Беседы с батюшкой. Вещества для Литургии - хлеб и вино

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма святого праведного воина Феодора Ушакова на проспекте Королева иеромонах Игнатий (Юрченков).

–Может быть, батюшка, для простого человека это непривычная формулировка – «вещества для литургии»? Для нас это данность.

– В литургической науке часто употребляется слово «первоэлементы», то есть те необходимые вещества, которые употребляются для проведения христианского богослужения. Но если мы говорим о центральном таинстве Церкви – Евхаристии, то основа – это хлеб и вино. Ни для кого не секрет, что эти вещества, продукты, как еще можно сказать, необходимы для совершения Божественной литургии.

Почему это так? Вообще, хлеб и вино – продукты, известные еще в древнем мире, – были основой рациона средиземноморских народов и всегда ассоциировались с благополучием и достатком. Сюда же входил и елей – оливковое масло. Естественно, что эти вещества употреблялись в религиозных ритуалах – не только христианских: мы знаем, что многие народы, в том числе греки и римляне, хлеб воспринимали как важный элемент, от которого зависит жизнь человека. И в Ветхом Завете пророк Давид говорит в псалме, что вино веселит сердце человека, а хлеб укрепляет человека. Эти вещества употреблялись, повторю, в религиозных обрядах многих народов (если говорить о язычниках, то в качестве приношения божествам).

Ветхий Завет четко говорит, что ветхозаветные иудеи приносили в жертву Единому Богу хлеба предложения – пять хлебов, которые приносились в ветхозаветный храм. В этом случае это был пресный хлеб. На алтарь возливали чашу возлияния – вино. И здесь древние иудеи отчасти копировали обряды окружающих их языческих народов. Но если язычники делали это, считая, что их божества нуждаются в пище, то для иудеев это прежде всего символ общения Единого Бога со Своим народом. Эти вещества, важные прежде всего для жизнедеятельности людей, употреблялись в религиозных обрядах.

Христианская Церковь не исключение. Мы знаем, что на Тайной Вечере Господь предложил в виде хлеба и вина Свое Пречистое Тело и Свою Пречистую Кровь. Этот обряд, если мы будем ссылаться на Священное Писание, назывался преломление хлеба. Если опять спрашивать, какой хлеб употребляли древние христиане, то были разные традиции. В то далекое время мало кто уделял внимание тому, был это квасной хлеб или пресный. Но на Востоке это чаще всего был квасной хлеб, его покупали на рынке. Для многих, наверное, будет откровением, что хлеб, употребляемый на Евхаристии, покупали на рынке почти до VIII века. Только в VII веке мы узнаем о наличии в монастырях такой должности, как просфорник: тот, кто выпекает просфоры – наш литургический хлеб.

Вид просфорок знает каждый христианин. Я принес в студию греческие печати для просфор. Одна из них характерна для русской литургической культуры: крест посередине и надпись «IC.XC.NIKA». Греческая просфора посложнее. Греки зачастую совершают свое богослужение на одном хлебе, иногда, если есть необходимость, употребляют несколько. Просфора состоит из пяти печатей. Центральная и две верхние и нижние одинаковые: «IC.XC.NIKA» и боковые девятичинные, где вынимают части, в которых поминаются разные святые, и богородичные. Из центральной части вырезается агнец, который идет для Причастия, а остальные – поминальные. Но это литургическая традиция, важна же сама суть данного действа.

Мы приносим хлеб, вино, разбавленное водой, что тоже давняя традиция: в античное время вино традиционно разбавляли водой – считалось, что неразбавленное вино могут пить только варвары. Если говорить, какое это было вино, то для литургии чаще всего употреблялось домашнее вино, красное: цвет его – это прямая аллюзия на цвет крови. Почти во всех Поместных Православных Церквах – их пятнадцать – только одна в своей литургической традиции дозволяет употреблять белое вино – Румынская Православная Церковь. В древности люди особо не думали, какое это вино – крепленое, сухое, полусладкое, сладкое и какого оно цвета. К этому напитку относились особо, поскольку это был намек на мессианский пир. В принципе само вино как сок винограда воспринималось как кровь. В Древней Месопотамии, в государстве Урарту, слово «вино» однокоренное со словом «кровь»; отсюда, возможно, и параллели такого отношения к данному веществу.

Сегодня в традиции Русской Православной Церкви это вино, которое мы знаем под названием «кагор». Это крепленое вино, что понятно, поскольку мы – люди Севера. В то время, когда вино для Евхаристии нам доставляли из Византии, хранить и транспортировать его было сложно, и надо было крепить вино, чтобы оно не скисло, прежде чем дойдет до потребителя. В Греции для литургии чаще всего употребляют полусладкие вина и даже розовое. На Балканах и в Грузии могут употреблять сухие вина, хотя для русского человека это непривычно даже по вкусовому восприятию: мы привыкли, что получаем что-то сладкое, поэтому вырабатывается некое отношение к тому, какое вино должно быть. По литургической традиции, вино разбавляется водой. Существуют различные указания на то, сколько мер воды надо употреблять при богослужении, но чаще всего правило очень простое: надо наливать столько воды, чтобы она не разбавила вино настолько, чтобы оно потеряло в своем вкусе. Поэтому добавляется небольшое количество воды.

Литургический хлеб мы называем «просфора». «Просфора» – слово греческое, происходит от греческого глагола «просфору» – «я приношу», соответственно, это приношение. В древности под этим словом подразумевался не только хлеб, а все то, что христиане приносили для совершения богослужений, а это хлеб, вино, бедные люди могли принести воду, которой разбавляли вино, елей, воск, ладан, это могли быть и какие-то материальные приношения – все это было просфора, то есть приношение. Одно из древних названий Божественной литургии – просфора. И со временем это название переходит на литургический хлеб, который мы с вами знаем. В русской традиции он двусоставный, в чем заключена глубокая символика, так как Господь наш Иисус Христос имел две природы, две эти части символизируют, что в одной Личности Христа соединены две природы.

Печати на просфорах были разные. Если ссылаться на древние артефакты, имеющиеся в изобилии – древние мозаики, различные изображения, свидетельства святых отцов, – то изначально это просто крестообразный надрез, который делался при выпечке, бороздка, чтобы было удобно преломлять хлеб. Тогда его еще не разрезали, как мы это делаем сегодня, не очищали от корок, а служили на цельном хлебе. Впоследствии у старообрядцев это мог быть восьмиконечный хлеб, который используется и сейчас как печать. В латинской традиции это просто изображение креста или агнца. Интересно свидетельство Епифания Кипрского, который говорит о просфоре как о некой лепешке. Есть свидетельство Григория Великого, епископа Рима, который называет просфору таким термином, как «корона», по сути представлявшую собой плетенку, замкнутую в кольцо, – такой хлеб употреблялся.

Сегодня наш литургический хлеб имеет определенную форму. Греческий хлеб немного отличается от нашего – это большой круглый хлеб, как каравай (можно так его назвать). В русской традиции хлеб имеет сложную форму, поэтому, наверное, при выпекании его есть определенные тонкости, и здесь нужно мастерство просфорника, чтобы при выпекании две эти части не развалились.

– Вопрос из группы «ВКонтакте»: «Что-то со мной произошло: уже давно не могу заставить себя читать молитвенное правило, но к Причастию готовлюсь, как того требует Устав. Могу ли я причащаться, если молюсь только ко Причастию?»

– Видимо, надо рассматривать вопрос в контексте того, что мы подразумеваем под словом «устав». Как нас научили читать три канона и правило ко святому Причащению или то, что нам предлагает в качестве подготовки богослужебный устав или какая-то местная традиция?

На сегодня существует официальный документ Церкви – «Об участии верных в Евхаристии», – где четко прописан минимум, которым мы должны пользоваться при молитвенной подготовке. При этом надо всегда помнить, что подготовка заключается не в прочтении канонов, это инструментарий, а в приведении себя в такое состояние, которое соответствовало бы встрече с Богом. Поэтому в разных житейских обстоятельствах, и в древности, наверное, так и было, каждый православный христианин имеет право двигать свое молитвенное правило так, чтобы оно ему действительно помогало, а не затрудняло общение с Богом, в том смысле, чтобы оно не отдаляло его от Причастия. Поэтому то правило, которое мы называем Правилом ко Причащению, состоящее из одного канона и молитв ко Причастию, мы должны читать, а что касается трех канонов (или еще порой добавляются акафисты) – приветствуется, но факультативно. Не думаю, что это должно быть возведено в ранг правила. Из моей священнической практики знаю, что, бывало, люди целый день находились в трудах, и не о себе родимых, а в заботе о ближних – помощи неимущим или больным людям, – и порой уходили от больной бабушки в первом часу ночи. Такой человек просто валился с ног, ему было сложно что-то «вычитывать», и утром на литургии он задавал вопрос: «Как мне быть: правило я вроде не прочитал, а причаститься хочется».

Мы иногда забываем, что христианскую жизнь вообще надо воспринимать как молитву. Молитва – это не только чтение правила. Молитвенное состояние – это вся наша жизнь. Тогда становятся понятны слова апостола Павла: Непрестанно молитесь. Как можно непрестанно молиться, ведь я должен еще помыслить о житейском? Но если мы рассмотрим свою жизнь как посвящение Богу: здесь я оказал человеку милость, послужил ему, – это моя молитвенная подготовка. Ведь в этих правилах мы как раз и черпаем то, что должны отдать людям в своем служении. В правилах мы учимся именно этому, и это нас готовит к встрече с Богом, ведь наш Божественный Учитель показал нам Своей жизнью пример того, как надо относиться друг к другу: Он не учил нас длинным молитвенным правилам, а, наоборот, в некоторых местах Евангелия говорит, что не в многословии прославляется Бог: а молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. Это не значит, что не нужны длинные богослужения, – здесь вопрос о внутреннем состоянии. Если человек не может на протяжении полутора или двух часов быть в состоянии разговора с Богом – а молитва должна восприниматься нами именно так, – пусть лучше он скажет несколько слов от души, от сердца. Пусть это будет всего лишь одна молитва, которая его трогает, или та молитва, которую мы называем Господней и в которую включены все прошения, касающиеся жизни человека: да будет воля Твоя, хлеб наш насущный дай нам и да придет Царство Твое – все это есть. Наверное, лучше подготовиться так.

Есть еще один нюанс. Наверное, вы знаете, что в большинстве храмов, когда причащается духовенство, образовывается богослужебная пауза, и тогда чтец чаще всего читает правило ко святому Причащению – это не просто чтобы заполнить паузу, но здесь как раз можно сосредоточиться и восполнить то, что мы не успели сделать в своей частной молитве дома.

– Хотелось бы немного «приземлить» наш разговор о хлебе и вине. Для многих мирян просфора не то, что впоследствии становится Телом Христовым, а просфорка – это те маленькие хлебцы, которые человек покупает в церковной лавке. Скажите несколько слов, как от тех хлебов, о которых Вы рассказывали, появились эти маленькие хлебцы, которые сейчас попадают в свечную лавку, и чем они отличаются?

– В обиходном разговоре мы называем их «просфорки потребительские». Конечно, от тех хлебов, которые древние христиане приносили к Литургии, эти маленькие хлеба в церковной лавке отделяет целая эпоха. Изначально верующие люди приносили свой хлеб, который выпекали сами или могли купить на рынке, как я уже говорил: специальных литургических хлебов не было. Принести для богослужения, которое могло включать в себя агапэ – вечерю любви, где люди общались друг с другом, читали Священное Писание, и это плавно переходило в Божественную Евхаристию. Мы знаем и практику древности, когда освящалось много хлебов – один шел на Причастие в данный конкретный момент, а остальные освященные хлеба раздавали верующим христианам, которые уносили их домой, чтобы в моменты гонения причащаться ими дома: были обычаи самопричащения, когда читались определенные молитвы, и люди, зная, что в этот момент собирается христианская община, но не имея возможности присутствовать в ней, могли причащаться. В то время это могли быть рабы, которые не могли уходить без воли хозяина, женщины, которые в то время тоже были социально угнетаемы и не так свободно могли передвигаться по улицам античных городов, плюс гонения.

Со временем эта практика ушла под воздействием различных причин, но традиция приносить хлеба оставалась. Кстати говоря, на Балканах до сих пор женщины, как правило, пожилые, вдовицы, которых можно сразу узнать по черным одеждам, сами пекут хлеб, чаще всего пользуясь печатями для просфор, которые в Греции можно купить в любой церковной лавке, торгующей христианской утварью. Они приносят эти хлеба, и священник или диакон из того, что приносится, выбирает наиболее удачные, употребляя их для Евхаристии, а остальной хлеб называется тем, что мы сейчас понимаем под словом «антидор», – это части хлеба. В русской традиции мы смотрим на это понятие несколько уже: для нас антидор – это срезанные горбушки агничной просфоры. Остальные просфорки – поминальные, мы вынимаем из них частицы за людей, живых или мертвых, чтобы Святая Церковь помянула их в своих молитвах и посредством благословения и ссыпания этих частиц в Евхаристическую Чашу включила их в единое тело, – это молитвенное общение, то, что мы обозначаем греческим понятием «кинония» (общение; полнота жизни в Боге): Церковь свидетельствует свою веру, что у Бога все живы, наш Бог – это не Бог мертвых, а Бог живых, как говорит нам Священное Писание. Тем самым они включаются в церковное тело, и мы свидетельствуем, что они и не исключались. Соответственно, те просфорки, из которых вынимались частицы, как часть от целого, просто возвращаются, как поминальная просфора, тому человеку, который ее принес (сейчас не приносят, а покупают, выпечкой занимается просфорня).

– Получается, что и сейчас происходит обмен: люди жертвуют деньги, и получается, как будто они принесли этот хлеб и получают его обратно?

– Да, можно сказать, что элемент пожертвования. Только слово «как будто» вряд ли уместно здесь употреблять: так оно и есть. Если раньше община участвовала в жизни храма своим непосредственным вкладом в ее жизнь, как физическим, так и финансовым, с тех пор утекло много воды, взаимоотношения внутри христианской общины немного поменялись, но, приобретая, например, свечу или просфору, человек вносит свой вклад.

Если говорить о свече, мы знаем, что практическая необходимость свечи в древности была безусловной – электричества не было. Человек приносил свечу, которую мог купить на рынке или изготовить самостоятельно, если это был пчеловод. Ты принес, и эти светильники служили твоей общине: читать Священное Писание в катакомбах просто невозможно. Сегодня у нас есть электричество, но традиция применять при богослужении свечи не исчезла – это участие человека именно во внутренней жизни общины. Он приобретает свечи, ставит их на подсвечник, и это элемент благолепия, который мы не имеем права сбрасывать со счетов: вопрос красоты, благолепия – во всяком случае, для русского человека – немаловажен. Если вспомнить «Повесть временных лет», то, как Русь принимала Крещение, мы помним, что послы пришли в Святую Софию и удивились красоте и благолепию – тогда они не задавались вопросами догматического плана, все это было уже потом, но сначала они увидели ту красоту, которую смогли донести до них греки, показав им благолепие в храме Святой Софии. Там было очень много удивительных вещей, но это целая история, которую, может быть, со временем будет неплохо рассказать верующим христианам: как был устроен этот храм, какие там были нюансы богослужебного плана, которые напрямую воздействовали на человека.

Так что, хотя свеча утеряла свое практическое значение как источник света (однако знаю, что есть храмы и монастыри, которые не пользуются электричеством, и там свеча актуальна и в этом плане), как элемент благолепия, которое создаете вы, ставя эту свечу, она по-прежнему уместна.

– Как Вы считаете, возможно ли сейчас вернуться к практике, когда люди непосредственно приносят в храм просфоры?

– Думаю, в рамках мегаполиса, наверное, нет, но в рамках небольших селений, деревень или городков так оно и есть. Я знаю такие приходы на юге России, где прихожанка православного храма сама печет просфорки и приносит их для литургии: там нет возможности где-то покупать их. Но в условиях большого города, где несколько десятков, а то и сотен приходов, найти на каждом из них человека, сведущего в этом искусстве, весьма сложно. Здесь централизация необходима из чисто практических соображений.

– Вопрос из группы «ВКонтакте»: «Расскажите, пожалуйста, о подготовке к Причастию детей до семи лет. Могут ли отказать в причащении ребенка, если он пришел не на голодный желудок, например съел каши? Причастие порой бывает после одиннадцати, и если детки рано встали, то порой не получается привести их натощак. Как правильно приучать к посту: обязателен ли пост именно с полуночи и как лучше поступать?»

– Пост предписывается с полуночи, хотя это предписание тоже имеет свою историю: еще несколько столетий назад пост начинался не с полуночи, а с того момента, когда ты лег спать. Были и такие варианты, просто они уже забыты.

Что касается детей до семи лет, я полагаю, что такого плана вопросы должны решаться на уровне или духовных отцов, или настоятелей храмов, куда вы водите своего ребенка. Можно исповедовать вариант икономии: понятно, что ребенок до семи лет хочет кушать и до 12–13 часов ему сложно оставаться голодным, что, несомненно, сказывается и на психике ребенка. Но вы можете столкнуться с ситуацией, когда батюшка может вам отказать. Не будем сейчас говорить, правомерно он это делает или нет: видимо, он руководствуется какими-то указаниями или своими взглядами. В любом случае никакого конфликта и выяснения отношений тут быть не должно. Наверное, этот вопрос должен решаться именно в том храме, куда вы водите ребенка.

Что касается меня, я здесь руководствуюсь своими знаниями, которые распространяются опытом не только Русской Православной Церкви, но и других Православных Церквей, и, если вижу, что те или иные варианты действий уместны в той или иной конкретной ситуации как полезные, я их применяю. Есть пожелание, чтобы к семи годам ребенок уже навык к посту, понимал, что это такое, – это задача родителей. Но не всегда это получается, дети разные и родители разные, поэтому всех положить в прокрустово ложе просто невозможно, и пастырский долг – индивидуально подходить к вопросу. Я знаю греческую практику, где детей начинают исповедовать только с 13 лет; русская предполагает, что надо подготавливать к ней детей к семи годам. На своем опыте я вижу, что это не всегда эффективно: ребенок подходит и совершенно не знает, что ему тут делать и что говорить. А есть маленькие детишки 5-6 лет, которые уже могут что-то осмысленно сказать, – разные уровни, разные возможности. Соответственно должен строиться и подход к еде. Где-то можно и попустить из пастырских соображений, иначе младенец вообще не сможет причащаться. А если это семья не только верующая, но и практикующая (не все понимают, чего требует от нас вера, и опыт знаний тоже необходим), то можно подходить и иначе.

Вопрос телезрительницы из Тюменской области: «Последний раз я была на литургии 7 января и опять хочу пойти на всенощную, а в субботу – на литургию. Как мне быть с постом?»

– Тут как раз уместно вспомнить об Уставе Русской Православной Церкви, который, в свою очередь, пользуется Уставом Иерусалимским, он же Савваитский устав, поскольку ведет свое начало от лавры Саввы Освященного в Палестине. Он предполагает в дни Святок – от Рождества до сочельника Богоявления – отменять пост. Пост отменяется, но литургии при этом служатся. Понятно, что на литургиях люди должны причащаться, а Устав при этом говорит, что люди не должны поститься. Это не значит, что, пользуясь праздничными днями, мы должны подходить к вопросу подготовки спустя рукава и перенасыщаться. Но мы можем употреблять в этот период скоромную пищу, Устав это позволяет и прямо регламентирует. При этом литургия служится, а литургия – это общественное богослужение, общее делание, призванное к общению людей с Богом через Причастие. Поэтому, если мы готовимся к Причастию, в отношении пищи надо быть просто поскромнее. Ведь и постной пищей можно объесться так, что по совести к Причастию и не подойдешь: хотя и постная пища, а наелся ею больше, чем требовалось. Так что скромность и воздержание могут касаться и скоромной пищи.

Вопрос телезрительницы из Нижегородской области: «Я являюсь постоянной прихожанкой сельского храма, и у меня есть небольшая пекарня. Перед Пасхой батюшка просит меня испечь артос. Но у меня сомнения, имею ли я духовное право печь артос».

– Печь хлеб и артос не является сакральным действием, но подходить к этому надо благоговейно, понимая, что это не просто хлеб, но литургический, в широком смысле этого слова, то есть употребляемый для богослужения. Соответственно, требуется благоговение. Благословение получено, поэтому не думаю, что здесь должно быть место какому-то сомнению. Если священник просит об этой помощи, значит, наш христианский долг – помочь. Следовательно, есть в чем-то недостаток, так что было необходимо обратиться к вам, чтобы вы помогли. Поэтому я думаю, если у вас есть такое послушание, надо исполнять его и радоваться, что мы можем приложить к нашему богослужению хоть частицу трудов. Учитывая опыт Древней Церкви, о котором я уже говорил, когда верующие люди сами пекли хлеб или могли купить его на торжище (рынке) и принести для богослужения, никаких запретов тут не может быть.

– Артос как-то связан с просфорой?

– Слово «артос» звучит для нас сакрально, так же как «потир» (от др.-греч. Ποτήρ), которое мы иногда переводим как «чаша», хотя это греческое слово, означающее емкость для жидкости, стакан. «Артос» в переводе с греческого (άρτος) – «хлеб» (поэтому, когда мы говорим «хлеб артос», – это «масло масляное»). Это хлеб, который преломляется в память о Воскресении Христовом, связь его с просфорой, приношением, очевидна. Просто сегодня наш верующий человек склонен все подразделять: богородичная просфорка, поминальная за живых и за мертвых, есть артос, антидор – все разное, на все есть свои молитвы. Конечно, это уже поздняя практика; скорее, это благочестивый обычай. По моему разумению, артос – хлеб, который мы освящаем в день Пасхи и раздаем его в Фомину неделю, это поминальный хлеб. Поминальный в память о Воскресшем Господе, в память о том, как это было в древности, когда люди собирались за столами, и не только перед Евхаристией, как агапэ, но и после, разделяя между собой хлеб: поделить между собой хлеб – это проявить братскую любовь, именно то, чему учил нас Учитель.

Как мы с вами уже говорили, хлеб – это достаток. Если ты своим достатком делишься, значит, ты проявляешь любовь. Артос очень близок чину панагии. Наверное, не все знают, что это такое – это монашеская традиция возношения уже освященной богородичной просфоры с определенными молитвословиями, разрезания на многие части и раздачи братии уже после литургии и после братской трапезы. Думаю, что артос примерно оттуда.

– Батюшка, скажите, пожалуйста, несколько слов о составе просфоры.

– Мука, вода, дрожжи, но более аутентично не дрожжи, а закваска. Еще кладут щепотку соли в память о словах вы соль земли – хотя это необязательно, но так делают. Очень простой состав, без изысков, и это чувствуется на вкус.

– Тем не менее, если раньше использовались разные хлебы, они могли быть и более разнообразны по составу?

– Древний хлеб весьма прост. Если посмотреть на культуру древних народов, восточных, азиатских, это простые лепешки, которые где-то могут быть замешены на закваске или дрожжах, а где-то это просто мука, разведенная с водой и испеченная в тандыре. Тут нет никаких изысков, и хлеб в своей аутентичной подаче очень прост. Конечно, он полностью отличается от того, который мы можем приобретать, например, во французских булочных, в котором могут быть и семечки, и орехи, и яйца. Древний хлеб был и остается простым, и эту традицию Церковь сохранила, только преумножила форму хлеба, внесла свое понимание, на которое повлияло церковное богословие, в контексте христологии – учения о Христе как Личности, единой в двух природах – Божественной и Человеческой.

– Батюшка, простой, но очень популярный вопрос: просфорки портятся, плесневеют... Что с ними делать?

– Несколько раз, когда меня приглашали освящать квартиры, я видел такое явление: несколько подписанных трехлитровых банок с крещенской водой, с богоявленской, простой освященной и несколько банок заплесневелых просфорок. И я думаю: какая все же у наших людей склонность мерить благодать литрами и килограммами! Тем не менее эти вещи освящены, несмотря на то что они испортились под естественным воздействием. Квасной хлеб портится быстро, поэтому в некоторых других Церквах есть традиция совершать богослужение на пресном хлебе, который сохраняется дольше. Это естественная практическая тема. Так же как и вода, которая, хотя и была освящена, может зацвести, ведь на нее также влияют какие-то условия недуховного плана (хотя могут быть и духовные причины) – влажность, когда в воду что-то попало. Понятно, что святость не умаляется, но употреблять их уже не будешь: несмотря на освященность этих вещей, они все же подвержены воздействию. Воду можно вылить, у нас есть водоемы. Что касается просфор, которые не горят, я предлагаю просто покрошить их в ту же воду или просто утопить. Наверное, только таким способом. Думаю, выбрасывать их в мусорное ведро будет неблагоговейным отношением к хлебу, который испортился по каким-то причинам. Предлагаю не разбираться, по каким же причинам он испортился, бывает, что люди говорят: «Это по моим грехам» – по-всякому может быть.

– Вы уже сказали, что в монастыре есть практика вкушения просфоры после трапезы, а миряне очень часто смущаются тем, можно ли съесть просфору или выпить святую воду не натощак.

– По этому поводу есть разные мнения, строгие, где предполагается длинное или короткое молитвенное правило и четкая регламентация, когда и в каком состоянии можно. Четких уставных указаний по этому поводу нет. Это все продукт определенного благочестия, зачастую народной трактовки, хотя это можно услышать и от некоторых священников. Что тут скажешь? Кому-то это позволяет уровень образованности в этих вопросах. На мой взгляд, нет никаких препятствий. В Священном Писании, хотя и не по отношению к просфоре, а к еде, у апостола Павла сказано: Кто ест, для Господа ест, ибо благодарит Бога; и кто не ест, для Господа не ест, и благодарит Бога. Так что если все делается с благодарением: «Господи, спасибо тебе за этот хлеб насущный сегодня для меня, через который я по моей вере принимаю от Тебя освящение», то почему нет? Это сродни молитве. Мы можем молиться в любое время, в любом месте, любыми словами, которые мы знаем наизусть, или своими словами, если у нас не оказалось молитвослова. Господь принимает любое обращение к Нему.

– Спаси Господи, батюшка. Благословите нас, пожалуйста, на прощание.

– Еще раз, дорогие братья и сестры, поздравляю вас с праздником Рождества Христова и желаю вам внутренней радости и четкой веры в то, что Господь любит каждого из нас, какими бы мы ни были. Он и пришел в этот мир, чтобы через Себя освятить нас и простить нам наши грехи. Через несколько дней мы будем праздновать праздник Крещения Господня, который будет нам напоминать о наших крещальных обетах, в которых мы отреклись от зла, дьявола, злых дел и выразили свое желание сочетаться Христу. Аминь.

Ведущий Михаил Кудрявцев

Записала Ксения Сосновская