О земном и о небесном. Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» 1918 года

– Декрет, принятый после революции, как известно, установил светский порядок и характер государственной власти, лишил религиозные учреждения юридических и имущественных прав. Это были далеко не все последствия, не так ли?

 – Давайте поговорим сначала, что представляла из себя наша истерзанная многострадальная страна на начало 1918 года. Пала монархия, еще до конца не установилась власть большевиков. В стране хаос. Наперекор историческим явлениям в Москве в это время проходит Поместный Собор Русской Православной Церкви, до того времени он не проводился. Это, можно сказать, апогей свободы Церкви. Хотя, казалось бы, время самое неблагоприятное, именно теперь совершается избрание патриарха, снова возрождается институт патриаршества, а затем принимается масса очень полезных для Церкви, миссии, образования и даже для богослужения реформ и проектов по поводу того, как улучшить церковную жизнь внутри государства.

Происходит принятие декрета «Об отделении Церкви от государства». Иерархи и простые священники, находясь на Поместном Соборе и у себя на местах, с тревогой смотрели на то, что происходит. Но как истинные христиане они думали в лучшую, позитивную сторону. Более двухсот лет Церковь и духовное образование находились под мощным контролем государственной машины. Во всех учреждениях, которым покровительствовала Церковь, в любых школах (не только церковноприходских) проходили уроки, связанные с православной верой, историей Церкви, изучением Библии, церковнославянского языка и так далее. И Церковь увидела некий ветер перемен в сторону свободы, можно было даже предположить совершенную независимость, виделись новые возможности, несмотря на то, что государство лишило ее каких-то юридических прав. Даже в самом декрете первоначально указывалось, что Церковь остается признанной и может вести какую-то деятельность.

Так было поначалу. Потом стали говорить, что священники и все, кто относится к Церкви, – это люди неполезные для государства и советского общества, потому что они лентяи и ничего не делают. Речь о гонениях тогда еще не шла, поэтому, возможно, с некоей долей спокойствия к этому отнеслись. Почему тогда были приняты в этом декрете смягчающие постановления и законы? Наверное, боялись гнева народа.

– Как заигрывание?

– Да, народ ведь смотрел с определенной злобой на прежний вид государственного аппарата – на монархию, на царскую семью, но не смотрел так на Церковь. В дальнейшем была мощная кампания, которая провела большую работу в сознании людей, чтобы очернить Церковь, сделать ее врагом для народа, который большевики пришли «спасать» в 1917 году.

– Изначально декрет формально провозгласил свободу вероисповедания.

– Да, так и было. Мы не посмотрели до конца, что будет из этого в дальнейшем. Наверное, потому, что боялись и не знали, как в таких ситуациях действовать иерархам, которые, находясь на протяжении долгого времени в части государственного аппарата, к сожалению, всегда выполняли те требования, которые им были поставлены свыше. На начало 1918 года иерархи еще не могли до конца решиться на шаг противления государственной власти. В дальнейшем это произойдет. Били не только по образованию. К примеру, узаконилась регистрация брака только на государственном уровне. Венчание в церкви теперь не признавалось как действующий факт того, что создана семья.

– Кстати, тайно венчали в период, когда это было под запретом?

– Наверное, да, потому что люди понимали свою идентичность и причастность именно к православной вере. Так просто искоренить крещение, венчание было невозможно, но с огромной горечью в сердце можно сказать, что семена злобы, отторжения, легкого отказа от всех православных традиций, всех таинств, которые мы проводили, было связано с тем, что люди в XIX и XVIII столетиях не до конца осознавали, что означают те или иные таинства, что означает быть настоящим православным христианином. Они это воспринимали как обязанность, а истинной веры у многих людей, к сожалению, не хватало.

– Почему такое количество интеллигенции, священнослужителей в тот страшный период подвергалось гонениям и ссылкам? Как это можно объяснить?

– Череда гонений происходила в несколько этапов. На определенном этапе советская власть наблюдала, как наш народ смотрит на веру и Церковь. Делалось все возможное, чтобы ее очернить. На основании архивных документов мы убеждаемся, что после каждого гонения людей становилось все больше и больше. К примеру, в 20-е годы XX века в городе на Неве (городе трех революций) прошел многотысячный крестный ход. Даже не десять, двадцать тысяч, а, по некоторым оценкам, тридцать тысяч человек собрались для того, чтобы отстаивать святыни лавры, тогда еще главного монастыря страны. Конечно, большевиков (советскую власть) это не то что изумляло, а даже злило.

Дальше новый виток гонений: страшные времена (30-е годы), оставившие наших людей совершенно без храмов, священников и возможности участвовать в таинствах, молиться. Но все равно вера не была уничтожена. Она была опущена до самого низа своего существования (можно сказать, до Х века, когда только начиналось крещение Руси), но тем не менее не была побеждена внешним врагом. В лагерях умерло огромное количество людей – цвет не только ученых, врачей, учителей, но еще и священнослужителей. Было одно отличие: институты тех, других и третьих оставались в государстве, они были прижаты таким образом советской идеологией, что надо было соглашаться с той позицией власти, которая была на тот момент. Многие на это шли.

Что касается института духовенства, оно было фактически уничтожено. Священномученик Вениамин Петроградский в письме святителю Тихону, патриарху Московскому, писал, что не нужно за них бороться, т.к. они, видимо, годны только на то, чтобы умереть. Поэтому сами священники встречали этот путь крестной смерти как единственный для себя, своей судьбы, и, наверное, для страны они тоже видели в этом благо.

– Для спасения собственной души, разумеется, чтобы не отказываться от взглядов, идеалов.

– Для спасения всей страны.

– Советская власть, вероятно, боялась инакомыслящих, интеллигентных, культурных людей, потому что массой, обычным народом, людьми труда было проще управлять. Наверное, с этой целью перестраивали даже саму систему образования. Какой она стала?

– Образование было немыслимо без участия в нем государства. Хотя изначально оно было создано именно на территории монастырей. Мы знаем, что Киево-Могилянская академия, братства занимались просвещением, образованием в народе: сначала в западных частях Украины, в Киеве, а затем перешли в Москву. Уместно сейчас вспомнить братьев Софрония и Никиты Лихудов, которые основали первую Славяно-греко-латинскую академию (высшее учебное заведение). В дальнейшем, в XVIII столетии, формировалась четкая система: было низшее и высшее образование. Соответственно, были церковноприходские школы, воскресные школы, гимназии, лицеи, затем уже университеты.

Много вопросов и споров относительно того, правильно ли делали, что людям из простых, низших сословий не дано было учиться в высших учебных заведениях. На мой взгляд, это неправильно. С этим не соглашались не только мыслящие люди в наше время, но и сами руководители государства, императоры, помазанники Божии говорили об этом. Первым об этом заговорил император Александр I. Именно при обер-прокуроре его времени (начала XIX века) было создано два комитета, которые занимались и просвещением, и миссионерством. В этом некоторые видят минусы, но есть и плюсы: больше людей стало просвещаться. Именно в тот момент возникло Российское библейское общество и был совершен перевод Библии на понятный людям язык.

При Александре II произошел большой виток положительных преобразований для того, чтобы низшие слои населения получали достойное образование. Потом – Александр III, указ  «О кухаркиных детях», и снова возвращение к началу XIX века, опять регресс. Мы видим, что система образования, которую предложила уже советская власть в XX веке, была хороша тем, что все люди получали образование (и бедные, и более зажиточные, которые тогда еще существовали). К сожалению, уровень все равно упал, поэтому мы говорим, что советская власть и система образования того периода стремились к количеству, но не к качеству.

– А сейчас, когда Бог даже упоминается в Конституции, можно ли говорить о том, что государство становится ближе к Церкви, сохраняя при этом светский характер?

– Десять лет назад речь шла об успехе нашего соработничества, потому что был введен в школьную программу курс «Основы православной культуры» в младших классах, в дальнейшем «Основы духовно-нравственных культур народов России». Модули могли меняться в зависимости от регионов, потому что у нас многонациональная и многоконфессиональная страна. В то же время на этом все и заканчивается.

Очень большой минус в том, что мы не уделяем внимания средней и старшей школе. Да, в младших классах, в пятом, шестом мы говорим о каких-то важных моментах веры, любви к своему Отечеству. А дальше? Здесь идет не критика, а возможность соработничества, межпредметные связи, к примеру, литературы, истории, обществознания, родного языка с вероучением нашей Церкви, и, возможно, если это детям интересно, надо говорить об этом, потому что Церковь говорит о любви к ближним, к своему Отечеству. Это дает сейчас свои плоды. Специальная военная операция очень хорошо показала, что современными героями нашей страны становятся люди, которым по двадцать, двадцать пять, возможно, тридцать лет. Это говорит о том, что мы считаем сынов нашего государства героями; значит, система образования не так уж плоха. Система патриотического воспитания, каких-то основ веры в душах наших детей и молодых ребят живет, просто мы ее не видим так открыто, но это все живо и показывается конкретными примерами, конкретными событиями в истории.

Ведущая Маргарита Рекко

Записала Людмила Кедысь