Хранители памяти. Выставка «Жизнь и чудо. Иконы XIV–XIX веков из частного собрания». Часть 5

Мы продолжаем серию выпусков с временной выставки «Жизнь и чудо. Иконы XIV–XIX веков из частного собрания», работающей в Государственной Третьяковской галерее, и в этот раз обратимся к иконе великомученицы Варвары со сценами из акафиста этой святой, а также редкому изображению беседы преподобного Варлаама и царевича Иоасафа.

Мы находимся в Государственной Третьяковской галерее и продолжаем рассказ с временной выставки «Жизнь и чудо. Иконы XIV–XIX веков из частного собрания».

Рассказывает Анастасия Вячеславовна Лихенко, хранитель музейных предметов Отдела древнерусского искусства Государственной Третьяковской галереи:

– Перед нами прекрасная икона второй половины XVIII века, это образ святой великомученицы Варвары с ее житием на полях, и житием непростым. На первый взгляд действительно может показаться, что это просто сцены из ее жития, но на самом деле все эти клейма вокруг центральной части, вокруг самого образа святой и небольшой сцены казни ее отцом Диоскором в углу, представляют собой иллюстрации акафиста великомученице Варваре, который был создан еще в конце XVII века. В XVIII веке он получил довольно большое распространение, в том числе в печатных изданиях, особенно в тех, которые выходили из типографии Киево-Печерского монастыря.

Дело в том, что великомученицу Варвару в Киеве особенно почитали, ее мощи хранились в Киеве, так что для киевских паломников это была очень значимая и любимая святая, поэтому неудивительно, что и акафист святой появился именно на этой земле, впервые он был опубликован именно здесь, а в XVIII столетии распространился по территории всей Российской империи.

Изданий акафиста существовало довольно большое количество, он издавался неоднократно, но, что любопытно, именно в изданиях Киево-Печерского монастыря – это то, что каждый кондак и икос, то есть составные стихотворные части акафиста, сопровождались небольшими, квадратного формата гравюрами, которые воспроизводили текст. И если они и не передавали его дословно, то отсылали к содержанию этих икосов и кондаков. Именно такие небольшие квадратные гравюрки были взяты за основу для целого ряда больших храмовых житийных икон великомученицы Варвары. Нам известно несколько подобных художественных произведений XVIII столетия, которые связаны именно с этими Киево-Печерскими изданиями. Самый известный образец хранится в Государственном музее истории религии в Санкт-Петербурге, это подписная, датированная икона, созданная кистью иконописца Ивана Бессонова, где точно и очень подробно воспроизводятся все сцены из акафиста.

Второй такой пример – это как раз та икона, которая представлена у нас на выставке. Судя по всему, она более поздняя, чем бессоновская икона, поэтому мы датируем ее второй половиной XVIII века. По своим художественным особенностям она  связана со второй половиной XVIII века, но, что любопытно, не с южными (например, киевскими иконописными мастерскими, того же самого Киево-Печерского монастыря), а с мастерами не очень далеких от нас земель. Судя по всему, это были костромские иконописцы и Поволжская школа иконописи, Поволжское иконописание, которое не только расцветало в XVII столетии, но и продолжало свое существование в XVIII веке, продолжало иконописные традиции, которые здесь существовали очень долго.

Для этой живописи очень характерна яркость, красочность, любовь к красному, розовому цветам, ярким, сочным, нарядным оттенкам, к некоторой барочности. Но все же костромская живопись обычно несколько более графичная, более лаконичная, строгая, чем живопись соседнего Ярославля, где этой пышности и вычурности, как правило, было больше.

Соответственно, мы с некоторой осторожностью связываем эту икону с костромскими землями. Но что любопытно: для заказчика этой иконы (к сожалению, мы не знаем точно, для какого храма она была написана, по чьему заказу), очевидно, была важной связь с Киевом великомученицы Варвары. Обратите внимание: сцены в клеймах здесь можно практически один к одному сверять с текстом акафиста середины XVIII века, так как сохранились все надписи на полях с первыми строками икосов и кондаков.

Еще одна удивительная деталь связана с верхним рядом клейм на этой иконе. Помимо первых икосов и кондаков (а мы же традиционно начинаем сверху читать клейма, движемся сверху вниз и слева направо) в верхней части иконы, в центре, расположен образ Богоматери Печерской с предстоящими Ей преподобными Антонием и Феодосием, то есть важнейшими для Киева и Киево-Печерского монастыря святыми основателями обители. Соответственно, киевский след для иконы очень значим, эта связь в XVIII веке действительно существовала, чувствовалась и была существенной.

Рассказывает Елена Михайловна Саенкова:

– Очень интересный и по манере исполнения, и по содержанию образ первой половины XVIII века, который представлен на нашей экспозиции, – это так называемая беседа преподобного Варлаама и царевича Иоасафа. Сюжет восходит к назидательной повести, очень популярному чтению в Византии и потом в Древней Руси, где повествование уводит нас в Эфиопию (в скобках – в Индию), поскольку что Эфиопия, что Индия для древнерусского человека были приблизительно где-то там, «вдали за рекой», одинаково далеко. Но сюжет – действительно уникальный, в нем говорится об индийском царевиче Иоасафе, про которого еще задолго до его рождения его отцу, индийскому царю, одним из мудрецов было предсказано, что это будет человек, который отвергнет веру предков и примет другое вероисповедание. Чтобы этого не произошло, младенца после рождения точно так же, как это было с великомученицей Варварой, изолировали от общества и окружили только теми людьми, которые не допустили бы разрушения традиций и некоего свободомыслия.

Но царевич упросил своего отца разрешить ему погулять, поскольку он уставал от такого подчеркнутого внимания к своей персоне, и, по недогляду его воспитателей, он встретился с теми, кто рассказал ему о страданиях, бедствиях. И царевич, который увидел калек, нищих, больных, был настолько поражен тем, что существует еще другой мир, что потерял интерес к жизни. И тогда к нему явился некий учитель, некий пустынник, который сказал, что даст ему волшебный камень, способный исцелить его духовные раны. Этим камнем оказалось, естественно, христианство.

Когда разгневанный царь узнал, что случилось то, что было предсказано мудрецами, что пророчество воплотилось, он решил устроить диспуты между представителями традиционной религии и теми, кто должен был так или иначе защищать христианство.  Под видом пустынника Варлаама, того самого наставника Иоасафа, явился некий мудрец, которому было дано задание назваться христианином и проиграть в этом сражении. Но Иоасафу было видение о том, что такое может произойти. А индийский мудрец настолько сам увлекся христианством, что в момент спора из обличителя стал его апологетом.

Последующие эпизоды связаны с неким духовным прозрением приближенных царя и с событиями последних лет жизни царевича Иоасафа, когда он, отправившись в странствование, однажды в пустыне встретил своего наставника Варлаама и вместе с ним продолжил свои молитвенные подвиги.

Это краткое духовное содержание повести, очень любимой и хорошо известной в древнерусской культуре. Но что касается ее исполнения, стоит сказать о том, что мы знаем гравюры, знаем миниатюры, в которых так или иначе повесть иллюстрировалась. Но икона – изображение уникальное, и не случайно она несколько напоминает гравюру: возможно, источником послужила книга (либо отдельный гравюрный лист, который имел широкое хождение начиная с XVII века; в частности, сам Симон Федорович Ушаков такие гравюры рисовал, но без жития).

Рассказывает Александр Валерьевич Шаров, коллекционер:

– Я очень рад тому, что такая икона попала в собрание. Во время Рождественских чтений, которые ежегодно бывают в стенах Государственной думы, у меня была выставка, и у организаторов чтений возник не совсем обычный вопрос: существует ли в древнерусском искусстве икона, на которой изображена Индия. Я был очень удивлен таким вопросом, но, подумав, вспомнил историю индийского царевича Иоасафа. Причина вопроса оказалась в том, что в стенах Государственной думы должна была через некоторое время присутствовать делегация из Индии, главным вопросом визита было, конечно, военно-техническое сотрудничество, но тем не менее захотели представить весь спектр русской культуры, весь спектр широты российско-индийских связей – начиная от знаменитого путешествия Афанасия Никитина и заканчивая современным взаимодействием.

Беседа Варлаама и Иоасафа оказалась удивительной точкой соприкосновения русской культуры и индийской, и индийская делегация с большим интересом рассматривала икону. А в данном случае удалось найти даже икону, гораздо более полно изображающую эту историю и повествующую не только о беседе, но и о житии и чудесах этих святых.

Эта икона происходит из зарубежного собрания, я несколько лет вел переговоры по поводу ее приобретения и очень рад, что как раз к этой выставке удалось ее привезти в Россию.

Автор передачи Елена Чач, кандидат исторических наук

Записала Полина Митрофанова