Архипастырь. Эфир от 27 ноября

Встреча с епископом Новосадским и Бачским Иринеем, пресс-секретарем Синода Сербской Православной Церкви.

– Сегодня мы встречаемся с епископом Новосадским и Бачским Иринеем, пресс-секретарем Синода Сербской Православной Церкви.

Владыка, мы с Вами встречаемся в символичном месте – в студии радио «Беседа». Это студия Вашей епархии в сербском крае Воеводина на севере Сербии. И, начиная нашу беседу, я хотел бы поблагодарить своих коллег за помощь в записи этой программы.

–  Спасибо за то, что Вы нашли время посетить нашу страну, посетить Нови-Сад. И за то, что мы имеем возможность сделать первое интервью для русского телевидения – для такого русского канала, как ваш «Союз».

Я надеюсь, что этот первый раз не станет последним и что в будущем мы тоже сможем разговаривать и тем самым свидетельствовать о настоящем общении,  дружбе и совместных действиях наших народов, наших стран, в первую очередь – наших Церквей.

– Владыка, Ваш прекрасный русский язык уже свидетельствует о том, что наши отношения – не просто многолетние, а многовековые. Они имеют очень большой пласт как духовных связей, так и в целом связей между всеми народами нашей исторической Руси: русским, украинским, белорусским и сербским.

– К сожалению, мой русский не особо хороший, и я прошу понимания в случае ошибок, которые, возможно, будут. Потому что я являюсь самоучкой и никогда систематически не изучал русский язык. Но я много читал по-русски и общался время от времени. Поэтому надеюсь, что мы сможем разговаривать, несмотря на мои несовершенные выражения.

– Значит, Вы общались с хорошими носителями русского языка, если можно так выразиться.

–  Да, в студенческие годы я общался с некоторыми русскими, которые проживали в Белграде. В Новом Саде тоже была очень хорошая русская колония. Так что слава Богу! Я очень рад, что все мы можем считать и самих себя, и друг друга частью одного исторического целого. Но важнее то, что нас соединяет и делает одним целым, одной душой: это наша Святая Православная Церковь, наша вера и тот духовный опыт, который только в ней рождается для всех нас.

–  Ваше Преосвященство, в нынешнем ноябре весь мир отмечает окончание Первой мировой войны. Известно, что Сербия понесла в этой войне очень тяжелые потери. Но я думаю, что во многом преодолеть последствия этой страшной войны сербскому народу помогла Церковь. Расскажите, пожалуйста, насколько все-таки это было тяжелое время. И как можно вообще оценить то, что пережил сербский народ столетие назад?

– Одиннадцатого ноября мы отмечали день подписания окончания войны, перемирия между воюющими сторонами. И, конечно, нужно отметить, что мы – и как народ, и как государство, и даже как Поместная Православная Церковь, не в восторге от того, как наши тогдашние союзники – западные силы – отмечают этот праздник. Они, например, поставили флаг так называемого государства (ложного государства) Косово, которого в то время вообще не существовало. Оно и сегодня официально не существует, потому что не является членом Объединенных Наций. И большинство государств не признает такую страну. Но нам  навязывают свое видение.

Как Вам известно на собственном примере, а также на примере Белоруссии и всех других православных стран, всегда свои решения, свои модели западные силы навязывают всем остальным. В этом суть, так сказать, современной и будто бы культуртрегерской политики Запада. А по существу, за этим скрывается, конечно, старый-старый лозунг «Drang nach Osten» – «Натиск на Восток».  

Да! День подписания окончания войны – это знаменательная дата в новейшей истории нашего народа и всего мира. Справедливо сказано, что это Первая мировая война, а  не просто региональная, как когда-то и велись войны. И страдание нашего сербского народа было ужасным! Мы потеряли одну треть всего населения и половину взрослого населения –  миллион двести пятьдесят тысяч людей. Тогда Сербия была маленькой, население ее не было таким, как сегодня, хотя и сегодня она маленькая, а население ее мало.

Так что для такой страны это ужасные потери. Однако не только это – было,  конечно, и уничтожение инфраструктуры, зданий, памятников культуры и так далее, что, к сожалению, повторяется регулярно во всех войнах. И в этом смысле можно сказать, что есть еще два примера в новой истории, в которых страдания были похожи на наши, – это пример Российского государства и русского народа.

Что натворила в русском народе эта война – во всех отраслях «русскости», русского мира, а не только для великороссов! И страдания на Руси в Первую мировую войну  (об этом мы позже будем говорить, может быть, побольше) тоже были огромными.

Потом – Вторая мировая война, советский период и так далее... И, конечно, во Вторую мировую войну это страдания еврейского народа – так называемый холокост. Но в Первую мировую войну, думаю, большего страдания, чем страдание сербов, вообще не было.

Конечно, что касается моральной поддержки и укрепления народа, то Вы в своем вопросе уже дали ответ – Церковь вдохновляла народ! Потому что это было трагическое время, надо было его видеть. Был сделан единственный в истории, может быть, для того времени эксперимент: правительство, войска и множество народа надо было перевести зимой через холодные снежные горы Албании и добраться до Греции – до острова Корфу («Керкира» –  по-гречески).

Когда начался этот поход, было полмиллиона, а добралось менее двухсот тысяч – и всё это были люди молодые. Значит, население, которое мы тогда  потеряли, было продуктивным в любом смысле – и экономическом, и в смысле рождения детей, и так далее. Не старики погибали, а самое цветущее население, и в этом ужас тех страданий.

– Владыка, Вы упомянули переход сербской армии через горы, через Албанию к острову Корфу. И, насколько известно, именно вмешательство императора Николая II, царя-страстотерпца помогло сербской армии спастись (в том смысле, что осуществилась переправа на остров Корфу). Но сербы благодарны России не только за этот эпизод, хотя и он достаточно красноречивый. Эти страницы у нас известны, наверное, очень узкому кругу людей; хотелось бы узнать подробнее об этом.

– Да, вопрос этот важен для понимания эпохи Первой мировой войны, и я начал бы с самого начала войны. Надо вспомнить, что в то время рост производства в царской России был выше, чем во всех остальных странах Европы. Ей нужна была передышка, чтобы набраться сил для будущего. И единственное, чего России не хотелось, – это  воевать.

Но когда опасность нависла над маленьким братским сербским народом, то (это нужно подчеркнуть) и сам царь-мученик Николай II, и русское правительство, и русский народ, по существу, вступили в войну из-за нас, сербов. Хотя могли сказать: «Мы останемся в стороне, посмотрим, как будет!»  

Конечно, цена в итоге была заплачена огромная! Вы потеряли свою собственную империю и свободу, случился Октябрьский переворот, революция, Гражданская война. Страдания русского народа были тогда в каком-то смысле даже хуже, чем сербские страдания в Первую мировую войну с потерями миллионов людей и так далее.

Вообще первым решающим шагом было то, что Россия хотела спасти Сербию. И об этом есть, конечно, исторические свидетельства – это не только романтическая теория. А потом, как Вы правильно сказали, когда союзники (именно французы были властителями на острове Корфу) не захотели дать корабли для этих людей, чтобы они выжили в войну, тогда русский царь сказал им: «Если вы не спасете этих людей, то я заключу особый мир с немцами и их союзниками!» Конечно, это бы означало новый нажим на Западный фронт, и, может быть, встал бы вопрос, кто вообще будет победителем в конце войны. Так что тогда уже во второй раз нас спасли.

Третий раз был, когда уже сама Россия, сама империя, находилась перед развалом и  катастрофой. Тогда ее представители советовали сербам (особенно был такой министр иностранных дел Сазонов, известный исторический персонаж) не проводить эксперименты с Югославией из-за очень разнородного состава будущего населения страны. Они говорили: «Тут разные религии, разные традиции, разная история! Вы не сможете жить все вместе спокойно!» К сожалению, они были правы. Наш король Александр и наше правительство не послушались. Поставив эксперимент с  общим государством для остальных южных  славян (и не славян тоже), они платили во Вторую мировую войну огромную цену.

Так что без России само выживание нашего народа в ту пору было просто немыслимо. Конечно, мы всегда пытались с благодарностью как-то ответить любовью и добром. Но мы такие маленькие и слабые, что не слишком много сделали для России. Но это братское чувство остается незыблемым. Я думаю, останется и в будущем.

– Ваше Преосвященство, наверное, Сербия, как никакая другая страна, хранит память и почитает царя-страстотерпца Николая II именно за его неравнодушие, за его непосредственное участие в спасении Сербии, Сербского королевства, народа. И, наверное, одним из символов такого почитания является и открытие памятника Николаю II в центре Белграда, и какие-то другие знаки внимания. Помнят ли обычные сербы о его роли или это в последние времена становится достоянием общественности, как говорится?

– Сербы хранят память о русских царях в течение многих столетий. Уже в период турецкого ига, османского ига, Россия помогала нам. И всегда наши монархи ездили просить помощь. Во всех наших церквях есть до сих пор русские Евангелия, иконы, богослужебные книги. И сотрудничество тогда было общее – некоторые из сербов проживали постоянно в России, участвовали в русской армии. Раньше там (в сегодняшнем Донбассе) был город Славяносербск (сегодня это Славянск), а область называлась Новой Сербией (или Славяносербией). Конечно, они все со временем обрусели, язык похожий, родственный. Но память какая-то у них оставалась о старой родине.  

Или, например, был один граф, который, как русский военный высокого чина, установил границу с Китаем; она до сих пор существует без изменений. И другие такие очень выдающиеся случаи были в Сербии и России. Но в то же самое время у нас во всех освободительных войнах против турок участвовали русские добровольцы, и официальная Россия помогала, потому что Турция все-таки ее боялась и не могла сделать все для полного уничтожения нашего народа и остальных балканских народов.

Или вот такая очень интересная история – у нас есть русский храм (он сохранился до наших дней), в котором находится могила одного полковника. Он погиб в Сербии и известен тем, что был прототипом героя романа «Анна Каренина», который описывается там как любовник Анны Карениной. У нас тут могилы весьма знаменательных русских людей – Врангель тоже похоронен у нас, а из церковных лиц – митрополит Антоний (Храповицкий). И многие другие из Белой армии тоже тут проживали и похоронены.  

Что касается самого царя-мученика, то я вам скажу о том, что, может быть, неизвестно у вас. Первая канонизация была сделана намного раньше, чем официально у вас. Конечно, в советское время это было немыслимо. А у нас был такой (тоже уже канонизированный святой) владыка, Николай (Велимирович), и он уже тогда – в тридцатые годы – нарисовал фрески, иконы царя как мученика. Его считали святым, и эта память ширилась в народе. Особенно было такое движение богомольных людей – людей молитвенных, и они очень развивали эту идею.  

У меня (в г. Нови-Сад) есть часовня. Эта часовня оборудована в русском стиле. Потому что мой предшественник Ириней I, который учился в Киеве и говорил по-русски как настоящий русский человек, отдал эту часовню русской колонии, русскому сообществу. Они тут молились и сделали там все как на своей Родине. И там до сих пор находятся образы тех святых, чьи имена несли члены царственной семьи. Так что все это у нас присутствовало.

Конечно, теперь (именно в контексте памяти о Первой мировой войне) мы очень гордимся тем, что нигде в Европе (боюсь, что даже нигде и в России) нет памятника в центре города царю-мученику, – только в Белграде есть. Я думаю, что это наш долг. Он для нас является символической фигурой – не такой далекой фигурой, как Иван Грозный или кто-то другой, а как будто это наш современник и соотечественник.

Так что в Сербии, можно сказать, никого нет, кто не слышал этого имени, кто не хранит теплые чувства к нему и его семье, которая так страдала. Ужас – даже детей убили! Но вы знаете об этом лучше меня. Так что в этом смысле, думаю, в Сербии хранят эту священную память с любовью и уважением.

– Ваше Преосвященство, в результате последующей после Первой мировой войны революции в России и Гражданской войны сюда, в Королевство Сербское, выехало более семидесяти тысяч человек из России. Ехали потому, что сербы очень тепло их принимали. То есть это была своего рода благодарность за ту роль, которую русские сыграли в Первой мировой войне, о которой мы уже говорили.

Сюда, в Королевство, по приглашению патриарха Сербского Димитрия  в мае 1921 года переехало Высшее русское церковное управление за границей. Это структура, из которой выросла Русская Православная Церковь за рубежом. И где-то десять процентов всего клира Сербского Патриархата, Сербской Церкви составляли именно русские священники.

Но сыграли большую роль и русские монахи в развитии сербских монастырей. Насколько значим был для сербов этот вклад?

– Это историческая правда, что после Октябрьского переворота и в результате Гражданской войны хлынул огромный поток беженцев в Сербию. И из разных центров –  из Константинополя и других – они по приглашению нашего тогдашнего правительства и нашей Церкви переселились в огромном количестве в Сербию.

Потому что здесь не только их радушно и с любовью принимали, но все их дипломы и  специальности у нас признавались – они получали сразу работу по своей специальности. В Париже, бывало, русский генерал работал как таксист. Но у нас было по-другому – если человек  был профессором, то он и был у нас профессором. Был художником (кем угодно) – он мог продолжать работать и у нас.

И люди не только работали – они, после всех этих наших страданий, внесли такой вклад, такое вдохновение, что это время можно считать каким-то ренессансом, каким-то возрождением общественной, научной, художественной жизни в нашей стране.

Они сказали: мы временно тут. И это правда. Они ждали, когда вернутся, жили с такой мыслью. Они знали это сердцем, но умом понимали, что этого может и не быть. Один знаменитый протоиерей Князев в Париже сказал в моем присутствии (это было еще в советское время; там были  какие-то паломники из России): «Я приветствую братьев и сестер с нашей далекой Родины, которую большинство из нас никогда не увидит». Это было рациональное понимание, но эмоционально было по-другому. Вот и у нас они жили не как на чужбине, а как у себя. И сделали  огромное дело.  

Скажем несколько слов о церковном вкладе русских в нашу церковную жизнь. Русских епископов тут было больше двадцати. Они созвали потом так называемый Карловацкий Собор за Русскую Зарубежную Церковь. Наша Церковь позволила им на своей канонической территории создать свою особую организацию и не требовала, чтобы они подчинялись Сербской Церкви. Это тоже было редким выражением любви и благодарности. Другое дело, как Вы уже напоминали, что в наших приходах много священников погибло, и их не было достаточно, потому наши приходы были предоставлены русским священникам.

Я скажу что-то интересное из моей личной жизни. Меня тоже крестил ребенком русский священник – знаменитый Владимир Родзянко, который потом стал епископом. Будущий владыка служил на приходе, где я родился, и он меня крестил. Он был очень интересный человек, и его радиопередачи в советское время духовно очень помогали верующим в Советском Союзе (и не только).

Он был человеком такой чести и храбрости, что публично искал прощения у русского народа за поведение своего дедушки. Тот был последним председателем в Думе и заставлял государя отречься, а его внук потом просил публично прощения за это. Я думаю, что это может быть не слишком известно, поэтому упоминаю.

На приходах русские священники были важны, и их вкладом была их молитвенность. Наши священники в трудные времена занимались и национальной борьбой, и разными другими делами; пастырское  дело не было самой лучшей стороной служения. А у русских это было самым важным, и они помогали нам.

Что касается монастырей, то в Сербии  целые мужские монастыри были переданы русским монахам. Так и известный Мильковский монастырь, где были такие знаменитые русские старцы, как Амвросий, Лука; до сих пор наш народ их помнит. Что касается женского монашества, то оно из-за понятных причин в период турецкого рабства почти исчезло. Трудно было представить, чтобы какие-то девушки жили где-то в горах одиноко.

Женские монастыри не столько, может быть, официально запрещались и не столько официально турецкие чиновники препятствовали им быть, сколько по другим причинам они не могли существовать. Плохо контролируемые банды (албанские или какие-то другие) не только брали все, что могли, но они даже на девушек и женщин нападали, и было очень трудно содержать женские монастыри.

Мы имели только четыре женских монастыря после Первой мировой войны. И благодаря русским монашкам наши девушки начали учиться монастырскому порядку и любить такой образ жизни. Поэтому это означало возрождение женского монашества у нас. Это было очень важно. Когда и к нам пришла эпоха коммунизма, то без этих женских монастырей мы бы потеряли большинство обителей – они превратились бы в музеи и так далее...

Я помню свои студенческие годы, когда еще в Белграде большинство монашек Свято-Введенской обители были русские. Они к нам приехали после мировой войны из Леснинского монастыря сегодняшней Польши – тогда это была часть Российской империи. Я их помню с любовью. И многие другие были.

Конечно, надо сказать, что важный вклад русские внесли в наше богословское образование и просвещение – многие из них преподавали в наших богословских школах, семинариях. Между прочим, среди них был и святой владыка Иоанн (Максимович) Шанхайский – очень известный святой.  

Есть такой как бы анекдот (расскажу для ваших зрителей). Два сегодняшних святых – Иустин Попович, святой серб, и Иоанн (Максимович) были преподавателями Битольской семинарии в сегодняшней Македонии. Тогда иеромонах Иоанн не спал в кровати – он все время отдыхал немножко на стуле или в кресле каком-то, поэтому все время выглядел так, как будто бы наполовину спящий. Но он все замечал! И когда оценили не так строго одного ученика, отец Иустин ему сказал: «Ты потому такой снисходительный, что все время спишь!»  Но это, конечно, не так – он просто был таким любвеобильным.

Русские спасали в каком-то смысле и наши семинарии, но особенно – наш богословский факультет. Его основали в 1905 году, но, поскольку не имелось достаточно профессоров, он не мог начать работать. Только в 1920 году он стал работать, когда в Белграде появилось много русских профессоров духовных академий, среди них и многие знаменитые – даже отец Георгий Флоровский проживал в Белграде.

Среди профессоров нашего факультета одно время русских было больше, чем сербов. И очень курьезно, что первым студентом, который получил диплом на нашем факультете, был русский – это Николай Афанасьев, знаменитый позже священник и богослов в Париже. Я даже помню последнего русского – он был библиотекарем на нашем факультете. Его звали Георгий.  

Так во всех областях. Даже в области, как я сказал, архитектуры: все важные здания, разные сегодняшние министерства – это дела рук Краснова и других русских архитекторов. Искусство, балет, все остальное просто связано с этим присутствием.

– Половина, около двухсот зданий Белграда…

– …самых прекрасных, а не каких-то там – это очень важно. Так что просто нельзя  отделить нашу историю того периода от присутствия и деятельности русских. И, конечно, я думаю, что и они никогда об этом не забывали. Потом, когда Тито пришел к власти, многие из них (особенно после столкновения Тито со Сталиным) должны были покинуть Сербию. Но они всегда сохраняли память и любовь к Сербии. Они были два и даже три раза беженцами в своей жизни, но помнили всегда, что в Сербии они не были беженцами, а были братьями своим братьям.

– Спасибо Вам большое, владыка, за эту замечательную и, главное, содержательную беседу. Я надеюсь, что вскоре наши телезрители увидят ее продолжение, посвященное косовской теме и теме строительства храма святого Саввы.

– Я буду рад, если какая-то польза будет вашим телезрителям, которых я еще раз приветствую с любовью и самыми хорошими молитвенными пожеланиями. Но это и для меня было обогащением. Спасибо!

Ведущий Артем Махакеев

Записала Татьяна Муравьева