Свет невечерний. Вес доброты

В притче о талантах меня всегда задевало одно место, которое я, наверное, и до сих пор до конца не уяснил. Сейчас попытаюсь поделиться своими размышлениями.

Притча о талантах изложена в 25-й главе Евангелия от Матфея, рядом с историями и сюжетами, которые касаются абсолютно каждого из нас, – притчей о десяти девах и описанием Страшного Суда, которое дает Сам Спаситель. Мы понимаем, что все эти три истории связаны между собой: и история о десяти девах со светильниками, и притча о талантах, и притча о Страшном Суде, когда с каждого будет спрошено, что доброго он сделал в своей жизни.

Притча о талантах проходит на фоне других, более ярких сюжетов как-то менее заметно, тем не менее она касается нашей жизни. Мы слышим рассказ о том, что хозяин, покидая свой дом, оставляет каждому рабу некое богатство, каждому по силе (одному – пять талантов, другому – два, третьему – один), и потом возвращается, чтобы спросить, что они сделали с этим богатством.

Нас, современных людей, сбивает с толку слово «талант», которое мы понимаем как некую одаренность, выделяющую человека из общей массы. Например, мальчик пишет стихи; или девочка прекрасно играет на виолончели; может быть, у кого-то есть спортивный талант, кто-то хорошо танцует. То есть мы воспринимаем это слово как одаренность. Точно так же мы воспринимаем фразу «закопать талант». В Евангелии сказано, что лукавый раб, получив один талант от своего господина, закопал его в землю. Если, например, человек хорошо пишет рассказы, но не публикуется или ленится писать, мы говорим, что он закапывает свой талант в землю.

Но разве Евангелие говорит о какой-то литературной или музыкальной одаренности? Нет, ни в коем случае. Речь идет совсем о другом.

В конце 25-й главы говорится о том, что каждого человека Господь спросит за добро, за дело любви, которое он оказал своему ближнему: за то, что накормил, одел, посетил человека в темнице или больного. Вот те вопросы, за которые мы будем держать свой последний ответ на Страшном Суде.

Меня в этой притче всегда смущал диалог, который произошел между вернувшимся хозяином и лукавым рабом. Сказано, что лукавый раб, получивший один талант, испугался и закопал его в землю, а когда вернулся господин, вернул ему ровно столько, сколько тот ему дал. Казалось бы, где же тут преступление? Ведь нигде не сказано, что хозяин потребовал, чтобы непременно был прирост; он дал им таланты на хранение.

Дальше происходит странный разговор. Когда раб был призван к ответу, он дерзко сказал своему хозяину: «Я знал, что ты человек жестокий, жнешь там, где не сеял, и собираешь, где не расточал. И, испугавшись, я спрятал талант в земле». Что это за упрек такой? Почему он называет хозяина жестоким? Смущает не только этот упрек, но и ответ хозяина, который говорит: «Лукавый раб и боязливый...» Он называет раба боязливым. Смущает это слово, потому что дважды упомянуто о страхе раба; он боится.

Мы помним, что Священное Писание нам говорит о страхе Божием. Может быть, это и есть страх Божий? Но на самом деле здесь речь идет о страхе наказания, о страхе потерпеть какой-то урон. Страх Божий – это совсем другое; это ликующее состояние, состояние радости, которое вдохновляет человека на труд, действие. А здесь мы видим бездействие: он просто закопал талант – и все. Хозяин повторяет фразу раба: «Я жну, где не сеял, и собираю там, где не расточал; тебе надлежало отдать мое серебро торгующим и принести больший плод».

Читая эту притчу в контексте других повествований, начинаешь понимать, что речь идет не о какой-то одаренности (музыкальной, литературной, спортивной, политической), а прежде всего о таланте любви. Эта притча касается каждого из нас. Если мы внимательно за собой наблюдаем, видим, что у каждого своя мера любви. Апостол Павел говорит, какой меры достигли, так и должны поступать. Есть люди более одаренные любовью, добротой или человеколюбием, а есть менее одаренные.

Но как понимать эту любовь? Если я одарен любовью, значит, у меня наверняка много друзей? Но любовь – это не общительность, это нечто совсем другое; это зерно, которое в человеке раскрывается постепенно. Мы задаемся вопросом: «Сколько дал Господь лично мне: пять талантов любви, или любви на два таланта, или на один?» Ведь это мера веса. Сколько в нас веса любви? Это не измеряется количеством друзей в социальных сетях или дружескими посиделками, в которых мы участвуем; это нечто другое.

Мы не знаем, сколько нам дано любви. Мы это можем выяснить по отзывчивости своего сердца, всякий раз откапывая этот талант, который обнаруживается только тогда, когда мы начинаем действовать, приучая себя к отзывчивости, в том числе к боли, которую приносит доброта. Мудрые люди понимают, что если встал на путь Божий, если дерзаешь делать добро, обязательно это аукнется и потерпишь какое-то искушение. «Чадо, если приступаешь работать Господу, приготовь душу свою к искушениям».

Мы не можем выяснить до конца, какой у нас дар любви, пока не разрешим себе отзывчивости сердца, доброты, дружбы. Мы понимаем, что доброта, дружба, отзывчивость наверняка повлекут за собой не всегда приятные последствия. «О другого человека можно оцарапаться, лучше держаться подальше. Мало ли что может произойти? Может, человек меня неправильно поймет? Может быть, я вообще буду вести себя по отношению к нуждающемуся человеку как слон в посудной лавке, разрушая все, и будет еще хуже от моей попытки помочь человеку?»

Но это не должно нас останавливать, потому что таланту любви нужно дать раскрыться, дать ему применение, вытащить из земли, в которую мы его закопали, боясь проявить этот дар.

Реплика, которую бросает лукавый и боязливый раб хозяину, – это реплика современного человека, который обвиняет Бога в том, что Он жесток, создал жестокий мир, в котором очень трудно. Эта реплика бросается вообще всякому другому человеку, который находится рядом, потому что мы боимся пораниться. Гораздо проще свой дар любви спрятать куда-нибудь подальше, чтобы не нанести травм ни себе, ни другим.

Когда господин повторяет слова лукавого раба: «Я жну, где не сеял, и собираю, где не расточал», имеется в виду, что Господь воспринимает и благословляет человеческую доброту и любовь. Конечно, тот дар любви, который в нас есть, – это дар Божий, но прирастить его своей любовью, поучаствовать в умножении любви – это наше дело, которое Господь нам доверяет. И делать его можно, конечно же, не с боязливостью и испугом, которое позволяет себе лукавый и боязливый раб, а только через вдохновение от страха Божия, в радости присутствия Господа в нашей жизни. Он, как Отец, смотрит на нас и гордится Своими детьми, у которых что-то получается. И это, может быть, самая большая награда за нашу дерзость делать добро.

Записала Нина Кирсанова