Беседы с батюшкой. Осуждение

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает священник Константин Корепанов, клирик Свято-Троицкого кафедрального собора города Екатеринбурга, старший преподаватель екатеринбургского Миссионерского института, автор и ведущий программ «Читаем Добротолюбие» и «Нравственное богословие».

– Тема нашей сегодняшней передачи – «Осуждение». Что делать, когда осуждение не дает человеку жить? И что такое осуждение – это привычка, болезнь? Почему оно сопровождает нас на протяжении всей жизни? Что говорят об этом святые отцы? Что написано об этом в священных книгах? Почему об этом говорили апостолы в своих посланиях?

– Вы знаете, осуждение, с одной стороны, – это неотъемлемая часть падшего человека. То есть человек пал, и последствием этого является то, что он неизбежно начинает свысока относиться ко всякому другому человеку. Любовь, которая была в сердце, потому что там был Бог, ушла. Человек потерял Бога – он умер. Смерть, в изначальном смысле слова, – это ведь не только и не столько умирание физического тела, разложение человеческого тела, сколько отрыв души от источника жизни, это тление души, ее разложение.

Из души ушла любовь – человек разучился любить, потому что он никогда этого не умел. Только Бог есть любовь, и только с Богом и в Боге человек способен любить. Потеряв Бога, он потерял способность любить. Потеряв способность любить, он, естественно, стал воспринимать всякого человека как чужого по отношению к себе. И это стало провоцировать осуждение, то есть: «Я вправе судить все, что происходит вокруг меня! Я не чувствую Творца в этом мире, я не чувствую близости и родства с людьми в этом мире. Мне все здесь не нравится, и как ведут себя люди, мне не нравится, и я их сужу!».

Осуждение – это знак опустошенности от любви человеческого сердца, это тление души. Тлеющая душа – вот что такое осуждение изначально. Но культура человеческая – духовная культура, духовно-нравственная культура, просто в обычном смысле человеческая культура – воспитывала на протяжении столетий или, быть может, тысячелетий способность человека не поддаваться этому осуждению. Или хотя бы просто быть осторожнее и отвечать за свои слова – ведь могут услышать, могут передать, могут наказать! Так, в Книге Притчей, например, говорится: «Не смей осуждать царя даже в тайных покоях своих, потому что кто-то может услышать, тогда придут и тебя накажут». Это было немыслимо!

И человека, знающего, что за слова придется отвечать – и в этой временной жизни, и в той – вечной, это, безусловно, сдерживало. А в наше время осуждение, как обычное тление души, было умножено еще и тлением разума, то есть человек просто потерялся! Как это говорится, «царя в голове» у него нет, и он перестал осторожничать со словами. Он как бы распустил себя – он позволяет себе судить кого угодно, сознавая, что за это ему ничего не будет. И такая привычка постоянно судить людей приобретается с детства, просто с детства!

Я все-таки вырос в немного в другой среде. И сегодня я об этом говорю современным детям: «Любой мальчишка (я не знаю про девчонок – не был девчонкой) тогда отвечал за свои слова. Действительно отвечал!» Если ты сказал, что ты это можешь, то должен показать, что ты это можешь! Если ты дал слово, ты должен подтвердить это слово, иначе тебя все мальчишки в округе просто будут презирать за то, что ты не сдержал свое слово.

Если ты, допустим, обидел кого-то – сказал, что вот там, парень из соседней квартиры, или с соседней улицы, или из соседнего города такой-сякой, этот парень обязательно узнает. Он придет к тебе и спросит: «Ты сказал про меня это? Докажи!» И вот эти обстоятельства рождали в нас – мальчишках, осознание того, что за свои слова придется отвечать. И мы выросли в такой среде, где слов все-таки старались на ветер не бросать. Не то чтобы кто-то за них накажет, но сама среда создавала такие условия, что за слова придется отвечать.

И поэтому я могу понять, что было в более древние эпохи, когда отклик за сказанное слово действительно приходил – человек понимал, что лучше языком-то и не болтать. А наше расхристанное время – время, когда человек может позволить себе все, и никогда никто за слова отвечать не будет, эту поврежденность как бы усилило – как динамик такой, как усилитель, как резонатор. И это привело к тому, что мы к осуждению привыкли – мы по-другому не знаем, как общаться, нам кажется, что не осуждать в принципе нельзя, что по-другому невозможно.

Я пытаюсь, допустим, сказать своим сверстникам или молодым людям, что было время, когда мы тоже осуждали, но не так сильно. Мы сдерживали свои эмоции, чувства, и тем не менее наше общение не прекращалось. А люди сейчас представить себе не могут этого. И когда они собираются вместе, то начинают осуждать – они находят предмет своей насмешки, своего сарказма и начинают судить другого, и это является темой для разговора.

И когда им говоришь: «А вот можно без осуждения?» – они удивляются: «А что тогда делать-то?» Я говорю: «Ну, знаете, вот мы с друзьями, скажем, собирались вместе регулярно, чуть не каждый вечер, начиная с восьмого класса. Нас было несколько человек, и мы никого не осуждали!» Я не мог этого вспомнить! Я искренне вспоминал, было ли в нашем общении осуждение кого-либо? И не мог вспомнить! Может, и было, но я упорно этого не мог вспомнить! Я помню, как мы общались, о чем мы говорили, но там не было осуждения!

Значит, реально можно так общаться! Просто это искусство! Это определенный уровень обычной человеческой культуры, и это именно та ситуация, когда человек привык, что за слова приходится отвечать. И это именно то состояние, которое мы потеряли.

– Вопрос телезрителя Дмитрия из Белгорода: «В чем сопрягается учение агни-йога с христианством и в чем оно с ним расходится?»

– Спасибо! То, что касается соприкосновения с христианством, это учение не соприкасается с ним никак! Это соприкосновение может показаться присутствующим, когда человек читает только агни-йогу и что-то слышал о христианстве. И тогда ему кажется: «Да вот же! Здесь говорят о добрых делах, о любви к человеку!» Но христианство – это не проповедь любви к человеку. Христианство – это проповедь Христа, проповедь о Христе воскресшем и о том, что человек будет судим за другое, а именно за то, имеет ли он веру во Христа или он не имеет веры во Христа. Именно это является критерием, разделяющим людей направо и налево.

И если человек и его движения, в том числе и движения любви, обоснованы верой во Христа, то это христианство. А если они не обоснованы верой во Христа, это будет так называемый нехристианский, а то порой и антихристианский гуманизм. Когда человек не знает христианство, а просто слышал о нем, то ему кажется, что есть что-то общее. А когда человек знает и христианство, и агни-йогу, то он понимает, что общего ничего нет – это слишком разные вещи.

И по поводу различий нужно сказать, что агни-йога – это синкретическое учение, то есть она соединила несколько несоединяемых религиозных феноменов, религиозных учений и попыталась сделать из них нечто общее. Естественно, когда мы ищем общий знаменатель, то его всегда можно найти. Да, можно выбрать из всякой религии то, что совпадает, – такие совпадения, несомненно, есть, но это будут самые общие основания. Просто религии там как таковой не остается вообще, а остается просто вера «во что-то высшее» и просто «делание добра».

Напомню, что до Христа люди – язычники, иудеи – верили во что-то высшее. И добро делали и язычники, и иудеи. Но это все ни к чему не приводило, спасительной была только безусловная вера во Христа – такая вера во Христа, которая, как говорит апостол Павел, проходит через все существо глубокое человека до разделения состава и мозгов, так что человек весь огнем этим объят, весь этим мечом Слова Божия пронзаем. И когда вот такое Слово вмещает человек, то он понимает: все остальное, что не говорит о Христе в абсолютном и совершенном смысле, что не проповедует Христа так, как Он есть – во всей Его Божественности и в полноте Его человечности, – это все ложь!

– Вы уже сказали, что склонность к осуждению развивается с детства. А с возрастом этот грех усиливается? Он крепнет, развивается, укореняется? И если да, то где, в каких местах он укореняется – в голове, в сердце?

– Конечно, осуждение, как и всякая привычка, укореняется с детства. Случайно приобретенный навык становится привычкой, а привычка становится второй натурой всякого человека. И человек просто по-другому не мыслит себя. По идее, за это, как и за все воспитание, конечно, отвечают родители. То есть ребенка надо с детства приучать, как сказал один мой знакомый священник, к элементарным вещам: нельзя ребенку осудить старшего, нельзя осудить учителя, нельзя осудить руководителя. Но у нас именно этим и занимаются люди.

Скажем, любой человек моего поколения понимает, что немыслимо было в детстве прийти домой и сказать: «Мой учитель сделал сегодня такое и такое! Он такой нехороший, он посмел поставить мне тройку!» Это просто нонсенс! Это было невозможно! Даже представить невозможно, чтобы такое произошло! Нас так воспитывали! Но если нас так воспитывали, значит, можно воспитывать так и сейчас? Но сейчас, выслушивая жалобы наших детей на учителей, мы как раз и потакаем их привычке осуждать.

А в сущности, как может ребенок судить об учителе? Это же несопоставимые категории! У ребенка просто нет для этого никаких оснований! Кто он такой, чтобы судить об учителе? Но сегодня ребенок, не имея возможности оценить свои собственные поступки, уже дает оценку деятельности учителя или просто любого взрослого человека. А мы поддерживаем его, не осознавая, разумеется, этого. Мы, таким образом, хотим защитить своего ребенка – нам так кажется. И этим мы поощряем его!

А ребенок начинает постоянно осуждать всех людей, которые встречаются в его жизни. По сути дела, что он делает? Он, не умея оценить самого себя, не умея провести суд над самим собой, чему должен учиться христианин, начинает судить всех вокруг, давать окружающим оценку, будучи еще в состоянии полной некомпетентности в любом вопросе, в каком бы он посмел оценить. И к юношескому возрасту для него осуждение становится просто нормальной вещью. А как иначе-то? Он привык с детства давать оценку людям старше себя!

Понятно, что с возрастом это становится не просто привычкой, но и приобретает глобальные размеры. Человек судит не только власть – не только церковную или государственную, он судит кого угодно – философов, святых, Христа, Бога. Он привыкает судить всех! И именно из-за этой вседозволенности вырастает такое гадкое свойство, когда современный человек осуждает все! И часто люди (приходят, например, взрослые люди, даже моего поколения) спрашивают: «А почему Бог, скажем, сделал вот это и вот это? А почему Он не спасает вот этих людей?»

– А почему Он допустил?

– Да! Почему Он допустил? Это настолько нелепая постановка вопроса! Ты сейчас Кого спрашиваешь? Ты Кого призываешь к ответу? Ты от Кого требуешь отчета? Человек даже не понимает! Он буквально требует от Бога ответа! «Я имею право спросить у Бога! Пусть Он мне даст отчет, почему Он сделал то-то и то-то, что мне упорно не нравится, и я не вижу в этом смысла и еще чего-то!» Просто как соискатель какой-то! Это как у Достоевского – «тварь я дрожащая или право имею?».

Такое совопросничество, такая состязательность даже по отношению к самой Высшей инстанции бытия (как бы человек Его ни воспринимал, но Бог всегда в этой парадигме бытия будет Высшей инстанцией) показательно. Даже Богу человек постоянно ставит в упрек и требует у Него отчета! Что уж говорить там про государственную власть, про начальника на работе или в фирме, губернатора или священника? Он всех судит – он Бога судит! А все это выросло из привычки давать оценку тем вещам, людям, событиям, в которых он был некомпетентен. Любой отец должен был сказать ребенку: «А кто тебе дал право судить взрослого человека?»

– Вопрос от телезрителя Евгения Александровича из Белгорода: «К осуждению относятся пересуды и сплетни? В России процветают семечки, лавочки, чесание языком – откуда это появилось? У нас что – времени много? Нам заняться нечем?»

– Спасибо! Понятно. Я, конечно, не являюсь, скажем так, специалистом по разным бытовым вещам. Но, помню, читал я одну книгу в свое время, и оттуда мне запомнился такой пример. Это были двадцатые годы двадцатого века – автор описывает реальность не то Москвы, не то Петербурга, словом, некоего столичного города. И его, как интеллигентного человека, потрясло огромное количество людей, постоянно собирающихся на улице, что-то там обсуждающих и грызущих семечки. То есть это поразило его потому, что раньше такого не было. Ведь человек, грызущий семечки, – это человек праздный!

– Без дела!

– Да! Ему нечего делать! У него есть возможность стоять, грызть семечки, о чем-то говорить… Это именно праздность, и праздность самого плоского пошиба! И вот автора это поразило. Он осознал, какой огромный, в его восприятии, сдвиг произошел в общественной жизни Москвы или Петербурга, я просто не помню, – словом, в атмосфере столичного города. Такого люди раньше просто не могли себе позволить! Человек, грызущий семечки на рынке или на базаре, – это заведомо праздный человек, то есть это человек, которому больше делать просто нечего! А тут большая часть народу только этим и занимается. Появилась праздность!

Как говорили святые отцы: «Праздность – мать всех пороков!» И вот эту праздность надо было как-то использовать – надо же было чем-то заполнять общение. Люди недостаточно образованные, чтобы говорить о серьезных вещах, недостаточно культурные, перестали понимать – о чем нужно молчать, о чем лучше не говорить. Это все ушло! И вот этот ил, поднятый со дна, о котором поется: «Кто был ничем, тот станет всем», – эти люди заполонили улицы городов и ввели эту привычку праздного времяпрепровождения за обсуждением других людей. Что же еще больше-то было обсуждать?

Ну, и понятно, что это просто некая зарисовка. А если бы мы, скажем, взялись за серьезный анализ (не могу сказать, что я в этом компетентен), но мне представляется, что ключевую роль в том, чтобы подвигнуть человека к осуждению, сыграли средства массовой информации (чем же им еще заниматься?), тогда, когда они появились. Это тоже совпадает, примерно, с концом девятнадцатого – ­началом двадцатого века. А массовое чтение газет, когда их стали читать не только образованные, но и большинство людей, это двадцатый век – время, когда отступила неграмотность и у людей появилась возможность читать газеты. Понятно, что газеты стали провоцировать на обсуждение лиц и событий тех людей, которые в этом некомпетентны.

Я не могу сказать, что имею академическое образование, – я имею высшее образование, но поскольку в нем не было школы академичности, то мне всегда этого недостает. И когда я встречаюсь с настоящими представителями академической школы, академической науки, то меня поражает – до сих пор поражает – такой факт. Если я подойду, скажем, к специалисту по истории, к доктору исторических наук, и спрошу него: «Дорогой такой человек! Вот у меня вопрос – расскажи-ка мне, пожалуйста, что там было в эпоху Пугачева? Там что-то мне непонятно, и у меня есть вопрос» – то он мне ответит: «Извини, отец Константин! Я в этом вопросе некомпетентен! Вот обратись к такому-то ученому, кто специально посвятил свою жизнь изучению эпохи Пугачева, он скажет!»

То есть он – доктор наук, но он изучает другую эпоху и поэтому высказывать суждения о той эпохе, которая не стала сферой его научных интересов, он не посмеет! Вот эта культура была раньше массовой, по крайней мере для значительного количества людей (не только гостей светских салонов, как раз наоборот). Крестьяне, рабочие – они понимали: «Как можно судить о том, в чем ты не разбираешься?» И они не судили! Они были верующими, доверяли Богу и думали: «Людям виднее! Они знают, что делают! Наше дело терпеть! Наше дело исполнять то, что мы должны исполнять! Я не должен судить другого человека!»

Понятно, что это не столько евангельская традиция, потому что ее мало кто знал на Руси, а именно традиция проповеди Слова Божиего, проповеди по святым отцам. Общение со старцами, святыми отцами, духоносными наставниками приводило людей к тому, что они понимали: «Зачем судить того человека, которого ты не знаешь, на месте которого ты не находишься? Зачем? Бог ему судья!» Так говорили люди, и это было тем пределом, который не позволял им осуждать: «Кто я такой, чтобы судить другого человека?»

– Вопрос телезрительницы Анны из Саранска: «Стараюсь не осуждать, но, так или иначе, какие-то оценки действиям каких-то людей – не самому человеку, но его действиям, я даю. И вроде стараешься зла не помнить, но обида вроде бы есть, живет. В молитве “Отче наш” говорится: “И остави нам долги наша, как и мы оставляем должником нашим…” Значит, нам надо исключить, не вспоминать былое? Но ведь оценки мы людям все-таки даем…»

– Я понял вопрос. Конечно, Вы коснулись очень серьезной темы. И часто люди говорят, реже спрашивают о том, что они, мол, не в осуждение что-то говорят, а в рассуждение. Если осуждение совершенно запрещено, в первую очередь Священным Писанием, то рассуждение и Богом благословляется: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби». И святые отцы, начиная с Антония Великого, называют рассуждение величайшей из добродетелей. Но важно понимать (а обычно понимать это у человека, увы, не получается), что мы можем и должны давать оценку поступкам другого человека.

Жить в нравственном релятивизме – «Мне, в принципе, без разницы – каждый делает, что хочет!» будет совершенно и безнравственно, и уж точно не по-христиански. Оценку действиям человека мы должны давать, особенно это важно в моменте и самовоспитания, и воспитания детей. Мы должны говорить: «Вот этот поступок плохой, а этот поступок хороший! Вот тут человек поступил правильно, а тут он поступил неправильно!» Потому что мы-то должны знать, как нам поступать!

У нас должно быть четкое представление о том, какой поступок правильный, а какой неправильный и как мы должны были бы поступить. И в этом смысле, чисто теоретически, представить эту разницу несложно. Мы имеем право оценивать поступки, но не имеем права судить людей. Мы не знаем, почему человек совершил этот поступок, что его привело к этому, какое у него настроение, какие у него мотивы, какие у него цели. Ничего этого мы не знаем! Но знаем, что сам поступок – плохой и так поступать нельзя! Но человека судить при этом нельзя.

Это чисто теоретическое разделение, оно умозрительно очень точное и очень конкретное: «Действия человека оценивать можно, судить человека нельзя!» Но когда мы не теоретизируем, а практически пытаемся осуществить это в жизни, то сделать это не можем, потому что мы люди грешные. И грех в том и проявляется, что мы всегда соотносим поступок человека с ним самим. И, пытаясь судить о поступках, мы всегда судим человека. Это наша падшесть, это наша испорченность, в этом и проявляется тление нашей души.

– Нам не думать, что ли, тогда?

– Вот! Поэтому вслед за заповедью о том, чтобы не судить, или о том, чтобы рассудить, надо исполнять и следующую заповедь: «Молитесь за людей, обижающих вас, творящих вам напасти, или просто за людей!» Человек должен молиться за другого человека, когда тот, например, совершил некий неприглядный поступок. Когда мне не просто не нравится этот поступок, а меня это задело, мне это неприятно, меня это обидело, меня это раздражило, меня это иногда просто даже завело, я должен сначала помолиться.

И в момент молитвы (если человек умеет молиться и он действительно обратился к Богу), в Боге, в Его благодати у него появляется вот это четкое различение. Он понимает, с одной стороны, что поступок нехороший и так поступать нельзя, и понимает, с другой стороны, что человек – это просто человек и за него нужно помолиться. Да, он сделал ошибку! Может, он злодей, конечно, бывает и такое, но чаще всего это именно ошибка – неведение. То есть человек не знает, что творит, он просто не понимает всех последствий своих действий. Он просто не ведает!

И с одной стороны, когда я молюсь за этого человека, мне его жалко, я сохраняю к нему и доверие, и симпатию, и любовь. И, молясь за него, я прошу, чтобы Господь вразумил его. Но при этом я понимаю, что так поступать нельзя. Я не знаю другого способа! Только в молитвенной практике это возможно! Чисто рационально падший разум развести эти два явления не может – не в состоянии. Он всегда смешивает, сливает в одно поступки и человека. Только молящийся ум, – ум, пребывающий именно в молитве, приобретает навык различать действие и лицо и оценивать действие, не судя при этом человека.

И я, как священник, всегда говорю об этом людям, приходящим на исповедь, потому что у всех одна и та же проблема. Все нормальные, адекватные люди приходят и каются, плачут о том, что не могут победить страсть осуждения. И всем таковым я говорю: «Единственный способ – вы молитесь за человека, которого вам хочется осудить. Вам не нравится его поступок, но осуждаете вы его! Начинаете за него молиться – поступок по-прежнему не нравится, но к человеку рождается любовь!»

– Вопрос телезрительницы Светланы: «Моему внуку четырнадцать лет, он окончил седьмой класс. По “Технологии” (раньше это у нас называлось “труды”) вышла тройка. Внук объясняет это тем, что ему не нравится учитель – от него дурно пахнет. У меня вопрос: учитель должен вести себя достойно, чтобы от него не пахло, чтобы он был аккуратный, чистый? Как мне это объяснить внуку?»

– Конечно, учитель много чего должен. Но судить учителя мы сейчас не будем, и уж тем более это не нужно делать в присутствии ребенка. Если вы чувствуете, что, наверное, ребенок прав и учитель как-то ведет себя недолжно, то, в силу вашего возраста, можете прийти и реально посмотреть на этого учителя и, возможно, дать ему какой-нибудь совет. Хотя, скорее всего, вряд ли он Вас послушает. Но для успокоения совести Вы можете это сделать.

Но для ребенка состояние его учителя точно не может быть оправданием его собственной неуспешности, его неприязни или его, скажем, прилежности или неприлежности на этом уроке. Потому что мало ли людей, которые нам не нравятся? Но они являются нашими начальниками, нашими сослуживцами, нашими коллегами, и мы все прекрасно знаем, что мы с ними вынуждены работать. И более того, как говорит нам Священное Писание: «Друг друга тяготы носите и таким образом исполните закон Христов!»

Мы не знаем, по какой причине с данным человеком произошло именно то, что не нравится ребенку. Да и не наше дело его судить. И мы можем сказать: «Да, это нехорошо! Но ты, мальчик, не должен какими-то недостатками другого человека покрывать собственную недостаточность! Ты должен научиться быть прилежным, честным, исполнительным даже тогда, когда обстоятельства этому не благоприятствуют. Ты мужчина, и тебе придется быть в разных условиях. А если ты христианин, то должен научиться смиренно относиться к недостатками других людей!»

И вот, в зависимости от того, верующий ваш внук или не верующий (но уж точно он мальчик и точно он мужчина), сказать ему надо, как мужчине: «Приказы начальства не обсуждаются!» И командир, который командует полком, или ротой, или просто взводом, тоже может нехорошо пахнуть либо вообще может быть взбалмошным или просто усталым человеком. Но его приказы нужно исполнять! Если ты не исполняешь, то ты непослушный человек, ты ненадежный человек – на тебя нельзя положиться! Ты можешь свою недостаточность всегда прикрыть слабостью или недостатками другого человека!»

– Мы говорим о других людях, осуждаем их поступки или, по своей греховности, осуждаем самих людей. А себя мы можем осуждать? Что значит – «я себя осуждаю»? И вообще, это возможно – осуждать самого себя?

– Я не стал бы углубляться глубоко в эту тему. Опыт мне подсказывает, что этого делать не нужно. Но один момент я бы хотел озвучить. Мы говорили о системе воспитания – вот ребенок приходит и дает оценку действиям учителя, но не дает оценку своим собственным поступкам. Моя задача, как родителя, научить ребенка оценивать самого себя, то есть давать оценку своим поступкам.

«Ты как сейчас поступил? Это хорошо или плохо? Вот твои книжные герои, которых ты любишь, про которых ты читаешь, – они так поступают?» – «Нет, не так!» – «Ты бы хотел, чтобы к тебе так отнеслись люди, как ты сейчас к ним отнесся?» – «Нет, не хотел!» Вот такие вопросы, такие беседы, которые, в принципе, раньше проходили, они были, и родители раньше разговаривали со своими детьми, – сейчас не происходят. Никто так не разговаривает сейчас.

Вот приходит ребенок и жалуется на своего учителя: «Вот он такой – он делает неправильно!» – «Хорошо, дочка (или сынок)! А ты на уроке все правильно делаешь? Ты не можешь себя ни в чем укорить? Ты действительно все сделала? Ты вела себя так, как положено? Ты ко всем ученикам в классе и к учителю относилась так, как должна относиться (или должен)? Ты правда все выучила, все сделала? Ко всем людям в мире, в этой стране, в этом городе, в этой семье ты относишься так, как должна? Ты действительно не делаешь ничего такого, за что тебя можно осудить? Делаешь! Будь снисходительна и тогда, когда эти ошибки совершает другой!»

Вот это простое воспитательное действие может быть алгоритмом во всякой ситуации. Да, они могут быть разные! Вот сейчас наша телезрительница Светлана привела ситуацию с учителем труда, а таких ситуаций миллион может быть. И каждый ищет в подобных ситуациях возможность оправдать себя, что все-таки вот этот случай оправдывает поведение или неприязнь моего ребенка, или моего сына, или меня самого в том, что происходит.

Но каждый посмотри на себя: «Ты действительно безукоризненный человек? Ты всегда исполняешь то, что должен? Ты никогда не чувствуешь слабости, немощи, плохого настроения? Ты никогда не ведешь себя так, что тебя могут осудить, укорить люди?» Важно иметь такое направление взгляда на себя – прежде чем осудить человека, ты посмотри на себя!

Возьмем, например, власть. Иногда она принимает решения, которые нам не нравятся. И мы готовы сказать о представителях власти, что они плохо себя ведут. И разговоры «Поставь себя на их место!» не работают, потому что мы не можем представить себе то место, на котором находятся такие высокие люди, как президент или министр. На самом деле, мы даже представить себе этого не можем!

Когда, например, человека, который рассуждает о чем-то или осуждает что-то, ставят на место директора школы, не говорю уже министра или губернатора – он просто теряется, потому что не знает, что тут делать. Руководить очень сложно, и понятно, что чем выше человек по положению, тем больше он делает ошибок. Это неизбежно! Но я бы хотел предложить: «А ты с себя спроси! Вот ты простой маленький человек, и ты всегда поступаешь безошибочно? Ты никогда не позволяешь себе сделать вещи, которые заведомо предосудительны? Ты делаешь это? Ты исполняешь свой долг на работе так, как нужно? Ты действительно делаешь все, что необходимо, у себя на работе? Ты никогда не позволяешь себе где-то схитрить, где-то полениться, где-то слукавить? А он такой же человек! Не суди его!»

– А Вам такой человек ответит: «Я человек маленький – я только гвозди забиваю, и от моих решений мало что зависит. А от решения высокопоставленных руководителей зависит огромное количество людей!»

– Конечно! Но если даже ты забиваешь только гвозди и зона твоей ответственности очень маленькая, то и эти твои неправильные действия и ошибки резонируют на твоей семье, на твоих детях, на твоих родителях. Понятно, что ты такой же человек и твои ошибки сказываются на людях. А если человек стоит выше? Его высоко поставили! Он такой же человек, каким он был, таким и остался, но его ошибки могут резонировать больше, и это естественно. Но он остается при этом человеком, и судить его не надо, потому что «не боги горшки обжигают»!

Все люди остаются людьми. Да, у него больше ответственности, но он не перед тобой будет отвечать. Ты отвечай за свои дела, а у него есть своя совесть, Бог есть, если он в Него верит, и есть Бог, если он не верит. И Ему он даст отчет за свои дела – он Богу даст отчет, а не мне и никому другому! Человек должен научиться всякий раз направлять взгляд на себя: «Я отвечаю за себя и перед людьми, и перед Богом! Другой человек, неважно, какое он место занимает, тоже отвечает за свои поступки и перед своей совестью, и перед Богом, но не передо мной!»

– Мы так привыкли к осуждению! Оно нас везде преследует – и дома на кухне, и на посиделках с друзьями, и на работе, и в Интернете, и даже когда мы просто отдыхаем, мы все равно и там что-нибудь осуждаем. Но если так сложно, если практически невозможно избавиться от осуждения в нашей жизни, то зачем тогда нужны призывы к тому, чтобы избавиться от него? Вообще, возможно ли это сделать? И если возможно, что нас ждет за той границей, за которой мы научимся не осуждать?

– Возможно! Бог никогда не требует невозможных вещей. И человеку, который решил всерьез исцелиться от этой страсти, необходимо помнить две вещи, которые есть в Евангелии. Это молитва «Отче наш», которую тут уже человек приводил в звонке: «…остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим…» Это не совсем с осуждением связано, но именно с тем, что, если мы отпускаем человека, прощаем его слабость, немощь, грех, преступление, то веруем, что простят и нас. И об этом же говорят, собственно, и слова другие Христа: «Не судите, да не судимы будете!»

И когда человек понимает, что, осуждая другого, он сам осуждается Богом, то он должен испугаться. И это получается то же самое движение мысли, движение ума, о котором мы только что говорили: «Ты хочешь осудить? Вспомни свои дела перед Богом, если ты их знаешь, – тебя за них за все осудят».

Человек говорит: «Ну, я покаялся!» Да! Но покаяние, которое ты принес, зиждется на одном единственном условии – на милосердии Бога. Эти грехи ты сделал, это преступление ты совершил – ты эти ошибки сделал. Да, ты в них покаялся, но покаяние зиждется на милосердии Бога, и Он милостив, если мы милостивы к другим. Если мы прощаем других, Он не осудит нас, безусловно, за это, если мы не осудим других. Как только мы начинаем вести себя так, как в той притче человек, которого простили за долг, а он пошел и стал требовать несчастные сто динариев со своего товарища, то вся милость кончится и человек попадет под осуждение.

И когда человек пытается побороть осуждение, ему надо помнить эту простую вещь: «Не судите и не будете судимы!» Если он помнит, у него есть мотив, стимул. Когда он об этом помнит и так себя стимулирует, то он начинает дисциплинировать свой язык: появился у него повод осудить, а он сдерживается, вспоминая свои грехи и понимая: «Нет, лучше этого очередного прелюбодея, про которого все говорят, я не буду осуждать, потому что и у меня есть грешок. Конечно, я жене не изменял, но иногда на красивых девушек засматриваюсь. Да ну его! Не буду я его судить, знаю слабость эту! Зачем мне это?»

И такой человек промолчит, потому что помнит о том, что мы связаны одной системой милосердия – если я хочу милосердия Божиего, то я буду милостив к другим. И вот когда человек так дисциплинирует свое сознание, свое сердце, свой ум, у него открывается себя совершенно особое чувство восприятия Бога в реальности этого мира. Он живет с Богом, потому что милость Божия им действительно ощущается. Он в ней живет! И вот это состояние приводит к тому, что человек уже не только мыслью сдерживает свой язык, он уже не может осудить. Просто не может!

И если все-таки, задумавшись, заговорившись, увлекшись какой-то жизненной ситуацией, он произнесет слово осуждения, мысленно или языком осудит человека, то он после этого болеет, он умирает, его сердце стонет от того, что он потерял Бога – он совлекся благодати Божией, милость Божия ушла. И человеку делается страшно, потому что он привык жить под покровом Всевышнего, и вдруг Бог ушел. И человек понимает, что это связано с осуждением.

Действительно, с его точки зрения (так уж он думает по простоте мелкого ничтожного человека), ничего особенного не произошло – ну, осудил! И тут вдруг ему делается страшно: «Неужели так все важно? Неужели так все по-настоящему? Неужели даже за осуждение этого непотребного человека, только за мысль превозношения над ним я лишился Бога? Как это все может быть?» И он начинает молиться за этого человека и просить Бога вернуться. И вот когда человек входит в это опытное предстояние перед Богом, когда он чувствует, как страшно осудить другого человека, то ни в жизнь никто не заставит его осуждать! Это невозможно! Для него это вопрос жизни и смерти!

– Подводя итог нашей программы, можно сказать, что, с одной стороны, осуждение нас преследует в течение всей жизни. С другой стороны, мы стараемся с ним справиться, но не удается. А если вспомнить, что Бог есть любовь, то получается, что когда мы не избавляемся от осуждения, то с нами нет Бога, а значит, у нас нет любви? Значит, мы не можем по-настоящему никого любить и нас никто не любит? Но ведь мы искренне хотим в этой любви жить – по-настоящему!

– Когда мы осуждаем других – другие осуждают нас. Мы никого не любим – никто не любит нас. Вот вам причина одичания и «атомизации» человека. Каждый живет сам по себе. И единственный способ исправить это – научиться любить. А чтобы в сердце жила любовь, надо перестать осуждать, потому что осуждение есть жало, которым мы кусаем другого человека, уязвляем другого человека. Даже если он не слышит, мы стараемся причинить ему боль, мы его уничижаем. Ведь мать не осуждает своего сына, который сидит за преступление в тюрьме. Она не судит его – его осудил закон, а мать его любит. Она знает, что он неправ, она знает, что это плохо, но она его любит!

– А мы! Зная такие истории, мы ведь тоже осуждаем: «Господи, да как так можно!»

 – Мы их осуждаем! И поэтому мы не можем войти в тот дар, который дал Бог людям. Он хочет, чтобы мы любили друг друга, а мы своим осуждением разрушаем эту способность и возможность любить другого человека. И хуже всего то, что это происходит не в мире, что как бы естественно, а в Церкви! Когда человек входит в Церковь, он начинает судить всех – бабушку у подсвечника, бабушку на кассе, хор, который поет, чтеца, который читает, священника, который не так говорит проповедь или не так дает крест.

Человек осуждает всех! И таким образом, он выпадает из того дара любви, который даровал Бог в Церкви. Надо перестать осуждать, надо принять людей, как раз оценивая их поступки, но не осуждая их самих. А это возможно только через молитву за этих людей, через доверие Богу. Бог призвал нас к общению друг с другом, Он нам простил все и прощает все. И условием вхождения в дар благодатной любви и общения друг с другом в Церкви и с Богом является отказ от осуждения. Он же сказал об этом!

И в причте о сучке в глазу и бревне в глазу также есть требование не осуждать. Бог сказал: «Забудьте это! Смиритесь! Не судите друг друга! Носите немощи друг друга, а не судите, не раздражайтесь, не уязвляйте друг друга, и вы войдете в тот дар Божественной любви, который Я принес вам, который Я даровал Церкви!» А для этого надо поверить, что можно жить, не осуждая, что можно исполнить заповедь Божию! Нужно только захотеть! Да, исполнять ее не получается, но мы знаем, что это возможно, иначе Бог бы ее не дал!

И тогда человек начинает бороться с тем, чтобы никого не осуждать, – сначала не осуждать каких-то раздражающих его людей, потом этот круг расширяется, и в конце концов человек даже на мысль реагирует. Мысль уничижающая, осуждающая другого человека становится ему тошнотворной, противной, потому что она его как бы поставляет вне той любви, которую Бог даровал Церкви, которую Он излил на нас. Как говорит апостол Павел: «Излилась в сердца наши Духом Святым». Человек как бы становится вне этой благодати Святого Духа, становится вне Бога и уже не может так жить. А начать надо с того, что нужно просто поверить: «Да! Это нужно исполнить! Это нужно исполнить, начиная с сегодняшнего дня!»

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Ольга Баталова