Беседы с батюшкой. С прот. Дмитрием Смирновым

В московской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Дмитрий Смирнов, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской, г. Москва.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Сегодняшнее воскресное Евангелие повествует нам об исцелении гадаринского бесноватого. И вот такой вопрос к нам пришел: «Почему Господь дает бесам власть над людьми и как можно избавиться от их власти? Насколько действенен чин отчитки?»

– К сожалению, в вопросе содержится клевета на Господа Бога. Это обычная история со времен Адама. Адам обвинил Господа Бога, что он вкусил плода, который дала ему Ева, а Еву ему дал Господь. Так же и здесь. Господь никакой власти бесам над нами не дал. Один русский святой говорил, что самый маленький бесенок, если бы Господь дал ему возможность, одним коготком перевернул бы всю землю. Поэтому человек сам дает власть бесам над собою властвовать, сам открывает врата своего сердца, сам им служит, сам их боится. Наш русский народ (шестьдесят два процента по опросам) верует в астрологию. Что такое астрология? В Священном Писании сказано, что это мерзость пред Богом по той причине, что это ложь и бесовщина. Но тем не менее одни люди изобретают прогнозы, другие их, как теперь говорят, озвучивают, третьи с удовольствием слушают, а четвертые даже им следуют. То есть находятся внутри этого бесовского котла. Их что, кто-нибудь заставляет? Нет.

– Но Господь попускает бесам таким образом завладевать сердцем человека.

– Чтобы человек понял, какой результат его игры в «поддавки» с бесами.

– Человек открыл свое сердце и потом вкусил все «прелести» (в кавычках) такого соседства…

– И прибегает в церковь и хочет, чтобы ему помогли. Его встречает священник, который ему говорит, как нужно: к кому обращаться, в чем нужно покаяться...

– Но вот люди любят этот чин отчитки…

– Чин отчитки – это вещь механическая. Вот стоит человек на отчитке, и совершенно непонятно, что у него происходит в душе. Он хочет как: священник читает, я стою. Потом я выхожу как из душа, и я уже чистенький. А так не бывает. Если в тебе есть покаяние, если ты, участвуя в этом чине, молишься теми словами, которые слышишь от священника, тогда да. А так хоть обстойся. Стоять – это слишком простое упражнение. Можно вообще лечь. Есть такие диски ­– можно включить диск и лежа дома прослушивать. Что это меняет? Это же человек просто хочет получить какое-то механическое исцеление, без участия души. Так никогда не бывает.

– Порой люди, замечая в себе или в своих близких какие-то странности, начинают как раз прибегать к этому чину. «Надо ли мне?..»; «Вот, благословите поехать». Вы вообще знаете какие-то результаты этих отчиток?..

– Ни одного.

– …насколько они действительно помогают человеку избавиться от этого?

– За сорок пять лет, что я хожу в церковь регулярно, ни одного случая пока не встретил. Надеюсь, что они где-то есть.

– Значит, если и есть, то это редкость?

– Во всяком случае, мне не попадались. Мне привезли бы человека и сказали: «Вот, был бесноватый, а сейчас все прошло: пришел, его отчитали, и он после этого (отчитанный) перестал делать то, что он делал».

– Но, наверное, если такое и случилось, то, как Вы говорите, стоял человек и каялся. И Господь ему открыл.

– Сколько у меня было случаев, когда безнадежные больные после соборования вставали и исцелялись… Не знаю ни одного случая, когда человек пособоровался бы и ему легче не стало. Потому что человек участвует в таинстве, он молится, кается, приходит на исповедь, причащается. А вот с отчиткой мне как-то не попадалось…

– Уж если попал в такую западню, то нужно менять жизнь.

– Да, главное – покаяние.

– Это есть результат, собственно, твоей жизни, твоего выбора.

– Да, конечно. Ведь многих людей, помимо астрологии, интересуют всякие бабки, всякие оккультного рода практики, всякие религии. Как потом?..

– А вдруг что-то поможет?

– Ну, как бес может помочь? Это совершенно исключено. Бес, даже если к нему хорошо относиться, любить его, не может отплатить любовью и благодарностью. Он в ответ все равно нагадит. У него нет человеческих чувств. Это только в сказках бывает.

– Вопрос: «Я вижу, что сейчас как будто апокалипсис. Это правда или нет? Боюсь за детей, за их будущее».

– Будущее у всех людей одинаковое – болезнь и смерть. Бывает болезнь быстрая – это когда автомобиль сбивает насмерть: несколько минут поболеешь, и может, даже не довезут до больницы. А бывает болезнь долгая: лет тридцать. Я знал одного человека, он тридцать шесть лет болел раком и в возрасте за девяносто почил в Господе. Но болезнь и смерть в той или иной форме обязательно человека ждет. Поэтому что за будущее бояться?

– Что наступят такие времена…

– Наступят обязательно. Категорически наступят. Боимся мы, не боимся – это ни на что не влияет. Некоторые думают, что они уедут в деревню и там переждут. А что переждут-то?

– Этот самый апокалипсис.

– Это очень наивно.

– Вопрос телезрителя: «Как относиться к грешникам, если видишь какой-то грех у них?»

– Нужно встать на колени, перекреститься, коснуться лбом пола, встать и сказать: «Господи, прости меня, что я замечаю грехи брата моего, а не замечаю своих, хотя Ты сказал: вынь прежде всего бревно из собственного глаза, а потом будешь пытаться вынуть сучок из глаза твоего брата».

– Телезритель: «То есть на других не надо внимания обращать?»

– Я не знаю, как еще лучше Вам объяснить. По-моему, все понятно.

– Телезритель: «Это-то я знаю».

– А если знаете, зачем спрашивать?

– Телезритель: «Спасибо, извините».

– Грех чужой виден больше и лучше, чем свой, и хочется с ним побороться из лучших побуждений, чтобы помочь человеку.

– А получается наоборот: каким судом меришь, таким будут судить и тебя. Потому что человек может видеть только то, что есть в нем. Поэтому когда мы видим грех брата, это значит: такой же сидит в нас.

– Одна женщина мне говорит: «У меня нет осуждения, мне его жалко. Я хочу ему помочь, подсказать – что в этом плохого?»

– Ничего плохого. Весь вопрос: как? И тут начинается явление, которое Иван Андреевич Крылов назвал «Демьянова уха». Кто не знает – почитайте эту бессмертную басню.

– Некоторые считают, что это даже просто предательство человека, если я могу ему помочь и этого не делаю.

– Нет, человеку так помочь нельзя. Человеку можно помочь, когда он захочет, чтобы ему помогли, и обратится к тебе за помощью. А если он не просит и не обращается, как ему помочь? Это навязчивый сервис.

– Бывает же, что люди благодарят за данный совет или за какое-то замечание.

– Если ты сам вдруг ни с того ни с сего подходишь к человеку и даешь совет? Ну, я еще молодой человек, но опять же, в своей жизни ни разу такого не встречал. Я допускаю, что это могло бы быть, но это когда совет даешь такому человеку, который такого уровня, как Макарий Великий или Тихон Задонский.

– Тогда услышишь слова благодарности.

– Да. Вот такой – христианского устроения, практически совершенный человек, достигший христианского совершенства, – обязательно отблагодарит.

– Вопрос: «Почему современные люди часто отвечают злом, грубостью на доброе к ним отношение? И как в этой ситуации реагировать?»

– Вот как раз в силу того, что их учат, а они этого не просят.

– А может, это доброе отношение именно с элементом напористости?..

– Апостол говорил, что можно даже обличать, то есть показать человеку его грех, но только в духе кротости. А у нас – в духе раздражения. Поэтому это не то что неэффективно, а, наоборот, чрезвычайно вредно.

– Хотя есть в Священном Писании указание, что если согрешил против тебя брат твой, обличи.

– Против тебя. Это совсем другое дело, когда против тебя. Например, два электрика: один стоял на стремянке, другой внизу. И один из куртки уронил плоскогубцы прямо другому на темя. Тот поднял голову и говорит: «Вась, ты не прав». Он говорит: «Прости, пожалуйста».

– Ну, это электрики такие…

– Такие уже: наверное, в церковь ходят.

– Вопрос: «Можно ли влиять благотворно на ребенка или уже на взрослого человека? Имею в виду борьбу со страстями и воцерковление родителей».

 – Борьбу со страстями можно осуществлять только индивидуально: самому человеку со своими страстями.

– Вот родители, прожив жизнь, может быть, без Бога, воцерковились. Дети уже взрослые, воспитывать их поздно. Вот это воцерковление и поворот родителей к Богу может ли как-то благотворно отразиться и на их детях?

– Не только может. Если дети окончательно не выберут путь бесовский гадаринских поросят, то это обязательно на них повлияет. Но это влияние будет накапливаться очень медленно, и чаще всего это бывает уже после смерти родителей, когда они понимают, чего лишились.

– Вообще да: человеку порой нужно умереть, чтобы о нем и о его жизни как-то задумались.

– Да. На художниках это видно: при жизни – одна или полторы выставки, а после смерти картины вдруг идут с молотка по большой цене. А через сто лет так вообще уже миллионы начинают стоить.

– А художник жил и умер в нищете.

– Да, это как правило. Совсем немногие художники столь удачливы, когда могут себе и дом купить, и живописью жить.

– Вопрос телезрителя: «Скажите, пожалуйста, Ваше отношение к Владимиру Семеновичу Высоцкому».

– Я Владимира Семеновича ценю как поэта. Некоторые его образы мне очень близки. Я его как поэта считаю небесталанным. Если взять всю русскую поэзию, это, конечно, вершина небольшая, но все-таки у него есть и свои образы, и своя интонация. Помню, когда Высоцкий умер, на меня это очень подействовало, и я буквально со слезами о нем молился. Как актера – я видел его и в театре, и в кино, – мне представляется, все очень однообразно. Хотя эта советская крикливая школа, что надо орать, в нем расцвела, но мне это как-то совершенно не близко. Я люблю тонкую игру. А как поэт, мне он вполне нравится, и был такой период, я все перечитал: и его песни, и его стихи. И много для себя нашел утешительного. Поэтому Владимир Семенович в моем сердце определенное место занимает. Я его ценю, например, больше, чем Окуджаву. У него гораздо больше настоящих поэтических перлов. Самобытный поэт.

– Для своего времени он был действительно единственным таким.

– Во-первых, русский человек очень ценит юмор. А у него был действительно настоящий юмор: не злобный, не человеконенавистнический, а очень даже теплый. И потом, он был парень такой как бы хулиганистый, и многие такой душевной ситуации как-то сочувствуют. Но его песня, которую он сочинил от имени самолета: «Я – “Як”-истребитель», – это просто здорово!

– Вопрос: «’’Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным’’. Как это понимать? Неужели люди узнают все друг о друге? И зачем это нужно?»

– Потому что полное покаяние (для того, чтобы войти в Царство Божие) возможно только тогда, когда человеку уже нечего скрывать. Ничего тайного не останется.

– А пока что-то стыдно рассказать, о чем-то стыдно исповедоваться.

– И отношения с Богом как бы двоятся.

– Вот перед Богом люди не боятся открывать свою душу, а перед священником как человеком стесняются.

– Нет, они не боятся. Они ее не открывают.

– Некоторые говорят: вот когда я молюсь, я все-все, что у меня на душе…

– Если бы ты был прозорливым, ты бы сказал: «А вот это?» Это человеку кажется. Ведь каждый человек о себе думает то, что ему о себе кажется, а не то, что есть на самом деле. А для того, чтобы узнать, что есть на самом деле, нужно обязательно все увидеть. А так как это зрелище ни один живой человек выдержать не может, то это происходит сразу после…

– Вот уж тогда наступит такое прозрение!..

– Это не прозрение. Как в Писании есть такие слова: открыл им ум разумети писания. Это такое открытие; просто Господь эту штору отодвигает.

– Но почему так поздно, батюшка?

– Ну, потому что если человек сразу увидит, кто он есть, он умрет от инфаркта, сердце ни у кого не выдержит.

– О! Есть такие сердца гранитные.

– Нет-нет. Чтобы это выдержать, нужна подготовка всей жизни.

– Мы просим: «Господи, дай мне видение моих грехов».

– Ну, мало ли чего мы просим? Мы просим о мире всего мира, благосостоянии Святых Божиих Церквей. И что: кто-то о благосостоянии Святых Божиих Церквей проливает горячую слезу, окрашенную кровью? Диакон на амвоне думает о звуке, священники в это время молитву читают, миряне родственников в уме перебирают. А чтобы о мире всего мира молиться – таких всего человек пять-шесть есть на весь земной шар, и слава Тебе, Господи! Благодарим за их молитвы.

– Вопрос: «Первая заповедь: плодитесь и размножайтесь. Я одна. Зачем нужно, чтобы на мне закончилась история моей семьи?»

– Не «зачем», а «почему». А вот на вопрос «почему» много всяких ответов, много чего можно порассказать, почему так вышло.

– Вопрос «почему» всегда перед человеком стоит. Самое главное – что делать? Похоже, человек стоит уже на грани отчаяния.

– Что делать? Есть ситуации, когда нельзя не убивать, например война. Никто не спрашивает. Потому что если ты стреляешь не во врага, а мимо, то ты, извини, предатель и растратчик казенного имущества. Вот и всё. Разные ситуации. И у каждого человека определенная жизнь, определенные родственники, и он во многом сам сковал свою судьбу. Если бы узнать вехи судьбы этой женщины, то можно ей прямо как домино разложить на столе: почему? Вот поэтому, поэтому и поэтому.

Это как человек, который в восьмой раз сидит в тюрьме, и спрашивает: «Зачем нужно, чтобы я две трети своей жизни провел за решеткой?» Как зачем? Затем, чтобы тебя изолировать от общества. А вот почему ты там оказался, этому есть определенная причина.

– Но, докопавшись до этой причины, человек не разрешает свою проблему.

– Нет, ему нужно просто донести это до конца этого срока, вести себя хорошо, пойти на УДО, а потом начать другую, очень трудную жизнь. Самая большая трудность на первом этапе – это устройство на работу, потому что только сумасшедший возьмет на работу человека, который шесть раз сидел. И вот надо такого найти. Это ж как надо молиться Богу!

– Среди батюшек деревенских есть такие подвижники.

– Есть. Найти можно, потому что не может быть, чтобы Господь оставил человека. Но для этого он должен полведра слез пролить, молиться Богу, питаться отбросами, быть согласным на все, на любую работу. Сначала его будут обманывать и так далее. Он должен все свое тюремное отложить, забыть и начать другую жизнь: смиренную, тихую, кроткую.

– Честную.

– Ну, это уж само собою.

– Вопрос телезрительницы из Липецкой области: «Скажите, мы все время причащались и исповедовались у одного батюшки, и в один из выходных дней этого батюшки не было, а другой батюшка отказался причастить девочку. Такое может быть?»

– Ой, в нашей жизни все бывает, даже люди в космос летают, а некоторые по полгода там живут. Я вообще не представляю. Я бы не смог. Да я и в люк там не пролезу из отсека в отсек: застряну где-то на уровне талии. Так что мало ли?.. Всё бывает. По улицам слонов водят, как будто напоказ.

– Вообще Церковь воспринимается как что-то не от мира сего, где должно быть все идеально.

– Это верно, и это очень хорошо, это правильное восприятие. Но забывается, что даже если мы купим из какой-то коллекции самый шикарный и самый дорогой наряд, заплатим, допустим, миллион, надевать-то его будем на себя. А ты – человек грешный, фигура у тебя неидеальная. Этот наряд нужно еще подгонять, покупать к нему аксессуары и так далее, и так далее.

Да, Церковь  есть невеста Христова, непорочная. Но люди-то, к сожалению, этому уровню не соответствуют. И люди в Церкви разные: не только священники, но и диаконы. Про владык не будем говорить, их и так у нас мало, их надо любить, жалеть.

– Вот человек приходит, говорит: «Я грешный». А священник должен быть святым. Так и обращаются: святой отец.

– Ну, это они просто смотрели экранизации французских романов. У нас так не принято.

– Конечно, ждут от священника именно такого отношения, поведения.

– Что ж, ждут. Священник, к сожалению, большинство забывает, чего там ждут. Не хватает, особенно смолоду, терпения.

– Вопрос телезрительницы из Челябинской области: «Я много лет читаю Псалтирь, но до сих пор не знаю, правильно ли я ее читаю. Объясните, пожалуйста, первая слава: что я должна произносить – имена за здравие или за упокой? В общем, я, наверное, неправильно читаю».

– Вы Псалтирь можете читать, как Вы привыкли, как умеете. Правильно или неправильно – это совершенно неважно. Вы можете поминать во время чтения Псалтири и о здравии, и о упокоении. Можете поминать людей, которые нуждаются в Вашей помощи. Это, например, болящие или находящиеся в каком-то трудном условии: например, кто-то о квартире хлопочет, а Вы хотите о нем помолиться. Тут нельзя сказать: правильно или неправильно. «Слава» прошла, почитали, помолились, сердечко Ваше разогрелось, и молитесь. А можете читать и о здравии, и о упокоении, и никто Вам слова не скажет. Почему? Потому что Вы читаете дома, а дома человек сам волен: сам себе слуга и господин, а его храмина – дом его, где он слуга и господин.

– Вот эти вопросы чаще всего говорят о том, что человек боится неправильной формой оскорбить Бога.

– Да, у нас из-за тяготения к форме даже раскол произошел: одни говорят так креститься, другие – так креститься; одни говорят, что крестным ходом надо идти против часовой стрелки, другие – по часовой стрелке. А русский народ давно ответил на этот вопрос: что в лоб, что по лбу – совершенно идентично. Приставка разная – смысл один и шишка того же размера. Так что это вообще к христианству никакого отношения не имеет.

Вот перед нами в студии изображение: храм с одним куполом, а рядом – пятиглавый. А есть храмы с тринадцатью куполами: в честь двенадцати апостолов и Христа. А есть с семью. Так и что? Как-то одна женщина смотрит на наш храм и говорит: «А что же он красный? Раз он Богородичный, он должен быть голубой». А голубая краска вообще появилась в окраске храмов только с XVIII века. Но люди ничего не знают; слышали звон, а не знают, где он. А храм изначально был красным, так построен.

– Но вот форма, к сожалению, перебивает значимость содержания.

– К сожалению, человек привязан не к тому. Богу, Который сказал: «очистите внутренний склянец вашей души», – не нужны гробы окрашенные. Потому что это все равно ничего не дает, все равно в гробу лежит покойник. Крась его, не крась – не в этом дело.

– Вопрос телезрительницы: «Отец Дмитрий, я хотела бы узнать Ваше отношение к адвокатам. Я лично считаю, что они защищают грешников перед мирскими судьями. Правильна ли моя оценка?»

– Абсолютно правильна. А врачи лечат грешников. А могильщики хоронят грешников. А таксисты возят только одних грешников. И вагоновожатые метро возят исключительно одних грешников. И космические корабли водят по просторам безбрежного космоса одних только грешников. Дело в том, что безгрешен один только Бог. Поэтому и адвокаты грешные, и судьи грешные. И весь миллион полицейских (мы их поздравляем с прошедшим праздником) – все грешные обязательно. Но тех, которые встали на путь покаяния, на путь исправления своей жизни, поступают правильно и заботятся о своей душе, тоже немало. Я знаю одного полицейского, который регулярно с группой товарищей совершает крестный ход из Москвы в Звенигород.

Вот у меня адвокат очень хороший. Он очень скромный человек, и каждый раз, когда я с ним встречаюсь, для меня это праздник. Мне так с ним интересно! И он такой благородный человек! И очень обязательный. Я хоть и грешный человек, но участвовал в нескольких судах, и мы с его помощью выиграли эти суды. Так что я по гроб жизни ему благодарен.

Вот давеча администрация района, где мы устроили лагерь для детей из многодетных семей, заставила нас с помощью суда на третью смену покинуть лагерь. Почему? Потому что боялись, как бы чего не вышло. Мы в этом месте уже двадцать лет, но так как в Карелии погибли дети, пришла сверху какая-то бумага – и как всегда у нас бывает. Им наплевать, что дети будут в Москве. Погибнуть или получить травму в Москве примерно в сто раз больше шансов, чем на берегу Москвы-реки. Но им-то на детей наплевать, они только свою собственную шкуру берегут. И вот наш адвокат выиграл суд, теперь высшая инстанция велела этому судье дело пересмотреть и признать свою ошибку; дело возвращено. Так что очень полезная вещь. В другой раз она уже не будет автоматически выполнять повеления начальства, иначе мы ей всю карьеру испортим. Вот такой хороший адвокат.

– Телезрительница: «Спасибо, отец Дмитрий. Доброго Вам здоровья!»

– И удачных судов.

– Каждый раз вспоминаются слова Христа: не суди и не судим будешь. Если даже встретился тебе грешный человек, вспомни о своих грехах и потерпи.

– Тем более, понимаешь, адвокатов, наверное, полмиллиона человек-то есть? Ну как можно обо всех судить? Это ж каждый человек сам выбирает. Как и врача себе. Сколько я знаю врачей (по одной своей болезни сегодня я обращался к седьмому врачу) – все прекрасные люди. Двое из них направили меня на рентген, исследовали, утешали, говорили, что скоро пройдет.

– Давно уже замечено: как ты к людям – так и они к тебе. Это же тоже по Евангелию.

– Не всегда. Бывает наоборот – говоришь: «Здравствуйте», а он тебе: «Пошел ты…» Он не в настроении, бывает же такое?

– Бывает. Но если ты к нему продолжаешь с любовью относиться…

– Да. Я вот, например, люблю разговаривать с сотрудниками ДПС, просто обожаю. Говорю им: «Здравствуйте! Чем я согрешил?» Мне говорят: так-то и так-то. Я говорю: «К сожалению, полосу запорошило, и я наехал не туда». А потом обязательно говорю: «Извините за беспокойство». Потому что ему пришлось жезл поднимать. Всегда руку жму при расставании. Иногда они сообщают имена, чтобы помолиться за них. Расстаемся самыми хорошими друзьями. А уж когда я был в общественном совете министерства, так вообще обнимались. Потому что на некоторых попадаешь и второй раз. Сейчас, конечно, этого стало меньше: всё делают камеры, нет живого общения. Я их очень жалею: работа тяжелейшая. Но журналисты называют их взяточниками. А сотрудник ГАИ никогда не бывает взяточником, они просто не понимают этого. Самая большая текучка кадров в МВД, как мне говорили, – это в ДПС. Тяжелейшая работа. Иногда бывает целый месяц без выходных. А погодка?.. Очень трудное дело.

– Вопрос телезрительницы: «У меня вопрос касательно Вселенского Собора, который был на Крите в июне, и наша Церковь не предполагала там свое участие. Вот светская пресса начала как бы осуждать действия, решения нашего Патриарха. Во-первых, какое они имеют право это делать? И во-вторых, чтобы нам не запутаться, объясните, пожалуйста, что значит участие в этом Соборе? И как нам, православным, в данной ситуации ориентироваться?»

– Я, к сожалению, не могу сказать Вам, как в этом ориентироваться. Я Вам скажу, как я ориентируюсь. Я вообще не интересуюсь этим вопросом по той причине, что он меня совершенно не касается. Я прочитываю итоговые документы Священного Синода по тому или иному поводу на сайте www.patriarchia.ru, чтобы быть в курсе дела. А что там придумают наши братья греки, особенно в Константинополе, меня так мало интересует, что даже больше погода интересует в Москве.

Вот к Владимиру Семеновичу у меня есть отношение, а к тому, что постановят их собрания… И это никакой не Вселенский Собор. Без Русской Церкви никаких Вселенских Соборов даже и быть не может. Вообще Вселенским может называться только Собор, в котором будет и Римская Церковь участвовать. А это может быть только Всеправославный. Но какой он Всеправославный…

– Телезрительница: «Благодарю Вас, извините, пожалуйста. Здоровья Вам».

– Вот здоровье меня больше интересует.

– Телезрительница: «Всего Вам доброго, до свидания!»

– Вопрос: «Очень боюсь умирать. Как преодолеть этот страх? И надо ли?»

– Я тоже боюсь. Но что делать?.. Надеюсь, что уже поближе к смерти как-то это… Потому что когда я был молодой, я не боялся, совершенно искренне. А сейчас, когда поближе, видимо, ответственность над этим тяготеет. А так идешь по льду – ножки осторожно ставишь, боишься упасть. На машине езжу теперь с меньшей скоростью, чем раньше.

– Уже как-то не очень хочется.

– Неохота совсем. Мне, наоборот, нравится спокойная езда, нравится на дома смотреть. Раньше хотелось побыстрее Москву проехать, потому что везде были рекламные растяжки, особенно меня ужасало, когда какие-то экраны стоят прямо на домах, то есть архитектура хаос. Говорят, в Шанхае так. Я не был в Шанхае. В Пекине был, в Харбине: там действительно много огромных плакатов, иероглифы надвигаются на тебя, как паучки, из каждого угла, разных размеров. От этого, конечно, очень устаешь. А сейчас в Москве очень даже стало прилично. Все растяжки сняли, здания освободили, архитектура как-то выявляется. Структуру города стало видно, фасады. Не везде, конечно, но по тем маршрутам, где я езжу, стало лучше. И хочется это впитывать в себя. В Питере всегда была красота. Правда, грозят, что какую-нибудь гадость там обязательно построят, которая будет уродовать город, но я уж думаю, придется смириться. Ну никак не могут у нас так строить, чтобы ничего не портить. Как будто у нас земли мало.

Ведущий протоиерей Александр Березовский
Записала Нина Кирсанова