О земном и о небесном. Всемирный день беженцев

– Вопрос, конечно, банальный: все-таки почему проблеме беженцев в глобальном масштабе уделяют столь пристальное внимание?

– В глобальном масштабе у этой проблемы множество различных аспектов. Я остановлюсь на том, почему для христианина, православного человека это важная часть жизни. Мы помним, как нас Господь будет судить на Страшном Суде? Он не будет говорить: «Вы столько-то молились, столько-то постились, на таком языке или в такое время праздновали». Он будет нам предъявлять наши собственные дела: накормили ли мы голодного, одели ли раздетого, приютили ли бездомного.

Как раз беженцы – это те люди, которые, как правило, голодны, не очень хорошо одеты и уж точно не имеют собственного дома. То есть это те люди, которые являют собой объект заботы христианина – прежде всего исходя из тех побуждений, что на Страшном Суде именно за это Господь будет с нас спрашивать.

А все остальные проблемы, которые приносят беженцы чаще всего в страны с христианской цивилизацией (ведь именно христианские в своей основе страны служат обычно местом, куда беженцы стремятся попасть), связаны с разницей культур, мировоззрения, образа мыслей. Очень разные цивилизации как-то пытаются взаимодействовать. Получается не всегда хорошо и просто.

– В общем, проблема беженцев действительно глобальная. Статистика ужасает: каждую минуту порядка 25 человек вынуждены покидать место проживания из-за страха за свою жизнь, из-за преследований по религиозным, национальным и другим признакам и искать поддержки, которую в соответствии с Конвенцией о беженцах 1951 года они должны получить.

С другой стороны, для многих экономически развитых стран, в которые беженцы стремятся, это становится проблемой – например, проблемой для экономики, как в Германии, где только за последние два года беженцев уже 350 000 человек.

– Гуманитарные соображения, о которых Вы сказали, к сожалению, очень часто становятся всего лишь предлогом, а не причиной перемены места жительства для очень многих людей. В большинстве случаев мы имеем дело с экономической миграцией.

Например, большая часть миграции в Россию – трудовая, люди действительно едут работать. А европейские страны имеют, помимо всего прочего, массу общественных комплексов на предмет своего колониального прошлого, которого в России не было в таком виде, как у них. И беженцы в Европу едут не работать.

Понимаете, какая проблема: это те люди, которые едут, изначально не желая ни интегрироваться в общество, ни вливаться в трудовые отношения, ни постигать язык и культуру страны, куда едут, то есть не пытаются каким-то образом стать новыми европейцами, пусть сохраняя какие-то свои обычаи, религию, в первую очередь язык.

Они образуют некие гетто и пытаются насильственным образом навязать окружающим свой образ мыслей, поведения, национальные черты и особенности жизни. Первая проблема, с которой сталкиваются, как Вы говорите, ведущие мировые экономики: люди, которые туда приезжают, – это, во-первых, как правило, взрослые работоспособные мужчины; во-вторых, это люди, которые вовсе не собираются работать.

У нас есть проблемы с трудовыми мигрантами. Они связаны с тем, что не все хотят культурно интегрироваться, учить язык, с почтением и уважением относиться к культуре и цивилизации хозяев страны, куда они приехали. Эта проблема есть везде – она интернациональная и не связана даже с причинами миграции, мне кажется.

Но у нас эта проблема озвучивается на самом высоком уровне. Недавно Святейший Патриарх Московский и всея Руси говорил о том, что люди, приезжающие в нашу страну, должны с уважением относиться к обычаям, традициям, культуре нашего народа, к его образу мыслей, жизни, что недопустимо, когда люди пытаются навязать свой образ поведения тому обществу, в которое они приехали, в общем-то, в гости.

Если мы, в случае с нашей страной, имеем дело с понятными экономическими моментами, которые побуждают людей переселяться, то в случае с Европой эти мотивы почему-то маскируются под какие-то гуманитарные задачи. Я думаю, так происходит по одной простой причине – чтобы не работать.

Совсем недавно вовсе даже не мигрант, не беженец, а (политкорректно сейчас выражусь) афроамериканец сказал, что каждый негр (они сами имеют право так себя называть) должен получить по 3 миллиона долларов в качестве репарации за то угнетение, которому подвергали его предков. При этом совершенно непонятно, какое он отношение имеет к тем, кого угнетали. 

Тем не менее, чтобы спекулировать на чувстве вины, на болевых точках европейских стран, прикрываются так называемые беженцы чаще всего какими-то гуманитарными основаниями, красивыми фразами, в том числе Конвенцией о беженцах. Но если мы реально посмотрим на проблему, то увидим, например, что самая гонимая в мире религия – это христианство.

– Если говорить конкретно про нашу страну,  то ведь проблема беженцев нам тоже близка. Только с прошлого года, с начала спецоперации, 43 региона России приняли более полутора миллионов человек. Первые волны беженцев потянулись к нам еще с 2014 года – это ведь и экономическая нагрузка на регионы. Ведь не секрет, что многие из этих беженцев, вынужденных переселенцев, тоже не хотят работать, считают, что им здесь все должны.

– У нас, надо правду сказать, в этом смысле все же несколько иная ситуация. Далеко не все из наших новых граждан (а большинство из тех, что были беженцами, – это уже новые граждане России) так потребительски настроены к нашему обществу. Есть, конечно, люди, которые желают получить везде все возможное и невозможное. Это не зависит от того, переехал человек просто по экономическим мотивам или называет себя беженцем.

Но те переселенцы, которых я знаю, вполне спокойно интегрируются в общество. Они идут работать, пытаются встроиться в экономику. Далеко не все они стараются быть нахлебниками.

В тех же случаях, когда мы обнаруживаем иждивенчество, желание получить все и ничего при этом не делать, наше общество, насколько мне известно, вполне адекватно на это реагирует. Ведь культурный и языковой барьеры между нашими народами фактически отсутствуют – это один народ Святой Руси, как говорит Святейший Патриарх.

Поэтому наши люди очень быстро реагируют: «Знаешь, дорогой мой, мы тебя здесь приняли, обули, одели, обогрели, поселили, накормили, дали на первое время осмотреться немножко, прийти в себя – давай теперь и ты тоже сделай свой малый вклад как-то, чтобы нам всем было вместе хорошо жить».

В принципе, кто-то понимает, кто-то не понимает, но, мне кажется, это вполне здравая позиция общества, когда человеку помогли из христианских побуждений, но дальше человек-то и сам должен совесть иметь.

– Отец Михаил, позвольте вопрос: на Церковь в связи с этим легла большая нагрузка? Ведь испокон веков религиозные организации помогали нуждающимся.

– На Церковь легла большая нагрузка, конечно, в 2014 году, когда пошли первые переселенцы. Но тогда это были индивидуальные случаи – истории, связанные с переездом к знакомым, друзьям, родственникам. Конечно, первое, что нужно было, – помочь с жильем, где-то помочь с одеждой с нашего епархиального гуманитарного склада.

И, самое главное, нужно оказать духовную помощь, потому что люди приезжают очень сильно травмированными душевно и духовно. Нужно утешить, поддержать добрым словом, молитвой, прежде всего привести человека в себя, потому что это наши по духу люди, во всяком случае, многие, кто выбрал переезд в Россию. Им нужда была поддержка.

Потом, когда пошла вторая волна вынужденных переселенцев, понадобились уже организованные пункты. Наши священники сразу стали посещать места временного проживания беженцев. Надо сказать, что вторая волна переселенцев достаточно быстро адаптируется к нашему общему быту.

– Очень отрадно, что у нас все относительно спокойно и хорошо в плане беженцев. Что же касается других стран и глобальной общемировой проблемы, есть ли какой-то выход? Многие видят возможность возвращать вынужденных переселенцев, которые временно пожили в какой-то стране, на историческую родину. Не депортация ли это?

– Единого решения проблемы беженцев нет. Люди бегут от бедности, от голода, отсутствия перспектив, как им кажется, в более богатую, сытую и перспективную жизнь. Поэтому до тех пор, пока будет существовать золотой миллиард и все остальные, пока одна страна будет обеспечивать десятки процентов мирового потребления, а все остальные страны или даже континенты по уровню потребления не будут дотягивать до этой страны, эта проблема будет сохраняться.

Решить ее можно только путем более справедливого распределения тех богатств, которые имеют место, но это уже, скорее, из области утопической, потому что государство создано не для того, чтобы жизнь людей превратилась в рай, а для того, чтобы она не превратилась в ад.

В этом смысле можно сказать только одно: проблема беженцев решается только решением проблем тех стран, куда они едут. Все остальное будет либо носить репрессивный характер (как Вы говорите, всевозможные депортации), либо государство, которое активно принимало беженцев, перестанет быть именно таким, каким оно было, станет совершенно другим. Это объективный процесс, уже начавшийся в некоторых странах. Думаю, мы будем свидетелями кардинальных изменений.

– Скажите, а религиозные организации сейчас участвуют в этом диалоге в поиске какого-то консенсуса?

– А есть ли диалог? Есть ли поиск консенсуса? Есть декларация о том, что надо помогать, есть другие декларации о том, что не надо помогать. Есть встраивание проблемы беженцев либо в леволиберальную неотроцкистскую повестку современных американских демократов, либо в правоохранительную повестку современных американских республиканцев, например.

Это две противоположные позиции, где беженцы используются как очередной  способ ошельмовать своего противника. Я так понимаю, тут собираются не решать проблему, а  осваивать на ней бюджет.

В нашей стране остро стоит другая проблема – проблема репатриации соотечественников. В очень многих странах живут русские люди, которые оказались за границей не по своей воле, никуда не переезжая, как тот же Иммануил Кант, который несколько раз сменил подданство, не пересекая границы Кенигсберга. Есть люди, которые сталкиваются с удивительными бюрократическими трудностями, чтобы вернуться на родину.

Эту проблему нужно поднимать, потому что люди, которые являются носителями русской культуры, которым эта культура дорога, близка, которым дорого в том числе и православие как ее основа, хотят переехать в Россию. Мне кажется, что именно для таких людей препятствия должны быть минимальными. А случаи, когда человек, получивший гражданство, требует потом в суде переводчика, должны прекратиться в нашей стране.

Ведущая Маргарита Рекко

Записала Людмила Кедысь