Учимся растить любовью. Родительское чувство вины

"Родительское чувство вины" - очередная тема беседы с психологом Полиной Сметаниной, ведущей "Школы поддержки родителей", многодетной мамой. Современные родители склонны испытывать вину перед детьми - за гипоопеку и гиперопеку, за несдержанность в эмоциях и скованность чувств, за то, что дают слишком мало или, напротив, слишком много, балуют, держат в ежовых рукавицах - независимо от стиля воспитания, каждому есть за что себя упрекнуть. Будем разбираться, чем отличается деструктивное чувство вины от конструктивного осознания своих ошибок. 

– Родительская вина – сейчас актуальная тема. Веяние современности – тревожные родители. Мне кажется, с каждым годом эта тревога нарастает. С чем это связано? Откуда это произрастает? Кто нас так накручивает, что мы постоянно пребываем в тревоге и чувстве вины?

– Это будут какие-то мои размышления в первую очередь. Задачей наших родителей было воспитать социальную личность: чтобы человек был уважаем в обществе, трудолюбив и так далее. То есть родителям нужно было нас вырастить, дать нам образование, женить...

Сейчас задача расширилась, теперь нужно воспитать личность в целом. Как это вообще? Что это такое – личность? Как ее воспитывать? Стала появляться информация. А навыка-то нет, опыта такого нет. Мы росли в другой парадигме, которая существовала много-много лет.

Сейчас мы оказались в новой ситуации, и то, что накоплено, к сожалению, часто отрицается – так мы лишаемся очень важной опоры. Оставаясь без этой опоры, мы как в океане – нам сложно, мы не понимаем, куда плыть в этом потоке информации. При этом автоматически пользуемся старой моделью, но тут же, зная, что это приводит к тому-то и тому-то, пугаемся, что жизнь ребенку испортим. И вот оно – чувство вины.

Мне кажется, у нас поколение гиперответственных – люди всё берут на себя. Здесь не то что это: «Я в новой ситуации, этому нужно учиться, это навык, который мне сейчас стоит приобрести, а потом дети как-то будут его развивать». Привычнее сказать: «Не получается – значит, я виноват, я плохой родитель». То есть нам очень не хватает понимания себя.

– Наверное, поэтому Вы и создали «Школу поддержки родителей»?

– В том числе и поэтому. И вины, и тревоги очень много – это действительно мешает родителям воспитывать детей и получать от этого тоже удовольствие.

– Полина, Вы правильно сказали, что сейчас перед родителями как будто стоит задача воспитания личности – не просто встроить своего ребенка в социум, чтобы он получил хорошее образование, нашел хорошую жену или хорошего мужа, чтобы у него был свой угол и все как у людей. Мы теперь хотим вырастить не просто личность, а счастливую личность. Но это, мне кажется, неподвластная стихия – ведь никого нельзя сделать счастливым. Но что-то ведь можно сделать, чтобы ребенок сам в дальнейшем был счастлив, каких-то ошибок можно избежать, чтобы не перерезать ему пути к этому самому счастью. Вот об этом, наверное, и будем сегодня говорить.

То есть наша первая тема – как работать с родительской виной, вторая – как избавиться от той самой тревожности, но при этом все-таки помочь ребенку достигнуть целей, которые мы, современные родители, ставим. Итак, что же такое родительская вина? Как мы ее можем распознать в себе и понять, что у нас с этим проблема?

– Чувство вины возникает, когда «мне кажется, что я сделал что-то не так» или когда «я действительно сделал что-то не так». Здесь есть ловушка. Когда человек знает, что сделал не так, он может это исправить, и чувство вины всегда есть импульс и энергия на то, чтобы возместить ущерб, – собственно, для этого оно и существует.

Но когда «я не знаю, что сделал не так», вот это смутное ощущение, что все время что-то не в порядке, – это потому, что слишком масштабная задача: воспитать не просто личность, а, как Вы правильно сказали, непременно счастливую личность. А так как эту цель сложно «пощупать», это не цель, а какая-то химера, то и возникает смутное чувство вины – «я сделал что-то не так».

– Об этом мне бы тоже хотелось поговорить отдельно. У большинства родителей действительно очень расплывчатые представления о том, что же они делают не так. Иногда кажется: все, что я делаю, неправильно. Часто родитель не может конкретизировать, а значит, не может и поменять какие-то воспитательные стратегии.

Это сродни тому, как вот священники рассказывают – человек приходит на исповедь и говорит: «Каюсь во всем, во всем грешен». Это значит ни в чем – работа душевная не проведена. Вот и здесь, видимо, похоже – когда родитель говорит: «Я все делаю не так», это значит, что он не осознает своих ошибок и, соответственно, не меняется, ничего не происходит, движения нет.

– Это на самом деле очень тяжелое чувство – ощущение, что я все делаю не так. Знаете, оно так наваливается, и в нем сложно, и с ним сложно. Правда, тут клубок проблем. Сначала скажу о матерях. Очень многие матери, по сути, оказываются без поддержки – они выполняют очень рутинную, однообразную работу, которую трудно увидеть даже им самим.

От окружающих поддержки мало – как будто я делаю то, что должна, а благодарности нет, и результат не очень ощутим. Если так происходит долго, это может привести к апатии – к очень тяжелому состоянию. И тогда может возникнуть ощущение: «Я все делаю не так – ведь и муж недоволен, и мама говорит, что я не то делаю, и здесь мне советуют, и тут мой ребенок упал, я не справляюсь».

Что делать? На мой взгляд, важно конкретизировать, во-первых, чего мы хотим. Ведь «воспитать счастливую личность» – это, как мы сказали, химера. Психиатры говорят: всегда счастлив человек, если у него маниакальное состояние. Нормальный человек не может все время пребывать в ощущении счастья. Кроме ощущения довольства важно и развитие. А развиваемся мы из дискомфорта. Зачем воспитывать личность, которая не развивается?

И потом, что именно я считаю важным в ребенке воспитать? Это же обращение к моим родительским ценностям. Когда я на этот вопрос отвечу, уже можно что-то корректировать, смотреть, туда я иду или не туда, а если не получается, то что конкретно. То есть максимально сужаем спектр.

Если я понимаю, что не получается, например, не кричать на ребенка, уже можно искать причины и работать с ними. А просто чувствовать себя виноватым – в этом есть подвох: это не ведет к развитию, к приобретению нового опыта, а я застреваю и варюсь в этом самобичевании.

– Православные родители кроме задачи воспитать порядочного человека ставят перед собой задачу воспитать христианина. Эти две цели не менее эфемерны, ведь мы не можем воспитать христианина – мы можем рассказать о Христе, поделиться своим опытом веры, но не можем даровать веру – это дар, который Богом дается и ребенку, и взрослому. Но это не значит, что мы ничего не должны делать.

Так же, наверное, и с порядочностью: мы не можем полностью взять на себя ответственность за то, каким вырастет наш ребенок. Но что-то ведь мы должны предпринимать. И что же нам надо делать, чтобы достигать таких высоких, сложных и даже страшных целей? Страшных в том плане, что браться за них страшно: кажется, что сил и знаний нет.

– Конечно, для таких масштабных целей сил нет. Мне кажется, здесь, прежде всего, надо развивать свою душу – когда я обращаюсь к ребенку не из болезни и страха, когда говорю с ним о важном не нравоучительно, а потому, что для меня этот опыт важен и ценен, когда я веду себя порядочно по отношению к ребенку, к супругу или к супруге, когда у меня есть уважение не как что-то абстрактное, а ребенок может «пощупать», что такое уважение, внутренне это ощутить.

Что такое порядочность? Думаю, это слово для Вас и для меня может означать несколько разное. И важно для себя определить: «Что это такое? Насколько я соответствую этому критерию?» То есть мы опять приходим к тому, что нужно максимально конкретизировать: так как чувство вины связано с действием, нужно четко понимать: «Что я должен делать, а что не в моей компетенции или не в моих силах?»

И нужно быть с собой честным: «Могу ли я, хочу ли я?» Вы правильно сказали: я не могу воспитать христианина, я могу сама становиться христианином – как понимаю, что это значит, могу сама с любовью обращаться к этому миру и к ребенку относиться по-христиански, с любовью. Тогда я, по крайней мере, семена могу посеять.

– Мне кажется, православные родители в группе риска. Ведь мы можем путать чувство действительной вины, раскаяние и покаяние, которое нас преображает, и ту самую «виноватость», которая не проходит, висит над нами как дамоклов меч. Трудно понять, где граница между этими понятиями, но она точно есть.

Здесь необходимо разобраться – где наше чувство вины нами движет и мы развиваемся, в том числе и духовно, а где это уже невротическое состояние, которое мешает не только нам развиваться, но и всем окружающим нас мешает быть счастливыми людьми.

– Как я уже озвучила, само чувство вины появляется, когда я делаю что-то не так, и появляется импульс на исправление. И я бы отличала полезное, благостное чувство вины. Во-первых, оно должно соответствовать реальности: я разбила стакан – я виновата и могу либо купить новый стакан, либо извиниться, либо сделать и то, и то, то есть возместить это как-то. Во-вторых, надо с реальностью примириться.

Можно уйти в такое состояние: «Как же так?! Я взяла и разбила стакан!» Получается, я с реальностью встретилась, но так и не примирилась с ней. И результата положительного нет. Здесь мы переходим к тому чувству вины, которое называется невротическим.

То есть даже если мое чувство вины соответствует реальности (а иногда и не соответствует), я не могу остановиться и сказать: «Да, Полина, ты это сделала – разбила стакан, накричала на ребенка, не помыла полы…» А в этой паузе и происходит встреча, проживание и смирение с тем, что да, это так.

Ведь родителям очень непросто встретиться со своим несовершенством. Мне кажется, это одна из самых сложных встреч, но она целительна. Вот когда я возьму эту паузу, то дальше уже могу делать так, чтобы это становилось моим опытом: «Как я могу иначе? Что я могу сделать сейчас или в другой раз?» Или если мы говорим о крике, то: «А почему я кричу? Могла ли я не кричать?»

Ведь если бы родитель мог, он бы не накричал. В чем причина? Я устала? Поругалась с мужем или с начальником? И здесь тоже встреча: да, мне тяжело, когда я поругалась, мне трудно это пережить. Но как я могу поступить в следующий раз? Пойти отдохнуть, если устала, сказать себе: «Полиночка, ты сейчас переживаешь, ты сейчас поругалась – дети тут ни при чем, иди отдохни». Или детям сказать: «Я сейчас злая. Дело не в вас, но боюсь сорваться». То есть я начинаю находить выходы и приобретать новый опыт.

– Это и есть та самая компенсация, о которой говорите Вы и другие психологи. Я уже сталкивалась с точкой зрения, что конструктивное чувство вины – как раз то, которое приводит нас к тому, что мы придумываем, как это можно исправить, чем это можно компенсировать.

А как можно компенсировать то, что ты уже сделал когда-то? Тем более если это касается воспитания.

– Действительно, мы как будто все время ходим рядом с понятиями гордыни и смирения. Одно дело, когда я разбила стакан и говорю: «Да, я это сделала», останавливаюсь и примиряюсь, проживаю боль, во-первых, от того, что я это сделала, от своего несовершенства, во-вторых, от того, что не могу это исправить. И здесь остается только Богу отдать: «Господи, помоги!» Ведь это новый опыт, который мной уже приобретен, я могу вырасти здесь.

Да, бывает ущерб, который не восполнить. Например, когда разбивается не стакан, а кружка, которая была очень ценна, памятна, какая-нибудь китайская ваза. Тогда я могу только извиниться. Мне кажется, что даже если мы понимаем, что в прошлом что-то не можем изменить, то сейчас можем делать много хорошего из доброго отношения к себе и к окружающим.

Главное, чтоб не было так: «Хочу компенсировать, компенсировать, компенсировать…», чтоб это был на самом деле порыв души. Я сейчас могу общаться с детьми по-другому, тогда не могла им этого дать, а сейчас могу.

– Вот эта ловушка гордыни и смирения, в которую попадает родитель, все время испытывающий чувство вины, мне кажется, достаточно очевидна. Когда мы живем с постоянным чувством вины, это не означает, что мы смиряемся со своей немощью, наоборот, мы по гордости всю ответственность берем на себя и считаем, что все дурные последствия, которые видим в своих детях, – это наша вина.

Соответственно, все, что мы можем им дать, мы тоже считаем своими заслугами. Как будто кроме нас, никого нет. Но есть Бог. Тут действительно важно то, о чем Вы говорите: принять свое несовершенство и, продолжая делать свои дела, все-таки надеяться, что Господь каким-то образом поможет. Но мы сегодня обсуждаем этот вопрос не с духовной, а с психологической точки зрения.

Давайте поговорим о практических советах. Как родителю понимать, что он в этой ситуации не прав и должен поступить так-то и так-то? Например, разберем ситуацию, когда он действительно виноват: накричал на ребенка, отказал в помощи, когда она была нужна, сказал то, что оставило у ребенка неприятный осадок, или еще как-то некорректно поступил – от усталости, от обиды, много от чего это могло произойти. Что делать дальше?

– Дальше есть то, что мы не можем исправить, но нужна остановка, пауза. Не гонять по кругу: «Я самый ужасный человек на свете. Теперь я стану самым идеальным человеком, никогда не буду кричать…», а потом терпеть, терпеть и снова срываться, а признать: «Мне в этом трудно».

И тут человеку нужна помощь, а не подзатыльник. Надо искать способы себе в этом помочь или варианты, как поступить в следующий раз. Перед ребенком можно извиниться и сказать: «Да, я сказала, не подумав. Прости, пожалуйста, если я тебя ранила».

– Стоит ли ребенку объяснять тонкости, например, говорить: «Я накричала от бессилия, я просто не знала, как по-другому решить этот вопрос»? Или лучше просто извиниться, а всю рефлексию оставить где-то «за кадром» и не сваливать на ребенка, чтобы он еще думал о немощной маме, которая не справляется, чтобы он не брал ее проблемы на себя?

– Мне кажется, это чувствуется – «я делюсь с тобой, чтобы объяснить тебе» или «делюсь, потому что мне нужна помощь, и я никого, кроме тебя, не вижу». Это действительно может быть объяснение: «Я накричала, потому что у меня был трудный день, и я не справилась, ты здесь ни при чем. Мне было очень тяжело. Извини. Мне нужно было просто отдохнуть». То есть зачем я сейчас объясняю ребенку – просто чтоб объяснить?

– Из-за чего рождается чувство вины? Кроме причин, которые мы озвучили, могут ли это быть, например, соцсети или огромное количество информации, которое сейчас доступно практически всем родителям? Когда мы узнаем эту информацию, то понимаем, какие мы неидеальные, сравниваем себя с «идеальными» мамами из соцсетей, понимаем, что мы так, как они делают, не успеваем.

Вот это сравнение действительно играет существенную роль в том, что у нас возникают и тревожное состояние, и чувство вины за свое несовершенство? И что делать? Не смотреть соцсети, не читать статьи о том, как надо, чтобы не сравнивать себя с «эталоном» и не мучиться чувством вины? Или все-таки нужно перестроить свое зрение и смотреть на это все иначе, но смотреть?

– Конечно, это зависит от соцсетей, от сравнений. Чувство вины очень тесно связано с ожиданиями, какой я должна быть. И мы видим этот «эталон», примеряем его на себя. Но дело не в том, что я это вижу, читаю, а в том, как я на это реагирую, как к этому отношусь.

Если я вижу на картинке маму, которая все успевает (я сейчас подумала, что в жизни не выложу картинку, на которой будет видно, как я ничего не успела), почему это вызывает у меня такую реакцию? Почему у меня возникает чувство вины? Получается, что мы снова приходим к отрыву от реальности, от того, что есть у меня.

То есть мне сложно с тем набором качеств, который у меня есть, оставаться в том месте. Я не понимаю, что делаю хорошо, обесцениваю это или то, что уже сделала, все время нахожусь в погоне за этим «должна»: должна лучше, круче, должна больше стараться, должна то и это.

Чувство вины – это когда человек должен, но нарушил правила. И вот если у меня этих требований к себе, правил очень много, то и чувства вины будет много – ведь шаг вправо или влево будет нарушением. Не могу я все время улыбаться, при этом работать, успевать делать домашние задания, убирать в квартире и готовить три раза в день – это просто невозможно.

Если все эти правила есть, в любом случае я буду где-то чувствовать себя виноватой, так как хоть где-то я точно не успею. Поэтому обязательно нужно сверяться с реальностью – проверять, что я вообще должна, должна ли именно это, подходит ли это мне.

Например, если кто-то сказал, что я должна присутствовать на всех родительских собраниях, а у меня физически нет такой возможности, то я задаюсь вопросами, должна ли, могу ли, хочу ли, мое ли это долженствование или привнесенное мне извне. То есть как минимум надо сделать такую реструктуризацию, проинспектировать свои долженствования и ожидания от себя.

– А как возможно защититься от того, что нам постоянно пытаются навязать эту роль «вы должны»? Причем мы это слышим везде: на работе вы должны это, перед мужем вы должны это, с детьми – то… Учитель думает одно, тренер – другое, бабушки и дедушки – третье.

У всех есть к нам какие-то требования, и если мы попытаемся на пятерку, на все сто соответствовать всем этим требованиям, тут не обойтись без чувства вины, без невроза. Соответственно, мне кажется, срыв будет по всем статьям. Как же быть? Речь, наверное, о тех самых личных границах или о чем-то другом? Как защитить свой хрупкий мир от навязанных требований?

– Если я понимаю, что важно конкретно для меня, если я с этим в контакте (ведь мы сейчас говорим про ценности), тогда могу с собой сверяться. Да, мне говорят, что я вот это должна, и я понимаю, что это было бы хорошо. Можно менять внутри себя «должна» на «было бы хорошо» и давать для себя исключение: «Было бы хорошо, но это физически невозможно».

И надо смотреть, что важно для меня. Ведь если я верю каждому «должна», которое мне говорят, конечно, так могу сойти с ума. Так что здесь я бы провела внутреннюю переоценку, и когда мне прилетает очередное «должна», смотрела бы, соответствует ли это моим ценностям и возможностям.

Может возникнуть еще одна проблема: страх не оправдать ожидания других – особенно если это значимые люди. И с этим тоже придется встречаться, если мы хотим как-то убавить наше чувство вины. Я могу не оправдать ожидания других, это тяжело, но это так. Мы снова имеем дело с реальностью. Но это правда, с которой стоит встретиться и тоже остановиться, чтобы просто побыть с ней.

– Хороший вывод. Наверное, на нем и остановимся. Будем стремиться к встречам с правдой безбоязненно. Благодарю Вас, Полина, за эти мудрые советы.

Ведущая Марина Ланская

Записал Игорь Лунёв