Беседы с батюшкой. Деревенские храмы

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Сергий Вогулкин, доктор медицинских наук, профессор, настоятель храма во имя Архистратига Божиего Михаила г. Серова.

– Тема беседы у нас – «Деревенские храмы», и заставка позади нас тоже напоминает нам об этом. У меня написано: «Настоятель двух приходов – во имя Святой Троицы и святителя Николая Чудотворца». Батюшка, где эти приходы? Откройте секрет.

– Приходы эти в деревнях. Одна называется Шайдуриха, другая – Аятское. Вот там эти приходы, недалеко от Екатеринбурга – 70 километров. Выезжаешь за Екатеринбург, и начинаются прекрасные осенние поля, леса, и потом вот эти две деревни, где нет храма, но есть люди, которые хотят молиться.

– Есть приходы, а храмов нет?

– Храмов нет, они там были когда-то, причем большие. Аятское было огромное село и красивейшее, пять тысяч жителей было, на берегу Аяти стоял красивый каменный храм с постройками кругом него, то есть это было такое солидное сооружение, монументальное. В Шайдурихе тоже был храм, но оба они были разрушены. И сейчас ни в том, ни в другом селе храмов нет.

– Там пустыри, вообще ничего не осталось?

– Нет, ну почему. В Шайдурихе место есть, мы его подготовили, будем ставить крест, ставить храм на этом месте. В Аятском немного сложнее. На том берегу, где стоял храм, сейчас стоит поклонный крест, а дальше там строения – фельдшерско-акушерский пункт был и геронтологическое отделение, где сейчас находятся пожилые люди (их туда привозят и они там определенное время находятся).

– Где же собираются люди, где служат, где Вы служите?

– В администрации нам выделили молитвенную комнату в Аятском, а в Шайдурихе молитвенная комната выделена в бывшем детском саду. Там служим, там есть небольшой алтарь, есть временный иконостас.

– Кто эти люди? Я так понимаю, не с Вашим появлением образовался приход? Он чуть раньше образован?

– Жители этих двух сел совершенно замечательные: и женщины, и мужчины очень приятные, душевные, очень верующие – хороший народ. Только беда какая? Мало ходит. Все-таки в Аятском было пять тысяч, сейчас меньше тысячи жителей, но в основном это пожилой народ, бабушки. Они тоже не ходят часто в храм, а то и вообще не ходят. Точно так же и в Шайдурихе: там народу поменьше, где-то четыреста человек, но тоже – я так смотрю сейчас, а я уже несколько месяцев там обретаюсь – должно было быть больше, но будем стараться, чтобы у нас приходы были большие.

– То есть Вы практически один служите? Ни диаконов, ни певчих...

– Конечно, какие диаконы? Ни диаконов, ни алтарников пока нет. У меня внуки алтарники, когда они приезжают туда, они мне помогают. Даже певчих нет, но я вам должен сказать, что ведь это тоже очень интересное такое явление: певчих нет, но все прихожане в храме поют. Такое в городах я видел, но все-таки это редкое явление. А тут и в том, и в другом храме во время литургии поют все. Мне кажется, что это очень хорошо.

– Не могу не задать этот вопрос. Ладно, летом еще понятно: какое-никакое помещение, от дождя скрылись – все хорошо, а сейчас холодает, в области уже морозы наступают постепенно. Там есть отопление? Какие там условия?

– Условия спартанские, так скажем: в Аятском храме стоят два обогревателя, в Шайдурихе отопление есть, но с освещением проблемы. Но это все решаемо. Меня сейчас другое заботит, что там надо ставить храмы – и в том, и в другом селе.

– Почему?

– В этом-то все и дело. Храм ведь – особое сооружение. Святые отцы говорили, что такое храм? Это стены вокруг таинства Причастия. Конечно, люди говорят, что можно Богу молиться и в машине, и дома, и где угодно, но все-таки храм – это святое место, где люди собираются для соборного моления. Соборное моление очень сильное, недаром же храм устремлен к небу. И когда люди вместе собираются и вместе молятся, то эта молитва возносится очень высоко. И такое взаимное моление дорогого стоит, поэтому храмы нужны.

Храмы нужны в городах, в деревнях. Но надо сказать о назначении храма, этого прекрасного сооружения, где человек отдыхает душой, где он может приобщиться таинств, где он постигает красоту мира Небесного, ведь недаром говорят, что храм – это Небо на земле. И постижение прекрасного небесного мира идет через богослужение. Во время богослужения человек всеми своими чувствами воспринимает это, и в таинстве он получает благодать Божию. Это замечательно, это совершенно необыкновенное состояние человека, и без храма вряд ли может быть достигнуто. Мы видим: строятся храмы в городах, прекрасные храмы у нас в Екатеринбурге, замечательные. Но еще раз хочу повториться: все-таки разное назначение городского храма и деревенского.

– Это с чем связано?

– Мне пришлось послужить и в Екатеринбурге, и в Серове, и вот сейчас в деревнях. С чем это связано? Это связано с особенностью того места, где живут люди. Ведь что такое огромный город, который впитал в себя все близлежащие деревни? Мне очень интересную вещь сказали. Оказывается, в Екатеринбурге примерно 137 тысяч непроданных квартир – построенных, но не проданных. Таким образом, если посмотреть на ближайшие города и на ближайшие деревни, то Екатеринбург может впитать в себя их все, и еще останется место. Но вот надо ли это делать?

Дело все в том, что все-таки мы построили нечто совершенно грандиозное, огромное, а жить в нем, надо сказать, совсем непросто, если не сказать хуже. Посмотрите, каждый день народ часами добирается до работы, бесконечная суета, бесконечные катаклизмы – на работе, везде. Конечно, жизнь в городе тяжелая для психики человека, но самое главное, что это жизнь без Бога. Те несколько храмов, что есть в городе, ведь не решают проблемы. И основная масса жителей города неверующая: она крещеная – крещеных у нас очень много, – но верующих по-настоящему очень мало. И вот когда я смотрю, как мимо больших храмов толпы народа идут и ни один не перекрестится, это наводит на очень печальные мысли.

– Вы говорите, что у нас храмов очень мало в городе, а противники Вам скажут: «Да их настолько много, куда еще-то строить или еще ставить?». Это разный взгляд? Число храмов ведь одинаковое...

– Дело даже не в числе храмов, хотя их должно быть намного больше. Дело в том, что храмы в городе среди многоэтажек, небоскребов напоминают, что может быть другая жизнь, что есть другая жизнь. И поэтому вот эти необыкновенные, может быть, для некоторых странные строения – храмы, но ведь они все сделаны по необыкновенной красоте золотого сечения: золотое сечение, которое обязательно присутствует в этих храмах, вызывает у человека восторг, душевный порыв. И понятно, что чем больше храмов, тем больше душевного порыва.

И потом, ведь это же культура. Чтобы посмотреть картины, надо пойти в картинную галерею, чтобы послушать музыку, надо пойти в филармонию или в оперный театр, а чтобы увидеть эту красоту, надо просто выйти на улицу. Всё. И это культура, причем такая, которая спасает нас, ведь мы считаем себя людьми цивилизованными. А что такое цивилизация? Есть одно очень интересное определение цивилизации: цивилизация наступает тогда, когда погибла культура. Культура гибнет – и наступает цивилизация.

Вот мы себя считаем цивилизованными людьми, а на самом деле мы очень далеки от культуры. И храмы напоминают нам, что есть на Руси необыкновенная красота – традиционная культура, традиционная архитектура, и когда человек заходит в храм, он это все видит. Он видит иконы, он слышит необыкновенное пение, он ощущает необыкновенные ароматы, он находится в культурной среде, культурной для души и для духа человеческого. Поэтому спасительность храмов непререкаема. И чем больше у нас будет спасительных храмов на Руси в больших городах, тем будет лучше.

– Вопрос от телезрительницы из Брянской области: «Вы о красоте говорите. А я из деревенского прихода, и меня интересует другой вопрос: а как жить батюшке, на что ему жить, когда в храм ходит пятнадцать бабушек? На что содержать храм и как жить?»

– Вопрос очень непростой. Раньше на Руси была такая традиция, что приход должен был обеспечить батюшку жильем, транспортом (тогда не машина была, а лошадка с повозкой), питанием и так далее, поэтому батюшки на селе жили неплохо. Сейчас это сделать намного сложнее. Но, учитывая то, что батюшки сейчас все-таки передвигаются уже не на повозках с лошадью, то многие батюшки, служа в городе, одновременно служат и в деревне и этим решают свои финансовые проблемы. Конечно, бабушки не могут содержать ни храм, ни священника. Но об этом мы с вами поговорим, ведь здесь важна роль не столько этих бабушек, сколько городских жителей.

– Да, батюшка. Вы сейчас служите на двух таких приходах, где двадцать бабушек, и я уверен, что в основном-то они Вам помогают морковкой, капустой, картошкой...

– ...и кабачками, я очень люблю кабачки.

 Вопрос телезрительницы из Екатеринбурга: «Как добраться до этих деревень, есть ли там где остановиться и в какие дни? Я переехала в Екатеринбург, служила раньше на клиросе – я бы хотела помочь, мне интересно пообщаться с батюшкой».

– Наверняка у вас есть такая внутренняя тоска: служение в деревне совершенно другое. Сейчас у нас нет храма, поэтому мы вряд ли можем кого-то пригласить, обеспечить, где-то разместить. Конечно, у прихожан можно разместиться. Я планирую, что у меня и певчие будут, и это будет очень хорошо. Я еще раз говорю: это 70 километров по Старотагильскому тракту, через Болты, по совершенно прекрасной дороге, и приезжаем сначала в Шайдуриху, а оттуда в Аятское. Можно выехать на день, отдохнуть.

– На автобусе можно добраться?

– Да, можно.

– Возвращаясь к теме. О городских храмах мы с Вами уже свою позицию и свой взгляд высказали: чем больше, тем лучше и красивее...

– Да, то есть эта традиционная архитектура, все это должно быть.

– С деревенскими как быть?

– С деревенскими немножко по-другому, мне так кажется. Во-первых, красота природы сама по себе. То есть смотришь на то, что тебя окружает, и уже понимаешь, что это все создал Господь, уже через это ты понимаешь Бога – ты воспринимаешь Его душой через эту самую красоту. И вот здесь, конечно, должны быть храмы, если есть возможность, пусть они будут красивые. Но вот я недавно был в Алапаевске, мне очень понравилось. Там так они подняли сельское хозяйство, такие поля пшеницы... Представляете, у нас на Урале поля вот этой желтой пшеницы – и вдалеке большой каменный белый храм… Замечательно смотрится! Но дело все в том, что в деревне построить такой храм при том количестве людей, которые там есть, практически невозможно. И поэтому, мне кажется, все-таки в деревнях должны быть более скромные храмы – и по размеру, и они должны вписываться в природу, не должны контрастировать с ней. Поэтому, даже если есть минимальная возможность построить там часовенку или небольшой храм... Часовенка, к ней пристроить алтарь – и это уже будет храм. Вот этого должно быть достаточно для деревни, но назначение этого храма совершенно другое, чем в городе.

 Вопрос телезрителя: «Известно, что Церковь – это духовное единство людей, верующих в Христа и живущих по Его заповедям. Так что должно быть первично? Сначала объединиться людям с этой идеей, а потом построить храм – или построить храм, а потом и духовное единство получится (а может, не получится)?»

– Наверное, в разных обстоятельствах по-разному. Я знаю, например, описан такой случай, когда семья (муж с женой) построили часовню на своем участке в коллективном саду, для себя построили, чтобы самим молиться.

– Абсолютно мирские люди.

– Да, совершенно точно. Оба верующие, построили, никого не спрашивая. И оказалось так, что через некоторое время этой часовни перестало хватать – все соседи стали сюда приходить. И более того: стал приезжать священник и служить в этой часовне. Видите как: здесь первично было желание одного человека. Конечно, когда собирается приход, единомышленники, тогда понятно, что храм надо строить, – здесь уже как бы общее мнение. Но это тоже неоднозначно. Есть даже в деревнях люди, которые противятся этому. В городе понятно: за суетой многие не обращают на это внимание, совершенно где-то в другом мире живут. А в деревнях, казалось бы, должно быть единство.

 Телезрительница из г. Липецка: «У нас Липецкий район, село Большая Кузьминка, мы начали строить храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы сами, своими усилиями, – нам сказали: никто помогать не будет. Никакая епархия, никакая администрация – никто. Сами мы, жители села, чем можем, тем помогаем: мы хотим, чтобы у нас в деревне был свой храм, и тогда люди будут ходить. Сейчас мы ходим в дом молитвы, раньше священник жил в этом доме, но его расстреляли, и поэтому нам отдали его дом, чтобы мы туда ходили и молились. У нас там свои иконы, что смогли, мы сами все принесли, печем просфоры, у нас свои певчие. В общем, как можем, так и помогаем. Конечно, мы хотим, чтобы был свой храм. Вопроса у меня нет, просто поделиться, что мы его хотим восстанавливать».

– Спасибо вам за пример. Вот тут прозвучало очень интересное – что вам никто помогать не будет. Я еще раз хотел обратить внимание на особенность деревенских храмов. Кто их должен строить? Эти бабушки или вот немногие жители, что там есть? Да, конечно, они могут помочь: пятьдесят, сто рублей, но вы же понимаете, что для постройки храма нужны миллионы. Даже самый простой храм...

– Вот (показывает на заставку) деревянный, он стоит около двух миллионов…

– Около двух миллионов стоит, и, конечно, деревенским бабушкам эти деньги не собрать. Но я на что хочу обратить внимание? Смысл деревенского храма в том, чтобы людям нести слово Божие, тем, кто туда приезжает из города. Не секрет, что человек, живя в городе, чувствует постоянное давление, ему хочется на природу, хочется отдохнуть от всего этого. И многие люди выезжают за город, выезжают близко от этих деревень: они там отдыхают, напитываются красотой, которую, вообще-то говоря, Бог создал, – это все для нас, для людей создано, и они напитываются этой красотой, но реализовать вот это волнение душевное они не могут. И надо сказать, что иногда это заканчивается очень плачевно. Они как бы, даже чувствуя эту красоту, обижаются на природу: они не чувствуют себя ее частью. И как ни посмотришь, люди уезжают, оставляют после себя горы мусора какого-то – вот, была красивая поляна, сейчас на ней уже все разбросано, все некрасиво. И мне кажется, что, напитавшись этой красотой и увидев в деревне хоть небольшую церковь, небольшой храм, человек что-то переживет в душе, и он пойдет в этот храм. И там, в храме, он приобретет уже настоящее ощущение, что он общался с Богом.

И потом, мне кажется, цель, смысл деревенских храмов еще и в другом: это большой культурный, исторический смысл. Откуда мы все взялись? Мы все взялись из деревни, ведь города появились не так давно. И мы все где-то жили, мы жили в деревнях, в селах – мы все вообще-то оттуда, из деревни, мы только об этом забыли. Но на самом-то деле мы там, корни наши – там, в деревне. Здесь, в городе, скажите мне, пожалуйста, где наши корни? На каком этаже? На третьем, на пятом, на девятом, на шестнадцатом? Где они? Их нет. Здесь даже нет своего клочка земли, поэтому и укореняться нам здесь не в чем. А ведь мы все из какой-то деревни, из какой-то местности, из какого-то села, и мы должны об этом помнить. Почему? Там ведь похоронены наши предки, там наша настоящая малая родина.

Не пора ли об этом вспомнить? И не пора для себя сделать вот этот маленький подарок по жизни – свой собственный маленький кусочек земли. Вот ты приехал из какой-то деревни – Шайдуриха, Аятское, еще какая-то деревня, ты приехал оттуда, ты сейчас живешь в городе, но ты вспомни, откуда ты приехал, приезжай туда. И чтобы почувствовать себя действительно человеком своей земли, своей родины, помоги там построить храм. И тогда этот храм будет для тебя основой жизни. И когда тебе будет плохо, – а современная жизнь такая, что нередко человеку бывает плохо, – у тебя будет куда приехать. Поэтому мне кажется, что в деревнях должны быть храмы, пусть часовни – это все не так сложно сделать, тем более что лес там есть, лесопилки есть. Возможный вариант.

– Что нужно, чтобы строить там храмы? Желание местных жителей, хотя бы какой-то части, активного прихода, помощь тех, кто уехал из этих деревень, но любит свою малую родину, помнит, проявляет какую-то заботу?.. А еще?

– Сначала надо, чтобы они это вспомнили, чтобы они задумались, понимаете? Чтобы они поняли, откуда они, по рассказам, каким-то путем, но вспомнили, откуда они вообще происходят. Что нужно, чтобы построить храм, даже небольшой? Первое – это желание. Желание должно быть у людей, внутреннее беспокойство, душевный порыв. Самое главное – это помощь Божия. Если мы обратимся к Богу, у нас потихонечку все найдется, небольшие деньги – для начала небольшие деньги, я еще раз говорю, это не должны быть какие-то каменные хоромы за 20–30 миллионов.

– Хорошо, если получится, но мы говорим ...

– Да, ну вот живут четыреста человек в той же Шайдурихе, будет там каменный двух-трехпрестольный храм – кто ходить-то будет? Те же пятнадцать бабушек? Нет, там должно быть что-то скромное, небольшое, где они могли бы помолиться. Понимаете, ведь какая трагедия сейчас? Ни отпеть ту же бабушку, ни окрестить ребенка – негде, просто негде. И маленькие церкви должны быть в таких деревнях. А чтобы их построить, нужно желание, помощь Божия, небольшое количество денег и огромное терпение. Бюрократический аппарат настолько тяжело проворачивает эти вопросы, настолько он инертен, настолько он весь забюрокрачен, что пробиться через это очень трудно.

Я вам приведу несколько примеров. В том же Аятском есть старые фотографии храма, есть новые фотографии того же места. Вот здесь стоит храм, вот это место, согласны? Согласны. Вот мост, крестный ход, весь мост заполнен людьми (на фото). Сейчас этот мост есть? Есть. Это место храма? Это. Отдайте нам его. Нет, вы найдите план, на котором было бы обозначено место вот этого храма. Вы понимаете? Вот есть документы, реальные фотографии, но этого мало, оказывается. И надо искать непонятно где, уже проведена эта работа – ну нет такого плана, нет плана этого села, на котором бы четко было обозначено, что здесь стоял храм. Все есть? Храм был? Место есть? Этого недостаточно. И вот так вот ведется годами переписка.

Сегодня мне батюшка в соседней деревне рассказывал – храм есть, в нем клуб, народ (там больше ста подписей собрано) говорит: «Отдайте нам, ради Бога, нам негде помолиться… Ну пожалуйста!» Те говорят: нет, сначала нам надо вот этот, вот этот и вот этот документ. «Но храм-то ведь есть». – «Но его тогда забрали». – «Так верните людям-то». – «Нет, это все не так просто». – «Даже предыдущий губернатор дал как бы распоряжение: вернуть этот храм». – «А губернатор сменился». И вот так у нас бесконечно, понимаете? Четыре года, на которые избраны эти представители народа, проходят – все уже новые, и приходится все начинать сначала, снова все это собирать и делать. И это тянется годами. Вот такие папки переписок, доходит не просто даже до неудобства, до кощунства доходит.

В одной из деревень, там, где клуб-храм есть, закатали под асфальт могилы священников, которые похоронены на территории храма, и сделали там танцплощадку. Танцплощадку на этом месте! А сколько в других деревнях? То дорогу проложат там, где был храм, а там же священное место, там захоронены настоятели – нет, дорога, теперь мы ходим, попираем ногами, ездим на машинах.

– В Екатеринбурге то же самое на самом деле.

– Конечно, это общая проблема. Ну, казалось бы, в деревне ведь это все должно легче решаться? Нет, ничего подобного.

– Хорошо, вот Вы говорите, что не решается, и мы можем сказать, что какие-то есть параллели с большим городом, а люди, которые там живут, Ваше служение отличается? Вы же служили в больших городах – и в Екатеринбурге, и в Серове. Как вообще отношение?

– Вы знаете, верующие люди везде одинаковые, но служба везде разная. Понимаете, как интересно? Городской верующий человек – это человек культурный, с образованием, он не сразу пришел к вере, он считает, что это большое дело, что он пришел, он участвует в богослужениях и этим даже где-то гордится перед своими... В деревне совершенно по-другому. В деревня бабульки просто верят, и все. Они верят как-то по-деревенски, просто. И поэтому там служить намного легче. В городе надо найти ключ к этим людям, какие-то очень умные слова говорить, чтобы они прониклись, а в деревне любое слово священника вызывает в людях радость: с ними поговорили, им сказали, они что-то новое узнали. И поэтому отзыв, отклик со стороны этих верующих намного более душевный. Конечно, в городах тоже есть по-настоящему верующие люди. В моих приходах я нисколько в этом не сомневаюсь, но там особый народ. Там корень.

Понимаете, какая еще вещь? Мы уже говорили с вами, что городская цивилизация – это когда нет культуры. И вот скажите мне, пожалуйста, вы где-нибудь видели многоэтажку, в которой живут четыреста человек... Да там, наверное, больше живет?

– Да, больше.

– ...чтобы там, например, был собственный народный хор. Народный хор многоэтажки, понимаете?

– Ну, может быть, где-то и есть, как исключение из правил.

– Я что-то сомневаюсь.

– Наверное, нет.

– А вот в Шайдурихе, например, на четыреста жителей не просто народный хор, они еще лауреаты международных конкурсов, представляете? То есть там еще сохранилась эта культура, там она есть. И поэтому, если мы желаем, чтобы наш народ оставался культурным народом, мы должны с них брать пример.

Я с этим столкнулся в Серове, когда к нам приехала делегация: два человека из Франции (один пожилой, другой помоложе), и там был праздник, и выступал танцевальный ансамбль – в поселке Энергетиков совершенно замечательный танцевальный ансамбль. Они сидят оба грустные. Танец, весело, а они грустные какие-то. Я подошел, спрашиваю: «Простите, пожалуйста, что случилось? Почему вы грустите?» Знаете, что мне ответили? «У нас этого давно уже нет». Цивилизация европейская – у них этого давно уже нет.

– Не спорю, может быть, у них этого нет в массовом варианте, может, где-то и сохранилось...

– Конечно, где-то сохраняется. Они из Парижа, а в Париже этого нет.

– Вернемся к вопросам… Телезрительница спрашивает: «Как выжить молодому священнику в деревне, да еще и с семьей, после семинарии, когда его отправляют в захолустье или в какую-то такую отдаленную деревню, где пятнадцать бабушек?» При всем уважении к нашим бабушкам...

– Это все – при полном уважении. Конечно, это очень сложно. Пожилому священнику легче, все-таки пенсия, можно как-то жить, в деревне не так дорого жить. Но я знаю батюшек, которые уезжают в деревни вместе со своей семьей и там живут, и неплохо живут. Все зависит от батюшки и от прихода. Если он работал в своем приходе, поставив свое миссионерство на действительно высокий уровень, поставив это целью своей жизни, то у него и приход будет уже не только из бабушек состоять, а, может быть, даже из всех жителей этого села или деревни. Я знаю молодых батюшек, которые с матушками и с детьми специально уезжали в деревню, они обзаводились своим хозяйством, там служили, строили храмы. То есть это, так сказать, нормальное явление.

Такое явление есть, и бояться этого молодым священникам не надо: есть такая тенденция – пытаться остаться в городе. Почему еще город так засасывает человека? Здесь время другое, здесь время идет очень быстро в суете, в бесконечной круговерти. И когда человек приезжает в деревню, он вдруг понимает, что время совершенно другое, что время течет медленно: за то же время, что в городе, можно сделать намного больше. И вот это некоторых удивляет, кого-то это радует, кому-то неприятно становится. И поэтому, сколько я замечал, из деревень люди уезжают в город, но из города обратно в деревню возвращаются очень редко: из бесконечной круговерти они не могут вырваться, они уже совершенно по-другому ощущают время.

– В интернете сейчас встречается информация о еще достаточно молодых семьях (им за тридцать, или около тридцати, или не совсем старые – пожилого возраста): как раз приезжают из города в деревню, снимают это на видео, выкладывают в интернет, рассказывают, как жизнь, как дети и так далее. В Ваших поселках, на Ваших приходах есть такие случаи?

– Есть и такие случаи, когда достаточно молодые люди там живут.

– А кто больше возвращается все-таки?

– Все-таки больше возвращается пожилых. Понимаете, в городе старость – неприятная: ты уже не работаешь, ты тут не нужен уже, по большому счету, а там, в деревне, ты всегда нужен: ты нужен земле, ты нужен соседям, там все друг друга знают. Тут не знаешь даже, кто живет на твоей площадке, а там все друг друга знают. Даже если вы первый раз встречаетесь: «А, вы там живете? Ну так мне про вас говорили». Там моментально сарафанное радио...

Это, конечно, еще одна очень хорошая сторона деревенской жизни: если ты живешь честно и открыто, для тебя это хорошая сторона, а если у тебя есть какие-то недостатки, какие-то страсти, страстишки, то это не очень хорошая сторона – вся деревня будет об этом знать. То, что молодежь едет в деревни, – это правильно, но что приезжает много пожилых людей, тоже хорошо: там есть настоящая старость – там она такая душевная, хорошая, красивая. А здесь? На что здесь пожилому человеку любоваться? На стены? Когда человек работает, для него это все приемлемо: четыре стены, телевизор, диван, пиво – все. Пожилому человеку другое надо: он уже задумывается о вечном, о своей душе. И там все намного легче, намного приятнее об этом думать и полезнее для человека.

– Телеканал «Союз» Ваши прихожане смотрят?

– Да, это однозначно я могу сказать, смотрят.

– Помогает он?

– Да, есть вопросы, которые обсуждаются даже после службы – например: «А вот мы видели...», есть.

– Может быть, не часто, но есть?

– Не часто, но есть такие вопросы. Вообще говоря, канал «Союз» в деревнях пользуется серьезной поддержкой, многие его смотрят: когда ты живешь во всей этой красоте, в этой воде, в этом небе, в этом лесу, то хочется чего-то духовного, а это, пожалуй, единственный канал (кроме «Спаса» еще), который дает такой духовный заряд человеку. Поэтому смотрят. В деревнях меньше смотрят все эти сериалы, эти бесконечные убийства – для города это такой возбуждающий момент: «Мы посмотрели все это, у нас глаза на лоб, и мы опять побежали куда-то!», а в деревне что смотреть на это? Это неинтересно.

 Вопрос телезрительницы из Севастополя: «Низкий вам поклон за вашу передачу. В душе все время стоит моя деревня Радунка, это Тверская область, но я не могу туда сейчас пока, а потом, может быть, проберусь. Можно вам духовной поэзии два куплетика прочитать быстро?»

– Да, пожалуйста.

 Телезрительница:  Называется «Разрушенные святыни. Плач сердца»:

Храм погибал, но не сдавался

И куполом разрушенным из сил последних за небеса держался.

А мимо пролетали поезда, куда-то торопились люди,

Хотя взывала память: «Не забуди, не забуди».

Мирская суета потоком мутным

Сокрыла дорогие образа,

И только чистая слеза катилась и катилась по щеке,

И храм все виделся на горке, вдалеке, с любовью.

– Спасибо… Чтобы не было тоски внутренней, просто надо вспомнить, откуда ты, приехать туда и помочь построить храм. И это будет твое навсегда. Такие вещи очень приятны, и надо это делать. Люди вспомнят, откуда они, и совершенно другая жизнь будет.

– Спасибо Вам большое за эти добрые слова. Давайте подытожим нашу программу.

– Я не буду подытоживать, я прочту вам то, что писал святой Иоанн Кронштадтский: «Если на вашу долю выпала честь строить дом Божий, примите это как великий дар Творца, ибо десница Господня касается того, кто строит храмы, и многие грехи простит тому Господь». Все сказано этим. Поэтому у каждого, у кого есть хоть немножко вот такого духовного порыва, должна возникнуть эта мысль: «Где моя родина? Где мой храм? Где я буду чувствовать себя как дома?» Мне кажется так.

– Спасибо Вам большое.

– Помогай Господь!

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Елена Кузоро