Архипастырь. Образование

На вопросы телезрителей отвечает ректор Московской православной духовной академии архиепископ Евгений Верейский, викарий Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Передача из Москвы.

– Тема нашей сегодняшней программы ­– «Образование». Владыка, что такое образование?

– Если говорить относительно этимологии самого слова, образование, как мы понимаем это в духовной среде, – восстановление образа Божия в человеке. В светской среде, особенно в 90-е годы, пошла определенная дискуссия, что такое образование, начали в какой-то степени шельмовать наше российское образование – что и советское образование было лучше, и западное: дается определенная сумма знаний, а у нас такой суммы знаний не дается. Мы в Церкви всегда говорили, что образование – двуединый процесс: наряду с получением суммы знаний (от этого никуда не уйдешь, это все равно должно быть) это все-таки воспитание человека на определенных принципах. Каких? Для нас это Евангелие.

– Часто можно услышать такую характеристику человека: этот человек образованный или, наоборот, человек необразованный. Где грань между этими критериями – образованный или нет?

– Если понимать слово «образованный» только как полученную сумму знаний, то действительно можно блистать огромными знаниями. Но если человек не имеет никакого духовного стержня, что же получится? Наверно, безнравственный учитель, безнравственный врач. Кто захочет пойти лечиться к такому врачу?

– То есть выходит: человек получил свод знаний, но при этом его не воспитали?

– Его не воспитали, и он совершенно не имеет духовного стержня, понятия, как использовать знания. Духовное образование показывает: этот путь правильный, этот неправильный. Но пойдет ли человек правильным путем? Для того чтобы пойти этим путем, он должен иметь определенную решимость встать на этот путь. И решимость, и решительность идти этим путем. Если этого нет, значит он не имеет духовного стержня, тогда для него и знания останутся только знаниями. Человек духовный знает о Боге? Знает. А атеист знает о Боге? Он может знать очень много. И те, кто профессионально занимался атеистической деятельностью в советское время, много знали о Боге.

Когда мы учились в семинарии (я поступил в восьмидесятом году в Московскую духовную семинарию), мы услышали, что в Сергиевом Посаде в книжном магазине продается «Настольная книга атеиста» – справочник атеиста. Мы все побежали его покупать. И вот там были очень нужные данные: сколько храмов, сколько приходов. Мы примерно знали, сколько их в Русской Православной Церкви, а сколько других конфессий, не знали. И эта информация полностью давалась. Но ведь атеист такой: знает о Боге, но не знает Бога. И когда мы говорим о духовном образовании, мы говорим, что человек узнал Бога. А это уже внутренний процесс самовоспитания на базе образования.

– Кстати, про справочник атеиста… Один человек, уже ныне архимандрит, будучи секретарем комсомольской организации, начитался атеистических книг, где были выдержки из Священного Писания, а потом прочитал и разгромную статью на несколько страниц, почему это все не так. Ему стало интересно, где же взять Священное Писание, – и нашел у приходского священника. Правда, священник ему не мог его тогда дать по ряду причин, но сказал: «У меня есть дочь Светлана, иди к ней, у нее ты можешь взять эту книгу, Евангелие». И таким образом он пришел к Богу, стал священником, архимандритом.

– Пути Господни неисповедимы. Сколько мы таких случаев знаем, когда люди, изучая сведения, данные, которыми пользуются атеисты, то есть те, кто работал на этом поприще, приходили к осознанию, что это было фальшиво!

– А может ли быть так, что человек переучился и его просто-напросто «занесло»?

– Еще древние греки говорили, что много знаний уму не научают. Поэтому умный человек – это, наверное, тот человек, который разумно совмещает в себе полученную сумму знаний с определенным внутренним духовным стержнем, самовоспитанием, выработкой духовного стержня в самом себе. Если человек получил несколько высших образований, блистает различными знаниями, нужно понимать одну простую вещь – как по притче в Евангелии: ему даны таланты. Если ему даны таланты, он не должен их зарывать. И он будет отвечать, насколько он отработал эти десять талантов. А другой отработает один талант, но ему и дан был один талант. Поэтому перед Богом они, по сути дела, равны. Но если человек или закопал, или возгордился от того, что он имеет эти десять талантов, тогда все его таланты перечеркиваются – и суд Божий неумолим.

Ведь чем отличается суд человеческий от суда Божьего? Это совершенно другая тема, но скажу в двух словах: мы судим о другом человеке по внешним каким-то проявлениям. Может, кто-то лучше его знает, его внутреннее состояние, но все равно этот суд ограничен с точки зрения объективности. Абсолютно объективный суд – это только суд Божий. И когда мы осуждаем другого человека, мы тем самым берем на себя функции Бога. А этого делать ни в коем случае нельзя. Вот почему говорят: не судите, да не судимы будете. Поэтому как тот, кто менее грамотен, не может осуждать того, кто много знает, так тем более и тот, кто знает очень много, не должен кичиться и гордиться тем, что он знает больше: это уже не путь духовной жизни.

– Если Господь решил наказать человека, Он лишает человека ума.

– Отнимет у него разум. Совершенно верно.

– Есть такая русская пословица: ученье свет, а неученье тьма. Наверно, все, пока учатся в школе, это не раз слышат от родителей, от педагогов. Но часто случается так, что человек получил блестящее образование в школе, получил образование в высшем учебном заведении, но в жизни не устроился. И, например, троечник, который, кроме школы, ничего не окончил, устраивается в жизни очень хорошо. Как объяснить такой парадокс?

– Я думаю, этот парадокс мы никогда не объясним. Господь чего-то не дает. Надо просто смириться. Это не значит полное бездействие, это не означает апатию: «у меня ничего не получается, значит я ничего не буду делать». Когда я еще учился в школе, буквально во втором-третьем классе, я эту пословицу («ученье свет, а неученье тьма») слышал, но самое парадоксальное – я услышал ее от своей бабушки, которая сказала: «К нам приходил батюшка, преподавал Закон Божий (она была 1904 года рождения). Я ведь много училась, закончила четыре класса. Другие – один класс, кто-то максимум два – и работать. А мне родители дозволили четыре года учиться. Так этот батюшка говорил: ученье свет, а неученье тьма». А что твердила атеистическая пропаганда? Что Церковь стоит на тех позициях, чтобы человек был безграмотным.

Возвращаюсь к вопросу: считаю, ответ дать невозможно. Прежде всего человек должен найти свой внутренний духовный стержень и руководствоваться именно им, ставить определенные реальные цели согласно своим талантам. Рассмотреть в себе это сложно: здесь может что-то подсказать опытный человек, духовник – куда свои силы направить и в чем себя проявить. Возможно, достигнешь значительно меньшего, чем тот троечник, который чего-то достиг, – а чего он достиг? Материального благополучия? Насколько счастливыми бывают материально благополучные люди? У них те же самые проблемы. Говорят, богат не тот, кто имеет много, а тот, кто доволен малым. Есть такая страсть – сребролюбие. Ею может быть заражен абсолютно каждый человек, как богатый, так и бедный. Каждый – в своей степени: богатый чахнет над миллионами, бедный чахнет над грошами. Но состояние души абсолютно одно и то же.

Человек что может в этой ситуации думать? Да, он материально не обеспечен – значит он неблагополучный. Так надо разобраться: может быть, Господь ему дает именно это, так как это его идеальное состояние и самый спасительный для него путь. Это, еще раз повторяю, не говорит о том, что не надо стремиться к чему-либо. Но надо понимать цену этого стремления. Человек может повредить себе в духовном плане.

– Вопрос от телезрительницы из Тюмени: «Что значит: всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое»?

– Человек образованный (здесь имеется в виду книжник; книжники были людьми образованными) выносит – в духовном плане – доброе, но не выносит злого. Он выносит доброе в том смысле, что делает его достоянием других, но отсекает все отрицательное.

– Многие образованные люди считают: чтобы быть успешным, нужно получить одно, два, три образования, знать несколько иностранных языков. В этом ли смысл жизни?

– Если Господь дал таланты и человек может получить и два, и три высших образования и знать несколько языков, в этом ничего плохого нет. Это даже хорошо. Важно то, когда человек получил сумму знаний, как он их использует? Он гордится или приносит пользу для других людей? У нас есть масса ученых, которые достигли высот в знании, в науке. Если бы они не получили образования, смогли бы они чего-то достичь? Поэтому это можно только приветствовать. Но всегда с оглядкой: нет ли в этом вреда душе, в такой сумме знаний.

– Сильные мира сего склонны к тому, чтобы своих детей отправлять учиться за границу. Мол, в России образование никуда не годится. Так ли это на самом деле?

– В настоящее время на наше российское образование обрушивается много критики. Но, во-первых, идеала нигде нет. И то же самое заграничное образование, западное, тоже неидеально. Оно может быть построено на каких-то определенных схемах, которые уже отрабатывались десятилетиями, некоторые – столетиями, с определенной традицией. И у них не было таких потрясений. Посмотрите, сколько потрясений у нас – революция 1917-го и предыдущие революции… Новая власть, приходя, перестраивала и образование. Сейчас говорят, что советское образование было лучше теперешнего.

– Вы с этим не соглашаетесь?

– Много было хорошего в советском образовании. Но нельзя зацикливаться на одном. Можно рассмотреть пример духовного образования. До революции наши академии давали высочайшее богословское образование, о котором знали во всем мире. Революции все перечеркнули. Практически до середины Великой Отечественной войны никакого систематического духовного образования не существовало. Только после войны начинают открываться такие учебные заведения. Программа семинарии была составлена как нечто среднее из программ дореволюционного духовного училища, дореволюционной семинарии, потому что государство разрешило только эту форму: никаких воскресных школ, никаких гимназий. Человек, который приходил в семинарию до революции, уже прошел церковноприходскую школу, где услышал, что «ученье свет, а неученье тьма», узнал много чего еще. А потом в семинарию стали приходить люди, не имеющие никакого систематического образования.

Далее новое потрясение: начало 90-х годов. Слава Богу, что не сорвались в это: «до основания, а потом…». Но многое перечеркнули, чего делать было нельзя. Я приведу аналогию из другой области. Только-только началась перестройка, гласность, стали писать открытые статьи. Наш журналист, беря интервью у одного западного человека, спросил: «Если бы Вы стали во главе Советского Союза, что бы Вы сделали?» И тот очень мудро ответил: «Я бы ничего не стал ломать. Революция никогда не принесет ничего доброго. Нужно что-то переделать в системе Советского Союза? Обязательно. Но нужно вдумчиво, спокойно проводить реформы. Потому что вот так, наехать и сразу разгромить до основания… мы уже это проходили».

В 90-е годы такая опасность была, и частично это воплотилось в жизнь, не до такой степени, как в семнадцатом году, но в определенной степени было. Многое являлось положительным в советской системе образования. Это нужно было сохранить. Сейчас реалии таковы, какие мы видим. Поэтому очень вдумчиво, без резких шагов можно и нужно изучать западную систему образования и брать лучшее из того, что там есть. Но полностью ее копировать и переносить на нашу почву, я считаю, неразумно.

– Вопрос от телезрительницы: «Как быть учителю? Сейчас трудно работать в общеобразовательной школе, потому что подростки иногда не понимают нормы правил поведения. Как внушать «разумное, доброе, вечное», если у них нет никаких принципов и они не слушают учителя, директора школы? Им никто не указ. Родители говорят: «Я разрешаю хамить учителю, безобразничать и так далее».

– Современный учитель несет подвиг в прямом смысле этого слова. Действительно, очень тяжело. И тем родителям, которые говорят «разрешаю хамить учителю», я бы ответил: «А вы хотите, чтобы ваши дети вам хамили? Пусть они хамят, что в этом особенного? Вы же говорите, что ничего необычного в этом нет, вы считаете это нормальным. Тогда пусть они хамят вам. Тогда вы вспомните, что вы нормально относились к тому, что ваши дети хамили учителю». Пресловутое слово «свобода». Само по себе слово «свобода» – нормальное слово, это нормальное явление. И когда мы говорили, что Церковь была не свободна и после начала 90-х годов она стала свободна, это так. Но у нас в обществе путают свободу с произволом. О чем сейчас, я так понимаю, говорила учитель: наше общество срывается в произвол, не понимая этого (вернее, оно думает, что оно свободно, не понимая, что впало в произвол).

Конкретный вопрос: что в этой ситуации делать? Если такой учитель пронесет свои принципы до конца и, даже видя, что его слова не достигают успеха, будет все равно говорить об этом, насколько он может это делать, будет хорошо. Пройдут годы, и тот же ребенок, который сейчас хамит, попадет в какие-то ситуации и, может быть, вспомнит эти слова. И они будут тем маленьким зерном, которое упало пока что в сухую почву, а затем, при благодатных условиях, прорастет. А какие могут быть благодатные условия? Да, в конце концов, встряска для человека. Я бы посоветовал этой учительнице нести этот крест ради того, что Господь оценит подвиг человека, который до конца, несгибаемо будет выполнять свой долг. Родителям нужно напоминать постоянно, о чем говорится в Евангелии: «Не желай ближнему того, чего себе не желаешь». Если родитель желает, чтобы учителю хамили, пусть его дети хамят ему самому.

– Родители должны быть обязаны учителю, который учит их детей.

– Насколько больным является наше общество, если проявляются такие моменты… Родители (то есть выросшее новое поколение, которое живет по своим принципам) чему научат своих детей? Они будут несчастными бабушками и дедушками. Можно уверенно сказать об этом.

– Чем опасна духовная неграмотность?

– Человек может быть грамотным в сумме знаний, но совершенно безграмотным в духовном плане. Грамотным в духовном плане может быть человек, который опытно познал законы духовной жизни. И когда он обладает суммой знаний, но не обладает духовным стержнем, значит здесь прямой путь к чему угодно: к гордости и другим отрицательным проявлениям. Это прежде всего отрицательно влияет на его душу. Он просто несчастный человек. Грамотный, но несчастный.

– Многие святые отцы и старцы не то что не получали высшего образования, даже среднее образование не было получено ими до конца. Однако когда приходили к ним пасомые, они видели их насквозь, давали глубокие наставления. Кто их этому научил?

– Многие святые отцы обладали очень хорошим образованием. Апостолы были безграмотными, но слушать Самого Христа в течение трех с половиной лет – это не сравнится ни с какими академиями. Это было научение опытной духовной жизни. Знания получались? Конечно. Но это было живое восприятие. Если апостол Петр с точки зрения формальной логики был рыбарем, безграмотным человеком, то апостол Павел был образованнейшим человеком своего времени. Когда мы говорим о духовном образовании, имеется в виду то, что человек нашел путь к Богу и Господь открывает ему премудрость жизни. Такой человек, не обладая суммой знаний, имеет духовный опыт, который перекрывает все.

– Можно вспомнить преподобную Марию Египетскую, которая не была духовно образованная.

– И которая своим подвижничеством практически перевернула свою жизнь. Господь открывает тайны мира. Преподобный Серафим Саровский сказал, обращаясь к не такой уж давней истории, что еще сто лет назад (по отношению к нему) люди считали какие-то явления обычными, а современный человек считает это неудобоносимым. В эпоху преподобного Серафима Саровского считали обычным прийти к этому старцу, приезжали к нему со всей России. Сейчас ситуация совершенно другая.

– Вопрос от телезрительницы из Новороссийска: «К сожалению, в России есть тенденция: то мы все огульно запрещаем (как мы запрещали веру), то потом вдруг – давай все разрешать, опамятовались: теперь в школах преподают Закон Божий, основы православной культуры. Это очень здорово, но мне кажется, что было бы правильно, чтобы эти дисциплины преподавали священники, профессионалы, люди, которые в этом разбираются, люди высокодуховные. Потому что наши преподаватели мало знакомы не только с православной культурой, но даже с Библией. Получается самодеятельность. Плоды этой самодеятельности могут быть опасны».

– Вы подняли очень злободневный вопрос и очень правильный. Но понимаете, непросто в одночасье найти столько преподавателей. И я бы не согласился: не каждый священник может преподавать. Поэтому с точки зрения правильности всех законов преподавания вернее, чтобы преподавал именно профессионал-педагог. А что касается знаний… да, священник такими знаниями обладает, но он может не уметь работать с детьми. Это тоже будет плохо.

В каждом случае нужно смотреть индивидуально. Проблема есть. Как из нее выйти? Время требует, чтобы сейчас и здесь начали преподавать, но достаточного количества педагогов нет, значит постепенно нужно это нарабатывать. Святейший Патриарх принял решение, и на Высшем Церковном Совете это рассматривалось – открывать образовательные центры. В советское время единственной разрешенной формой духовного образования была только семинария и – второй уровень – академия. Ни о каких воскресных школах, гимназиях или другом образовании речи быть не могло. Сейчас же такая возможность есть. С ходу подготовить специалистов очень сложно. Я бы объединил усилия, потому что среди педагогов есть люди недостаточно духовно образованные, но, будучи педагогами, они умеют учиться. Это уже много. Им нужно только дать, по чему учиться. Работа в этом направлении идет.

– Чтобы быть духовно образованным человеком, обязательно поступать в духовные учебные заведения? Или есть альтернатива?

– Что такое «духовный»? В некотором роде произошло смешение понятий. Можно духовное рассматривать в двух плоскостях: то, что духовности учат, а по сути дела, как это было до революции, готовят представителей духовного сословия, то есть будущих священников. Задача наших семинарий до сих пор – подготовка духовенства. В советские времена не было возможности больше нигде учиться, сейчас возможность есть – открыт Тихоновский университет с различными факультетами, готовят историков, катехизаторов, миссионеров и так далее. Будут открываться и образовательные центры. Необязательно, чтобы каждый верующий человек поступал в духовную семинарию. На собеседовании мы выясняем, каковы намерения человека, и если он говорит: «Я хочу получить образование, но не хотел бы стать священником», мы ему советуем, чтобы он шел, допустим, в Тихоновский университет или в какое-нибудь другое учебное заведение.

– Какое духовное образование Церковь может предложить нашим прихожанам?

– Я уже упомянул Свято-Тихоновский университет, есть Иоанно-Богословский (то, что в Москве). Другие духовные училища должны преобразоваться (есть такое решение Священного Синода); возможно, они станут семинариями, и при семинариях будут открываться образовательные центры для мирян.

– А теологические отделения?

– Да, теологические отделения тоже. Кафедры – это совершенно новое явление, которое не было инициативой Церкви. Но мы приветствуем открытие теологических отделений, кафедр, которые действительно играют важную роль, если они осуществляют свою деятельность под эгидой Церкви. Согласно новому закону «Об образовании» вводится общественная аккредитация. Если теологическое подразделение захочет получить общественную аккредитацию, обратится к Церкви и Церковь выскажет мнение, что отделение (или кафедра) вуза достойно иметь допуск к осуществлению деятельности от Православной Церкви, то есть работает в рамках Православной Церкви, то, согласно нашему закону, это и будет общественной аккредитацией. Может возникнуть вопрос: а кому это надо? Это же не церковная структура, а структура в государственном или в негосударственном вузе. Но если такой вуз захочет позиционировать себя с точки зрения Православной Церкв и, он даже в рекламе сможет написать: нами получена общественная аккредитация от Русской Православной Церкви, мы соответствуем ее взглядам, традициям.

– Хотел спросить Вас как ректора Московской духовной академии: при наборе абитуриентов в высшие духовные заведения учитывается их прежнее образование (среднее, высшее)?

– Конечно, учитывается. Определяется минимум – это средняя школа. Но не гарантируется, что человек с тремя вузами пройдет вне конкурса. Мы можем принять человека со средней школой и можем отказать человеку с тремя вузами. Нужно посмотреть, как он «дышит сердцем».

В советское время были такие смешные случаи. Приезжает мамаша, привозит своего недоросля: «Вот, я хочу, чтобы он учился». – «А почему Вы этого хотите?» – «Да, может, хоть вы из него человека сделаете!» Извините, мы уже рассматриваем поступающего как человека с устоявшимися взглядами. Мы сейчас займемся перевоспитанием недоросля, а он совершенно к этому не готов и, главное, не хочет. Родителей можно понять: они переживают о том, что их чадо ведет ненормальный образ жизни. Сколько угодно различных причин. «Может быть, семинария его сделает человеком». Мы не можем этим заниматься. Мы на собеседовании выясняем, каковы взгляды абитуриента, каков его предыдущий образ жизни, сколько времени он живет в Церкви, как участвует в таинствах. И если он человек с тремя вузами и никак церковной жизнью не жил, мы скажем: спасибо, встретимся в другой раз, если Вы к нам еще придете; Вам нужно обратить внимание на то-то и то-то. Но, поступая, человек приносит рекомендацию священника, заверенную правящим архиереем, или от самого правящего архиерея. Эта рекомендация говорит о том, что человек уже как-то себя проявил в церковной жизни. Поэтому рекомендация обязательна.

По новому (и старому) закону все наши духовные учебные заведения являются религиозными организациями. Раньше все слышали только то, что есть государственные учебные заведения, а есть негосударственные. Мы не являлись ни государственными, ни негосударственными. Мы были религиозной организацией плюс учебным заведением. О нас предыдущий закон «Об образовании» вообще ничего не говорил. Но мы существовали в нашем обществе на основании закона «О свободе совести». Сейчас были предприняты (могу это засвидетельствовать) определенные шаги и усилия, чтобы о нас написали в новом законе. Мы остались религиозной организацией, но имеем преимущественное право подготовки духовенства (это очень важный момент). И если мы выйдем на аккредитацию, мы имеем право устанавливать дополнительные испытания. Потому что если, допустим, по ЕГЭ пришли, вы обязаны взять. Извините, мы не обязаны. У нас есть свои традиции, и мы добились того, чтобы это было прописано в законе. Чем современная ситуация отличается от ситуации тридцатилетней давности? Мы можем о себе заявлять, можем требовать, можем чего-то добиваться.

– Возвращаюсь к вопросу о воспитании: выпускники духовных учебных заведений «перевоспитываются»?

– Они изменяются. Я бы не сказал, что здесь перевоспитываются. Здесь важно (может, это звучит странно), чтобы они, получив знания, не стали в своих глазах выше других на ступеньку. Они должны встать выше на ступеньку с опытом духовным, подкрепленным знаниями, для того чтобы чувствовать свою ответственность перед Богом, что эти знания они должны потом передавать другим.

– Вопрос от телезрителя из Москвы: «Владыка, Вы сказали, что тот опыт, который получили за три с половиной года слушающие Христа, не сопоставить ни с каким образованием, но ведь и среди двенадцати был тот, кому это, получается, ничего не дало. Не кажется ли Вам, что все разговоры о социальных, гуманитарных вопросах в образовании как постижении наук бессмысленны, если Церковь не будет обращать все свое внимание на то, чтобы образовать в человеке именно то чувство, о котором говорит апостол Павел, – «без которого можно на сожжение тело отдать», без которого все мерзко, все теряет смысл. На мой взгляд, в последнее время (даже века) человек уделяет внимание каким-то другим вопросам, об этом почти не говорится. Мне кажется, что любовь вообще уходит от нас. И об этом надо кричать и что-то делать. Получение образования как постижение наук, разговоры о том, что «образованный человек несчастный», – ерунда. Образованный – несчастный, а бедный – счастливый. Ну и что? Это понятно. Да, апостол Павел – образованный, остальные – необразованные рыбаки. Ясно как белый день, что здесь говорить? А вот любви-то в нас во всех почти не осталось, о которой говорил Христос. Она проявляется в каких-то экстренных ситуациях, а чтобы чувствовать ее в себе и развивать… я, например, ее почти не нахожу, хотя старания какие-то могу прилагать, но с этим трудно».

– Вы упомянули о любви. Это состояние души. Оно достигается совокупностью всех моментов. И в том числе списывать образование здесь нельзя. Очень важно духовное руководство. Вы сразу скажете: а где взять духовное руководство? Да, есть проблема. Но учтите, что Церковь 70 лет искоренялась, и чтобы все проблемы были решены в одночасье, это нереально. Вы правильно говорите, Вы переживаете о том, что из жизни уходят основополагающие принципы, о которых говорил Христос. Да, это факт. Церковь борется за то, чтобы это не уходило. Но посмотрите, насколько неравные силы. Средства массовой информации работают на другое – все переведено на деньги: кассовый фильм, не очень кассовый фильм. Нужно фильмы снимать? Нужно! Мы тоже занимаемся этим: есть довольно скромный кинофестиваль «Лучезарный ангел». Там работает часть священников, которые отсматривают эти фильмы, им приходится, посмотрев, что-то убирать, потому что это развращает душу, а люди не всегда ориентируются.

Я упомянул кинофестиваль, но, конечно, нужно работать по всем направлениям. Церковь пытается это делать. Но, как сказал Христос, «жатвы много, а делателей мало». До сих пор не хватает. Если бы каждый из нас думал: «Я буду стремиться к тому, чтобы пришло состояние любви»… Любовь – это именно состояние души, само ничего не придет, это определенный труд, это, в конце концов, труд, сопряженный с крестоношением. Нет легкого пути. Господь его нам не обещал. «Тесными вратами будете входить в Царствие Небесное». У каждого путь абсолютно свой, образование – только одна из сторон. Если мы зациклимся на получении суммы знаний, больше, наверно, будет вреда, чем пользы. Церковь помогает. Нужно участвовать в таинствах. Не просто смотреть со стороны и читать Евангелие. Читать Евангелие, участвовать в жизни Церкви, в таинствах. У человека возникает масса вопросов, на которые он и будет искать ответы. Может быть, не найдет год, другой... Надо быть активным участником. А если мы будем постоянно сетовать: все уходит, падает, рушится, валится…куда идем? Все, конец приближается. Да даже если кончина света будет завтра, мы должны до завтрашнего дня занимать активную позицию в деле спасения самих себя и ближних. Необязательно идти на улицу и спасать кого-то. Христос сказал: если увидят язычники, в данном случае мытарствующие (о них речь шла), что вы имеете любовь между собой, – это уже самая сильная проповедь. Не надо ни о чем говорить. Может быть, наша передача не нужна будет. Но лучше пусть она будет.

– На что делается акцент в обучении в духовных школах? Кого вы выпускаете в первую очередь: людей духовных либо людей образованных?

– Стараемся, чтобы эти два понятия, духовность и образование, были гармонично соединены. Чтобы одно дополняло другое. Именно образование работает на то, чтобы развивалась духовная составляющая. Мы всегда говорим выпускникам, чтобы они реально смотрели на реальную жизнь: «Когда вы живете в семинарии, здесь свои, единомышленники, но завтра, условно говоря, вручаем документ об образовании – и послезавтра вы уже выходите на самостоятельную стезю. И кто вас встретит? Вас встретят те, кто вас будет уважать, кто будет слушать ваше слово, те, которые на вас посмотрят и скажут, как сказали апостолу Павлу в ареопаге: послушаем тебя в другой раз; те, которые будут скрежетать зубами и говорить: дармоед, обманывает людей…» и так далее. И выпускник семинарии должен правильно отнестись к каждому из этих людей. А если у него не будет духовного стержня, то тогда любой на него ополчившийся человек спровоцирует внутренний взрыв.

– С этого года священноначалием было принято решение всех выпускников духовной школы распределять на их будущее место служения. С какой целью это делается?

– На самом деле распределение существовало всегда. Просто принципы распределения с этого года изменились. Поскольку есть целые регионы, особенно Дальний Восток, где смерч атеизма прошел очень активно и там есть епархии, наиболее нуждающиеся в кадрах, было принято решение, чтобы часть выпускников на два года направлять для несения послушания именно туда. Помните, отработка была в советское время? Потрудиться на благо Церкви там, где это сейчас нужно, если человек получил бесплатное образование, – ничего в этом плохого нет.

– Сколько духовных учебных заведений сейчас в стране и каково количество их учащихся?

– На территории России сейчас 39 семинарий, примерно 2000 человек обучаются непосредственно на стационаре.

– В прошлый раз, когда мы встречались в студии, Вы говорили о том, что у руководства Московской духовной академии, да и по всей стране, были планы перевести семинарии на новые образовательные стандарты. Как идет работа в данном направлении?

– Буквально в этом году Высший Церковный Совет утвердил новый стандарт, который с наступающего 2015 – 2016 учебного года должны ввести у себя все семинарии. В общем-то, этот стандарт просто унифицирован, сделан для всех одинаковым. Вопрос касается аккредитации. Должна Церковь идти на аккредитацию или нет? Что такое аккредитация? Это признание дипломов. Но очень многие относятся к менталитету церковной среды отрицательно. Почему – понятно. Вспомним историю: все было закрыто, государство своей целью ставило уничтожить Церковь, а значит – уничтожить систему образования. Во многом оно в этом преуспело. Происходят изменения в конце 80-х – начале 90-х годов: мы получили свободу. В чем эта свобода заключалась? Мы делали свои программы, устанавливали период учебного времени – государство это никак не контролировало. Сама лицензия не предполагает никакого вмешательства, она просто дает разрешение на ведение образовательной деятельности, но она обязательна, а вот аккредитация – на наше усмотрение. И вдруг что происходит? Церковь сама говорит: давайте-ка мы пойдем на аккредитацию. Зачем это нужно? Вопрос возникает и у светских людей. По большому счету аккредитация нужна для того, чтобы государство признало, что, если мы заявляем о высшем образовании, наш уровень соответствует высшему образованию. Государство не вмешивается в содержательную часть. Если бы государство заявило, что «вы догматическое богословие преподаете не так, его нужно преподавать по-другому», мы бы тут же ответили: мы с государством в этой области ничего общего не имеем. Но государство просто определяет рамки, очень много документации, чего у нас не было. Это требования государства, но никакого вмешательства в содержательную часть нет. Новый стандарт, который утвержден уже Высшим Церковным Советом, будет адаптирован под то, чтобы он соответствовал Федеральному государственному стандарту, но четырехлетний бакалавриат, который сейчас вводится, это для подготовки священника маловато. И мы ввели нулевой курс. Получается пять лет.

Греки говорят: мы готовы принять ваших студентов на второй уровень, на магистерскую программу, но вы не признаны государством. Вот признает вас государство, тогда сразу вас признаем и мы. Мы закрываем себя от богословских факультетов Афинского и Фессалоникийского университетов. Можно туда поехать начать учиться с нуля. Но нам интересно, чтобы кто-то, закончив бакалавриат здесь, поехал бы в Грецию в магистратуру, почему бы нет, приехали бы и к нам из Греции.

– Еще в прошлый раз Вы говорили о планах открытия образовательных центров, упоминали о них и сегодня. Как обстоят дела на этом поприще?

– Такой центр создавать на новом месте всегда затратно, нужны преподавательские кадры. Поэтому, в первую очередь, говорится о том, чтобы открывать такие центры на базе существующих семинарий. Там уже есть преподавательский состав, который можно использовать. Но абсолютно необязательно, чтобы было именно так. Совершенно необязательно, чтобы это было на одной площадке. Но решение принято, и в жизнь это будет воплощаться. Каждый синодальный отдел работает в своем направлении. Если работает с молодежью, значит – отдел молодежный: катехизация – отдел по религиозному образованию и катехизации, миссионерство – подключается миссионерский отдел.

– Напомним нашим телезрителям, кто будет учиться в этих образовательных центрах.

– Все желающие; любой человек может прийти, здесь не такой строгий отбор, как в духовные учебные заведения для тех, кто хочет стать священником, но по крайней мере собеседование, минимальные экзамены пройти нужно – главное, чтобы поступающий желал получить это образование. На самом деле такой опыт был раньше. У нас при Академии были богословские курсы. Так получилось, даже без всяких указаний свыше, что мы сосредоточились на людях, которые уже имели высшее образование. Они не ставят своей целью стать священниками, хотя из них есть некоторые рукоположенные. Человек проявляется в делах, активно работает и желает в будущем принять священный сан.

– Какие еще проекты реализует Образовательный отдел Русской Православной Церкви?

– Работы непочатый край: по образованию монашествующих, по образованию в местах лишения свободы. Появляются военные капелланы, идет работа с мигрантами. Каждое направление требует своего вдумчивого подхода, а сил катастрофически не хватает. Представьте себе, что в советское время было только три семинарии на весь Советский Союз. Сейчас, я сказал, 39, но все равно этого недостаточно. Но работа идет, и она будет вестись.

– Дай Бог, чтобы все получилось. Благодарю, владыка, за сегодняшнюю беседу. Что бы Вы хотели пожелать нашим телезрителям?

– Наверно, того, о чем мы говорили. Систематическое образование будет у каждого человека (насколько есть возможность его получить), а главное, слава Богу, что литературы много и есть возможность заниматься самообразованием. И это самообразование должно иметь целью прежде всего работу над своей душой. Дай Бог всем нам в этом преуспеть.

 

Ведущий Сергей Юргин
Расшифровка: Арсения Волкова