Архипастырь. Епископ Ейский и Тимашевский Павел

– Владыка, скажите, как получилось, что Вы управляете двумя кафедрами?

– Это всегда происходит по благословению Святейшего Патриарха, а также Священного Синода. Есть решение Священного Синода о том, чтобы правящему архиерею дать еще одну кафедру. Этот случай не очень частый, но иногда так бывает. Кроме нашего случая, есть еще несколько таких, когда архиерей управляет одной из российских епархий и ему дается еще одна кафедра (как правило, зарубежная), которой нужно помогать силами епархии, находящейся в России. То есть, используя потенциал российской епархии, помогать зарубежной, потому что там есть свои кадровые и финансовые трудности. По мысли священноначалия, это оптимальный вариант управления такими бедными зарубежными епархиями.

– Таджикистан – это страна мусульманского вероисповедания. И получается, что, наверное, не очень большое количество верующих и храмов. Как там представлена Русская Православная Церковь?

 – Сначала надо, наверное, сказать, как представлена вообще русская община или русскоговорящее население. В советское время было очень много русских людей – порядка четырехсот тысяч, они проживали в основном в городах. Местное таджикское население проживало в районах, кишлаках. Индустриально регион был довольно развит, особенно была развита геология, велись разведывательные работы, потому что Памир – это буквально сокровищница мира. И русское население было очень интеллектуальное: это были ученые, инженеры, высококвалифицированные рабочие, сотрудники сферы образования, медицины.

В 90-е годы, после развала СССР, случилась война, и очень много русских людей уехало. Сейчас русских насчитывается от десяти до двадцати тысяч человек, и с каждым годом это количество уменьшается. Исходя из этого можно говорить о том, сколько прихожан в наших храмах. В Таджикистане всего шесть приходов, и есть еще один храм в одной из военных частей, где пока еще нет священника, не сложился приход, только другой священник приезжает по совместительству.

В кафедральном соборе по воскресеньям бывает, я думаю, семьдесят или сто человек. На большие праздники еще подходят люди. Есть храм на территории 201-й российской военной базы, там прихожане – сами военнослужащие и члены их семей. Также храм есть в городе Турсунзаде, в Курган-Тюбе и на севере Таджикистана – в Худжанде и в Чкаловске. Так распределены храмы.

Национальный состав: большая часть – это русские, есть метисы, бывают и крещеные таджики. Нечасто, но такое бывает: приходит человек и очень осознанно принимает крещение. Есть и представители других русскоговорящих народов, даже корейцы, белорусы, украинцы, оставшиеся здесь с советских времен, и уже их потомки ходят в храм. Есть и молодежь. Дети школьного возраста со своими родителями приходят в храм.

У нас там есть и воскресная школа, причем такая, каких немного и в России, там девять классов. Хотя в одном классе детей немного, но мы постарались, чтобы каждый год ребенок переходил в другой класс. Разработана своя программа, есть педагогический состав. Мы очень хорошо наладили эту работу, потому что есть потенциал, то есть имеются помещения, где можно заниматься с детьми.

Конечно, страна мусульманская, потому что девяносто девять процентов жителей – это таджики (есть и узбеки среди них). Это этнические мусульмане. Большая часть – это сильно верующие люди. Это заметно по дню пятницы, когда в Соборную пятничную мечеть приходят и приезжают люди помолиться. Это заметно по тому, что они соблюдают свой пост уразу. Но в то же время есть таджики, которые прошли через советский период. Они, в общем-то, уже интересуются Библией, Евангелием. Некоторые таджики побывали в России и там либо воцерковились, либо ходили в протестантские общины. Есть ищущие люди, которые приходят к нам в храм. Мы не можем проповедовать где-то за пределами храма, а с теми, кто к нам приходит, интересуется верой, мы общаемся. И бывает, что они принимают крещение.

Еще хочется сказать об отношении местного населения к священнослужителям.

– Нет ли агрессии?

– Бывает, что об этом спрашивают россияне. И я говорю, что там такое уважение, какого не встретишь и здесь, в России. Когда иду просто по улице, с панагией, в подряснике (или надо сходить на рынок, в различные организации, в магазин), всегда очень почтительное, уважительное отношение. И местная милиция тоже с почтением относится. Я не встречал плохого отношения. И когда приходят к нам в храм, тоже есть почтительность, даже лучше, чем в России.

– Вы уже несколько лет являетесь управляющим Душанбинской и Таджикистанской епархией. Скажите, пожалуйста, Вы ощущаете разницу между прихожанами тех храмов и нашими, российскими? Есть ли разница в людях, в их ощущении, искренности или, может быть, в каком-то стремлении к вере?

– Я думаю, сравнивать сложновато, потому что и здесь, и там есть люди разного склада. Но, в общем, повторюсь, там менталитет все же больше советский. Соответственно, очень искренние взаимоотношения, люди очень держат слово, помогают друг другу. Одну бабушку сбила машина, а ей за восемьдесят лет. Ее к себе взяла другая бабушка, ветеран войны, которой за девяносто лет. «Я, – говорит, – за ней ухаживаю». И, конечно, мы подключились к этой ситуации.

Когда была пандемия, руководитель нашего социального отдела монахиня Елизавета ездила по больным, потому что не все могут прийти за помощью даже в храм. Нужно навестить больного, привезти ему покушать, помочь с лекарствами. Когда люди видят, что мы приезжаем (а мы для них – часть России), у них происходит некое обновление чувств. Они видят, что Россия их не забывает, и, конечно очень приветливо относятся. Мы, в свою очередь, тоже к ним относимся как к детям, подарки привозим. И даже когда я здесь, в России, мы все равно помогаем. И когда я уже приезжаю туда, люди благодарят за помощь, которая была им оказана.

Также и местному населению мы стараемся отвечать такой же приветливостью. В Турсунзаде храм находится в частном секторе, и у нас сложился случайно такой обычай: когда я выхожу из машины, угощаю детей конфетами. И теперь каждый раз уже мы к этому готовимся. Детишки тоже уже знают, что если приехала архиерейская машина, то можно получить какие-то сладости, гостинцы, и выстраиваются в очередь.

Что интересно, они же не говорят по-русски, но стараются несколько слов вспомнить. Кто говорит «здравствуйте», кто говорит «спасибо» или «пожалуйста» – разные слова, какие знают. И для них это тоже радость, что они что-то вспомнили, что-то сказали. Идет взаимное общение. Старшие жители – аксакалы, когда мы идем по Турсунзаде, приглашают в гости: «Уважаемые, пройдите, пожалуйста, гостями будете». Они русский язык знают, это люди еще из советского времени, и это тоже радует.

Сами таджики к русским относятся с большим уважением и ждут от России улучшения своего положения. Это ощущается. Они помнят, как это было в Советском Союзе, видят, как сейчас Россия живет. Дружба народов сохраняется. Они очень любят русскую культуру, литературу. Одна девушка восемнадцати лет прочитала всего Достоевского. Мне кажется, очень нечасто найдешь в России девушку восемнадцати лет, которая всего Достоевского перечитала. А там такая тяга ощущается.

Поэтому поездки туда – это, с одной стороны, нагрузка, перелеты, там земля на тысячу метров выше над уровнем моря, чем мы с вами здесь находимся. Это перевалы, переезды, не всегда хорошая погода, смена всего быта, перемена трапезы и прочее. Но в то же время и много утешения от общения с такими людьми, от совместной молитвы. Люди стараются, молятся, мы всех учим читать на церковнославянском языке. Для них это тоже интересно – научиться молиться, познать веру православную. Есть интерес, тяга, а это очень радует, располагает еще больше трудиться.

– Скажите, а служба проходит в храме на русском языке?

– Служба проходит на церковнославянском языке, проповедь – на русском языке, конечно. Но еще со времен владыки Питирима был заведен такой хороший обычай, что вторая ектенья на литургии произносится на таджикском языке. То есть она была переведена с помощью профессоров правильно. Поскольку дьякон сам таджик, то он произносит ее, и хор поет тоже по-таджикски. Вот такой элемент есть для того, чтобы кто-то из местных, зайдя в храм, услышал и родную речь в том числе.

– Скажите, а какими событиями украшена епархиальная и приходская жизнь?

– Конечно, мы и молимся, и отмечаем наши православные праздники, но также поддерживаем культуру среди русских людей. Поэтому, в частности, устраиваем фестиваль постной еды, когда съезжаются мастерицы. Почему мы его устраиваем? Потому, что съезжаются те люди, которые в храм еще не ходят, но, услышав, что идет фестиваль, приносят свои кушанья на этот конкурс и таким образом тоже посещают храм.

Получается, мы с ними общаемся, они состязаются между собой в кулинарном искусстве, есть жюри. Когда я участвую в жюри, то бывает очень нелегко. Потому что столов много, а везде надо попробовать, и все предлагают покушать, и все вкусно. В жюри участвует, как правило, посол Российской Федерации и другие почетные лица. Есть своя культурная программа, сопровождающая этот фестиваль. Это тоже объединяет людей. Там мы можем уже к ним обратиться, сообщить им о важности хождения в храм.

Вообще, когда я приезжаю в Таджикистан, такое ощущение, что я не просто меняю географическое положение, но и перемещаюсь во времени. Там зачастую у людей еще советское мышление, не испорченное многими современными веяниями, и очень хорошие взаимоотношения. Очень приятно с ними бывает общаться. И обстановка в храме приятная. Люди находятся в нужде, поэтому друг другу помогают, и священники пользуются поддержкой прихожан.

Мы с вами посмотрим сейчас небольшой фильм. Наши русские люди, увидев его, могут проявить сострадание к тем людям, которые там проживают. Потому что там действительно много проблем. Но в то же время важно, чтобы они увидели и некую сердечную теплоту тех людей, не сломленных внешними трудностями, которая сохраняется в общении между собой и со священником.

Трансляция фильма «Свои»:

– Среди поражающих воображение горных хребтов, которые занимают девяносто три процента Таджикистана, возвышаются горы-семитысячники. В том числе и знаменитый пик Коммунизма – высшая точка бывшего СССР, в состав которого с 1924 года входила и Республика Таджикистан.

В свое время русские тысячами ехали в Таджикскую СССР работать на заводах, строить города, учить студентов. В конце 80-х годов их было в республике порядка четырехсот тысяч. Массовая эмиграция русских началась в начале 90-х, когда гражданская война практически уничтожила страну. В то время считалось удачей продать квартиру в столице за сумму, равную стоимости отправки контейнера с вещами в Россию.

Сергей Борисович:

– Заходите. Когда я в 1991 году ехал на машине, у меня ее чуть не угнали. Отбирали у всех русских на дороге все, что было. Но я вырвался. На вокзале на меня с колом и ломами напали, я тоже убежал. С тех пор машину как поставил, больше не ездил, продал – и не надо больше. Зато я живой. Эти люди кругом ловили нас, отбирали все, раздевали. Куда что увозили – никто ничего не знал. Было такое.

Сергей Борисович попал в Таджикистан в середине 50-х годов, служил здесь в армии, а потом остался насовсем. Тогда, в послевоенные годы, остро требовались русские квалифицированные специалисты. Партийное руководство страны ставило высокие задачи индустриализации союзных республик. И молодой энергичный парень, окончивший в родной Пензе строительный техникум, пришелся как нельзя кстати. Душанбе активно строился. Проработав тридцать лет, Сергей Борисович вышел на пенсию.

– Я ушел на пенсию 1 мая 1991 года по льготному сроку, так как я проработал прорабом. А я здесь выполнил реконструкцию пилозавода, завода тракторных деталей, потом достраивал Душанбинский мелькомбинат и зернохранилище. Последнее время я проработал в Академии наук пятнадцать лет.

Детство Сергея Борисовича пришлось на Великую Отечественную войну. А на пенсии снова пришлось пережить все ужасы затяжного военного конфликта. Сейчас заслуженному пенсионеру 87 лет, а его заработанная льготная пенсия превратилась в гроши. В русском эквиваленте эта сумма составляет около 2,5 тысячи рублей. И для одинокого человека это означает, что его жизнь превратится в борьбу за выживание.

– Я получаю пенсию, никуда ничего не трачу, сразу беру продукты. Оставляю на телефон, на электричество и на всякий случай на лекарства. А остальное все на продукты. А там ничего не остается. Иной раз вместо двух-трех раз один раз кушаешь, бывает и так.

Русские старики, оставшись забытыми на задворках некогда великой страны, друг друга не забывают. И пока есть хоть немного сил, помогают, как могут, являя иногда удивительные примеры настоящего мужества.

Раиса Ивановна:

– Я шла на работу, меня сбила машина. Я пролежала полмесяца, а дома я одна. Женщина меня взяла к себе. Я у нее жила целых два месяца, она за мной ухаживала, кормила, поила, потому что ноги мои были в лангетах. Как только я выздоровела, ушла к себе домой, я здесь живу недалеко. Так что дай Бог ей здоровья, всего хорошего.

Сломавшей ногу Раисе Ивановне за 80, и она до сих пор преподает в школе английский язык. В той школе, в которой училась сама, в той школе, где в годы войны был госпиталь и куда еще ребенком бегала поддерживать раненых советских солдат.

– Мы все ходили туда. Мамино какое-нибудь старое платье надевали и шли им стихи рассказывать, песни пели, потому что там солдаты лежали.

Выхаживающей ее Анне Яковлевне, ветерану Великой Отечественной войны, – 96 лет, и, глядя на этих простых русских женщин, понимаешь, почему это поколение невозможно было победить. Одинокие старики – основной контингент подопечных Социального отдела Русской Православной Церкви в Таджикистане. Брошенные и забытые, как отработанный материал, неудобные со своими проблемами и болезнями, не вписывающиеся своей тяжелой походкой больными ногами в стремительный ход мировой истории. Их судьбы, такие разные, очень похожи в своем финале, страшным своей неприметностью и тихим, безропотным угасанием. Бывшие учителя, врачи, строители… Имеем ли мы право относиться к ним как к прошлому, которое хочется поскорее забыть? Разве заслужили они такую старость?

– Бывает, пойду на мусорку, и если там выброшен хлеб, даже плохой, я подбираю. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Монахиня Елизавета (Власова):

– Нуждающихся на самом деле очень много. Только к нам на благотворительный обед приходит порядка 250 человек. В основном это русские пенсионеры. Мы формируем 300 продуктовых наборов, нуждающиеся всегда их очень ждут – это большое подспорье, хотя и не всем сейчас хватает.

Наборы с продуктами первой необходимости, стоимостью примерно в 1 000 рублей, а для многих это половина пенсии, люди ждут каждый месяц. Лишить пенсионеров этой поддержки – буквально обречь их на голод.

– 200 сомони – это меньше 1,5 тысячи на российские деньги. Не дай Бог попасть в больницу, потому что все платное.

Православных храмов в Душанбинской епархии – шесть. Продуктовую помощь получают в каждом из них кроме Иверского храма, который расположен на территории российской военной базы. Русские военные сами часто помогают нуждающимся.

Иерей Роман Чебоненко:

– Военнослужащие помогают, собирают какую-то помощь, чтобы помочь нуждающимся. Везем либо в дом престарелых, либо в какой-то детский дом. Несколько раз выезжали в наши православные храмы Таджикистана.

Православный храм для русских в Таджикистане – это не только дом молитвы в стране с принципиально другой культурой и религией. Это то самое место, где чувствуешь себя по-настоящему русским. Место, где чувствуешь связь со своими корнями, а для пожилых людей это и общение, которое в условиях одиночества приобретает совершенно особую ценность. А с тех пор, как при храме каждое воскресенье кормят обедом, еще и возможность полноценно поесть горячей еды.

– Нас сейчас кормят в церкви. Служба кончается, мы идем кушать. Первое, второе и чай.

На благотворительные обеды в Свято-Никольский храм в Душанбе приходит порядка 250 человек. Для организации питания здесь есть специально оборудованная кухня с большим казаном на дровах, в котором бессменный повар Юрмахмад уже несколько лет каждое воскресенье готовит очередной кулинарный шедевр.

Юрмахмад:

– Шесть лет я готовлю обед. Каждую неделю новое меню. Сегодня в меню: гуляш, макароны, яйца, сыр, печенье, огурцы, помидоры, капустный салат. Люди все довольны.

Среди тех немногих, кто помогает при социальном отделе, часто можно встретить Толибшо Иматшоева. Он не только жертвует продукты для подопечных, но и сам деятельно участвует в социальной работе. Толибшо – таджик, мусульманин, но совсем не считает странным то, что помогает при Русской Православной Церкви.

Толибшо Иматшоев:

– Люди, когда страдают, страдания одни и те же. Боль одна и та же, кровь одна и та же, все одно и то же, и поэтому надо помогать. Почему я это делаю? Вспомним историю, когда пришел русский царь, пришли русские люди, они очень много наших людей спасли от геноцида, убийства, и это моя дань этому народу, православным людям. Я хочу что-то сделать для этих людей, и это честь для нас помогать этим людям. Благодаря им мы очень много для себя приобретаем, то есть мы должны благодарить этих людей за то, что они дают нам такую возможность. Потому что из этого мира мы ничего не заберем. Мы заберем только две вещи – это наши грехи и наши благодеяния. В Евангелии от Луки сказано: Я был наг, и вы одели Меня; Я был голоден, и вы накормили Меня; Я был в темнице, и вы пришли навестить Меня. Когда мы делаем это кому-то, мы делаем это Богу, потому что мы все создания Божии, мы должны это делать в любых обстоятельствах. Я хочу, чтобы у нас все больше и больше было взаимопонимание, это очень важно.

Далеко не все, кто хотел бы прийти на обед, могут это сделать.

Ирина Григорьева инвалидом стала в 50 лет. Причина банальна и тем страшна: из-за постоянного безденежья Ирина не обратилась вовремя за медицинской помощью, запустила болезнь, и когда все же вынуждена была показаться врачу, было уже поздно. Ногу пришлось ампутировать, и женщина теперь буквально прикована к постели. Ухаживает за Ириной мама, которой 87 лет, ей самой требуется помощь, она с трудом передвигается даже по квартире. Помощь им доставляют на дом.

Монахиня Елизавета (Власова):

– Посещение этой семьи всегда эмоционально тяжелое. Когда видишь, как вдруг загорается огонек надежды у этих женщин, когда волонтеры социального отдела приносят продукты и лекарства, понимаешь, что у Бога нет других рук, кроме наших с вами. Для женщин это не просто продукты и лекарства, а ответ на их молитвы и милость Божию.

Вопрос медицинской помощи всегда стоит очень остро. Прихожанам храма Иверской иконы Божией Матери в городе Бустоне на севере Таджикистана повезло, у них есть свой доктор.

– Это человек с большой буквы, и слава Богу, что он в храме и с Божией помощью ему удается лечить и взрослых, и детей. Многие обращаются к нему, и он всем поможет. Кто бы к нему ни подошел, он всем помогает.

– Без его помощи я вообще не обхожусь. У меня в прошлом году был инфаркт, потом пневмония... Если у него есть возможность, то он всех нас собирает и развозит на своей машине по домам.

Александр Витальевич – детский невропатолог. После службы спешит на работу, там ждут пациенты, их поток не заканчивается. Молва о русском докторе идет далеко за пределы Бустона, и едут к нему со всех окрестных кишлаков и дети, и взрослые с разными болезнями – знают, что не откажет, и примет, и поможет, и денег не возьмет. Внимательный, интеллигентный, человек другой эпохи, привыкший ставить интересы других людей выше своих собственных и оттого не понимающий, как возможно оставлять своих стариков.

Александр Витальевич:

 − Мусульмане себе этого не позволяют − они своих стариков не бросают. У них больше детей, родственников, но национальный менталитет не позволяет бросить старика. В этом плане они на десять голов выше нас. К сожалению, это касается именно русскоязычного населения, именно русских. Это позор, когда бросают своих родителей, уезжают в Россию, забывают про них. Эти несчастные старики, которые всю жизнь отдали Советскому Союзу, работали здесь, отдали все свое здоровье, остались в таком забвении... Мне очень больно все это видеть, поэтому можешь помочь − помоги. Помоги сегодня, сейчас − Господь Бог тебе воздаст и в твоей реальной земной жизни; и в другой жизни тоже зачтется все твое добро, которое ты делаешь людям. Ту помощь, которую наши бабули получают здесь при храме, − это большое дело для них: получить продуктовый набор. Продукты − определенная поддержка для них, чтобы они могли какое-то время прожить более-менее прилично, не думая, чем будут завтра питаться.

Для всех наших стариков Россия была и остается единственной Родиной. Бабушка Люба, пережившая в родном украинском селе под Николаевом годы фашистской оккупации, ничего не понимает в политике, только каждого, кто едет в Россию, просит поклониться родной земле.

Бабушка Люба:

− Кто едет в Россию, я говорю: «Передайте привет всей России. Как самолет остановится,  будете выходить, скажите: «Здравствуй, матушка Россия! Тебе привет из Таджикистана от бабы Любы». Они смеются и говорят: «Передадим обязательно».

(Окончание фильма.)

− Фильм трогает за душу, и действительно трудно остаться в теперь уже чужой для нас стране. Кто помогает, кто откликается?

Владыка:

− Нам большей частью помогает на сегодня Синодальный отдел по благотворительности. Собираются средства на банковский счет социального отдела и передаются в епархиальный социальный отдел. Таким образом, мы закупаем необходимые продукты для людей. Каждые выходные мы кормим до трехсот человек безвозмездно, также даются средства на приобретение лекарств. Есть благотворительный фонд «Весна» в городе Бердске. Там живет замечательный человек Алексей Борисович, который ежемесячно оказывает нам помощь. Мы формируем продуктовые наборы, чтобы люди могли продержаться хотя бы месяц, имея необходимые продукты.

− Получается, что каждый человек, живущий в нашей стране, может внести свою лепту? Я знаю, что создан благотворительный фонд, который называется «Две лепты», и получен короткий номер (34-34), на который можно отправить свои пожертвования.

− Чтобы частные лица с добрым сердцем могли помогать своим соотечественникам − с этой целью создан благотворительный фонд Ейской епархии, он называется «Две лепты». Имеется короткий номер, кодовое слово «свои», после которого надо указать сумму, которую человек желает пожертвовать. Аккумулируется все это на счете фонда и потом будет перечислено на счет прихода в Душанбе и там уже будет распределяться, потому что человек в частном порядке не может перечислить деньги в Таджикистан − очень большие сложности. Для этого и создан благотворительный фонд с программой поддержки наших соотечественников. Конечно, мы призываем всех откликнуться и внести свои «две лепты», чтобы поддержать тех людей, которые буквально каждый день пребывают в тяжелых обстоятельствах. Помогает им, можно сказать, только Церковь.

− Каким образом еще можно перечислить деньги, кому отправить, с кем встретиться, куда принести, если, например, это не частное пожертвование, а предприятие, организация? Как действовать?

− В этом случае можно позвонить нашему главному бухгалтеру Ейской епархии (телефон: 8-952-848-66-09) Марии Валерьевне, она вышлет реквизиты благотворительного фонда, и можно оформить пожертвования.

− Все это связано с трудностями. Вы из России часто перелетаете в Таджикистан − это сложный путь. Вы приезжаете в страну, видите все сложности. Кто же там Ваши помощники? Кто эти люди, сколько их и каким образом они попадают в эту страну? Где получают образование?

− Там у нас «сборная»: три иерея (женатые священники) и четыре иеромонаха, один дьякон (мирской). Есть иеромонах, которого мы командировали отсюда, с Ейской епархии, есть иеромонахи, которых привез еще владыка Викентий с Ганиной Ямы, из Екатеринбургской епархии, есть иеромонах из Одессы. Он туда приехал, понравилось, принял постриг, рукоположение и там несет свое служение.

С одной стороны, можно подумать, что когда мы туда приезжаем − пребываем в некотором шоке, видя все трудности. Но, с другой стороны, где трудности, там и благодать Божия появляется. Мы видим, насколько люди доброжелательны, благодарны даже за небольшую нашу помощь, поддержку, от этого приобретается радость. Мы командируем на два месяца священников из Ейской епархии в Таджикистан, чтобы они там послужили, оказали помощь, увидели, как живут люди, не унывая в таких трудных обстоятельствах. Когда священники возвращаются в свои приходы Ейской епархии, они рассказывают, что не надо унывать, есть люди, которые живут в гораздо более тяжелых условиях, но славят Бога и живут дружно.

− То есть это обоюдная польза от общения.

− Совершенно верно.

− А есть ли будущее у православия в Таджикистане? Сейчас мы видим, что большинство прихожан − это люди очень преклонного возраста. Вы упомянули, что есть воскресная школа. Но насколько следующее поколение будет нуждаться в вере, в храмах?

− Есть русскоязычные семьи, которые не собираются оттуда уезжать. Они нашли себя там, есть хорошая работа. В отличие от многих других, которые видят себя только в России, есть семьи, которые желают там остаться. Кроме того, если сейчас мы даже в Африку посылаем свою миссию, то тем более в Таджикистане стоит служить, молиться, потому что среди местного населения будет все больше и больше людей, которые будут обращаться в православную веру, продолжать нести свет Христов.

− Но ведь Русская Православная Церковь заботится не только о духовной стороне, но еще и о культурной, чтобы нести просвещение в массы, в народ. Скажите, пожалуйста, что для этого делается?

− Для этого создан Славянский культурно-просветительский центр, который пребывает на территории Никольского кафедрального собора. Он возглавляется иеромонахом Василием, есть его помощники, светские люди, которые входят в контакты с различными организациями гуманитарного направления, и мы взаимодействуем. В частности, проводятся кинолектории, занятия кружка русской словесности (литературный кружок). Проводятся мероприятия, связанные с памятными датами наших русских писателей и других культурных событий. Сейчас мы проводили День пожилого человека для пенсионеров. Мы открыты к сотрудничеству и планируем проводить курсы русского языка для местного населения, чтобы знакомить их с культурой, историей России. Недавно, в частности, наш президент сказал, что желательно, чтобы мигранты, которые к нам приезжают учиться или трудиться, приобретали познания о нашей культуре, знакомились с русским языком еще у себя на родине. Это правильно. Тогда они меньше будут попадать в сводки и лучше будут здесь себя чувствовать, комфортнее, получая там первые навыки о русской культуре.

− Уже были первые попытки проведения курсов, есть ли запрос на такое?

− Запрос есть, но есть несколько форматов. Есть форматы, для которых необходимы лицензии от институтов из России, чтобы давать сертификаты. Есть форматы более упрощенные. Признаться, есть и ограничения для местных людей, их менталитета. Центр славянской культуры находится практически на территории храма − для них это несколько необычно, есть некие стеснения, но в то же время к нам приходят студенты на экскурсию, мы взаимодействуем с волонтерами − молодыми людьми, таджиками, потому что сам Центр находится буквально через ограду от русского кладбища, на котором похоронены десятки героев Советского Союза. Волонтеры-студенты (таджики) до сих пор ухаживают за русским кладбищем, потому что там похоронены героические люди.

− Вы посещаете страну достаточно часто, общаетесь с людьми, прихожанами храма. Насколько для них ценно и важно понимать, что помощь приходит из России? Как они на это реагируют?

− В некоторых роликах, которые мы снимаем, в сюжетах, которые публикуем, уже видно, насколько люди благодарны. Еще раз скажу, что они довольствуются малым. Когда мы оплатим, допустим, их долги за электричество и оно восстановится − они уже этому очень рады. Некоторым мы оплачиваем операцию. Были случаи, когда нескольким людям помогли на очень большие суммы провести операции. Конечно, они благодарны, для них важно знать, что в России о них помнят. Там есть труженики, которые трудились на оборонных предприятиях на благо всей страны, всего Советского Союза. Я считаю, долг российских граждан − не забывать своих соотечественников, помогать им. Не все могут переехать, бывает некуда, не с чем – они решили остаться там, поэтому им нужно помогать. Я думаю, они очень благодарны, молятся за своих благодетелей, очень рады.

− Ведется ли сейчас работа по созиданию храмов, какое строительство, может быть, сейчас еще предполагается или что-то доделывается?

− Хороший вопрос. Скажу так: следующий год будет годом столетия рукоположения архиепископа Луки в городе Пенджикенте на территории Таджикистана.

 Ведущая Елена Глушкова