, это самое страшное разрушение, которое можно нанести. Я думаю, что те ценности, о которых мы с вами вспоминаем из советской школы, не были достижением именно советской школы. Потому что эти разработки были еще до революции. Я думаю, просто специалисты среднего и высшего образования того времени удачно использовали эти подготовленные разработки и смогли их грамотно внедрить в школу, потому что сохранялась ценность самого человека. Это учитель, конечно, должен сохранять и сейчас.

– То есть учитель – это не только…

– …торговец знаниями…

– Да, как это зачастую бывает. Это еще и воспитатель.

– Они еще и загнанные: для педагогов сейчас чуть ли не самое главное – вовремя отчитаться. Вовремя сдать те показатели, которые с тебя требуют. Сдал – хороший учитель, не сдал – плохой. Мы с этим очень часто встречаемся. То же касается и воскресных школ. Если спускаются какие-то планы сверху, нередко мы встречаемся с вопросами, на которые явно требуют просто отчетности. Я вам честно скажу, несколько лет назад я взял один из учебников по основам православной культуры, на нем было написано: «Второй год обучения». В нашем представлении второй год обучения – на уровне третьего класса, четвертого, может быть, даже второго. Я наугад раскрыл его в середине, и там стоит вопрос: «Каково было психологическое состояние израильского народа в преддверии Пришествия Спасителя?»

– Это прямо тема сочинения в семинарии.

– Я думаю, что не каждый семинарист ответит на такой вопрос.

– Постарается ответить.

– Обязательно, это его задача. Но для второго года обучения основам православной культуры это была явная выдумка, которая требовала просто отчетности. Поэтому пришлось перерабатывать по месту, и я благодарен нашим замечательным педагогам, которые в воскресной школе работают. Люди относятся к этому с любовью и ответственностью. И просто темы переработали.

– То есть у вас в школе…

– Воскресная школа при храме.

– Там преподаются основы православной культуры или в общеобразовательной школе?

– Я сейчас говорю о воскресной школе. Но то же самое нужно было бы и в общеобразовательной школе.

– А какой-то диалог у вас есть с общеобразовательной школой? Получается ли прийти в школу и сказать: «Я хотя бы раз в месяц готов рассказать детям даже не о Боге, а просто какой-то урок нравственности». Это реально вообще в настоящее время? Конечно, я живу в Сергиевом Посаде, учился там, у нас это было реально. Город такой, и люди такие, учителя были верующие. Нам отдавали один урок под студентов Московской семинарии (пятикурсники), они приходили, рассказывали какие-то разные вопросы. Кто-то рассказывал про Д. Толкина, смысл его книг, кто-то про скинию. Я, человек из церковной семьи, не понимал, зачем нам скинию. Одноклассники вообще не понимали, что это такое. А у вас такой опыт вообще возможен?

– Не просто возможен, а это уже (во всяком случае, в Домодедовском благочинии) стало доброй практикой; благочинный обратился за содействием к районному руководителю образования, и священники встретились. Мы организовали встречу на нейтральной территории, чтобы это никого не смутило, чтобы никакого давления не было.

– Где же это?

– Был взят конференц-зал, в зале сидели рядом директора школ или завучи и священники тех приходов, которые находятся рядом с этими школами. Провели конференцию, то есть выступили и директора, и ответственные за образование, за внеклассное образование, высказали свою точку зрения, как они представляют контакт с Православной Церковью. Священники, в свою очередь, выступили с предложениями, как они видят контакт со средней образовательной школой. И это дало замечательный результат! Этот диалог без всякого напора, без взаимного угнетения дал замечательный результат. У нас практически все школы сейчас охвачены опеканием ближайшего приходского священника. Как часто они встречаются, зависит от того, каков сложился дух в школе. Кто-то раз в месяц приходит, кто-то четыре раза в месяц приходит в свою школу. То есть практически все школы охвачены. Когда оказались плечо к плечу, взглянули в глаза друг другу,  директора нам высказали свои проблемы, свои трудности, почему они не могут, например, каждый день видеть священника, какие требования высказывают родители. Священники объяснили учителям, что у них тоже нет задачи заставить детей поститься и целый день стоять на коленях. Возникли и отработались общие вопросы – что хотят слышать. Будем контактировать? Будем. А теперь что вы хотите услышать от священников? А священники? Как нам учесть те вопросы, которые поднимает школа? И вот тогда получили этот славный, очень удачный, я считаю, результат. Более того, вслед за школами мы встретились с заведующими детскими садами. И был точно такой же диалог с ними. И это дало положительный результат.

– А кто-то из этих детей пошел в храм? Вроде как поколение воспитываешь, воспитываешь, у них переходный возраст, еще что-то. Я свой переходный возраст тоже понимаю, я сопротивлялся: зачем я должен ходить в храм? Все в футбол играют, у меня была секция футбольная как раз во время всенощной, и я все время переживал: почему я должен? Но это был возраст такой, многие родители с этим сталкиваются. Получается ли детей привести в храм?

– Давайте, во-первых, сделайте поправку на меня, грешного: я не могу следить за каждым приходом.

– Понятно…

– Я могу ориентироваться по своему храму или по тому, что рассказывают священники. Я исключаю какие-либо официальные отчеты, очень их боюсь. Это несерьезная вещь, как и общая статистика по Москве. Или, как любят пошутить, британские ученые подсчитали, определили…  И начинается дальше какая-нибудь ахинея. Видишь по реальному труду – священника, утирающего лоб или чуть не плачущего, если у него что-то не получилось, и понимаешь: батюшка работает. Работа идет. Что-то у него не получается, кто-то его не слушает… Не бывает все идеально. Вы сами прекрасно понимаете. А уж когда дети из священнической семьи – вообще непростой вопрос. Когда отец все время занят на приходе или на общественных мероприятиях, хочется сказать: а за твоими детьми кто смотрит?

– Я не понаслышке это знаю.

– Кто тебя будет наставлять? Тем более беда такого ребенка, что ему-то кажется, что он все знает. А значит, ему все можно.

– И тут я с Вами соглашусь.

– Вот это самая большая беда. Если вернуться к вопросу, конечно, есть понятие личного опыта священников и педагогов, священника и дирекции школы. Это немаловажно. Конечно, есть священники-ораторы, которые прекрасно могут держать аудиторию. А есть не ораторы. Он прекрасный строитель, он добросовестно служит, но он не оратор. Тогда надо искать пути, чтобы его кто-то мог заменить как оратора, но он время от времени приходит, как добрый Николай Чудотворец, с подарками, предположим, на Рождество, на Пасху, в другие дни. Самое главное – не хочется официальной отчетности. Я помню старую шутку. Епископ собирается приезжать в детский сад. Как всегда, сад готовится к приезду, детям заранее раздают, какие вопросы они должны задать, епископу готовят ответы.

– Всё по протоколу.

– Епископ приезжает, дети построились, спели песенку, вот один мальчик нашелся, который громко прочитал «Отче наш», все хорошо. Ну а теперь епископу подают бумажку, чтобы он задал детям вопрос религиозный, и уже заранее выбран мальчик, которого научили: «Владыка спросит, а ты ответишь: святой Николай. Понятно?» – «Понятно». Красивый мальчик, с белым платочком в кармашке. Владыке протягивают вопрос: «Владыко, задайте детям». Владыка вдруг вне программы: «Что же вы мне бумажки подсовываете? Да я сам могу задать вопрос!» И, глядя на детей, говорит: «Скажите, детки: рыженькая, маленькая, любит орешки, прыгает по веткам, кто это?» Гробовая тишина. Он: «Деточки, миленькие, ну вы же знаете, с рыжим пушистым хвостиком, грызет орешки, кто это?» Полная тишина, и вдруг неуверенный голос этого мальчика с белым платочком в кармашке: «Владыка, я знаю, что должен ответить: святой Николай. Но очень на белочку похоже!»

Вот такого быть не должно. Если священник приходит в школу, если начинается контакт, то это должен быть живой контакт. «Есть вопросы, на которые не могу вам ответить, ребята. Вы мне задали – а я не могу, не знаю, не понимаю». Разные, бывает, вопросы задают, иногда ребята сами не понимают, какой они вопрос там накрутили. Видно, умными хочется казаться.

– Сейчас дети продвинутые. Я убедился в этом, когда как-то попал в детский лагерь вожатым по послушанию. Мне десятилетний мальчик рассказывал, что рост у Гагарина был 1 м 68 см, что ли… Но я в десять лет не знал такой информации. У них сейчас гораздо все проще: Интернет, все что угодно, кладезь информации, дети  продвинутые стали, надо уметь отвечать и на их вопросы.

Вопрос: «Как быть отличником в учебе и не быть двоечником в духовной жизни?»

Вопрос, наверное, об известном явлении – синдроме отличника, когда человек хочет быть лучше всех, получать только пятерки и очень сильно переживает, даже когда получает оценку на балл ниже. Мы уже частично в сегодняшнем разговоре раскрыли эту тему.

– Конечно, жалко, когда родители гнут своих детей, чтобы они были отличниками. Именно гнут не в приобретении знаний, а заставляют: ты должен быть лучшим. И эта беда остается у ребенка, преследует его всю жизнь. Как-то я встретился с мальчиком, который участвовал в чемпионате мира по теннису среди подростков. Он, рассказывая о теннисе, разрыдался. На вопрос, почему плачет, он ответил: «Как же? Я опозорился, я не занял первое место! Как же я буду смотреть в глаза своим друзьям?!» Я его спрашиваю: «Тебе что, стыдно перед друзьями?» – «Я должен быть первым». Он упал на колени, стал стучать кулаками по земле и кричать: «Я должен был быть первым!» Это был ярко выраженный синдром. Он не сказал что-то вроде: эх, не хватает мастерства; эх, мне еще бы подучиться… Он хотел быть первым.

Говоря о детях-отличниках, мы, конечно, рассматриваем две стороны вопроса. Есть дети, которые хотят учиться. Так удачно сложилось: то ли в наследство им досталось желание учиться, то ли повезло с первой учительницей, которая смогла привить любовь к знаниям, к поиску знаний. Может быть, честь и хвала его родителям, бабушкам-дедушкам, которые смогли увлечь, и ребенок стал хотеть учиться, для него пятерка – не самоцель, а критерий оценки его знаний. «Ах, я не знаю на пять, надо подтянуть». И совсем другой вопрос, когда понуждают, заставляют быть лучшим. У ребенка это остается, повторяю, на всю жизнь. Он везде такой горделивый, выпендристый, что он должен быть лучшим, а не кто-то другой. Конечно, такие люди начинают раздражать окружающих и человека начинают не любить. Порой даже ребенка начинают не любить окружающие, потому что там неправильный подход. Остается только сочувствовать. Я думаю, это тоже должно входить – образование родителей – в те собеседования, которые должны в школе проходить. Хорошо бы школьные психологи этим занимались и вели такие собеседования с родителями.

Если это на приходах – хорошо бы в воскресных школах. Кстати, тоже немаловажный для нас момент надо бы отметить, особенно про сельские приходы. Да, это наши приходы, такие же, как мой приход, и мы страдаем от того, что у нас нет квалифицированных кадров. И вот батюшки говорят: «Так, обязаны иметь воскресную школу или так называемую воскресную группу... Ой, теть Маш, будешь учителем в воскресной школе? Мне надо отчитаться, что есть воскресная школа». И вот он первую встречную Марь Петровну или тетю Дуню ставит, и она такое там выдает на-гора, что, простите, не знаешь, в какой шахте она это добывает. И пока это все поймется, пока раскачается… Очень важно, чтобы были квалифицированные люди, и там, где этого нет, конечно, надо учить педагогов. То есть не ругать их надо, а подтягивать, дополнять им те знания, которые им необходимы. Независимо от возраста. Поэтому первое сентября не только начало учебного года для детей и их родителей – это для всех, кто работает с детьми, кто их пытается воспитывать, кто пытается учительствовать.

– Вы помните свою первую учительницу? Я помню – Смирнова Татьяна Юрьевна. Помню ее образ – наверное, на всю жизнь остался. А у Вас?

– Моя первая учительница была Вера Николаевна Котова. Замечательный учитель, уже в нашем начальном классе она была немолода, преклонного возраста. Я ей искренне благодарен. Мы ни разу не слышали, чтобы она орала на нас. У нас это прошло через всю школу. Сколько я был в школе, столько меня выбивало из колеи, если учитель начинал орать.

– У меня была учительница старой закалки. Мы себя плохо вели – она по-немецки начинала говорить. Ну и как-то все затихали.

Как важно ценить, любить учителей, как молиться за них? Чтобы дети осознавали евангельскую мудрость: поминайте наставников ваших. Это очень важный момент.

– Да, я вспомнил сейчас эти строчки: поминайте наставников ваших. Я считаю, что это так же необходимо – молиться за учителей, как ты молишься за родителей, за мать, за отца, за крестных, даже если эти крестные, простите меня, непутевые и не выполняют своих обязанностей. Но молиться за них надо. Так же молятся и за учителей. В практике многих храмов, я знаю, подают записки с именами учителей, которых этот храм окормляет. Или это прихожане, или ближайшая школа, которая в окормлении этого храма. И там перечислены имена всех педагогов – начиная с директора (которые попросили, чтобы о них молились, которые согласны, чтобы о них молились, чтобы не было конфликтной ситуации). Постоянно священник поминает, и сами дети молятся за своих учителей. Я думаю, это обязательно должно быть.

– Я помню, даже перед экзаменами писал имена учителей, с которыми у меня были большие проблемы. Где-то я подглядел, услышал, что нужно писать. Я ходил к преподобному, писал записочки. Не получалось у меня с математикой – я учительницу математики писал. Ну а как еще было?

– Ну, это одна из заповедей: чти отца и мать свою, а учитель в данный момент, пока ребенок находится в школе, и есть отец и мать ребенку. Некоторые учителя, особенно молодые современные, думают, что можно без воспитания: я даю знания, но не собираюсь воспитывать вашего ребенка. Неправда, без воспитания невозможно. Школа без воспитания не может. Влияние учителей, их личный пример, их привычки, которые невольно проявляются по отношению к ученикам, обязательно сказываются, и дети все это впитывают. Одно дело – впитывают с благодарностью и им это нужно, в дальнейшем в жизни поможет… И наоборот бывает: может искалечить ребенка. Бывают учителя, которые могут выходить покурить со старшеклассниками. О каком тут почитании можно говорить?

– Последний вопрос: для Вас телеканал «Союз» – что это за канал?

– О, это мой добрый учитель. Как-то спрашивают священника: «Батюшка, а Вас кто воспитывает? Духовник или кто? У кого Вы учитесь?» Я слышу хороший ответ и абсолютно с ним согласен. Во-первых, учителя священника – это его прихожане. А во-вторых, это канал «Союз». Очень люблю его. Очень много умных людей, поэтому кругозор расширяется. Конечно, очень хотелось бы, чтобы телеканал «Союз» не испытывал проблем, как наши современные школы испытывают. Хочется обратиться к людям: помогайте любимому каналу, ищите пути финансово поддержать его. Мы же любим услышать интересных людей на этом канале, встретиться с ними, пусть даже пока через экран телевизора. Встречаемся с замечательными ведущими, потом – не видим замечательных операторов, которые ведут всю эту съемку. Здесь чудесные люди работают, давайте приложим усилия, поддержим всячески. Мы же перечисляем, помогаем монастырям или детдомам. Давайте нашему любимому каналу будем помогать, чтобы эти встречи были чаще, были интереснее, чтобы канал для нас стал родным. Потому что пока я не вкладываю в какое-то дело, это дело для меня чужое. А вот когда вложил – тогда уже все: это мой, родной. Пусть сто рублей, но моих вложено, я хочу, чтобы они участвовали в жизни этого канала.

– Все эти копейки, в том числе самые маленькие, каплей в море иногда могут показаться, но на самом деле большую поддержку оказывают.

– Будем надеяться, что капля камень точит. Пусть эти капли стекаются. Очень хочется, чтобы ряд вещей, в том числе и телеканал «Союз», стали для людей родными.

– Давайте будем прощаться с нашими телезрителями. Буквально несколько слов, чтобы обратиться к нашим телезрителям.

– Дорогие телезрители, мы уже вроде всё сегодня сказали, что Вы спросили. Пожелаем в новом учебном году радости и ведущим нашего телеканала, будем молить Бога, чтобы Он нас вразумил, наставил. Неудивительно, что именно сегодня мы празднуем образ Божией Матери «Прибавление ума». И независимо от возраста нам надо молиться перед этим образом.

Ведущий Сергей Платонов

Записала Маргарита Попова