Беседы с батюшкой. С прот. Дмитрием Смирновым

В московской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Дмитрий Смирнов, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской, г. Москва.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Сегодня Святая Церковь чтит память священномученика Серафима (Чичагова). В ХХ веке нам было явлено число мучеников и исповедников Церкви, сопоставимое с количеством мучеников первой христианской Церкви. Так спустя почти две тысячи лет Господь явил нам такую плеяду людей, которые готовы были до крови пострадать за Христа и веру. Для чего это было нужно и почему спустя такое большое время это было сделано?

– Это нельзя рассматривать так, что это нужно, и поэтому свыше это каким-то образом организуется. Есть некая неизбежность. Грехи людей против Богом зданной природы рождают разные природные катаклизмы, от которых, в свою очередь, страдают сами люди. Уделение микроскопического внимания своим детям рождает проблемы в воспитании, и родители, еще не успев вырастить детей, их лишаются. Пока ехал в машине, мне звонила одна мама, сообщила, что ее дочка ушла из дома. Она последние два года жила у бабушки. Почему ребенок еще в не очень большом возрасте, подросток, уходит из дома? Значит, были ошибки в воспитании. И очень всего такого много. И по тому, как люди проживают свою жизнь, их настигают определенного рода болезни. Люди отказываются от Христа, и общество, в котором они живут, перестает быть милосердным.

До революции у нас в Москве (в каком году, не помню, по-моему, в 1912-м или 1913-м) была очень большая проблема. Тогда смертная казнь еще существовала. Не могли найти человека на должность палача. Высокооплачиваемую должность. Сейчас, например, если такая вакансия откроется, я думаю, отбоя не будет от желающих. И через некоторое время, буквально через несколько лет, одного палача не могли найти, а тут их тысячи и тысячи возникли. Как люди быстро, на глазах, меняются. Если человек меняется в лучшую сторону – это очень долгий процесс, воспитание, самовоспитание, самоограничение, развитие в себе христианских качеств… А с устранением или уходом на задний план Церкви, заповедей Божиих начинается повальное воровство, убийство, грабеж, насилие. Это есть процесс естественный.

И вот явились мученики – они как бы являли нашему народу то, к чему они пришли. Вот вы кричали «уря» и размахивали красным флагом. А теперь проанализируйте: а чего это ваш флаг такой красный? Потому что он весь в крови – от начала до конца. И потом уже русский народ спохватился и возникла пословица: за что боролись, на то и напоролись. А мученики в переводе с греческого значит «свидетели» – свидетели истины. Потому что их безвинные страдания, наипрекраснейших людей (даже без слез нельзя на их лица смотреть, сколь они прекрасны), во многих пробуждали совесть. Эта откровенная несправедливость необходима была, эта кровь, чтобы угасить злобу. И мы действительно видим: процесс пошел в обратную сторону.

Есть еще во многих людях злоба, есть любовь к палачам, крови, к подавлению воли другого. Это в людях еще есть. Но не в таких совершенно звериных масштабах, как это было после семнадцатого года.

– Были периоды в истории нашей страны, когда восставали очень злобные силы, и все-таки были люди, которые явили свое свидетельство и мученически пострадали за Христа, но не в таком количестве.

– Да, но дело в том, что грех растет так же, как и добродетель, только быстрее. Вот сегодня, например, я узнал для себя новое. Когда наш император Николай Александрович, очень замечательный человек, запросил всех начальников фронтов о том, как они смотрят на его отречение, все прислали телеграмму, что они «за» – кроме Хана Нахичеванского. Он сказал: «До последней капли крови будем стоять за Вас». А генерал Алексеев, начальник Генштаба, не показал эту телеграмму императору. Кто он? Ты начальник Генштаба, самый высший офицер армии, второй человек после главнокомандующего. А какие твои нравственные качества? Ты подлец и скотина. И когда эта скотина возглавила белое движение, что из этого белого движения могло выйти, если во главе его – подлец? Вот и все. Подлец на подлеце сидит, подлецом погоняет.

И вот результат, следствие этого – революция. Ну что там,  приехала из Швейцарии горстка профессиональных революционеров, помогли китайцы и латышские стрелки. Практически без единого выстрела сместили Временное правительство. Спокойно все уехали… Произошел переворот, практически бескровный. Но вся страна вдруг начала им подчиняться. Представьте себе, вот мы сидим, и вдруг в студию звонок: «Але, здравствуйте, вас беспокоят с мыльного завода. Немедленно прекращайте передачу и по домам». Какой-то там Троцкий, какой-то Ленин, фамилий таких вообще не существует, и вдруг они что-то командуют, какие-то идут солдаты, которые сами не понимают, куда их ведут, начинается пальба, стреляют в городовых, городовые убегают, снимают свои мундиры… Ну? Что такое – тут же начали выполнять указания. Ты – поезд туда, это – туда… Абсолютная безответственность. Абсолютно нечестное исполнение своих обязанностей, поголовное нарушение присяги.

А страдают люди, как всегда, самые невинные и безобидные. Ну что мог сделать патриарх Тихон, чтобы его отравить? Мы понимаем: вы революционеры, марксисты, вы ненавидите Христа; это все понятно. Но эти люди вам же ничем не угрожали. Чем прекрасная принцесса Елизавета Феодоровна кому угрожала? Ничего, кроме добра, от нее никто не видел. И так далее, и так далее… Или вот владыка Серафим… Чем старик, уже на пенсии, лежачий, больной, им угрожал? Нет, пришли, на носилки положили, отвезли в Бутово и расстреляли – лежачего больного старика, который уже был, как теперь говорят, не при делах. Просто вот уже душит злоба, потому что от Христа отказались.

И сейчас какие-то атеисты что-то визжат… Не дай Бог опять к этому придет, вас же в подъездах будут резать школьники, вас же! Выступают против основ православной культуры – это слабая попытка как-то воспитать вопреки вашему же телевидению школьников, чтобы они хоть что-то знали, хоть одну молитву, что-то немножко из истории. Для этого это делается, это же ваши дети. Нет, опять нет. Как, чего? Как на это мусульмане посмотрят… Поди у мусульман и спроси – они все «за». Нет, только вот сто пятьдесят человек визжат: ни в коем случае нельзя, это будет это, мы это проходили – и все по трафарету. Да, мы тоже проходили, когда ваши дедушки пришли к власти. Хватит, мы уже этого наелись вдоволь, все залито кровью.

Так что то, что с нами произошло, – неизбежное следствие того духовного состояния, в которое пришел наш народ. Конечно, тут была организация, были большие денежные средства…

– То есть русский народ, почти тысячу лет уже крещеный, девятьсот…

– …девятьсот к тому времени.

– …и вот он за эти девятьсот лет пришел к такому полному духовному краху.

– Не полному. Если был бы полный, тогда бы мы видели массовое, тысячное предательство Церкви священниками, как это было во французскую революцию, предательство епископов. Там тоже были мученики, но это был штучный товар. А у нас наоборот: пришлось истребить практически все духовенство, никто не отрекался. Вот большая разница. Более того, я имею свидетельства от людей, которые жили в это время, они говорят: сразу, уже в 20-х годах, храмы наполнились, люди молились, каялись.

– То есть поняли, почувствовали, что грядет.

– Как всегда. Ведь всякую бузу устраивает очень небольшая часть, а остальные, не имеющие вкуса к убийству, не имеющие оружия, – просто невинные жертвы. Народ в массе своей стал невинной жертвой. Но эти бесы, которые из преисподней вылезли, про которых еще Федор Михайлович Достоевский говорил, – они же выросли. Это Мария Александровна Ульянова ведь воспитала своего сынка-то, Володю. И Сашу, который участвовал в покушении на императора. Как-то замахнулся, как бы сейчас сказали, на конституционный строй. Воспитать одного сынка висельника, а второго – террориста… Здорово, да? Такая очень интеллигентная женщина. У нас в Москве ей памятник стоит. Мать террориста и висельника. Нормально! То есть все перевернулось. То, что грех, – это благо. И террор, и убивать, и красный флаг, и вся эта псевдофилософская мерзость. А то, что благородно, чисто, кротко, где любовь, милосердие, – то запрещено. Как на Западе. То, что есть сатанинский грех, – то пожалуйста. Если ты хочешь просто на работу ходить с крестом, так же как дома, – нельзя.

Война против креста и Христа. Мы это уже проходили. Это урок тяжкий, но не надо думать, что это Господь все устроил, чтобы нас наказать. Нет. Это неизбежное следствие, неизбежное. Если ездишь на мотоцикле, ты обязательно с него упадешь. Не в ста процентах случаев, а только лишь в девяноста, но все-таки я еще не знаю ни одного мотоциклиста, который бы не падал.

– Господь, видя, как все развивается, к чему все идет, мог каким-то образом повернуть историю?

– А как? Вот девочка ушла из дома. Как тут повернуть? Никак не повернешь. Никак! То есть она сейчас, вследствие своего побега, намается, изломает свою жизнь… Как я маме сказал: хорошо еще родит, тогда будет делом заниматься, потому что она воспитана в христианской семье; аборта она не сделает, то есть убийством руки не замарает, а будет при деле – кормить грудью ребеночка. Пока вскармливает, глядишь – уже семнадцать, потом надо ребенком заниматься, ему пропитание искать. В общем, будет заниматься настоящим делом. Не то что: что хочу, то и… Уже так не получится. Но ничего нормального не будет в жизни, когда ты начинаешь с того, что вступаешь в конфликт с бабушкой, с матерью, вообще со всем миром (всё я – такая гордыня), если фундамент дома своей жизни, который ты строишь, уже треснутый, гнилой, из гнилушек. Потому что гордость такая – это, конечно, гниль ее души. Обязательно тут достигнешь чего? Не веришь? Сейчас пройдет лет десять, отмотаешь назад, посмотри, как ты десять лет прожил. Ну и чего ты достиг?

– Прошло всего сто лет с тех времен, а такое ощущение, что народ подзабыл уроки того времени.

– Нет, народ не то что забывал, он никогда этого не знал и никогда не узнает. Потому что он воспитан на фильмах Марка Донского. «Ленин в октябре, в ноябре, в декабре, в январе…»; «Шестое июля, седьмое июля, восьмое…» Откуда люди знают про Александра Невского? Думаешь, они что-то помнят из школы? Да никогда в жизни. Только кино. Поэтому этот наш главный террорист говорит: из всех искусств для нас важнейшим являются кино и цирк. Потому что это запоминается, входит в душу, и с помощью кино можно делать любые инсценировки, как Эйзенштейн сделал. Как гениальный режиссер показал нам штурм Зимнего, которого не было. А это же люди какие – которые выбегали из кинотеатра, когда на них ехал поезд. Поэтому когда матросы лезут на решетку, ограду, они думают, что так и было. Он думает, он вообще уже там, он как ребенок. И сейчас люди смотрят телевизор: убийства, убийства, «След», там все это моментально расследуется. И он идет в милицию и думает, что сейчас там моментально все расследуется, а у него заявление не берут. Потому что человек воспитывается телевизором – это главный наш отечественный воспитатель.

– Потому повторяются ошибки истории.

– Еще, по крайней мере, сейчас одна из нот, которая звучит в телевизоре, – это патриотизм и любовь к Родине. И тоже патриоты всякую ерунду говорят, вроде «русские своих не бросают». Девяносто процентов мужчин не платят алименты. Если люди бросают своих детей и жен, то они могут бросить кого угодно и что угодно. Их нравственное качество очень низкое. Но лозунг все равно действует. И в определенных ситуациях, когда как бы весь коллектив, – не бросят. Потому что это вошло в ум. А в частном примере, что касается твоей семьи, твоих детей, – это на любую подлость.

– Есть вопрос от телезрителя: «Один наш духовный отец благословил сына идти учиться в духовную семинарию, а он ослушался, пошел учиться на механика. Скажите, пожалуйста, свое мнение».

– Никакого мнения у меня по этому поводу нету. Ну, пошел на механика – это же его жизнь, его судьба. У меня тут тоже одна раба Божия спросила: «Нет ли у Вас какого-нибудь директора ресторана (она поваром работает)? Хочу научиться делать некоторые блюда». Я думаю, что тут ответить… Говорю: «А ты в отряд космонавтов не хочешь? Я с Валентиной Терешковой, например, знаком». Всякие у людей бывают идеи.

Так что в семинарию – хорошо. Был бы мой сынок, я бы, наверное, тоже его готовил к семинарии. Но это делается не так, не через благословение. Это мальчику нужно привить такую любовь к Церкви, к церковному пению, к чтению, к алтарю, к иконе, к колокольному звону, что он больше ничего слышать не хочет, как только Церкви служить. И многие батюшки, у которых по три-четыре сына священники, этого добиваются. А так – пусть будет механиком, ему нравятся всякие железки, машинное масло; так и что, и во славу Божию. Лучше быть хорошим механиком, чем паршивым священником.

– Люди боятся нарушить благословение или повеление батюшки, считая, что через него Сам Господь говорит…

– У них магическое сознание. Может быть, как раз Господь его и вразумил. Это никто не знает, только конец делу венец. А потом… Вот он стал механиком, потом поработал в каком-то, допустим, гараже, если он автомеханик, посмотрел на публику, которая вокруг него, и что за народ туда приходит, и скажет: да на кой мне это надо? То ли дело у папки в церкви, я пойду лучше учиться на священника. Подготовился, поступил. А потом его послали куда-то служить на Урал, а там вообще ничего нет. Ни людей, ни работы, только магазинчик, где водку продают, и все. И ему, чтобы ездить по приходу, нужна машина. Кто-то из народа ему свою подарил («муж умер, я не езжу, на, батюшка»). Надо бы починить. А он механик – взял да починил. Господь за двадцать лет заранее уже знал, что ему нужно быть механиком, у него такой путь. Поэтому вообще ничего страшного. Может быть, он батюшкой будет, а может быть, и митрополитом. Но митрополиту быть механиком уже не нужно. А до того как  ты будешь митрополит, побудешь механиком. Вот и все. Ничего вообще тут страшного нет. Если бы он сказал, что хочет быть пьяницей, – это опасно. Или картежником, или рэкетиром, – вот это упаси и сохрани. А механиком? Да красота.

– Мы сейчас говорили о нравственном падении людей, о том, как одни люди совсем превратились в бесов, а другие не смогли им противостоять. Это соотношение отпавших от Церкви и возненавидевших Христа было совсем ничтожно мало, почему остальные за ними пошли?

– Потому что, допустим, Лев Троцкий вел заградотряды. Берут какое-то подразделение белогвардейцев в плен, их немножко переодевают – теперь вы красные, будете воевать на нашей стороне. Как в Сирии, там то же самое происходит. А не будешь воевать – убьем. И вот идут. Потом обратно. Как в гениальном фильме братьев Бабочкиных: «Белые пришли – грабють, красные пришли – грабють, куды бедному крестьянину податься?» Гениально описывает ситуацию в стране! Так оно и было.

– То есть крестьянин просто был в растерянности, за кем идти.

– Нет, куда идти – гонят. Они хотели бы дома сидеть, а тут пришли, все зерно отняли, и даже то, что посеять на следующий год, – тоже отобрали. А в армии все-таки кормят. Ну просто есть хочется. Что, разбирались, за кого идти – за белых или за красных? Кто в этом что понимал? И опять же в этом фильме: «Ты за большевиков али за коммунистов?» – «Я за Интернационал». Как он выговорил-то, Господи, Василий Иванович, я не знаю. В кино-то это еще можно выговорить, все-таки артист был человек интеллигентный.

– Вопрос: «Прочитала фразу из Откровения Иоанна Богослова: боязливых же и неверных участь в озере, горящем огнем и серою. Я по натуре боязлива, перенесла тяжелую болезнь и стала очень бояться врачей. Подскажите, это грех? Об этом ли пишет Иоанн Богослов?»

– Ну, это масштаб малый. Конечно, он пишет не о тех, которые боятся врачей, потому что перенесли операцию. Но боязливость – это грех, потому что христианин должен возлагать надежду на Господа и в любой жизненной ситуации должен оставаться Ему верным.

– Здесь имеется в виду боязливость в чем, о чем предупреждает святой апостол?

– Потому что времена антихриста будут тяжкие.

– То есть человек малодушный эти времена не сможет пережить?

– Тот, который чипов боится, – конечно! Ни один не выживет, все отрекутся как один.

– Почему именно те, которые чипов боятся?

– Ну как? Если человек боится вот такой штучки (показывает пальцами) или паспорта с двуглавым орлом? Как патриарх Алексий говорил: им больше серп и молот нравятся. Они старый паспорт держат, а двуглавый орел им не подходит. Их учителя им внушили эти страхи. Но опять же, чтобы ими манипулировать.

– Но человеку свойственно бояться, иметь чувство страха…

– Не только человеку; и коту. И даже мухе. Попробуй убей – она улетает, боится. Все хотят жить нормально. Но человек может, как Борис и Глеб, свою жизнь отдать спокойно ради Христа. Для человека есть вещи поважнее, чем собственная жизнь, чем собственная зарплата. Я имею в виду человека христианина.

– Как прийти к такой любви ко Христу, чтобы быть готовым за Него жизнь отдать?

– Только если человек живет на основании Священного Писания в трудах, молитвах, добрых делах, в христианском подвиге. А если человек по любому поводу: «Ой, в школе учиться тяжело, контрольная тяжело, рано в школу вставать тяжело, подметать не хочу, тяжело»… Все ему тяжело. Ну понятно, его и не надо клещами рвать, покажи ему клещи – он: «Все, все, где подписать?» Не читая, подпишет.

– То есть жизнь по заповедям рождает в человеке любовь ко Христу?

– Мужество. Мужественное преодоление себялюбия.

– То есть это себялюбие есть источник этого предательства?

– Конечно, а должна быть любовь к Богу. Нигде же не сказано у Бога… Это сейчас психологи: ты полюби себя. Маникюр-педикюр, спа, пластические операции, себя люби, на себя трать, ходи с поднятой головой, «человек – это звучит гордо»… 

– Есть вопрос от телезрительницы: «Я из православной семьи, хотела бы выйти замуж за семинариста. Подскажите, пожалуйста, как выбрать человека, чтобы не ошибиться, чтобы любить его всю жизнь и стать хорошей православной матушкой?»

– Этим надо заниматься долго. Выбрать, который понравился, а потом его изучать. Что за характер, как он относится к маме, к папе, к своим братьям, как он учится, спрашивать у ребят, с кем он учится в классе, что это за человек. У их наставника классного спрашивать, у духовника и так далее. Вместе с ним в паломничество съездить, посмотреть, как он Богу молится. И потом, как он ведет себя в дороге. Если он своей будущей жене говорит: «Слышь,ты, э, поди подай», – это уже одно. А если он говорит: «Не надо ли тебе чего?», как-то старается ей услужить, помочь, облегчить путешествие, – то это другое. Должен быть научный подход.

– Если человек во всех отношениях с таким подходом – действительно замечательный…

– Слава Богу.

– …но вот не лежит сердце.

– Не лежит – тогда не надо.

– Не нравится.

– Не нравится – и не надо. Нельзя выходить замуж, если человек не нравится.

– Но, может быть, как-то себя перебороть?

– Нет! Слишком тонкая материя. А если не переборешь?

– С нелюбимым жить – это каторга.

– Да, а потом какой-то лихой гусар, картежник, пьяница подберется, к нему сердце воспылает – и все, в одних панталонах прыгнешь в холодное такси – и поехала.

– Сколько должно всего так сойтись…

– А еще Чехов написал: «Женитьба-де – шаг серьезный, как бы чего не вышло». А видишь – девушка серьезная, надо серьезно.

– Выходит по-разному, ой по-разному…

– Ну да, половина разводов в стране.

– Вопрос: «Сказано: первее примирися тя опечалившим. Поссорилась с соседями, да еще в день Причастия, хулиганят. Терпела, сколько могла; увещевать в духе кротости не получилось, вышла с гневом и раздражением. По-христиански ли мне пойти попросить прощения за ссору? Или достаточно того, что не держу на них зла, молюсь за них?»

– Нет, дело в том, что любое наше действие должно иметь здравый смысл. Например, кот разорвал тюль. Я с ним поругался – назвал его собакой неблагодарной, «я тебя, тварь, на помойке нашел, тебя кормлю, мою, а ты мой любимый тюль разодрал, сейчас такой уже не купишь». Поругались. Потом чувствует: что кот? – бессмысленное животное; что я так на него ругался… Стоит ли просить прощения у кота?

– Не стоит.

– Не стоит. Так же и здесь. Какой в этом смысл? Монахи, перед тем как лечь спать, на богослужении просят друг у друга прощения. Причем молча – просто кланяются друг другу, все понимают, что это испрашивают прощения за день. Потому что сталкиваются друг с другом…

– Кто-то мог кому-то досадить.

– Ну да, и просто своим внешним видом. Потому что очень часто бывает: человек идет, а его походка раздражает. И чего это он так ходит? Это сколько угодно. Бесы тут вообще не дремлют. И когда один кланяется другому, все понимают, о чем речь. Другое дело – идиотский обычай, когда человек идет на исповедь и начинает кланяться перед людьми, которых он не знает, перед которыми ничем не виноват. Поступок бессмысленного, сумасшедшего человека. Съездил в монастырь, увидел, что там так делают, – и я так буду. Но ты же не шимпанзе, все твои действия должны быть осмысленны; что ты, человек, делаешь, зачем, какой  в этом смысл? Попросить прощения – это что, соблюсти какой-то ритуал? Можно сходить, но тот пошлет. Когда ты в христианском обществе (все в церковь ходят, причащаются от одной Чаши) и когда с кем-то повздорил, на другой день говоришь: прости меня; и другой понимает, о чем речь. А если не понимает, я мечу бисер перед свиньей. Это все равно что у кота просить прощения, которого вчера собакой обозвал неблагодарной. Понимаешь, да?

– Вопрос от телезрительницы: «Как выжить после смерти любимого мужа?»

– А оно само выживется. Об этом даже думать не надо. Пройдет месяц, другой, может быть, годик, и все выживется. Если хотите, чтобы это было побыстрей, почаще за него молитесь – и в церкви, и когда снежок утром будет, на могилку ходите, постойте, помолитесь, спойте «Со духи праведных скончавшихся». Сердце умилится, как будто на свидании побывали. Вернетесь. Как заскучаете – опять на могилку, и все, и сердечко успокоится. А так, конечно, это очень большая травма, испытание. Но тут не надо ничего, все само, Господь обязательно позаботится. Господь всегда заботится о вдовах, о сиротах. Так что Бог Вас не забыл.

– Вопрос: «Подскажите, опасно и греховно ли для души обратиться к гипнозу как к методу борьбы с пристрастием к алкоголю?»

– Можно.

– То есть это как некий медицинский метод?

– Ну да. Он есть, он запатентован.

– То есть для души здесь вреда нет?

– Для души вред – алкоголизм. Настолько большой, что по сравнению с гипнозом – это как…  Я даже не знаю, с чем сравнивать.

– Вопрос: «Моя знакомая – очень больной пожилой человек. У нее есть сын, но он совершенно о ней не заботится. Могу ли я призвать к его совести, чтобы он заботился о больной матери?»

– Можно, но ничего, кроме раздражения, у нее это не вызовет, у призывающего.

– То есть один человек не может разбудить совесть другого… Но порой, наблюдая, как дети совершенно безразлично относятся к своим нуждающимся больным родителям…

– Как воспитали, так они и относятся. Вот ровно так же.

– Но сердце кровью обливается, пишут…

– Обливается – возьми на себя труды и занимайся этой женщиной; и сердце не будет обливаться, и она будет довольна, и это будет по-христиански, и душу свою спасешь.

– Сама потрудись.

– Есть ближний, он нуждается. Притчу о милосердном самарянине читали? Ах, не читали... Ну так почитайте.

– «Священник обещал предать меня анафеме, если буду слишком рано уходить со службы. Как к этому его пожеланию относиться?»

– Священник не имеет власти предавать анафеме. Так что это он так пошутил. Просто очень любит свое духовное чадо, ему обидно, что тот уходит пораньше. А может, просто спешит домой футбол смотреть; другие уходят, а ему завидно. Это тоже может быть.

– Но так решил немножко обратить внимание вообще на эту проблему.

– Не знаю, надо же у него спросить.

– Вообще иногда люди запоминают такие нестандартные к ним подходы…

– Может быть. Ведь даже в рекламе сейчас используется: возьмут какую-то букву, перевернут – и то, что написано, уже больше привлекает внимание. Или ошибку какую-нибудь сделают нарочно.

– Сразу выбивает из общего ряда.

– Да, конечно.

– Вопрос-просьба, пожелание: «Не могли бы Вы порекомендовать (или, может быть, снять) документальный фильм о воспитании детей? Показать один день, как воспитывают детей, например, в приюте у отца Дмитрия, как надо себя вести взрослому при различных конфликтных ситуациях между детьми, при непослушании; или объяснить что-то ребенку. Как учить любить Бога. Очень нужен наглядный пример, так как в жизни такого опыта нет».

– Согласен. Но это равносильно: «а не могли бы Вы кашку разжевать и мне в рот положить, чтобы я только глотал?». А сам чего? Нет, вот чтобы я лег, на диване посмотрел…

– Многие люди большую пользу получали от общения с живыми святыми. Даже ездили с других концов страны к батюшке…

– И сейчас получают, конечно. Такое есть. К несвятым святым ездят.

– И вот человеку хочется такой живой пример.

– Хотеть не вредно, так надо искать. А у нас есть сайт детского дома – пожалуйста, смотрите. Может, там что и углядите. А потом, книга есть хорошая – Новый Завет Господа Иисуса Христа. Это основа всего.

– Книг-то вообще много, и по христианскому воспитанию…

– Но эта все-таки особенная.

– Особенная, требующая особой подготовки к пониманию.

 (Далее диалог с телезрительницей.)

– Мы живем с мужем 21 год, у нас двое взрослых детей. Попросила у местного батюшки благословить нас на развод, но он не благословляет, говорит: поживите отдельно. Но жить невозможно. Как нам быть? Мы не венчаны.

– Да при чем тут венчаны, не венчаны? Адам с Евой тоже были не венчаны, прожили почти тысячу лет вместе. Тогда вообще еще не венчали, тогда еще и Церкви не было. Дело же не в этом. А Вы по какой причине разводитесь?

– Просто живем плохо. Нас батюшка благословлял на венчание, но мы не венчались.

– А «плохо» – это что значит?

– Все не то, чувства не те, у нас больше ненависти друг к другу, раздражает все постоянно, все не нравится друг в друге.

– Я, собственно, не понимаю, батюшка тут при чем?

– Просто он сказал: «поживите пока отдельно». Что значит пожить отдельно? Либо жить, либо не жить, я так понимаю.

– Тогда можно вот что сделать. Вы с детьми поезжайте к батюшке и у него поживите пока.

– Ну да…

– Глядишь, мужичок как-то остынет, соскучится. Отдельно – надо же иметь где. У Вас есть где жить отдельно?

– Снять жилье и жить.

– А деньги-то есть?

– Ну да, алименты получаю.

– А, ну если есть, то давайте. А что такого? Это уже будет развод. Вот потренируйтесь. А то, знаете, у одной моей прихожанки муж умер. Когда муж был живой, что я только в его адрес не слышал от нее! А сейчас она просто с лица спала, рыдает. Выяснилось, что очень сильно любит. Может, и с Вами так. Поживете какое-то время отдельно и опять броситесь друг другу в объятья.

(Окончание диалога.)

– Вопрос: «В житиях святых иногда в качестве добродетели описывается то, что человек слезно просит прощения у ближнего из-за чего-то незначительного. В моей жизни есть такой человек, и подобное поведение очень утомительно. Например, человек погасил свет, не заметив меня в помещении, и начинается на пятнадцать минут: «ох, прости, прости, не увидела». И так на каждом шагу. Честно, это так раздражает, что начинаешь срываться. Неужели это и есть христианство, а я являюсь его гонителем?»

– Нет, это не есть христианство. Это есть Николай Васильевич Гоголь. В одном бессмертном произведении он такую ситуацию описал.

– Как человек может другого просто со свету сжить.

– Да.

– Но это уже черта характера. То есть человек уже к этому навык и по-другому вряд ли будет себя вести. Что с ним делать?

– Ну почему? Тут зависит от задачи. Если я ставлю задачу себе, чтобы терпеть каждого, кто испытывает мое терпение, для того чтобы приобрести терпение, я молчу и все выслушиваю. А можно еще круче – на колени встать и кланяться и благодарить его за такую внимательность. «Благодарю тебя за твою внимательность» – бум! – земной поклон. Потом опять, пока ему не надоест. А есть второй метод, если уж совсем невмоготу. Взять ведро, налить туда воды одну десятую часть и надеть ему на голову. Ведро лучше пластмассовое, чтобы его не поранить. Если сделаешь это второй раз, то третьего уже не понадобится. Потому что в первый раз он может не понять, что это значит. А на второй раз поймет. Это зависит от задачи, которую мы ставим в своей жизни.

– Себя смирить или его отучить.

– Да.

– Трудный выбор порой.

– Человек делает третий выбор: мне навешивают, я должен решать эту проблему, которая не стоит даже съеденного подсолнечного зерна.

– В простых вопросах у людей действительно возникает недоумение, хотя иногда ответ-то есть. Но человек боится поступить не по-христиански или не по-божески, тем самым как-то пойти против Бога, огорчить Его. В этом страхе ошибиться – маловерие?

– Когда человек женится или выходит замуж, он что-то не боится, не спрашивает никаких благословений. А уже потом он хочет, чтобы кто-то другой взял на себя ответственность за его развод. Извините, если бы я тебя заставил жениться – тогда да. А так-то что? Твой выбор, ты решил.

– Все-таки голову-то надо прилагать.

– Желательно. Очень желательно.

Ведущий протоиерей Александр Березовский
Записала Маргарита Попова