Родное слово. Священник Александр Сахненко отвечает на вопросы

– В прошлый раз мы говорили о важности и необходимости храма. Давайте продолжим эту тему и поговорим о том, как вести себя в храме. Существует ли церковная этика?

– Замечательный вопрос. В прошлый раз мы остановились на историческом экскурсе, на том самом моменте, когда, казалось бы, христиане должны как-то объединиться, сплотиться и, может быть, начать строить какие-то свои храмы, но случились гонения.

Римская империя со своей бюрократической мощью и административным ресурсом ополчилась против христиан. Но вовсе не за их религию. Римляне были очень веротерпимы. В их пантеонах существовали самые разные божницы с любыми богами. Человеку предоставлялась возможность исповедовать любую веру, если она не противоречила системному государству. Но была одна проблема: гений императора считался божеством, и во главе всех божков в огромном пантеоне стояла скульптура ныне царствующего императора, которому нужно было кланяться как живому Богу. Это политика, на которую наслаивался мудрый маркетинг. Одно дело слушаться всенародно избранного президента, и другое – помазанного Самим Богом на царство царя. Римляне, несмотря на всю мощь своего царства, понимали, что если подвязать к этому еще и религиозное послушание, и определенный страх перед святыней, то точно не будет никаких проблем.

Однако с христианами возникли сложности. Они сказали, что не могут поклоняться даже ради политики, даже в шутку – никак, хоть убейте. И это было принято и понято буквально. Поэтому христиан в прямом смысле стали находить, уничтожать, избивать и  устраивать из этого невероятнейшие шоу. Телевизоров в то время не было, надо было как-то развлекаться. Христиан бросали во рвы к львам, сдирали с них кожу, отдавали на бой с гладиаторами без оружия. Народ приходил в невероятное удовольствие. Тем более все слышали про кровь младенцев и невероятные оргии (так воспринимались тайные богослужения христиан по ночам). Вот, собственно, и вся история. Христианам было не до постройки каких-то сооружений, они выживали.

В Римской империи спокойно можно было исповедовать свое внутреннее мироощущение и реализовать его на практике, в частности в похоронном деле. То есть в империи можно было создавать моноконфессиональные кладбища, а ко всем покойникам у них, как у язычников, был одинаковый пиетет. Как только христиане разобрались, что они могут спрятаться на кладбище, так как туда не ступит нога воина, потому что нельзя трогать и беспокоить духов, они моментально переселились на кладбища.

Кладбища того времени не представляли собой то, что представляют сейчас. Это были подземные лабиринты – катакомбы. В этих длинных подземных туннелях были вырыты ниши, куда вкладывались усопшие. Христиане буквально жили под землей среди мертвых людей. Там были специальные окошки, которые давали свет и воздух. По ночам христиане делали вылазки, добывая себе еду и какие-то необходимые вещи. Они там жили, прятались от общего врага и молились. 

Самые крупные склепы назывались «капеллами». Отсюда исполнение вокала без музыкального сопровождения называется «а капелла». То есть это произведение, которое исполняется в капелле, следовательно, без музыкальных инструментов, только человеческий голос. В капеллах начали происходить и первые богослужения. Христиане привыкли к определенной замкнутости, к колоннам, которые держали потолок, к полумраку.

Для Чаши и Хлеба нужна была ровная поверхность. А какая ровная поверхность может быть в кладбищенском склепе? Мраморная плита, которая лежала на гробу. Сначала это была просто чья-то могила. А затем катакомбы стали населять не только живые христиане, но и мертвые. Каждый из них рисковал уйти на разведку или за продуктами и не вернуться: быть пострадавшим за Христа и за свою веру. Следовательно, в этом проявлялась святость человека. Христиане забирали мертвого обратно к себе, с почестью хоронили и потом на его мощах совершали Евхаристию. Так возникла традиция, которой мы придерживаемся до сих пор: в каждом православном храме в престоле или антиминсе лежат мощи святого мученика.

Когда христиане смогли выйти из катакомб, то первым делом они повытаскивали за собой гробницы святых мучеников, потому что привыкли совершать Евхаристию на них. Это была определенная связь, исповедничество, сложившаяся традиция.

Никто не думал в то время, как вести себя в храме. Это была неразрывная часть жизни. Здесь они спали, ели и молились. Никто не думал, когда можно и нужно ходить в храм, когда нельзя. Это была священная часть ежедневной жизни каждого христианина.

Когда страшные обвинения ослабли, христиане стали выходить наверх и по привычке строили себе какие-то маленькие здания, внутренне очень похожие на катакомбы. Их обычно разрушали особо ревнивые гонители.

Реальные перемены начались, когда император Константин Великий подписал эдикт о том, что христианство считается допустимой полноценной религией наравне с другими вероисповеданиями. Нельзя сказать, что оно стало государственной религией. Скорее так, как и сейчас: православие не государственная религия, но ей уделяется особое внимание, прописывается особая роль в Конституции, первенство и главенствующая роль в обществе. Так было и во времена императора Константина. Он особо проникся любовью к православию и старался не только прекратить гонения и законодательно утвердить это вероисповедание, но и помочь христианам. Они вышли из катакомб, у них не было никаких возможностей и ресурсов строить себе храмы. И появляются первые христианские здания, которые называются базиликами. «Базилевс» – с греческого «царский, царственный». Это означало, что здания переданы для христиан самим царем.

Император передал то, что мог: правительственные здания и здания богатых людей, что сами захотели в этом поучаствовать. Это был свой архитектурный стиль: широкие большие дома с двухскатной крышей, с колоннами, большими окнами и сводами, все просто и минималистично. Как правило, там имелось возвышение. Если это театр, суд или торговая палата – там будет возвышение.

На это возвышение христиане первым делом принесли гробницу с мучеником и поставили  священника совершать службу. Так появился алтарь, с латинского языка – «возвышенное место». В любом православном храме главная часть, Святая святых, – это алтарь. У католиков алтарем называется сам стол, на котором совершается Евхаристия. У нас это пространство, куда могут заходить только священнослужители и помогающие им лица мужского пола для того, чтобы совершалась литургия. У обычного прихожанина любого пола нет возможности посещения алтаря, потому что у него нет необходимости участвовать в конкретном совершении этого богослужения. В Ветхом Завете жертву приносил тоже именно священник, обычный человек ему ничем не помогал кроме пары действий. Эта работа была исключительно священная. Мы уже говорили в наших передачах о том, что есть мир сакрального и мир профанного. К сакральным вещам стараются не прикасаться, кроме особо посвященных Богу людей.

Храм выглядел так же, как современный католический: возвышение со ступеньками, открытый для всех алтарь, а в остальной части, так называемом нефе, стояли люди, которые имели возможность видеть все, что происходит, и участвовать в богослужении в меру своих сил.

Потом к храмам, где не было возвышений, стали пристраиваться алтарные абсиды, то есть полукружия. Также появились дополнительные пространства перед входом в храм: нарфики, нартексы, по-русски «притворы», где находились люди, которые не имели возможности войти внутрь. Ранние христиане очень четко чувствовали это. Сейчас любой человек может зайти в храм в самый важный момент службы, встать и начать громко разговаривать с кем-нибудь. В то время христиане очень четко за этим следили.

Есть такой возглас на литургии, который непонятен большинству тех, кто стоит в храме, даже если человек ходит достаточно давно в церковь. Внезапно между «Господи, помилуй, слава Тебе» и «Аминь» священник возглашает совершенно непонятные слова: «Двери, двери! Премудростию вонмем!» Наш церковный народ привык считать правильным все, что делают в церкви, поэтому люди крестятся, но абсолютно не понимают, каким таким дверям они молятся.

Этот возглас не молитвенный. Он направлен на возбуждение внимания привратников, так назывались пономари, те люди, которые стояли у святынь и  дверей храма. Они затворяли ворота храма, чтобы в важный момент службы, при начале литургии верных, неверные, то есть некрещеные и нераскаявшиеся грешники, не смогли войти. Это очень важно. Притвор представляет собой не только техническую часть (переодеться, переобуться, подать записку), а прежде всего это место нахождения людей, которые не могут полностью разделить радость с теми христианами, что являются верными учениками своего Спасителя.

Когда христиане начинают строить свои храмы, то, конечно, копируют архитектурный стиль базилик. Потом появляется и какая-то своя архитектурная традиция. Чтобы подробно поговорить об архитектурных стилях, не хватит и пяти передач. Византийский, романский, греческий – это архитектурные термины, которые объясняют, как люди стали эти храмы строить. И мы пришли к тому, к чему пришли.

Русский стиль либо с шатрами, либо с куполами, которые очень напоминают маковки или луковицы, шлемы воинов. Также у нас есть своя традиция строить деревянные храмы. Этим мы отличаемся, например, от Греции и Рима, где обычно мраморные престолы и иконостасы. Православные христиане на Руси понимали, что им не достать мрамора, и выдумали свою традицию, которая прочно укоренилась: деревянные храмы и престолы. Возникают свои стили, особенно на севере, где храмы украшены резьбой, настенной живописью. Они ничем не уступают своим, казалось бы, схожим по назначению, но таким разным по внешнему виду храмам Католической Церкви готического образца. Или новгородским побеленным храмам, выполненным из кирпича или камня. Это красивые образцы Владимирской, Ростовской епархии и так далее.

В церкви многое возникло со временем. Когда-то не было иконостаса, лавочек, дополнительных помещений, но потом все это появилось. Как правило, это происходило исключительно из бытовой потребности. Иконостас возник из простой оградки, которой вынуждены были оградить алтарь еще в катакомбные времена (или сразу после). Люди стали сильно тесниться и мешали священнику совершать таинство, им было любопытно. Алтарь были вынуждены оградить. А когда пошла волна почитания икон, люди стали приносить их в храм и ставить на эту оградку, чтобы иметь возможность молиться.

Потом стали возникать ссоры. Один человек говорил: «Я хочу поставить тут свою икону», другой отвечал: «Нет, я поставлю свою». И церковное руководство было вынуждено решить проблему кардинально, поставив там свои иконы. Так со временем из простой оградки появилась целая стена с иконами, именно так переводится греческое слово «иконостас». «Икона» – это образ, а «стасис» – стена.

Появилась целая стена, причем в русском изводе – это шести-, семи-, восьмиярусный иконостас, который наглухо закрывает и священника, и все, что там есть. Ничего не слышно и не видно, зато у людей появилась возможность молиться перед иконами, которые расположены в строгом иерархическом порядке.

«Царские врата» – так называется главный вход в алтарь. Не потому, что в него входили цари, а потому, что через него входит Царь Славы Господь наш Иисус Христос, а также священник, архиерей и дьяконы в конкретное время.

Боковые двери – «дьяконские» – служат для входа и выхода в алтарь всех остальных, в том числе и священнослужителей в неположенное время. «Дьяконскими» они называются не столько потому, что ими пользуются дьяконы, сколько потому, что на них изображены первые ранние дьяконы либо Архангелы Гавриил и Михаил. На царских вратах обычно изображают четырех евангелистов как провозвестников Евангелия, и событие, с которого начался Новый Завет, – Благовещение. На одной створке царских врат изображают Архангела Гавриила, на другой Пречистую Деву Марию. Справа от нас всегда изображается Спаситель, слева Божья Матерь. За дьяконской дверью справа обязательно будет икона, которая изображает событие или святого, в честь которого назван храм. Легко провести такой эксперимент: узнать, в честь кого освящен храм, и увидеть на иконостасе его икону.

Дальше местный ряд, который наполняется любимыми почитаемыми святыми, какими-то чудотворными иконами и так далее. Второй ряд называется: деисис. Это греческое слово означает «моление». Но наши русские люди привыкли читать «деисус». Деисис обычно выглядит так: посередине Христос восседает на троне, а справа и слева от Него все остальные святые, которых возглавляют пророк Иоанн Предтеча и Матерь Божия. Они стоят полубоком, молитвенно обращаясь ко Спасителю.

Со временем деисис перешел на третий ряд, а на втором ряду людям стало привычнее видеть иконы двунадесятых праздников, которые располагаются вдоль всего иконостаса, сколько позволяет его длина. Затем идут ряды с особо чтимыми святыми: пророческий (с пророками Ветхого Завета), праотеческий. Венчается иконостас символом и знаменем нашей победы – крестом. Мы на него крестимся, а священник кадит его вместе с иконами.

Иконостас отделяет священнослужителя от прихожан. Но это не то же самое, что стенка, отделяющая лаборантскую от учебного класса. Некоторым людям кажется, что священник прячется туда во время службы, там у него диван и вкусный горячий чай. И пока все стоят на службе, он занимается там своими делами. Это не так. Для отдыха священникам устраиваются другие места, иногда даже вне храма.

Алтарь – это исключительно святое место, предназначенное не для отдыха и развлечений. При этом некоторая закрытость помогает нам обратить внимание на то, когда открываются и закрываются царские врата. Мы вспоминаем о своей греховности. Господь приоткрывает нам Свое лицо, но мы не можем все время общаться с Ним в полноте из-за нашей немощности, слабости и греховности.

Вместе с развитием архитектуры и творческого начала человек старается привнести в храм нечто свое. Храм начинает расписываться, появляются мозаика и фреска (роспись по мокрой штукатурке), появляются иконы, которые ставятся в самых разных местах: на подиум, постамент, мольберт, кладутся на аналой (специальный столик с наклонной крышкой, чтоб мы имели возможность поцеловать икону), вешаются или изображаются на стене.

Издавна принято, что в храме все лучшее посвящается Богу: краска, дерево, материалы. Именно поэтому купола и подсвечники золотые. В современном храме редко можно увидеть настоящее золото, это уже больше дань традиции. В настоящее время Православная Церковь практически не использует драгоценных металлов, если только речь не идет об особо чтимой иконе, у которой, например, будет серебряная рака или особый позолоченный киот, или о позолоченном ковчеге с элементами серебра, с частицей мощей какого-то святого. А в целом ни кресты священников, ни подсвечники не из золота.

– А из чего они?

– Латунь, которая может быть легким слоем позолочена, потому что сама по себе она имеет свойство стираться и терять внешний вид. Слегка позолоченное изделие может послужить подольше.

Купола покрывались сусальным золотом, как сейчас покрываются иконы. Это такие пластины золота, которые накладываются на определенный элемент мебели или иконы. Сусальное золото очень хрупкое. И мало того что его очень сложно нанести на изделие, его очень сложно и сохранить. Купола, как правило, несут на себе всю основную метеонагрузку: дожди, грозы, град, снег. Если по-настоящему золотить купола, то это придется делать очень часто, и это будет очень дорого.

В современных храмах, например в Вознесенском кафедральном соборе, для куполов используется нитрит титана. Он внешне очень похож на золото, но при этом прослужит с пятидесяти- или семидесятилетней гарантией, будет блестеть на солнце, не покроется коррозией, ржавчиной. И, конечно, это совершенно другая цена.

У многих есть на этот счет личное предубеждение, но этому есть объяснение: наше желание показать, что самое ценное и важное для нас – это Бог. Мы стремимся принести Ему все самое дорогое. Но так как дорогого у нас уже нет, а привычка осталась, мы стараемся соблюсти внешнее благолепие, при этом, как и весь мир, переходя на новые современные материалы и используя какие-то заменители. Во всяком случае, я лично никогда не встречал в церкви чисто золотые кадило, Евангелие или подсвечники.

Не будем обращать внимание на это внешнее, потому что, как говорит наш мудрый русский народ, Церковь не в бревнах, а в ребрах. Надо отличать эти понятия.

Слово «церковь» созвучно немецкому «кирха», греческому «экклесия». Оно означает «дом Господень». Прежде всего это здание, которое посвящено Богу. Но это не значит, что Бог живет в нем. Люди приходят туда, и Бог знает, что Его рады там видеть. Поэтому там Он в большей степени открывает Свои Божественные энергии, проявляя их через какие-то чудеса или просто через Свое благодатное присутствие.

Многие люди говорят: «А зачем мне ходить в храм? Бог везде, я могу с Ним пообщаться хоть дома, хоть в машине». Все правильно. Но мир наш по большей части состоит из воды, как и человек, но когда мы хотим пить, мы пьем не из своего локтя, а идем к источнику воды. Как правило, это колодец или в современном мире кран на кухне. Так и здесь. Когда мы стремимся к Богу, то идем к источнику Божественной энергии – к храму, к тому месту, которое Он Сам освятил Своей благостью и милостью. Как когда-то Он милостиво согласился на постройку храма, а потом видимым образом (облаком) сошел на него после освящения, так посещает Он Своей благодатью и каждый современный храм. Он пребывает с теми, кто приходит к Нему.

Храм – это собрание верующих людей, которые сами по себе абсолютно не святы и тоже больны. Когда мы приходим в больницу, то совершенно нормально и понятно, что там кто-то кашляет, сипит, сморкается. Но почему-то люди приходят в церковь и ждут чего-то невероятного, что там все будут порхать на крыльях, улыбаться и говорить только прекрасные слова. Но они забывают, что рядом стоят такие же духовно больные люди, которые могут плакать о своих несчастьях, быть на кого-то озлобленными, устать после тяжелой работы, переживать личные проблемы. Поэтому никогда не надо обращать внимание, если кто-то в храме сделал вам замечание, толкнул или попросил отойти.

Если у человека заболел зуб, он идет в поликлинику, где тоже может столкнуться с негативом: нахамит уборщица, нагрубят в раздевалке. Он может обидеться и сказать: «Я больше видеть не могу этих стоматологов. Они все противные люди». Хотя он даже до врача и не дошел. Но зуб-то болеть не перестанет. И если человек хочет вылечить зуб, он не будет обращать внимания на уборщицу и дойдет до врача. Наш врач, целитель и помощник – Господь. И мы приходим в храм к Нему, а не к тем людям, что там работают или постоянно присутствуют.

Бог очень заинтересован в том, чтобы в храме мы нашли не только красивую икону, но и имели возможность найти единомышленников, чтобы мы начали дружить и общаться с людьми, которые ходят в наш храм, стали помогать друг другу, находить общие интересы. Тогда в храме будет полноценная, настоящая община людей, которые, как и ранние христиане, живут проблемами и заботами друг друга, помогают, несут тяготы на себе, исполняя закон Христов.

– Какие бывают виды храмов?

– Действительно, для человека внешне кажется, что все храмы разные. По иерархии стоит начать с соборов. «Собор» от слова «собрание». Подразумевается, что в этот храм вместится немалое количество человек. Раньше богослужения были особо праздничными, в важные дни церковного календаря люди со многих других храмов собирались вместе на соборной площади или в случае плохой погоды в самом соборе на единую молитву. Собор – это всегда центральный храм, особенно значимый исторически и административно.

Соборы бывают простые и кафедральные. «Кафедрой» называется седалище, с которого учит учитель. Сейчас так называют подставку под тексты на конференциях, где мы читаем доклады, или административное подразделение университета. Но на самом деле кафедра – это то седалище, с которого учит учитель. В кафедральных соборах архиерейский амвон в квадратном виде стоит в центре храма. Он напоминает людям, что настоятель этого храма – архиерей.

Как правило, кафедральный собор – главный храм в епархии. Обычно в епархии их бывает два, потому что в Церкви издавна повелось, что кафедра у архиерея бывает в двух городах. Например, наш митрополит Новосибирский и Бердский имеет кафедры в Вознесенском кафедральном соборе города Новосибирска и в Преображенском кафедральном соборе города Бердска. В них постоянно стоит кафедра и жезл, что зримо показывает, что это не простой храм и не простой собор, а храм правящего архиерея. Даже когда его там нет, ему поют многолетие; «Ис полла эти, деспота!» – «На многая лета, господин».

Бывают еще и архиерейские подворья. Архиерей не служит там постоянно, но является настоятелем. В нашем городе архиерейские подворья: храм в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница» (ст. Мочище) и приход в честь Успения Пресвятой Богородицы.

Храмы бывают приходские. Они самые распространенные. Это храмы, где есть приход, та самая община. Обычно располагаются в микрорайонах.

Есть храмы домовые, которые располагаются при учреждениях: в больнице, армейской части, в тюрьме, при учебном заведении. Доступ к ним затруднен.

Бывают храмы кладбищенские, где, может, и нет тесного прихода, но есть особый наплыв людей в дни Вселенских родительских суббот и в другие поминальные дни. Таким образом, там окормляются не только живые и их родственники, но идет особое памятование об усопших.

И есть часовни. Внешне по архитектуре они похожи на храмы. Например, Никольская часовня – символ нашего города Новосибирска (до 1925 г. Новониколаевск). «Часовней» она называется потому, что обычно там совершались часы. В ней нет престола, нет возможности совершать литургию и другие таинства (кроме венчания). Люди могут молиться там и без священника. Часовни обычно являются памятниками архитектуры и строятся, когда нет возможности воздвигнуть храм, либо как напутствие путешествующим в дороге.

Ведущая Инесса Титова

Записала Анна Вострокнутова