Архипастырь. Епископ Орский и Гайский Ириней

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает епископ Орский и Гайский Ириней.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Владыка, сейчас у нас идет Неделя всех святых, сплошная, и мы все готовимся к посту, который в этом году достаточно длинный. Но прежде всего давайте вернемся на пару дней назад, в день Святой Троицы, день рождения Церкви, который устанавливает определенное празднование, особое отношение к Церкви. Я бы хотел вернуться к такому изречению святителя Киприана Карфагенского, который сказал: «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». Как можно объяснить это изречение и как правильно его понять? Такие страшные слова, наверное, вызывают недоумение.

– Кажется, что они страшные, но на самом деле заставляют человека подумать о многом. Ведь известно: в Ветхом Завете Бог призвал людей к покаянию и дал одно прибежище для людей. И кто находился в этом месте, на корабле Ноя, тот спасся. Подобно тому по кончине мира Господь Бог оставил одно прибежище – Церковь Христову. И кто пребывает в этой Церкви, тот может спастись. А находясь здесь и смотря на Христа не глазами апостолов, а своими глазами, понимая вероучение нашей Церкви так, как мне хочется, я могу оказаться не на этом корабле, а вне. По этой причине и есть такое выражение: «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». Важно находиться в Церкви и учить так, как учил Христос и его последователи. Если учишь иначе, ты вне Церкви, ты вне спасения. Это важные слова.

– То есть даже возможно и такое: ты член Церкви, ходишь в храм, участвуешь в таинствах, причащаешься, но при этом грешишь очень страшно? В этот момент ты член Церкви или же отдаляешься от нее, числишься в ней формально?

– Любой человек, который грешит, уже находится вне Церкви. И в молитве на исповеди священник читает следующие слова: «…примири и соедини (этого человека) Святей Твоей Церкви». То есть человек своими поступками отпадает от нее и возвращается обратно через покаяние. И уже приступает к причастию, будучи готовым формально. «Формально» по той причине, что никто из нас никогда не будет по-настоящему готов приступать к причастию.

И важно, почему в Церкви совершается литургия. Очень отрадно, что Гоголь в свое время сказал: «Этот мир существует по той причине, что совершается литургия». Совершается в храме теми, кто имеет право совершать ее. И приступают к причастию люди, которые осознали свое недостоинство, осознали, что они грешны, и только просят Бога, чтобы Он по милости Своей дал возможность вкусить и видеть, как благ Господь.

– То есть каждый человек, и священник, и епископ, которые причащаются, тоже по-своему недостойны? Или как это правильно понять?

– Любой человек по значимости этого таинства (так оно высоко стоит) не имеет права и не достоин его причащаться. И священник это исповедует публично, когда читает молитву перед причастием в алтаре. Или читает молитву перед тем, как верующие приступают: «Недостоин, но, Господи, сподоби меня, потому что без этого жить не смогу. Благодаря этому смогу соединиться с Тобой, и тогда уже вокруг я буду видеть братьев и сестер, у которых есть общий Отец». Братья и сестры по той причине, что и они приступили к общей Чаше Господней.

– Вы наверняка помните свою первую Евхаристию, которую Вы совершили. Можно ли вспомнить какие-то ощущения? Может, они чем-то отличаются от того, что сейчас происходит? И вообще как правильное отношение к этому таинству выработали лично Вы?

– Я очень рад, что много лет назад владыка Евгений рукоположил меня в сан священника, я стал иеромонахом в академии и имел огромное счастье служить рядом с преподавателями. Каждый священник помнит свои первые шаги. Я очень рад, что в нужный момент эти люди смогли еще раз открыть мне глаза, напомнить, где я нахожусь, к чему приступаю. И те радостные и страшные моменты каждый человек переживает и должен переживать и вспоминать о них, когда он совершает в очередной раз литургию. Закончив одну литургию, священник и люди должны готовиться приступать к следующему причастию. Если вот эта подготовка сразу начнется, я могу надеяться, что Господь даст мне возможность служить, и служить по той причине, что готовлюсь, сознавая свое недостоинство.

– Сейчас Вы упомянули владыку Евгения, ректора Московской духовной школы. Сегодня, наверное, вся полнота Русской Церкви узнала, что владыку избрал Священный Синод Эстонской Церкви своим Предстоятелем. Но, я так понимаю, по церковному уставу это назначение должно еще утвердиться Святейшим Патриархом и так далее. Действительно, человек такое количество лет (больше двадцати) у руля Московской духовной школы – и такие перемены.

У меня возникает вопрос. Мне, например, тяжело менять место пребывания, место жизни, я привыкаю к какому-то месту, но вот так происходит, что мы вынуждены менять привычную среду обитания, зону комфорта. В этом смысле церковное послушание какое? Можно массу примеров привести. Допустим, владыка Тихон (Шевкунов). Казалось бы, все время можно было прийти в Сретенский монастырь и увидеть его служащим, а теперь он в Пскове. Как к этому относиться вообще? Потому что действительно много людей спрашивают, интересуются, как вообще это возможно, зачем это нужно? И вообще что случилось, что нам ждать? Что Вы думаете по этому поводу?

– Я очень рад, что владыку Евгения избрал Синод Эстонской Православной Церкви, они пожелали увидеть этого человека у себя. Надеюсь, что Синод и Патриарх утвердят эту кандидатуру. Достойный человек. Первые шаги священнической жизни я делал рядом с ним; всегда благодарил и буду благодарить этого человека. Он меня назначил на должность помощника благочинного в семинарии, дал возможность впервые попробовать себя в роли небольшого начальника. При этом всегда говорил: «Помни, рядом с тобой однокурсники, твои преподаватели, относись к каждому так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе. Есть возможность помочь – помоги. Помни, ты монах, у тебя кроме уроков есть служба. У этих священников есть дома супруги-матушки, а возможно, и дети. Обрати внимание на это».

Важно было с его стороны, со стороны преподавателей относиться по-человечески к моей персоне, к молодому иеромонаху, начинающему начальнику. Они говорили (особенно преподаватели, священники): «Бог тебя назначил на эту должность, ты управляй, скажи нам, что делать, кто должен пойти на исповедь, кто должен причащать, кто должен крест давать в конце литургии или просто вечерней службы». Для меня было важно увидеть, как преподаватель относится ко мне, к тому, что меня назначили на эту должность. Они показывали пример послушания.

И когда встал сейчас вопрос и для владыки Евгения, и для владыки Тихона, то они принимают волю Божию, которая проявилась через наш Синод и Патриарха. Если Богу угодно, владыка Евгений поедет и будет рядом с этим народом. И верю, что эстонский народ станет для него родным. Он давал совет, когда я уезжал в Орск: «Старайся, чтобы этот народ, люди, которые проживают в Орске, стали для тебя родными, разделяй с ними радости и горе». Если он давал такие советы мне, то верю, что сам все исполнит.

Ну а то, что владыка Тихон поехал в Псков, это тоже понятно. Он подвизался в монастыре, та земля ему знакома, его любили и любят в Москве, но и в Пскове тоже. И он поехал продолжить служение тех архипастырей, которые трудились до этого момента. Верю, что Господь ему поможет. Есть хорошие священники, которые станут хорошими помощниками.

А вот что касается послушания, важно иметь сердце, подобное тому, какое имел Авель. Ведь Авель и Каин приносили жертву: один приносит от чистого сердца лучшее, другой просто приносит. Бог смотрит на Авеля и на жертву, на Каина и на его жертву. Получается, на первом месте для Бога стоит жертва и только потом человек. В данном случае если Бог благословил этим иерархам поехать, они делают это по послушанию, зная, что с ними Бог.

Можно еще привести другой пример послушания. В Священном Писании говорится: «Пророк Самуил сказал царю Саулу: пойди уничтожь всех наших врагов от мала до велика, женщин и мужчин». Кроме того, он повелевает уничтожить всю добычу, ничего не брать, никого не брать в плен. «Пойди, Бог с тобой». Он пошел, потому что действительно амаликитяне не давали им пройти в землю обетованную. Победил, но оставил в живых царя. Кроме того, он захватил с собой часть добычи. И вот навстречу выходит этот священник, пророк Самуил: «Бог отвергает тебя за то, что не послушал Его, оставил в живых царя и взял часть добычи». И удивительно, но царь говорит: «Добычу оставил, потому что хотел принести жертву Богу». А пророк отвечает: «Послушание выше жертвы».

Вот что важно: уметь слушать и принимать волю Божию. Благословили тебя ехать – ты должен ехать, продолжать трудиться в поте лица, как и до сегодняшнего дня. Рад, что и у одного, и у другого есть еще силы; они принесут хорошее, очень многое сделают для Церкви, потому что любят ее.

– Вопрос телезрителя: «Почему исповедь является обязательной перед причастием? Утром мы начинаем день с покаянного псалма, вечернее правило сплошь из покаяния, на вечерней службе все молимся: Господи, помилуй. Почему священник обязательно должен быть посредником между Господом и молящимися? В Евангелии говорится, что только один Посредник – Иисус Христос».

– Христос оставил Своих учеников на земле и дал им власть разрешать грехи. И человек, приступая к Причастию, сознает свое недостоинство и идет на исповедь. И он говорит все Богу. Любой человек кается Богу, что он недостоин. И священник читает разрешительную молитву, и человек может приступать к таинству. В какой-то степени он и успокаивает человека. Нельзя воспринимать, как говорит митрополит Иларион, исповедь как билет к причастию. Наоборот, исповедь мне нужна, чтобы я осознал свое недостоинство и перечислил свои грехи, которые мешают мне по-настоящему быть христианином, мешают мне приступать к причастию. И это, наоборот, благо для человека.

Если нет желания исповедоваться, тогда не стоит грешить. Есть люди, которые причащаются часто, и если им духовник благословляет, они могут приступать к Причастию, совершая исповедь, например, раз в неделю. Но духовник знает духовное состояние этих людей. А так, наоборот, многие рады, что есть возможность покаяться и стать лучше. Ведь покаяние – это исправление. Я уже не буду делать то, что делал до сегодняшнего дня. Если тебе священник и исповедь напоминают, каким ты должен быть, призывают стать лучше, выше и чище, потому что ты готовишься приступать к Богу, то за это надо только благодарить.

– То есть молитвы, которые наш телезритель привел в пример, в утреннем и вечернем правиле, ни в коем случае не могут заменить таинство Исповеди, правильно?

– Я должен исповедовать всегда свои грехи и не ждать того момента, когда подойдет священник. Но, бывает, священник подходит и дает понять: «Подумай, к чему ты приступаешь, готов  ты или нет, есть ли что-то у тебя, что ты можешь исповедовать…»

– Это как раз к вопросу о том, что есть определенные церковные правила.

– Но правило готовит тебя, показывает твое состояние: смотри, в каком состоянии ты находишься, что случалось с тем или иным человеком, если он приступал недостойно. И, наоборот, как человек возвышается, если он приступает и причащается не в осуждение. Это важно.

– У нас сегодня заставка, изображающая Христа, Который стучится в двери. Расскажите, пожалуйста, что Вы хотели нам сказать касательно этих двух изображений Христа. Они отличаются между собой. Справа традиционное изображение, которое мы часто видим, а слева достаточно интересное.

– Очень печально, что в наши дни эта картина справа оказывается традиционной. Это изображение, наоборот, появилось позже. В середине XIX века в Англии была написана вот эта картина (показывает на левое изображение), которая имеет глубокий смысл. Автор ссылается на Откровение Иоанна Богослова: «Се, стою у дверей и стучу». Христос изображается в терновом венце, Он стучится, но, кажется, Его никто не слышит. Почему человек или не слышит, или делает вид, что не слышит? А может быть, он уже мертв и не хочет открывать?.. Вот Он – свет, который пришел. Пожалуйста, следуйте. Христос стучится, но видно, что никто не выходит и не заходит через эту дверь, потому что трава, бурьян растут уже около метра от земли. Никто не готов открывать дверь покаяния, дверь милостыни, дверь, через которую прошел бы Христос. Конечно, здесь есть призыв к покаянию.

На этой картине (справа) Христос уже изображается совсем по-другому. Он здесь Пастырь Добрый, у Него посох. Радость, какой-то свет появился; Он стучится – и дверь, может быть, откроется. Нет травы и бурьяна, есть уже ручка у двери. Оказывается, если здесь (левая картина) человек закрыл за собой дверь и никого не хочет пускать, то здесь (правая картина) уже изображение другое. Мы готовим себя для принятия Бога, вот типа наше состояние.

Но можно ли делать вывод, что в конце XIX века или в наши дни люди стали лучше, чем в середине XIX века? Возможно, что нет. Ведь когда-то, если смотреть историю, люди воевали, взяв палку. В XX веке человек готовит атомные бомбы. Для кого? Для человека. Стал ли человек лучше, добрее? Нет. Может ли человек сегодня увидеть окружающих людей, Бога как самого себя? Тоже страшно говорить, особенно если учитывать, что картина появилась на Западе. Люди не стали лучше. Поэтому здесь (справа) я вижу попытку новых иконописцев или просто людей, которые бы хотели показать Христа так: «Смотрите, Он добрый, Он хороший, продолжайте жить так, как хотите. Если есть возможность что-то делать, – хорошо; Он всегда простит, не переживайте».

А здесь (слева), наоборот, более глубокий смысл: будьте внимательны, смотрите вокруг; темный цвет, деревья имеют листочки, есть ли там плод? Практически нет. Там же (на другой картине) наоборот. Здесь: «Пожалуйста, будьте внимательны, что вы делаете? Просыпайтесь!» Потому что смерть для человека в православном понимании – это успение. Пожалуйста, просыпайся, ведь неизвестно, когда придет Христос. Или в первый час, или в одиннадцатый. Но Он придет, будь осторожен. И если есть возможность приходить к Богу не в одиннадцатый, а в первый час, лучше всего так и сделать. Первый час – это когда ты еще младенец, а одиннадцатый час – это накануне смерти. Бог принимает покаяние любого человека, но лучше отдать себя, свое сердце полностью на служение сразу, с первого часа.

– Это очень сложно, тяжело осознавать. А вот как это – отдать себя на служение Богу? Если простым языком сказать...

– Воздержаться от чего-то (знаешь, что вот это нельзя, а вот это можно), обращать внимание на окружающих людей, нужна помощь – окажу, не могу материально – приготовлю своими руками, нет возможности – хотя бы поприветствую кого-то, и это будет благо.

Я помню рассказ. Белый офицер передвигался по Парижу, и вот он видит нищего недалеко от гимназии, где этот бывший белый офицер преподавал. Он подошел к нему, что-то сказал, а нищий встал и обнял его. Ученики или другие преподаватели увидели эту картину и говорят: «Простите, это Ваш знакомый? Ваш друг? Вы его знаете?» – «Нет». – «А что Вы ему сказали, если он встал?» – «Я подумал, если пройду мимо, нищий решит: ну что, очередной сытый человек проходит мимо, что ему до меня? А я подошел и сказал ему: у меня нет денег, я передвигаюсь с другого конца Парижа пешком, я прихожу в гимназию преподавать, не могу помочь, но я Вам сочувствую, как если бы в Вашем лице видел личность». Поэтому этот человек встал и обнял его. Он увидел человека, который не осуждает его, а готов сострадать. Не может помочь, но может любить, что важно. Если поступлю таким образом, я начну свое служение.

Конечно, еще выше становится тот человек, который по-настоящему ради Христа готов попробовать простить обиды, воздержаться от осуждения хотя бы на какое-то время, попробовать уделить Богу и окружающим людям хотя бы час в течение дня, кому-то помочь, почитать хорошую книгу, поразмышлять. Это тоже служение. Выше, если человек берет на себя подвиг и принимает монашество. Он оставляет все ради Бога и соединяется с Ним. И в таком случае ты должен быть действительно внимательным, если выбрал этот путь, чтобы стать по-настоящему хорошим монахом и знать, ради чего ты принял монашество, ради чего отрекся от многих вещей. Вот это служение: оказать внимание, помощь, уметь прощать и любить.

– При этом, наверное, необязательно добиваться каких-то внешних изменений: принимать монашество или священный сан. Можно же служить и на своем маленьком уровне, на том, что Бог дал.

– Конечно, важно быть человеком везде.

– Да, действительно, это так.

– Вопрос телезрителя: «В утреннем правиле есть молитва ко Господу нашему Иисусу Христу. Там есть слова; пожалуйста, подскажите, как их правильно понимать. Читаю: "И паки, Спасе, спаси мя по благодати, молю Тя. Аще бо от дел спасеши мя, несть се благодать и дар, но долг паче". Не понимаю. Я думаю, что это мой долг перед Богом. Или какой долг имеется в виду?»

– У каждого человека есть свои обязанности и свои долги. На первом месте, если имеешь свободу, не лишать других людей этой свободы. Это мой долг. Уметь с утра пораньше благодарить Бога за все – это тоже наш долг. Уметь прощать окружающих людей – это тоже долг. По этой причине, если эта молитва, да и другие молитвы призывают меня к тому, чтобы я обращал внимание на то, кто я, кто вокруг меня ходит, то я должен только благодарить тех отцов, которые составили те или иные молитвы, в том числе и эту.

– Вы объясняли то, что изображено на картинах, и смысл, который тут заложен (как мы понимаем то, что изобразили художники-иконописцы). И такая интересная мысль Вами высказана, что мы часто пытаемся подстроить Бога под себя. Мне кажется, это тоже проблема нынешнего времени, когда мы получили очень большую свободу в СМИ, в социальных сетях и так далее. Правильно ли вообще как-то рассуждать даже простым людям о том, что можно или нельзя делать христианину? Правильно ли вообще как-то нивелировать отношение к священству и так далее? Как правильно выстраивать свою жизнь? Правильно ли это – подстраиваться под церковную жизнь, под то, что говорит нам Церковь? Или в какой-то степени это ошибка? Объясните, пожалуйста, вот эту ситуацию, когда мы пытаемся в наше время подстроить Церковь под себя.

– Есть закон любви, он есть в Церкви. И этот закон призывает каждого человека обратить внимание на Бога и любить Его, а также на окружающих людей. Иоанн Богослов говорит, что обманщик и лжец тот, кто говорит, что Бога, Которого не видит, любит, а близкого человека не любит. Если есть вот эти правила, то я должен их соблюдать. И подстроить те или иные правила, как мне выгодно сегодня, – это легко, но такого не надо.

Можно оправдать все что угодно. Бывает, люди ссылаются на Священное Писание и оправдывают тот или иной грех. Но есть закон совести, который позволяет мне осознать, когда я прав и когда не прав. Всегда любой человек должен помнить: если я поступаю всегда по совести, принимаю решения, думая, как в данном случае угодно Богу мое решение, Бог будет рядом со мной всегда. И даже если наступает момент, когда я могу ошибаться в принятии решения, но я принимаю его исходя из веры (что это так и всегда до этого было только так; не как мне выгодно, а как есть на самом деле), то Бог может направить мою ошибку в нужное русло. Он исправляет, только я должен всегда честно поступать.

И в данном случае я не буду подстраивать все так, как мне выгодно, но сделаю так, как выгодно Богу. Вот поставлю себя на место Бога. Как бы в данном случае поступил Христос? Помиловал или обличал бы? И помнить, что есть богословие ненависти и богословие любви. Выше стоит любовь. Проявить вот эту любовь и нужно каждому человеку. И ни в коем случае нельзя искать цитаты, которые оправдывали бы мои неправильные поступки, чтобы доказать,  показывая их, что я правильно поступаю всегда. Нет, мерило праведности – как поступил бы Бог в данном случае.

– Вы сказали «богословие ненависти»; как это? Объясните, пожалуйста.

– Есть люди, которые иногда спрашивают, что меня тревожит в нашей Церкви. Иногда огорчают наши православные, когда считают, что они хранители Истины с большой буквы, и очень грубо обращаются к окружающим людям, ссылаясь на то, что Христос в храме изгонял продающих и при этом гневался. «И я попробую», – думают они. «Апостол Петр вынул меч – и я попробую». Подобные цитаты, высказывания святых отцов, призывающие в какой-то степени к ненависти, мы тоже можем найти.

Но, в конце концов, надо быть честным и знать, что Христос сказал: «Меня гнали – и вас будут». Его распяли – и мы должны быть готовы. Кроме того, Христос, Которого распяли, простил каждого. Значит, в основе лежит все-таки любовь, а не ненависть. Мог ли Он призвать ангелов на помощь? Да, но не стал. Мог ли Он сделать так, чтобы стража, те люди, которые бичевали Его, в один миг заболели бы? Мог, но не стал этого делать. Потому что понимал прекрасно, для чего пришел. И здесь тоже: из любви к человеку Он страдает. И основа нашей веры все-таки любовь, которую проявил Христос к каждому человеку, а не ненависть и вражда, которые, увы, есть у некоторых ревнителей.

– Очень важные, глубокие слова сейчас прозвучали, можно сказать, адресованные ко всем нам. Каждый, я думаю, сделает определенные выводы после этих слов. 

Ваш край и область стали известны на всю страну несколько месяцев назад, а точнее 22 мая было сто дней с момента трагедии, произошедшей у нас в Подмосковье, когда упал самолет, который направлялся в Орск. Погибших – 71 человек. Как сейчас вы переживаете эту трагедию, которая унесла такое большое количество жизней? Даже хочется вспомнить слова президента, который потом уже говорил в Кемерове: «Вроде же не на войне, почему так происходит?» Гибнут люди в мирное время, в век невероятных технологических прорывов и свершений. Почему это происходит и как мы, православные, должны к этому относиться?

– Каждый родитель желает, чтобы в момент кончины дети были рядом, преподал бы им свое благословение, сказал бы какие-то слова. Родители желают, чтобы чада закрывали им глаза, совершая молитву. И ужасно, когда родители закрывают глаза своих чад. Страшно бывает, не дай Бог. Но то, что случилось в Подмосковье, и как мы переживаем по сегодняшний день – это страшно, ужасно. Потому что ни родители детям, ни дети родителям не могли сказать последнее слово: ни попрощаться, ни закрыть глаза, совершая молитву. Тревожит и то, что на сегодняшний день останки погибших не доставлены домой, люди переживают. Помогаем им и общей молитвой, которую совершаем по сегодняшний день, и наши встречи бывают (часто общаюсь с ними).

– То есть не все люди преданы земле?

– Еще останки не привезли. Нашли 18 тысяч фрагментов тел и еще не определили, кому они принадлежат. По этой причине люди ждут. Очень трудно. В первый день, когда случилась беда, поехал в аэропорт, плакал с теми людьми, которые там были. Невозможно было остановиться. И по сегодняшний день, если кто-то забудет своих, успокоит себя, то это будет крах. Никогда невозможно забыть, никакие слова не должны утешать. И почему это случилось – хорошо бы этот вопрос задать Богу, если у нас будет возможность встретиться с Ним, и Бог Сам ответит. А вот ставить себя на место Бога, ответить почему – не имею права. Плакать с каждым и верить, что общая молитва (а возносят молитвы очень многие люди, как проживающие в нашей Оренбургской области, так и в других местах) поможет усопшим. И, конечно, поможет этим людям, которые потеряли родных.

Я встречаюсь, знаю каждого. Очень сложно даже представить. Парень из 11-го класса поехал в Москву на олимпиаду – и не вернулся. Очень сложно. Помню ту маму, которая плакала, потеряла мужа и сына. Один ребенок. Очень сложно тем родителям, которые ждали дочку, ей 23 года (она не вернулась, единственный ребенок в семье). Сложно тем сестричкам, которые потеряли маму, младшей пять лет. Очень сложно.

– Владыка, жизнь жительствует.

– Очень сложно было в понедельник после этого случая, когда приезжали родственники сдавать анализы, заходили, видели нас, они плакали и слышали, как люди плачут. Мы приходили, беседовали с ними, утешали, помогали. Это горе объединило нас. И хочется верить, что та песня, которую составили в советское время, звучала и звучит недаром: «Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей, не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей». Желание человека и вера, что из этой земли человек вознесется, было всегда. И вот эта надежда, что когда-то встретятся люди, смогут объединиться в молитве, помогает им и утешает их. Сложно рассуждать, трудно, больно; просто по той причине, что не пережили сами подобное. Дай Бог никому такое не пережить. Но тем людям, которые там находятся, не можем не давать внимание; беды и радости стали общими. Каждого знаю, помню, люблю, за каждого молимся.

– И мы тоже молимся. И много таких трагедий в нашей стране.

– Эта просто стала для нас особой. Очень благодарен представителям нашей области, администрации; они организовали то, что люди полетели в Москву и были на месте крушения самолета. На Радоницу я служил панихиду, и были представители власти, вице-губернатор, были родственники из Москвы, из Оренбургской области, были священнослужители нашей Орской епархии, Московской епархии, переживали друг за друга. Благодарю митрополита Ювеналия за то, что благословил мне совершить панихиду, и очень рад, что священники были с нами на поле, подготовили поминальный обед; мы смогли помянуть всех, совершая общую молитву.

– Из всех этих событий, которые происходили в последнее время, наверное, можно понять моим скудным умом только то, что нужно ценить каждый момент со своими близкими, каждую минутку и секунду, потому что мы не знаем, что будет в следующий час, день, год. И помнить при этом, что и волос не упадет с нашей головы без воли Бога.

– Я хотел сказать, что если у человека есть вера, он может стать наследником пророков, если нет веры и нет совести, он может стать страшным человеком. Я желаю, чтобы у каждого человека была вера в Бога и чтобы он мог стать святым человеком. Бог вам в помощь, дорогие братья и сестры!

Ведущий Сергей Платонов

Записала Елена Кузоро